Авария

               
               Вертолет МИ-2 улетел в соответствии с графиком и летным заданием. На борту было 8 человек, среди которых два члена экипажа, четверо топографов нашей экспедиции, которые летели на съемку местности и двое моих коллег. Коллеги были в отпуске и давно просились забросить их на рыбалку куда-нибудь подальше попутным бортом. Каждый рыбак, охотник или просто любитель природы всегда мечтает оказаться в местах, где безлюдно, подальше от цивилизации, туда, где можно насладиться первозданной природой, тишиной, порыбачить, поохотиться или просто душевно отдохнуть от мирской суеты, семьи и работы. И такие места еще есть. А вот попасть туда сложно.Только на вертолете. А это доступно далеко не всем. Но везунчики были.
               
           Ложкин, бывший полярный летчик, жил один в далеком уголке тундры, в избушке на берегу небольшого озера, вот уже несколько лет. Никто не знал истинных причин, что заставили его порвать все связи с родными и близкими и жить отшельником. Но с бывшими коллегами, оленеводами и геологами он все-таки иногда общался и принимал их у себя в качестве туристов. Очень избирательно и только по рекомендации. Вот к нему и полетели мои хорошие знакомые.
             
            Это был обычный рабочий день. И ничто не предвещало... Я в то время строил гараж. У меня еще не было своей машины, да она и не нужна была. Была служебная. Но было время, когда все строили гаражи. Из кирпича и железобетона. Это был культ. "Гаражная лихорадка". Изощрялись друг перед другом, кто во что горазд. Это были не просто гаражи в общепринятом представлении, где должна была стоять машина. Гаражи строили в двух, а чаще в трех уровнях. Наверху было помещение собственно гараж, в котором должен был стоять автомобиль, ниже такого же размера была жилая комната, а еще ниже был подвал. Это было культовое место, где можно было хранить продукты, много всяких вещей, которые абсолютно утратили свою нужность в доме, но выбрасывать рука не поднималась. Такие, как старые магнитофоны, радиолы и телевизоры, мебель, посуда и носильные вещи, инструмент и строительные материалы, да мло-ли еще чего. У меня был именно такой гараж. Коробку мне построили строители. А вот отделкой я занимался сам. Люблю постучать молотком и пошуршать рубанком. Люблю воплощать в реальность какие-то идеи и задумки. Получалось. Верх я так и не доделал. А вот внизу было все в порядке. Уютно и комфортно. Было электричество, значит было тепло. В подвале всегда имелась соленая рыба и другая снедь. Любили собираться мальчишники, где можно было отдуши похохмить, поматериться, никому не мешая. И не только мальчишники. Нравилось всем. Было где отсидеться во время семейных разногласий.
         
         Однажды в этом гараже несколько дней жил мой знакомый из далекого оленеводческого совхоза, то-ли председатель, то-ли глава администрации. По каким-то делам он приехал в наш город с собакой, оленеводческой лайкой. Знакомых кроме меня у него не оказалось, в гостиницу с собачкой не пустили. Ко мне в дом с собакой он тоже не пошел. Да и у нас в то время была своя собачка - боксерша Багги. И не известно, нашли-ли они бы общий язык. В гараже у меня было много всякой всячины, в том числе оленьи рога, красивые, ветвистые. Часть из них висела на стене, другие просто лежали в углу грудой. Ждали своего часа. Я привозил их из тундры из разных командировок и раздавал друзьям. После посиделок мой друг обратил на них внимание и вдруг поразил меня своей осведомленностью. Он брал в руки рога, осматривал их и уверенно говорил, откуда они: вот эти из стада Тимофеева с побережья, а вот эти Канева из Хорейвера. А эти рога вообще не наши, они с полуострова Ямал. И это была чистая правда. Я-то знал откуда они. Я был в шоке!
               
       Однажды, по прошествии многих лет с тех событий, мне позвонил мой сын Дмитрий, который работает на Крайнем Севере и рассказал мне продолжение этой истории. Он как-то возвращался с вахты на поезде Воркута – Москва, ехали в купе вдвоем с попутчиком. Слово за слово, как водится в пути и вдруг выясняется, что его попутчик – это тот самый мой давний знакомый начальник оленеводов, который когда-то ночевал у меня в гараже. Вот так бывает.

               
           Был уже вечер, темнело. Возле моего гаража остановилась машина. Я был внизу, но слышал, как она подъехала и надо было выходить. Это был незнакомый мне служебный УАЗик. Возле машины стояли двое. В штатском. Средних лет и какие-то безликие и одинаковые. Но строго и прилично одетые. Один из них назвал меня по фамилии и показал удостоверение. Я только успел увидеть три заглавных буквы: "КГБ". Таких грехов, что бы я был интересен этой конторе, я за собой не знал и спросил, в чем дело и по какому поводу? Вам надо проехать с нами, вежливо сказали они, мы вам все объясним. Ну надо, так надо. А переодеться? Не стоит. Я закрыл гараж и мы поехали. Я узнал, где находится их контора, офис, как теперь говорят. Раньше, как руководитель, я встречался с представителями этого ведомства, но на своей территории. Это были дежурные профилактические визиты, связанные с работами нашей экспедиции в приграничных районах. Напоминание о бдительности, осторожности и т.д. Теперь я увидел это знаменитое заведение изнутри. Ничего особенного. Все казенно и скромно. Кабинет без всяких излишеств, стол, стул. Но настольная лампа на столе! Традиции незыблемы. Несколько формальных вопросов и главный: куда вы отправили вертолет? Я в недоумении. Иногда вертолетов в нашей экспедиции работало по нескольку в день, но сегодня был один и я сразу понял о чем речь. Оказалось, вертолет не вернулся на базу, в аэропорт, в назначенное время и не выходит на связь. А это ЧП большого масштаба. Во-первых, могла случиться авария с разными последствиями, что бывало и, к сожалению, продолжает случаться время от времени. Во-вторых, припограничная зона и до границы с нашими странами-партнерами, не всегда дружественными, не очень далеко, что наводит на определенные размышления. В-третьих, об этом ЧП эти служивые уже доложили в Москву по своему ведомству, как и положено по инструкции. Отвечай, как на духу! Я понял, что, скрывать что-либо, только себе навредить и рассказал все, как оно было. Маршрут известен, я показал его на карте, отклонения от маршрута практически не было, не считая одной незапланированной посадки для высадки моих рыбачков на озере у Ложкина. Я знал, что это служебный проступок, но такая практика существовала повсеместно и, думаю, что работники этого ведомства пользовались этим тоже неоднократно. Но упоминать об этом было сейчас совсем неуместно. Допрос был проведен по всей форме. Мне стало неуютно. Воображение рисовало самые драматические картины. Я уповал только на то, чтобы все были живы. Несколько раз за время нашего разговора они звонили  диспетчеру в аэропорт и еще куда-то. Новостей не было.
         
            Меня отпустили домой уже совсем поздно. Предупредили строго, чтоб "ни-ни". И я, в рабочей одежде, не совсем чистой, без денег добирался до дома самостоятельно. Ночь не спал. Были звонки своему руководству и ответные мне. Раньше у нас таких прецедентов не было и никто не мог предположить, что случилось и как надо себя вести в такой ситуации. Все сошлись на том, что "утро вечера мудренее" и успокаивали, как могли.                Утром на поиски пропавшего вертолета авиапредприятие отправило два самолета АН-2 и вертолет МИ-8. Все заинтересованные были в напряжении и ожидании хоть каких-то вестей.  Мое состояние трудно описать словами. Я не находил себе места и не мог предположить, что же все-таки случилось. И почему экипаж не выходит на связь. Погода, на счастье, была ясная, лётная и к середине дня ситуация прояснилась. Главное было известно. Все были живы и здоровы. И даже вертолет практически цел. Его нашли сразу. Не сразу сообщили. Это было далеко и опять же инструкции. А случилось вот что. Вертолет присел в назначенное место, по плану возле озера, у Ложкина, чтобы высадить рыбаков и лететь дальше с топографами, в соответствии с заданием. Но вдруг пилоты услышали незнакомый посторонний шум в двигателе и в строгом соответствии с инструкциями, взлет прекратили, заглушили двигатель и попытались сами разобраться, что же случилось. Визуальный осмотр ничего не прояснил, уже темнело. Они попытались еще раз завести двигатель, но шум не пропадал и они приняли единственно правильное решение остаться на месте до утра и ждать помощи. Вертолет оказался в низине, в какой-то зоне непрохождения радиосигналов и на связь они так и не могли выйти.       
               
           Прилетели механики и разобрались с неисправностью. Оказалось, что это был заводской дефект турбины, которой недавно был произведен капитальный ремонт. И пилоты действовали правильно, грамотно и в строгом соответствии с инструкциями. А меня передали следователю местного следственного управления, которого звали Михаил Сергеевич и с которым мы были немного знакомы. Потом был суд.С учетом моих положительных характеристик и других благоприятных факторов, мне присудили выплатить часть материального ущерба, нанесенного авиапредприятию в связи с поисковыми работами и объявили какое-то взыскание по служебной линии.
               
          Рыбаки остались у Ложкина. И через неделю их подобрал попутный вертолет. Они хорошо отдохнули, удачно порыбачили и были довольны. Меня благодарили.