Мечте навстречу, гл. 4-1

               

    
 На другой день после суда осужденных посадили в два фургона и повезли, не сказав куда. Посадкой в машине командовал тот же красивый капитан, которого Валентина видела в кабинете  инспектора. Окна в машинах были закрашены белой краской, только для вентиляции было отверстие вверху и окно со стороны кабины, поэтому видеть, куда их везут, они не могли. Сначала дорога была ровной, асфальтовой, но затем сменилась на грунтовую, неровную и пыльную.  Люди сидели понурые, неразговорчивые, качаясь из стороны в сторону и подскакивая на ухабах. Молодой бомж, по прозвищу Клещ, первый нарушил молчание:
       - А куда нас  везут, кто знает?
       -  Кто ж его знает?  — отозвался один.
       - Нам не доложили, куда, – проговорил другой.
       - На кудыкины горы, — усмехнулся третий.
       - А, не все ли равно, куда, лишь бы кормили, – подала голос одна из женщин.
       - Даром кормить не будут. Будем вкалывать, как папы карлы,  – отозвался первый голос.
       - На лесоповал,  наверное, повезут, — предположил Клещ.
       - Точно, на лесоповале будем руки мозолить и животы надрывать.
       - Жили себе, жили, никого не трогали и – на тебе: упекли ни за что, ни про что, – заговорил  Сапожников, как бы очнувшись. - Все на свете отобрали, одна рубаха осталась да штаны. Была свобода, и той не стало. Вот жизнь наступила. Сам себе не хозяин, хоть вешайся! И что я им дался в руки? Надо было деру дать.
      - Все равно бы поймали,  – сказал  чей-то голос.
      - Вот жизнь: кому – мать, а кому – злая мачеха!.. Твою мать! – ругнулся Сапожников.
      
       Сколько времени их везли, они не могли определить. Наконец приехали. Дверцы в будках  открыли, и дали команду выгружаться. Чертыхаясь, сплевывая  грязную слюну  и вспоминая  чужую мать, люди стали медленно выгружаться друг за другом. Выгрузившись из машин, они увидели сзади себя   высокие ворота с вывеской, на которой крупными красными и зелеными буквами красовалось слово:  «Мечте навстречу», а ниже меньшими размером синими буквами  было написано "профилакторий". В толпе прошло оживление, были слышны реплики:
       - Ого, профилакторий, твою мать, не хала-бала!
       -  Какой там профилакторий — пыль в глаза пускают! - 
Тюрьма  какая-нибудь – не иначе!
       - Эт правда: спали и мечтали здесь оказаться, как-же! Одна только вывеска, а в самом деле лагерь для заключенных.
       - Хорошего для нашего брата не приготовят!
       - Господи, куда же нас упекли? Спаси-помилуй! — перекрестилась высокая и худая женщина.
       - Раньше надо было Бога вспоминать, мадам! – угрюмо посмотрела на нее Валентина; у неё самой на сердце было тяжело и тоскливо от потери свободы и полной неизвестности, что ждет их впереди.
      Одни из толпы негромко переговаривались между собой, делясь впечатлениями, а другие растеряно молчали.

       Когда  выгруженные машины отъехали к месту своей стоянки, к толпе прибывших подошел капитан. Валентина его сразу узнала и усмехнулась.
       - Всем внимание! –  громко объявил он. — Позвольте представиться: я - капитан Круглов Павел Петрович – начальник  сего профилактория и по совместительству  ваш куратор. Здесь вы будете жить и работать. Для начала  пройдете  санацию – стрижку и мытье, затем  обед, потом расквартирование и   инструктаж.   Итак,  по два стройся! - зычно  скомандовал он, и толпа стала недружно строиться; затем  прозвучала команда: «Налево! Шагом марш!», - и неровный строй  медленно   двинулся за  сержантом  в баню. Позади шел капитан.

  Возле  бани уже стояли три стула, и трое  людей с ножницами и бритвами приготовились к "бою". Круглов,  стоя на крыльце, прокричал:
       - Стричься всем обязательно! Потом кудри будем отращивать.  После стрижки  сразу в баню, после бани одеться в новую одежду и ждать остальных. Кто первые - живее садись.  Чем скорее, тем лучше! Быстрее пойдем на обед.
      После его слов толпа быстрее зашевелилась. Всем хотелось первыми стричься. Установились три очереди.  Стригущие  наловчились быстро стричь и обривать головы наголо, а мужчинам еще и брили лицо. За пять-шесть минут они управлялись с каждым человеком.

      Сверкая бритыми головами, люди шли в просторную бревенчатую баню, где мылом и мочалкой смывали с себя  многомесячную грязь.  Чистые и повеселевшие, прикрывая интимные места полотенцами, они  получали у сержанта   новую одежду; одевались и выходили на свежий воздух ждать остальных. 
      Затем  опять построились по два и направились в столовую.  На обед давали  щи, камбалу с перловкой,  подслащенный чай и серый хлеб. Люди с большой жадностью набросились на еду. Женщинам накрыли стол  отдельно от мужчин. Кто-то из мужчин заметил:
      - О, мальчики отдельно от девочек? Как вам это нравится?
      - Мне как-то до лампочки,  - кто-то ему ответил.
      - А мне – нет! – усаживаясь  за стол, проговорил Лещев.
      Установилась тишина, только было слышно позвякивание ложек.
      - А добавка  будет? – спросил кто-то, заканчивая второе.
      - Смотря кому. Тут девиз: кто не работает, тот не ест, — ответил  дежуривший сержант.
      - Значит, сегодня не будет? Жаль...

 продолжение: http://proza.ru/2022/11/09/913