Поворот. Глава 1

                Глава 1.
    Две женщины осторожно продвигались с кучей ребятишек во тьме.  Одной из них была я со своим пятилетним сыном и трехлетней дочерью. Другая женщина, цыганка, несла на руках крупного младенца.  За её пеструю, но грязную и местами порванную юбку, держались два пацаненка, лет 14 и 12. Сквозь щели досок забора мы увидели нескольких мужчин на лошадях. Те не спешили, и скорее всего, мужчины несли охранную вахту. Тася, приложив палец ко рту, показала мне, что нужно молчать, хотя мы все были так напуганы, что даже дети осторожно передвигались по поникшей осенней траве как «маугли» по джунглям. Всадники отъехали в сторону, и не ожидая того сами, освободили нам проход. Цыганка со своими ребятишками пробежала сквозь пустое пространство. Я приказала себе успокоиться и силой воли, непонятно откуда взявшейся, заткнула рвавшийся наружу крик отчаяния. Взяв себя в руки, побежала за ней, держа на руках дочь и согнувшись в три погибели. Сын держался за меня. Таисия вбежала в пустую мазанку, практически впихнула детей внутрь. За ними в домик ввалилась я, споткнувшись за невысокий порог.
 -Все, добрались, теперь бы нас не обнаружили до утра и тогда все получится. Я найду мужа, и он нас спасет. -Где ты его найдешь? -Да он, наверное, среди всадников.
 - Почему мы тогда бежали?
- Так надо. Мне то что! Это же ты в беде! – Тася так и не пояснила мне, чем мне может помочь её муж.
 - Ничего не понимаю, ты же сама от своего табора ушла, так зачем вернулась, и меня еще притащила!
 - Пришлось вернуться! Хватит спорить, нужно детей накормить.

    Все еще не понимая ход её мыслей, я молча принялась развязывать узелок тесьмы на котомке   и выложила еду на газету, в которую были завернуты сало и хлеб. Тася добавила огурцы и помидоры.  Она вытирала их о грязную юбку, щедро сбрызнув слюной. Я лишь покачала головой, но ничего не сказала. У каждой своей методы санитарии.  Дети перекусили, но сильно уставшие, привалились на пол, только маленький сонно посасывал грудь у замученной гонкой женщины. Она же жадно поедала недоеденные куски снеди, оставшиеся от детей.  Я смотрела на них и не понимала, как могла оказаться в этой ситуации. Подсознание возвращало меня в уютную квартиру в центре Москвы. На круглом столе, покрытом белой скатертью вышитой заботливыми руками моей бабушки, стоял самовар, призывно выпускавший пар. За столом Павел, я и наши дети. Фарфоровые чашки манят попробовать настоящий индийский чай. Печенья и баранки на больших блюдах и… хлеб с салом на газете, на грязном, покрытом пылью и мышиными фекалиями, столе. Дети в грязной одежде спят на полу. А я пытаюсь понять, как такое могло произойти. Все то, что произошло в течение последних двух дней, не укладывалось в сознании.

   Мой муж, тихий и интеллигентный Павел, работал инженером в одном из конструкторских бюро, мы жили в достатке. Я работала неполный рабочий день на телеграфе. Вдвоем мы с мамой Паши, Аглаей Павловной, трудились, не покладая рук, на благо семьи. Все заработанные деньги мы отдавали ей, и она была нашим сейфом. Четко и организованно наши средства, оставшиеся после хозяйственных трат, преумножались. Девиз Аглаи Павловны был :                « «Аккуратность и ещё раз аккуратность!».  Шел 1939 год. Уже несколько лет вся страна жила в страхе репрессий.   Мы мало знали обо всем этом. Наивные, мы думали, что все арестованные люди действительно были врагами народа. Но несколько дней тому назад Пашу арестовали. Он просто не пришел с работы, исчез. На следующее утро участливая секретарша с Пашиной работы, сообщила нам, что Пашу арестовали. Я поняла, что все случившееся – катастрофа.

     После работы я посещала с толпой таких же отчаявшихся женщин различные конторы, пробираясь сквозь очереди и постоянно кому - ни будь доказывая, что арест мужа чудовищная ошибка, но аппарат НКВД работал четко. Стране не нужны были ученые и инженеры, нужна была многоликая безмолвная толпа строителей социализма. Нужно было строить железные дороги, каналы и проч., проч., проч. Я снова и снова пыталась найти мужа и хоть чем -то помочь родному человеку.  Свекровь молча плакала у себя в комнате, но чем больше проходило времени после Пашиного ареста, тем больше она смотрела на меня с раздражением. Я ничего не могла сделать, неизвестно было - где находился Павел.

    Вчера вечером мне позвонили в дверь. За дверью никого не было, но на коврике перед дверью лежал свернутый листок бумаги. Я развернула его, прочитала, и всё поплыло у меня перед глазами. Крупными печатными буквами было написано: «Беги!  Аглая за свободу Павла написала на тебя донос. Арест утром». Я сначала не приняла всерьез содержание записки, затем всё встало на свои места -   странное поведение свекрови, её хитрый взгляд и ехидная улыбка.

        Дети ещё не спали, я потихоньку пошла в детскую и неторопливо стала собирать детские вещи. В голове крутились тысячи мыслей. Как избежать ареста, куда определить детей, пока не выяснится эта страшная ложь?  Где взять деньги, они же под контролем Аглаи? Потихоньку план побега сформировался. Я собрала в большую сумку вещи сына и большие и маленькие. Я решила, что при поиске меня с детьми, женщина с двумя мальчиками отведёт подозрения. Вещи дочери я тоже сложила в большой тюк и решила сбросить все с балкона. На улице уже стремительно темнело. Я ополоснула лицо водой, чтобы хоть как-то скрыть возбуждение. Теперь нужно было обмануть бдительность Аглаи.  Она и дети сидели за обеденным столом и чаевничали. Возле неё стояла бутылка армянского коньяка и рюмка.

 -По какому поводу, неужели у вас получилось что-то узнать о Паше? – спросила я у свекрови.
- Да, я была сегодня в НКВД, там сказали, что Пашу выпустят завтра.
- Как здорово, я и не сомневалась, что это ошибка! Надо поставить варить бульон для борща, Паша его любит.
- Да  не  торопись. Пашу выпустят не утром.
- А когда?
- Скорее после обеда.
-Тем более нужно сходить на рынок, а бульон будет уже готов, – не скрывая неудовольствия, свекровь согласилась выделить деньги на продукты. Кошелек она прятала в бюро, закрыв его на ключ. Как его достать, я не знала, но достать мне нужно было любым способом.
-Тоня, принеси-ка мне  воды, я спать пойду!  - Я подскочила и бегом направилась на кухню. Там меня осенило. Снотворные капли стояли на аптечной полке за стеклом. Я удвоила количество капель и налила в воду.

   Свекровь совсем разморило, она запила коньяк водой со снотворным, и я повела её в спальню. Она, не раздеваясь, рухнула на кровать. Мне стала страшно, но услышав мерное похрапывание, я успокоилась. Перевернув её, вытащила из кармана халата свекрови ключ. Дети расшалились, как обычно это бывает, когда наступает время сна, но я не стала их успокаивать. На кухне собрала котомку с едой, положив как можно больше сала и хлеба.  Что еще положить из еды,  мне не приходило в голову…

       После еды нас разморило, и мы вповалку улеглись на грязный пол. Когда я закрывала глаза, передо мной   чередой пронеслись кадры  из моего детства. Я сижу за роялем   в чистой, оклеенной старинными обоями комнате, мама сидит рядом в кресле, вяжет нескончаемое вязание и поправляет меня:
- Тонечка, анданте!  Поярче, пожалуйста! – А я постоянно повторяю одну и ту же мелодию…

      Я проснулась от того, что кто-то трепал меня за плечо.
-Вставай, вставай! – Подскочив от неожиданности, я ничего не поняла. Ведь я только что была с мамой.  Протирая сонные глаза, я вновь вернулась в реальность.
 - Что? Что случилось? Нужно бежать? Где дети?
- Тихо  ты, не кричи! Дети спят. Я баньку затопила, пойдем, помоемся!
- Какую баньку?
-Пойдем со мной.

   Мы вышли из сарая. На небе ни звездочки, дул теплый ветер. Через пару метров от нашего пристанища стояла банька, которую я не видела, когда мы вбежали в сарай. Внутри было тепло.

-Быстрее! – торопила меня Тася. – Давай быстрее!
   Я старалась быстрее раздеться, но, когда торопишься, все получается медленно. Тася была уже без одежды и наливала в таз горячую воду.
-Когда ты успела баню растопить?
-Поживи с  моё, и ты успела бы.
-Сколько тебе лет?
-Какая разница, тут не возраст важен, а опыт.
Помылись мы быстро, но Тася не сливала мыльную воду, поливая себя ковшиком из чана, где развела много воды для полоскания. Я осмотрелась.  В баньке на полке лежал еще один кусок мыла, рядом висело не первой свежести полотенце. Тася стала им вытираться, но я побрезговала и   просто отжала свои короткие волосы. Моя наставница надела сорочку и, укутавшись в свою кофту, выбежала из баньки. Я тоже накинула сорочку и в своем тазу стала стирать свое бельишко.  Женщина вернулась со своими ребятами. Но я так удивилась, когда сняв большие кепки, туго уложенные косы упали на плечи детей : «Девочки» -  догадалась я. Тася стала на своем языке торопить девчушек. Я поглядывала на них. У старшенькой девочки уже сформировалась грудь, тело уже приобретало прекрасные женские формы и она, чувствуя мои взгляды, стыдливо отвернулась. Младшенькая же своей угловатостью походила на мальчишку и жесткой мочалкой терла себя, не стыдясь.  Я отвернулась:
-Где сушить будем? – спросила я Тасю, принимая её старшинство.
-Да здесь и будем, видишь, веревка натянута. Детей быстрей веди! - Мои детки крепко спали, прижавшись  друг к другу. Нехотя они открыли заспанные глазки.
-Дима, Саша, вставайте!- но дети не понимая, что от них требуется,  упорно отворачивались от меня, снова закрывали глаза.

-Дети, пойдем мыться!- я принялась их сильнее тормошить.
-Мы спать хотим! Уйди, мама!
- Пока банька теплая, пойдем, когда еще получится! – Я подняла сына, а дочку взяла на руки. «Какая же она маленькая!» - подумала я. Слезы накатились на глаза.
- Быстрее, а то тетя ругается! – прошептала я Диме, и он, держась  за мою сорочку, сонно плелся сзади.
     В баньке я быстро раздела детей и Сашу посадила в тазик. Сонных детей я помыла быстро и, уведя опять в сарай, положила спать на уже расстеленный свой плащ. Тасины девочки легли по краям с моими, грея своими тщедушными телами малышей.

     Тася в бане уже успела обмыть своего младенца, он уютно лежал на её руках и жадно сосал грудь. Молока было много и малыш не справлялся с потоком жидкости, невольно   давился. Женщина с любовью смотрела на своего ребенка и слегка покачивалась, напевая что -  то на своем языке.  Я стирала детские вещи.

      Внезапно дверь открылась, в баньку влетел мужчина. Я вся сжалась, но осталась стоять у стола. Тася отложила ребенка и резко подскочила.  Мужчина в два шага преодолел расстояние, начал кричать, размахивая руками.  Затем привычным движением левой рукой намотал на руку Тасину косу, а  правой начал бить женщину по лицу, пока своим массивным кольцом не рассек ей скулу. Я в ступоре смотрела на все происходящее, не понимая, что происходит. Тасина голова откинулась, ,  она потеряла сознание. Мужчина освободил свою руку от косы, привычно отбросил женщину, и она скатилась на лавку, где недавно мирно кормила ребенка.  Ребенок закричал, я ринулась к нему, но мужчина схватил меня за шею и резким движение ударил мою голову об стол. Резкая боль парализовала меня. Он задрал сзади мою сорочку, одновременно расстегивая свои брюки. Я закричала. От моего крика Тася пришла в себя, схватила таз с мыльной водой и окатила мужчину. Он отшатнулся, крепко выругавшись на русском языке, застегнул ремень и схватил кричащего ребенка. Тася рванулась за малышом, но не успела. Мужчина с какой - то львиной резвостью уже выскочил из бани.

        Потерявшая сына мать закатилась в крике. Я подбежала к ней, стала её успокаивать. Из её рассеченного лица еще текла тонкая струйка крови. Женщина резко прекратила рыдать, только шумные всхлипы вырывались из горла. Она взяла со стола нож, протянула его мне.
-Режь!
-Не буду! - отшатнулась я от ножа.
-Не меня, косу режь! – в её глазах мелькнул отсвет ненависти, и я поняла, что спорить с ней не надо. Я взяла нож и начала отпиливать тугие, вьющиеся косы цыганки.
                Продолжение следует.