Из жизни полосатиков - 9

                Из жизни полосатиков.
                ( продолжение)


                Читал раньше у Пришвина, Некрасова других «древних» писателей, что есть такая птица, дупель называется, только непонятно было, то ли лесной кулик, то ли болотный, пока сам его не повстречал. По книгам я был уверен, что за Уралом эта птица не живёт, и вдруг такая встреча!
                Лунной ночью пробирался я на глухариный ток. Пробирался – слишком круто сказано. Просто шёл многие годы известной мне лесной дорожкой. Луна висела почти над головой и чуть впереди, освещая путь призрачным желтовато-голубым  светом не хуже иного фонаря. Фонарик я, конечно, взял - мало ли что, но из рюкзака даже не вынул. До тока было около семи километров, это почти два часа неутомительной ходьбы.  Я шёл, наслаждаясь тишиной, нарушаемой лишь далёким уханьем филина, перекличкой пары длиннохвостых неясытей и редкими посвистами сычей. Под сапогами изредка похрустывал ледок, пахло сыростью и прелыми листьями. Воздух был свеж и приятен.
                На этом току я не был три года, и несколько озадачился, увидев впереди широкий просвет. Подошёл ближе и совсем расстроился: сосновый бор был вырублен до самой кромки болота. Ток больше не существовал. Глухари нашли себе другое место, и оно могло быть как в нескольких сотнях метров, так и в нескольких километрах отсюда. Ближайший бор находился совсем рядом, его даже было видно. Но подойти к нему через двухсотметровую полосу кочковатого болота, заполненного сейчас талой водой, не было возможности даже в болотных сапогах. Я присел на ствол свежего соснового выворотка на краю болота и задумался. Из этого состояния меня вывела трель, раздавшаяся в сухом кочкарнике неподалёку  от меня. Трель повторилась. Ещё раз. Ничего подобного раньше слышать не приходилось! Ей ответила трель с дальнего конца вырубки. Затем ближе. Обнаружилось неясное шевеление в траве. Между кочками у самой воды кто-то перепархнул, подпрыгнул метра на полтора,  хлопая крыльями. Рядом такой же прыжок-взлёт с хлопаньем. А трели не прекращаются.
                Я вовремя вспомнил про бинокль. Достал из рюкзака, настроил резкость. Ничего не понимаю! Бекасы, распустив крылья и хвост, бегают меж кочками, дерутся, высоко подпрыгивают, и поют, поют без конца. Ну, прямо, галлюцинации. Не должен так себя вести бекас. Вот один выбежал на чистое место, приподнялся на лапках, задрал голову, и послышалась трель. Приглядываюсь внимательно. Птица очень похожа на бекаса, но, пожалуй, несколько крупнее. Лучше разглядеть не удаётся, от луны блики, да и птицы всё время в движении.
                Небо на востоке стало светлеть. Вот оно из бархатно-чёрного переходит в синее, затем в голубое, появилась красная полоска… Всё, звуки разом прекратились, как и не было всеобщего гвалта. Но ни одна птица не взлетела. Любопытство достигло апогея. Заряжаю ружьё самой мелкой дробью, выхожу из укрытия, и не скрываясь иду между кочками вдоль болота. Никого! Только что здесь играло более десятка птиц, никто не взлетал и… никого! Поворачиваю обратно, и в это время лёгкий хлопок взлёта. Птица улетает по прямой, но дробь ёё настигает. С трудом  нахожу добычу среди бурой прошлогодней травы, так сливается её оперение с общим фоном.  Перья бурого цвета, со светлыми пестринами. Через голову, спину и крылья проходят продольные белые полосы. Ноги длинные, глаза относительно крупные, клюв длинный, слегка приплюснутый на конце. Азиатский бекас? Нет, тот мельче и светлее, приходилось держать в руках. Дупель? Ну, конечно же, дупель! Как я сразу не догадался! А впрочем, я видел их только на картинке. Аккуратно заворачиваю в газету, обложив мхом. Сделаю чучело для музея.
                День не пропал даром. Смотря что считать добычей. Тушку птицы или вот такое… увиденное тобой впервые. Довольный, возвращаюсь домой. Но оказывается, поход ещё не закончен. Из-за куста можжевельника, громыхая крыльями, срывается глухарь, и летит вдоль просеки. Успеваю вскинуть ружьё и прицельно выстрелить.  Лесной петух грузно ударяется о землю. Фортуна непредсказуема!