Последняя обитель

ПОСЛЕДНЯЯ  ОБИТЕЛЬ

                В  погоне  за  знаниями  мы  утратили  мудрость.
                Томас  Эллиотт
       Преподобный отец Никодим проснулся ранним утром с ноющей болью в спине.
       Это был плохой признак. Где-то неподалёку зрела осенняя непогода, которую несло сюда, и она грозила новыми хлопотами не только с дряхлеющим здоровьем.
       Старый монастырь на скале над озером, круглый год продуваемый всевозможными ветрами, обзаводился всё новыми щелями, сквозь которые проникала дождевая влага, а сырость для немолодого тела - это ещё худший подарок, чем даже сквозняки.

       Отец Никодим доживал свой долгий век в монастыре один. Былые монахи уже давно умерли, и их свободные души теперь общались друг с другом на маленьком монастырском кладбище под скалой, а новых по нынешним временам набирать было негде, да и не из кого. Люди ушли из этих пустынных мест, так же как ушли от Веры. Раз в год жалостливые геологи присылали сюда крохотный вертолёт с запасами продуктов, но в основном отец Никодим жил тем, что произрастало на приданном монастырю плодородном участке земли в километре от него.
       Зимой было легче, чем осенью. Не нужно было устранять в монастыре потопы, приводившие в негодность старую мебель, и сушить её снаружи в редкие солнечные дни. При холодах отец Никодим обитал в маленькой и уютной келье, которую он отапливал дровами, постоянно приносимыми озером, а своё ложе прогревал химическими грелками, в изобилии поставляемыми ему сердобольными геологами.
       Отец Никодим жил своей отшельнической жизнью, не особо тужа по этому поводу. Он был аскетически воспитан с детства, а одиночество его не особо тяготило, ибо раз в месяц он имел прекрасную возможность наговориться от души.
       Одинокий монах вёл размеренную жизнь Служителя Господа. В целях экономии он зажигал свечи перед образами лишь на несколько часов в день, устраивая полноценные иллюминации только в религиозные праздники, а когда подаренные теми же геологами электронные часы показывали полночь или полдень, сам для себя вдохновенно бил в потрескавшийся от времени монастырский колокол.
       Всё это были традиции, впитавшиеся в плоть и кровь, и от которых уже поздно было отучиваться…

       …Растерев спину, гарантированно обещавшую скорую непогоду, отец Никодим оделся, застелил своё остывающее ложе, и приступил к каждодневным делам.
       Часы на столике показывали восемь утра с минутами. Отец Никодим позавтракал вчерашними остатками кильки в томате, запил вкусные консервы кипячёной водой с сухарями, взял веник с совком, и для начала очистил амвон и алтарь от нанесённого за сутки ветром песка. Он делал это ежедневно, и лишь раз в неделю убирал все немногочисленные помещения монастыря.
       Сделав работу, отец Никодим традиционно перекрестился на образа святых, и тут вдруг увидел, что на рисунок входа в монастырь, сделанный утренним солнцем, легла чья-то тень…

       Отец Никодим обернулся, полагая, что это до срока нагрянули геологи, истосковавшиеся по общению не только друг с другом, но это был совершенно незнакомый мужчина.
       Гость выглядел лет на тридцать с небольшим, но его чуть старила аккуратная бородка, плавно переходившая в усы. На него было надето нечто непонятное: что-то среднее между костюмом и накидкой, скрывающее ноги и обувь на них.
       Отец Никодим решил, что его чудесным образом посетил заблудившийся паломник. Такие, он слышал, ещё встречались, хотя самому ему их видеть не приходилось.
       - Желаю здравствовать, - вежливо поприветствовал преподобный отец гостя.
       - И  вам  того  же, - мужчина благодарно слегка кивнул головой. – От  всей  Души…
       - Издалека? - спросил отец Никодим, желая продолжить уже начатую беседу.
       - Путь  мой  слишком  далёк, но  не  вовсе  бесконечен... - пространно отозвался гость, медленно пересекая молельный зал. - И  путь  мой  долгий  был почти  напрасен...
       - Кто ты, сын мой?..
       - Имя  не  есть  главный  носитель  сути... - мужчина подошёл к иконам и пылающим взором посмотрел на древние образа. – Оно -  лишь  одинокий  звук  в  бездне  тишины...
       На шее неожиданного гостя не было креста и это отца Никодама слегка смущало.
       - Ты какой веры будешь?.. - спросил он на всякий случай. – И какой земли?.. Говоришь ты понятно мне, но…
       - Вера  должна  быть  одна, ибо, многоликая, она  порождает  безверие, - мужчина простёр вперёд руки и три свечи у икон, установленные отцом Никодимом ещё вчера, вдруг вспыхнули! Это был какой-то фокус, но отцу Никодиму не было дано познать его суть.
       - Веры не осталось совсем... - печально сказал преподобный. - Мой монастырь - последний в этом мире, забывшем Бога...
       - Вера  нужна  слабому; сильный  в  ней  не  нуждается, - голос мужчины подхватил печаль отца Никодима.
       - Да... - согласился служитель монастыря. - Человек стал слишком сильным. И слишком жестоким... Он убивает мир, породивший его, не думая о завтрашнем дне...
       - Вера  есть  доброта; нигилизм - суть  жестокости, - мужчина с безмерной радостью осматривал внутреннее убранство монастыря. Его благообразное лицо светилось непонятной любовью.
       - Ты много видел, сын мой, - сказал отец Никодим. - И много понял. Как там, в Большом Мире?..
       - Мир  подобен  бушующему  океану, и  в  нём  больше  нет  островков, к  которым  может  пристать  заблудший  корабль. Вера  ушла, а  вместе  с ней  мир  лишился  и  Гармонии...
       - Жаль... - печально вздохнул отец Никодим. - Скоро я уйду в небытие, и погаснет последняя свеча в последнем Храме...
       - Ты  прав, старик, - мужчина неотрывно смотрел на старые выцветшие иконы. – Бог  создал  этот  мир, чтобы  тот  предал  его  забвению. Печально  сие  велико...
       Он повернулся, подошёл к верному служителю монастыря, трижды перекрестил его, и несколько секунд подержал свои тяжёлые руки на его слабых плечах.
       - Благодарю, старик, ты  весьма  порадовал  мою  душу, - сказал он и пошёл к выходу.
       - « Странный человек... - подумал отец Никодим про случайного гостя. - И, видать, глубоко несчастный... »
       - Погоди, путник! - крикнул он в удаляющуюся спину, увидев, что у мужчины на плече нет котомки, в которой паломник должен был хранить еду. - Я принесу тебе чего-нибудь на дорогу! До жилья далеко, а сии места весьма пустынны!
       Забыв про давнюю хромоту и боль в спине, он как мог быстро сходил в кладовую, сложил в полиэтиленовую сумку любимые консервы и хлеб, и вышел из монастыря.

       ...Мир был пуст на много километров вокруг, и ни единая человеческая фигурка не нарушала этой пустоты.
       Сжимая в руках сумку с едой, отец Никодим растерянно повертелся на месте, и подошёл к обрыву, пока не замечая отсутствия былых болей в ревматичной ноге и радикулитной спине.
       Озеро плескалось внизу, разбивая о берег пока ещё мелкие волны, и не было в них ничего лишнего…
       Отец Никодим зачем-то посмотрел вверх, и ему вдруг показалось, что на голубом просторе едва заметно плеснулось что-то серое, похожее на лоскут материи…
       Отец Никодим суеверно перекрестился, медленно вернулся в монастырь, чтобы по причине появления приятного гостя зажечь в нём свечи перед всеми иконами, и в изумлении замер посреди молельного зала.
       Свечи уже горели…

       ВСЕ...

     Приближаясь  к  своему  Совершенству, человек  слишком  удаляется
                от  Бога.