Марк Олден - Дай Сё. Глава 12

ГЛАВА 12
   
    ДиПальма протянул свою черную дубовую трость Тодду. Они сидели в ресторане Лэндмарка, здания, пять этажей которого были заняты банковскими отделениями, бутиками, ювелирными магазинами, ресторанами и офисами авиакомпаний. Только что закончив ужин, они отдыхали на балконе, расположенном над огромной плазой. Посреди плазы бил фонтан, струи которого взмывали высоко вверх каждый раз, когда шум вокруг усиливался. По словам Тодда это был любимый ресторан Катарины. Он был стилизован под паб семнадцатого века - на стенах висели сабли, древние пистолеты и портреты пиратов, а китайские официантки носили бриджи и треугольные шляпы.
    ДиПальма и Катарина приходили сюда одиннадцать лет назад. Тогда в Лэндмарке располагался отель с тихим уютным баром, где пианист-филиппинец исполнял мелодии из бродвейских мюзиклов, написанные не позже 1945 года. За прошедшие годы строительные подрядчики с их бульдозерами лишили Гонконг большой части его прошлого.
    Тодд взял трость, как если бы она была шинаем. Серебряный набалдашник покоился в его левой ладони, три пальца плотно обхватывали дерево, указательный и большой палец расслаблены. Его правая рука держала трость в таком же захвате, но выше.
    Хорошая хватка, подумал ДиПальма. Достаточно сильная, чтобы не позволить выбить оружие из руки, достаточно свободная, чтобы немного податься назад при ударе. Катарина писала, что для своего возраста Тодд был необыкновенно талантливым фехтовальщиком. ДиПальма хотел увидеть, правда ли это.
    Официантка убрала со стола и принесла чай. ДиПальма наполовину наполнил маленькие оловянные чашки и долил молока, чтобы остудить напиток. Желудок не позволял ему есть или пить слишком горячие или слишком холодные вещи. Тодд поднял трость над головой, потом медленно опустил ее, пока она едва не коснулась стола. Повторив прием несколько раз, Тодд улыбнулся ДиПальме и положил трость на стул.
     - Очень хорошо, - улыбнулся тот в ответ. - Это дзёдан, так?
    Дзёданом называлась стойка, при которой руки с мечом были подняты на уровень лба. Это позволяло одинаково хорошо атаковать и защищаться. Дзёдан была одной из пяти основных стоек в кендо, хотя не самой распостраненной.
     - Эта стойка не для каждого, - сказал Тодд. - Но мне подходит. Иногда во время поединка я представляю, что мой шинай - это настоящий меч. Я вынимаю его из воображаемых ножен в стиле "катори", а оттуда удобнее всего перейти в дзёдан.
    ДиПальма был знаком с "катори". Этот стиль позволял быстро выхватить меч из ножен. Переход в дзёдан также давал возможность увеличить расстояние между мечом и целю,что затем увеличивало силу и скорость удара.
     - Почему вам нравится нито, использование двух мечей одновременно? - спросил Тодд.
     - Большинство фехтовальщиков не станут сражаться сразу двумя шинаями, - ответил ДиПальма, помешивая чай. - Их слишком тяжело контролировать. Но мне эта техника нравится. Коротким мечом я контролирую оружие противника, а после того, как я отвел его меч в сторону или выбил из руки, ему нечем защититься против моего длинного меча. Если уметь им пользоваться, короткий шинай может быть не хуже щита. Но удар все равно наносится длинным клинком.
     - Есть случаи, когда лучше использовать короткий, - возразил Тодд. - Например, когда противник близко к вам и нет возможности размахнуться длинным мечом. Или когда бой проходит в тесном помещении. К тому же двумя мечами удобно отбиваться от нескольких противников. Кенпати-сан говорит, что я должен начать заниматься с двумя шинаями.
     "Кенпати-сан говорит". ДиПальма сразу услышал вызов, скрывающийся за вежливостью Тодда. И ему не нравилось, как Тодд говорит о Кенпати. Похоже, мальчик боялся режиссера и в то же время говорил о нем, будто о своем командире. Или даймё. В любом случае, ДиПальма не желал видеть его рядом с Тоддом. Кенпати был порочен, а порок заразителен.
    ДиПальма рассказал Тодду о схватке в отеле, но не упомянул о связи между Йошико и Кенпати. Ему не хотелось, чтобы Тодд думал, будто ДиПальма пытается очернить режиссера в его глазах.
    ДиПальма не мог подробно обсудить смерть Катарины ни с кем, включая гонконгскую полицию. Единственным свидетелем убийства был Тодд, который видел его благодаря своим экстрасенсорным способностям. Фрэнк поверил мальчику. Но полиция бы не поверила, да и он сам не поверил бы на их месте. В мире полицейских вес имели только факты.
    Когда его спросили о том, что произошло в отеле, ответ ДиПальмы был коротким:
     - Я блефовал, и это сработало. Вот и все.
     - Простите, если я не вижу ситуацию в таком простом свете, - возразил допрашивающий его старший инспектор, круглолицый человек с волнистыми волосами, носящий маленькие очки и имеющий привычку при разговоре не поднимать глаз от своих рук, сложенных на столе. - Один из наших офицеров зарезан мужчиной в женском платье. Другой потерял глаз и все еще находится в больнице в состоянии шока. "Вот и все", вы говорите. Мне кажется, что это далеко не все. Например, что побудило вас, как вы выразились, "блефовать" в разговоре с человеком, которого вы впервые видите и о котором ничего не знаете?
     - Начнем с того, что Йошико Мара, или, как оказалось, его зовут, Сакон Тиба, солгал о том, что не знал Сунов. Я стоял в коридоре рядом с мистером Суном и слышал их разговор. Тиба знал, с кем говорит. И ждал его прихода. Ваши люди поверили его лжи. Им хотелось поверить.
    Старший инспектор оторвал взгляд от своих рук.
     - С чего бы это?
     - Им не нравилось, что их заставили работать со мной. Им хотелось показать мне, кто здесь главный. Это был вопрос эго. Фуллер был вежлив, но дал понять, что помогает мне только чтобы я не гнал волну. Дженкинс? Его спросить, так Тиба, или Йошико, только что выиграла титул "Мисс Вселенная". У него аж язык изо рта вываливался. Он видел перед собой красивую женщину, а не кого-то, кто мог убить двух человек.
     - Если не возражаете, в данный момент я бы не хотел выслушивать критику в адрес моих людей. Спасибо. Думаю, нам придется поработать над собой, чтобы не быть такими недоверчивыми в будущем.
     - Умный коп не станет доверять кому-то, кого он не знает, - сказал ДиПальма, отметив про себя, что инспектор, хотя и в вежливой манере, попросил его придержать язык.
     - Все это замечательно, но у нас не было твердых улик, подтверждающих вину Тиба в убийстве супругов Хансард.
     - Катарина сказала мне, что боится за свою и Тодда жизни.
    Старший инспектор кивнул:
     - У нас есть запись разговора, да.
     - Примерно в это же время Тиба появляется в Гонконге, переодетый женщиной и называющий себя Йошико Мара.
     - Мы нашли четыре паспорта на разные имена в его номере. Продолжайте.
     - Катарина напугана. Тиба в Гонконге. Катарина и ее муж гибнут. А Тиба нанимает Сунов, чтобы они доставили ему Тодда. У вас есть признание Сунов. Думаю, это более чем доказывает его причастность к убийству Хансардов.
    Не поднимая глаз, старший инспектор сцепил руки под подбородком.
     - Предположим, просто предположим, что с Хансардами расправился кто-то другой. Чисто теоретически, конечно.
     - Тиба способен на убийство. Он доказал это в номере отеля.
     - Хм-м, да, действительно. Что-нибудь еще?
     - Йена Хансарда и Тиба видели вместе. Его шофер видел их в банке Хансарда и в ресторане. И слуги были в курсе того, что происходит.
     - У него была репутация бабника, - согласился старший инспектор.
     - Он гонялся не за всеми женщинами. Только за азиатками. Это облегчило Тиба работу.
    Полицейский снова взглянул на него.
     - Полагаю, больше всего вас заботит миссис Хансард?
     - И Тодд.
     - Это объясняет ваш "блеф" о ее смерти, но не о смерти ее мужа.
    Старший инспектор хорошо маскируется, подумал ДиПальма. Умный человек, не старающийся казаться умным. Осторожно выбирая слова, он сказал:
     - Поскольку я прилетел в Гонконг по просьбе миссис Хансард, думаю, вы правы. Ее смерть заботит меня больше.
     - Полагаю, так и должно быть. Она ведь родила сына от вас. Странно, что Тиба пошел на убийство, чтобы заполучить мальчика. Он мог просто похитить его.
     - Катарина любила Тодда. Если бы его похитили, она бы ни перед чем остановилась, чтобы вернуть его. А мертвые родители не станут разыскивать ребенка.
     - Теория не хуже любой другой. Странный тип, наш мистер Тиба. В телексе из Токио говорится, что он был оннагата, актером театра кабуки, исполнявшим женские роли. Большую часть времени он жил в облике женщины.
     - Женщины, умеющей драться получше многих мужчин. - уточнил ДиПальма.
     - Кажется, вы назвали ее ниндзя. Куноити.
    ДиПальма откинулся на спинку стула. Нужно было думать быстро. Он решил не упоминать видение Тодда.
     - Давайте предположим, что именно Тиба, или Йошико, убил Хансардов. Это значит, он должен был кое-что знать о них. Об увлечении Йена Хансарда азиатскими женщинами, о том, как лучше всего использовать эту информацию. Он должен был знать, где и когда напасть на Катарину Хансард. И у него здесь были люди, которые помогли ему убить ее мужа.
     - Почему вы считаете, что ему в этом помогли?
     - Потому что Йен Хансард погиб от укуса кобры, а я не думаю, что Тиба пронес ее через таможню в сумочке.
    Старший инспектор позволил себе слегка улыбнуться.
     - Достойный довод. Значит, у Тиба в Гонконге были друзья.
     - Это еще не все. Кажется, Тиба прибыл в Гонконг и на месте получил всю нужную информацию. Он не только дрался, как ниндзя, но и расправился с Хансардами, как это сделал бы ниндзя. Сначала Тиба получил информацию, и только потом стал действовать. Он не пробыл в Гонконге достаточно времени, чтобы разузнать все детали самому.
     - Либо то, что вы говорите, правда, либо он собрал всю информацию очень быстро.
     - Да нет же, - покачал головой ДиПальма. - Телекс, который вы получили из Токио, и тот, что прислали Роджеру Тану из управления УБН, сходятся в одном - Сакону Тиба не хватило бы мозгов одному прибыть в незнакомый город и убить двоих людей, которых он раньше в жизни не видел.
     - То есть, как вы намекаете, кто-то спланировал все за него.
     - В телексах сказано, что у него было уголовное прошлое. Мелкие преступления. Он был актером порно, проституткой, приворовывал по мелочам. Иногда продавал "траву". Самое серьезное его дело - угон машины. Он не занимался ничем, что потребовало бы составления мало-мальски серьезного плана. Если не считать последние несколько лет, он был полным неудачником.
     - И что, вы думаете, помогло ему выбраться из нищеты?
    ДиПальма взглянул в потолок.
     - Хотел бы я знать. Внезапно он перестает обворовывать туристов, угонять машины, тащить вещи из магазинов. Совершенно преображается. Покупает квартиру в дорогом районе Токио, вкладывает большие деньги в бутик. Начинает носить дизайнерскую одежду и дорогие украшения. Прекращаются аресты и проблемы с полицией.
    Полицейский забарабанил пальцами по столу. Разговор становился интересным.
     - Как говорят у вас в Америке, он родился заново. Кстати об Америке, у Тиба нашли большую сумму в долларах. Десять тысяч, если не ошибаюсь.
     - И четыре паспорта. Каждый на другое имя, каждый первоклассного качества. Не краденные. Это было бы слишком грубо, не в стиле заново рожденного Сакона Тиба. Кто-то вошел в его жизнь и превратил его из неудачника в преуспевающего гражданина. Все, что нам известно о Тиба, доказывает, что он не сумел бы добиться успеха в одиночку. И вот еще что - кто бы ни научил его сражаться, сделал это хорошо. Тиба был один против троих. Одного он убил, двоих искалечил.
     - Одно это доказывает ваше утверждение, что он был ниндзя. Не так ли?
     - Старший инспектор, я был в Японии несколько раз и видел много демонстраций боевых искусств. Но ни разу не был в додзё, где бы учили обращению с боевым веером. Если этот стиль еще и практикуют в наши дни, то делают это тайно. Я ни разу не видел бойца веером, даже не слышал о таком. Считается, что этот стиль канул в Лету.
     - То есть считалось до сегодняшнего дня.
    Старший инспектор достал из ящика стола большой коричневый конверт. Заглянув внутрь, он передал его ДиПальме. Тот перевернул конверт, и на ладонь ему скользнул сложенный боевой веер.
     - Все, что вы сможете рассказать об этой вещи, будет принято с благодарностью.
    ДиПальма раскрыл веер и медленно прошелся пальцами по его ручке и краям. Каркас был сделан из тонкой, но прочной стали, покрытой серебром. Режущие стороны были позолочены. Рукоять слоновой кости, украшенная драгоценными металлами, оканчивалась золотым кольцом. На одной стороне веера были изображены лилии, орхидеи и азалии, на другой - окрашенный алыми лучами заката храм на склоне заснеженной горы.
     - Это тессен, - скзал ДиПальма. - "Боевой веер" по-японски. Или "железный веер". Самураи брали его с собой для защиты, когда входили в дом кого-то, кому не доверяли. Был такой фокус - внезапно зажать шею человека между створками дверей. Чтобы не допустить этого, самурай держал веер открытым возле лица. В таком положении он не давал дверям закрыться. Да и сам по себе веер может быть хорошим оружием против ножей, мечей и палок.
    Он положил веер на стол стороной с пейзажем кверху и постучал по нему пальцем.
     - Вот здесь знаки. Их трудно разглядеть, но вот они, под крышей храма.
     - Что за знаки?
     - Иероглифы. Кван Юэ, имя китайского бога войны.
    Старший инспектор слегка улыбнулся:
     - Знаем такого. Любимое божество китайских уголовников. И, как ни странно, вы найдете его статую в каждом полицейском участке Гонконга, включая и этот. Меня всегда веселил тот факт, что полицейские и преступники молятся одному богу, чтобы тот защитил их друг от друга... Но что делает имя китайского бога войны на японском веере?
     - Япония построила свою цивилизацию на китайской.
     - Китайцы никогда не дадут ни японцам, ни нам забыть об этом. - сказал старший инспектор. - Это одна из многих причин, по которой этот народ так невыносимо заносчив. Если слухи не лгут, Япония и сегодня "одалживает" у соседей. Только теперь это называется промышленным шпионажем. К сожалению, в этой части земного шара такой шпионаж не считается преступлением, а поэтому процветает. Так что вы говорили?
     - Судя по иероглифам, этот веер принадлежал военному. Имя Кван Юэ добавлено, чтобы привлечь удачу. Сотни лет японская военная стратегия строилась на китайской Книге Перемен, на китайском учении об инь и ян, на идеях китайских военачальников и философов. Копье, лук, меч - все это пришло в Японию из Китая.
     - Понимаю. И где можно достать такой веер в наши дни?
     - Нигде. Разве что в музее или в частной коллекции. Этой вещи почти четыреста лет, ее создали в конце шестнадцатого века. Даже опытному торговцу древностями было бы нелегко найти такой веер.
    Полицейский пожевал губами, прежде чем ответить.
     - Возможно, Тиба украл его?
     Наконец-то начинает доходить, подумал ДиПальма. Медленно, но начинает.
     - Вы имеете в виду, что в обычных условиях веер не попал бы к человеку вроде Тиба.
     - Думаю, да, это я и имею в виду.
     - Было бы неплохой идеей снова послать телекс в Токио и проверить, не пропадал ли похожий веер из чьей-нибудь коллекции или музея. - сказал ДиПальма, вставая. Поднялся и старший инспектор.
     - Вы нам очень помогли. Прошу прощения за то, что наше с вами знакомство началось не с той ноги. Вы были правы, нашим людям нелегко подчиняться чужаку. Хотя вы, в общем, и не чужак, верно?
     - Я бывал на вашем месте, если вы это имеете в виду. Мне пришлось давить авторитетом не потому, что это мне нравится. Речь идет о моем сыне. Вы, вероятно, знаете нашу с Катариной историю.
     - Да, это так.
     - Я в долгу перед ней.
     - Чтобы оплатить этот долг, вы должны получить опеку над мальчиком. Вполне логично. Но не забывайте о Линг Шене. Лучшее, что вы можете сделать в данной ситуации - это забрать сына и сегодня же покинуть Гонконг.
     - Похороны Катарины через три дня. Об этом позаботился Пекин. Я обещал Тодду, что приду на них. Мне не нужно вам рассказывать, как важно для китайцев быть достойно погребенными.
     - Понимаю, - кивнул полицейский. - К несчастью, влияние триад в этом городе уступает лишь влиянию Пекина и местных банкиров. Мои люди окажут вам всю возможную помощь, но Линг Шен - опасный противник. Если он что-то решил, разубедить его очень непросто.
    Он пригладил волосы и, будучи человеком прагматичным, заметил про себя, что следует быть готовым к скандалу, который разразится, когда Шен убьет ДиПальму. Забота ДиПальмы о ребенке и его решимость оказать последнюю услугу покойной миссис Хансард показывали его как человека благородного, но благородство не спасет его от триады.
     - Я мог бы подсказать вам пару мест в Японии, с которых вы можете начать расспрашивать о веере, - сказал ДиПальма.
    Старший инспектор сложил веер и вернул его в конверт.
     - А взамен вы хотите...?
    - Чтобы Кона Кенпати привлекли к делу об убийстве Катарины Хансард.
     - Мистер Кенпати в данный момент не подозревается в убийстве. Поэтому мы и отпустили его, как только закончили снимать показания.
     - Но в телексах...
     - Сказано, что мистер Кенпати вносил залог за Тиба, когда его арестовывали в прошлом, ничего больше. То, что он оказался в Гонконге одновременно с Тиба, скорее совпадение, чем заговор. Как мы установили, во время их здесь нахождения эти двое не встречались. Вы склонны видеть худшее в мистере Кенпати, и это ваше право. Но никакими доказательствами, что он хотел смерти Хансардов, мы не располагаем. Кстати, у нас и так проблемы с установлением мотива у Тиба. Похоже, вся эта каша заварилась из-за того, что кому-то был нужен ваш сын, и, при всем уважении, я не могу понять кому и зачем.
     - У Тиба был номер мобильного телефона Кенпати...
     - И это - главная причина, по которой его доставили сюда для допроса. У мистера Кенпати на это было объяснение - он хотел предложить Тиба небольшую роль в фильме. Они уже обсуждали это по телефону и должны были снова созвониться. Кенпати уверял, что они не встречались друг с другом. Только бизнес, только по телефону.
     - В Японии Кенпати неоднократно выручал Тиба из разных передряг. Токийская полиция сообщила, что они долгое время жили вместе.
    Старший инспектор положил конверт в ящик стола и закрыл его.
     - В наших краях тоже есть желтая пресса, - заметил он. - И мы наслышаны о вкусах мистера Кенпати. Здесь, на Востоке, к таким вещам относятся иначе, чем на Западе. Сексуальная ориентация, как считается здесь, это простое свойство человека. Укорять кого-то за нее это все равно что ругать человека за то, что он ест левой рукой, а не правой. В любом случае, при нынешнем упадке нравов похоже, что единственным извращением является целомудрие.
     - Спросите себя, почему Тиба взбесился, когда мы пришли к нему в номер. Спросите себя, почему услышав слово "ниндзя" он попытался убить нас всех. - сказал ДиПальма, поднеся набалдашник трости к глазам и изучая его.
     - Судя по его реакции, Тиба был напуган, - ответил полицейский после долгого молчания. - Он боялся за себя. Боялся кого-то, кроме полиции. Вполне может быть, что вы правы, когда утверждаете, что кто-то, чье имя он не должен был выдать, финансировал и подготовил его. Он вел себя, как безумец.
     - Он от страха был готов наложить в штаны. Я видел такую реакцию и раньше.
     - Быть может, он испугался вас.
     - Как я уже говорил, его боевая подготовка, его стиль жизни, его деньги не могли появиться сами по себе.
     - Ваш блеф разоблачил Тиба, но, к сожалению, он же лишил нас возможности допросить его. Или, если быть более точным, это сделал Дженкинс - кстати о безумцах. Так что Тиба мертв, а Кенпати может вернуться в волшебный мир кино.
    Он протянул руку ДиПальме, который ответил на рукопожатие.
     - Я не стану пытаться разубедить вас насчет похорон. Но остерегайтесь. Шен беспощаден. В последнее время ему нанесли несколько существенных ударов, и ему очень важно сохранить лицо, убив вас. На похоронах его не будет. Он не общался с дочерью одиннадцать лет, что может дать вам представление о его упрямстве. Вероятно, миссис Хансард очень любила вас, раз сделала то, что сделала, зная при этом, как отреагирует ее отец.
    После того, как ДиПальма ушел, старший инспектор вспомнил свою покойную жену и еще раз повторил про себя, что любить - также значило медленно забывать.
   
    На балконе ресторана в Лэндмарке ДиПальма отхлебнул теплого чая и сказал Тодду:
     - Ты прав. Бенкаи прекрасно владел двумя мечами. Откуда ты узнал о нем?
    - Я читал о великих мечниках - Хайашизаки, Иттосаи, Симпати Никаи, Бокудене, Мусаси и Бенкаи. Кенпати-сан дал мне книгу о жизни Бенкаи. Когда-то он жил в замке Кенпати-сан и служил телохранителем князя Сабуро.
     - Книга на английском языке или на японском?
     - На японском.
     - Когда ты успел выучить японский?
    Тодд смутился.
     - Похоже, у меня к этому способность. Вначале я запоминал слова и фразы моего тренера по кендо, а когда он заметил мой интерес к языку, то решил, что мы будем разговаривать друг с другом по-японски. Мне это далось легко. Не знаю, почему.
    Японский точно не дался легко ДиПальме, который потратил на изучение этого языка несколько лет. По сравнению с ним китайский язык казался головоломкой для дошкольников. Японский был одним из самых сложных языков в мире, с огромным словарем и несколькими системами написания иероглифов, которые все еще не давались ДиПальме. А его одиннадцатилетний сын, оказывается, свободно говорит и читает по-японски и еще на Бог знает скольких диалектах китайского.
    ДиПальма подумал о Саконе Тиба и его связи с Кенпати.
     - Кенпати вроде бы приглашал тебя в замок Икуба?
     - Мы разговаривали о кендо, и он сказал, что в замке все еще стоит додзё, где Бенкаи тренировал воинов князя Сабуро. Кенпати-сан считает, что мне стоит на него взглянуть. И еще там есть комната, в которой Бенкаи и Сабуро совершили сеппуку. Я должен попасть туда. Я должен... - его глаза расширились, а дыхание пресеклось, но через секунду Тодд как ни в чем не бывало продолжил: - Бенкаи был кайсяку князя Сабуро.
     - Ты знаешь, что значит это слово?
     - Секундант, - мрачно кивнул Тодд. - Его долг - пресечь страдания совершающего сеппуку. Кайсяку должен быть сильным духом человеком и очень хорошим фехтовальщиком.
    ДиПальма был впечатлен.
    - Катарина упоминала, что ты много знаешь о боевых искусствах и о Японии. Традиция сеппуку зародилась очень давно. Никто не знает, когда именно.
     - По крайней мере пятнадцать веков назад, - сказал Тодд, глядя в нетронутую кружку чая. - Она началась с воинов, которые не могли выдержать позора поражения и душили себя. Другие поджигали собственные дома и сгорали в них заживо.
     - И это значит, что они будут жить вечно?
     - Душа не может умереть. Мы рождаемся снова и снова, пока не освободимся от колеса рождения и смерти и не соединимся с Вселенским Разумом.
     - Твоя мать и я говорили об этом несколько раз, - улыбнулся ДиПальма. - Она тоже верила в реинкарнацию, в карму. Я не хочу обидеть тебя, но мне тяжело в это поверить. Мне кажется, когда ты умираешь, на этом все. Дверь захлопывается за тобой. Книга закрывается.
     - Вы не можете умереть, - сказал Тодд со спокойной уверенностью. - Вы даже не можете представить собственную смерть. Можно представить себе все, что угодно, но не собственную смерть.
     - Почему нет? Вот я лежу в дорогом гробу, обитом шелком, руки на груди, а на мне шикарный черный костюм. Много цветов, может, пара-тройка красивых женщин плачут, сидя на переднем ряду, а толстый лысый мужик играет на органе.
    Тодд усмехнулся и откинулся на спинку стула.
     - В этом все и дело. Вы видите себя, лежащего в гробу. Вы смотрите со стороны как наблюдатель. Нельзя быть мертвым и смотреть на себя одновременно.
     - Эй, а ты не промах, - улыбнулся ДиПальма. - Тут есть над чем поразмыслить.
     - Я хочу поговорить с тобой.
     ДиПальма обернулся и увидел Джен Голден. Она сердито смотрела на него, глубоко затягиваясь сигаретой.
     - Джен. Ты знакома с Тоддом.
    Мальчик встал.
     - Здравствуйте, мисс Голден, - вежливо приветствовал он ее. Джен проигнорировала Тодда.
     - Нам нужно поговорить. Сейчас.
     - Это мой первый день с Тоддом. Может, встретимся завтра? Сегодня много чего произошло и...
    Она убрала со стула трость ДиПальмы и уселась.
     - Вот об этом я и хочу поговорить. Какого черта ты творишь?
     - Не понимаю.
     - Из-за тебя арестовали Кона. Без всякой причины. Из-за тебя съемки простаивают и это стоит мне кучу денег.
     - И каким же образом я заставил их простаивать?
     - Кон исчез.
    ДиПальма бросил взгляд на Тодда, который тихо наблюдал за ними. Самообладние мальчика было удивительным.
     - Я разговаривала с ним в полицейском участке, - продолжала Джен. - А потом он пропал. Я думала, что он возвращается на съемочную площадку, но он куда-то делся и никто не знает, куда. День съемок, пятьдесят тысяч долларов коту под хвост.
    Она покачала головой и прикрыла рукой глаза.
     - Закажи мне выпить, пожалуйста.
    ДиПальма подозвал официантку и попросил принести коктейль "Роб Рой". Рука Джен безвольно упала на столик.
     - Он сказал, что у вас какая-то вражда из-за кендо. Сказал, что ты не упускаешь возможности очернить его.
     - Он лжет, - ответил ДиПальма. Он почувствовал на себе взгляд Тодда, но не стал оборачиваться к нему.
     - Фрэнк, я тебя знаю, - сказала Джен, копаясь в сумочке в поисках сигарет. - Ты сицилиец. Ты ничего не забываешь. Ты сам мне это сказал, помнишь? И еще ты сказал, что есть вещи, которые бы ты хотел изменить. Исправить, если быть точной.
     - Я не имел в виду Кенпати. Я говорил о моих жене и дочери, о напарниках, которых потерял. - он опустил голову. - Я говорил о Катарине.
    ДиПальма поднес спичку к ее сигарете. Джен сделала глубокую затяжку.
     - Фрэнк, я знаю лишь то, что ты сидел в одной из машин, которые приехали за Коном. А в полицейском управлении при упоминании твоего имени все встают по стойке "смирно". Они боятся тебя. Один твой звонок сенатору Джозефу Кварекио и весь Гонконг стоит на ушах. Дружок, в твоих руках огромная власть. Обычно от такой власти страдают другие люди.
     - Джен, Кенпати не арестовали просто потому, что мне так захотелось. Это был даже не арест. Его задержали для допроса и отпустили. И только потому, что его приятель убил полицейского и выколол глаз еще одному. Человек, который это сделал...
     - Трансверстит. Я знаю.
     - У него был номер мобильника Кенпати.
     Она затушила сигарету в пепельнице и потянулась за новой.
     - И этого достаточно, чтобы втягивать в это Кона?
     - Он и убийца дружат почти пятнадцать лет. Так что да, я считаю, что этого достаточно, чтобы допросить Кенпати еще хоть десять раз. Особенно если учесть, что они оба были в городе в одно и то же время.
     - Он знает, что мы хотели пожениться и что из этого ничего не вышло. Он думает, что ты ревнуешь и из-за этого пытаешься вставлять палки в колеса.
     - Ты серьезно в это веришь?
    Она отвела взгляд.
     - Я рассказала ему о нас. Думала, он должен знать. Особенно... - Джен взглянула через столик на Тодда. - Особенно в свете того, что случилось с матерью твоего сына. Кон клянется, что он тут не причем.
    Принесли коктейль. Джен схватила бокал с подноса и одним глотком осушила его наполовину. Ее пышные рыжие волосы рассыпались по плечам.
     - Это был не самый лучший день в моей жизни, - сказала она. - Простой, простой, простой. Потом Кон исчезает черт знает куда, а полчаса назад мне позвонили из Токио и сообщили, что Токийский банк и универмаг Митсукоси отзывают разрешения на съемки. В банке вдруг решили, что это плохо для их имиджа, а в Митсукоси в день бывает по триста тысяч посетителей, так что съемки перебьют им торговлю. Нужно срочно искать места на замену и переписывать сценарий. А еще скоро начнется сезон ураганов. Может, в этом месяце, или в начале следующего. Сорвет нам все сцены на природе, особенно у моря.
    Джен подняла палец.
     - У меня был лучший штат актеров для этого фильма. Лучший. Американские и японские актеры, отличный сценарий, режиссер, который был мне нужен. После полудня нашему администратору звонят из Нью-Йорка. Актер, который должен был на следующей неделе прилететь в Токио для начала съемок, передумал. Ему предложили главную роль в пьесе Артура Миллера, и чтобы ее получить, он готов нарушить контракт со мной. Джон Форд* был прав. Актеры - дерьмо.
    Она осушила бокал, поставила на столик и уставилась в него. Молчание нарушил Тодд.
     - Мои соболезнования по поводу вашего отца, мисс Голден.
    Она резко подняла голову. Посмотрела на него, потом на ДиПальму.
     - Откуда он знает о моем отце? Ты ему рассказал? Фрэнк, ты что, шпионишь за мной?
    ДиПальма с трудом удержался от взгляда на Тодда. Он никогда не упоминал при нем отца Джен.
    На ее глазах выступили слезы.
     - Боже, мне этого еще не хватало. Он снова в больнице. Сердце. Фрэнк, прости, что сбежала от тебя. Это было жестоко, я знаю, и мне жаль. Сейчас уж я ничего не могу сделать. Сейчас все, чем я живу - это фильм. В смысле, это мой шанс чего-то достичь, стать кем-то. Так что, пожалуйста, ты и Кон, не срывайте мне съемки. Если у вас какая-то ссора, пожалуйста, выясняйте отношения после того, как я закончу фильм. Пожалуйста.
    Она потянулась через стол, чтобы взять его руку в свою. ДиПальма не возражал, потому что смертельно устал и у него не было сил объяснять, что, хотя он все еще любил Джен, он не доверял ей.
    Поверив Кенпати, она обманывала себя и частью этого обмана был скандал, который она устроила ДиПальме. Не успей Джен Голден закончить съемки в срок и уложившись в бюджет, и ее карьере был бы нанесен ущерб, возможно, непоправимый. В Голливуде, где неудача считалась преступлением, мало кто получал второй шанс. Она нуждалась в Кенпати. Джен также тянуло к нему, иначе она не стала бы разыскивать ДиПальму. Каждый раз, когда Джен влюблялась, ее любовь не знала границ. За ней могли последовать боль и разочарование, но сейчас она была готова сражаться за Кона Кенпати даже против Фрэнка ДиПальмы.
     Он вспомнил слова своего отца, который говорил, что в любви тебе не приходится выбирать.
     - Я не знал, что вы с Кенпати в Гонконге,- сказал ДиПальма. - Я прилетел сюда по просьбе Катарины. После похорон я возвращаюсь в Нью-Йорк. Можешь верить чему хочешь, но я думаю, что ты знаешь меня достаточно хорошо и знаешь, что я не стал бы тебе лгать.
    Она затушила еще одну сигарету.
     - Прости. Просто я расстроена и мне нужно было на ком-то отвести душу, вот и все. И вдобавок ко всем моим проблемам, мы послали сценарии прошлых фильмов Кона в Нью-Йорк для подготовки презентации в Центре Линкольна в следующем месяце, и они до сих пор не пришли. Кон заслужил эту презентацию и я не хочу, чтобы она сорвалась.
    Оба поднялись со стульев.
     - В общем, ничего так встретились, - сказала она. - Сколько времени прошло. Я не сказала тебе, как хорошо ты выглядишь.
     - Ты тоже.
     - Я слышу о тебе много хорошего. Говорят, в этом году ты точно возьмешь "Эмми". Это какая будет, четвертая?
     - Третья, если все выгорит. Удачи с фильмом.
    Джен улыбнулась Тодду, который встал и протянул ей руку. Она поцеловала ДиПальму в щеку и вышла из ресторана. ДиПальма проводил ее взглядом, пока она спускалась с балкона и пересекала плазу. В любви тебе не приходится выбирать. Когда Джен скрылась из вида, он обернулся к Тодду, чтобы спросить, откуда тот узнал о ее отце.
    Но мальчик исчез.
   
    *Джон Форд - режиссер.