Бояринцевы. Дети

   Через 2-3 года после описываемых событий дом Бояринцевых немного опустел: старшая дочка – Нюра, – выдержав испытания, поступила в женскую гимназию города Глазов. За девяноста с лишним вёрст увёз Алексей учиться первенькую, определив жить ей на частной квартире у совершенно чужой женщины. Хозяйка сдавала жильё приезжим гимназисткам. В общей комнате жило до тринадцати девочек. Убранство комнаты составлял большой длинный стол, служивший и обеденным, и местом приготовления уроков, две длинных скамьи, небольшие полочки на стенах – для учебников, тетрадей и девичьих мелочей. Там же, на стене, вбиты гвоздики, на которых висели деревянные плечики-вешалки со школьными формами. Спали девочки на полу, расстилая каждый вечер перед сном тюфяки, которые вместе со спальными принадлежностями хранились на широких полках в тёплом чулане – в строго определённом порядке. В чулане был и шкаф с немудрящей посудой: чашки, тарелки, кружки, ложки. У  каждой девочки – своё.

     Завтраки, обеды и ужины для всех хозяйка готовила сама из тех продуктов, что давали родители детям на неделю или больше. Конечно, разнообразием и разносолами еда не отличалась – не дома у мамы! В основном это были супы: мясные, гороховицы (суп с горохом), грибовницы (с грибами), щи, картофельницы (постные супы из овощей с преобладанием картошки и какой-нибудь крупы). Частенько хозяйка тушила и овощи – капусту, морковь, парила и запекала репу, тыкву…

     Усаживая девочек за стол, наливала им в тарелки одинаковое количество супа, раскладывала по кусочку мяса, приговаривая: «Вот это – твой кусок, а этот – твой»… А пойди, разбери, который кусок чей? Но, надо отдать  должное, женщина была честна, продукты своих постоялиц не присваивала, а потому девочки не голодали.

     После обеда посуда со стола убиралась, дежурная намывала все чашки-плошки, обеденный стол превращался в длинную парту, и девочки садились за уроки. Хозяйка частенько устраивалась тут же, в комнате, следя за порядком и тишиной: девочкам строго-настрого было запрещено читать вслух, чтобы не отвлекать подруг (возраст у всех был разный). Письменные задания хозяйка не проверяла, а устные, особенно Закон Божий, заставляла своих подопечных прочитывать. Читали ей девочки и стихи, заданные выучить наизусть…

     Позже, когда Нюра закончила пять классов гимназии, к этой же хозяйке привёз Алексей Евдокимович и свою любимицу – Тоню. Но об этом – чуть позже…

    А пока в начальную школу на станции Зуевка ходил Серёжа. Был он такой же светловолосый, как и Алексей, только глазами уродился в Устинью: под пшеничными бровями неожиданно тёмными, как крупная смородина, поблёскивали влагой его пытливые глаза. Сын рос тихим, застенчивым и спокойным мальчиком. Была у него страсть к рукоделию! Он с удовольствием вязал носки и варежки сёстрам, пробовал вязать кружева, но не осилил этой премудрости. Любил вышивать крестиком. Частенько у Тони не хватало терпения закончить какую-нибудь вышивку, и Серёжа, глядя на недоделанную работу, уныло валяющуюся где-нибудь на комоде, робко спрашивал:
     – Сестра, а, сестра, как ты думаешь, я смогу закончить твою вышивку? –
На что Тоня с готовностью отвечала:
    – Ну, конечно, сможешь!
Тогда Серёжа с радостью брался за её рукоделие, терпеливо сидя где-нибудь в уголочке, чтобы соседи не увидели в окно – стеснялся своих не мальчишеских увлечений. И непременно доводил начатое вышивание до конца!..

     Серёжа ещё не окончил курс начальной школы, как пришло время определять туда и Тоню. Девочке, в отличие от старшей сестры, учиться было проще: рядом всегда был старший брат, который мог и помочь, и подсказать. В школе у Тони и проявились её природные способности! Обладая великолепной памятью, она с лёгкостью запоминала длинные стихотворения, читая потом их наизусть и в лицах, забавляя родителей и Серёжу.

     Ходить пешком в школу из деревни Черноусы  до станции по дороге, которая пролегала то лесом, то полем, было далеко и страшновато для маленькой девочки, поэтому Тоню брали к себе в повозку то возница местного купца, то лавочника: они подвозили до школы детей своих хозяев. Алексея Евдокимовича уважали, и это уважение распространялось на всю семью. Но однажды, когда Тоня училась во втором классе, случилось несчастье. На повороте укатанной и скользкой дороги сани-розвальни, в которых сидели дети, занесло юзом, и Тоня, бывшая с краю, вылетела из саней. Углом розвальни проехались по маленькому тельцу и умчались, управляемые лихим возницей. Дети, сидевшие в санях, видели, как выпала их подружка, но постеснялись сказать об этом вознице. Почему? Да кто теперь скажет!.. Девочка, потеряв сознание, осталась лежать на снегу посреди пустынной дороги…

      Устинья не находила себе места, ожидая из школы припозднившуюся дочку и, не выдержав, накинув кацавейку и шаль, побежала к соседям. Вот тогда-то одна из девочек и призналась, расплакавшись, что Тоня выпала из саней. Хозяин срочно велел вознице закладывать лошадь и ехать на поиски девочки. Тоню нашли на том же месте, сидящую на обочине, испуганную, заплаканную и продрогшую. Устинья, завернув ребёнка в тулуп, который предусмотрительно  кинул в сани хозяин лошади, усадила настрадавшуюся девочку к себе на колени, и возница благополучно доставил мать и дочь в Черноусы.

     Но без последствий не обошлось. Тоня застудила почки, и позже, уже во взрослом возрасте, это аукнулось ей тяжёлой болезнью. Но это было ещё полбеды: у девочки от пережитого стресса началась эпилепсия. Ребёнок таял на глазах. Алексей Евдокимович был в отчаянии! Фельдшер, которого он привёз со станции, сказал, что средство от «падучей» есть, но выписывать его надо из Петербурга, и стоить это будет немалых денег. Алексей, не раздумывая, сказал: «Выписывай!» Маленький пузырёк, наполненный тёмно-красной жидкостью, который  прислали по почте, стоил свыше трёх рублей золотом! Девочке капали по несколько капель на язык – и произошло чудо: «падучая» отступила! Но до 16 лет Тоня оставалась болезненной худышкой, легко подвергалась сглазу.

      Алексей Евдокимович успел вылечить дочку до отправки её для дальнейшей учёбы в Глазовской гимназии, которую к тому времени закончила старшая дочка – Нюра.