Не туда

    Случай, произошедший прошлым летом, заставил меня наконец понять то, о чем не раз говорили мои родственники и друзья: мне нельзя пить. Под действием спиртного я становился раздраженным, не управляемым, что в этот раз чуть не погубило меня.

    Итак, я напился, нормально так набрался в городе с друзьями, а затем по никому не понятно, даже мне самому, причине ушел. Возможно даже обидевшись на кого-то, не помню. Когда я выпиваю сто грамм водки, то думаю: “А зачем я ее сейчас пью? Вкус ужасный, эффекта никакого пока... Мало выпил значит, надо еще добавить”. И тянул еще сто. А, как известно, действие алкоголя вступает в силу примерно через сорок минут, и этот факт очень резко и быстро давал о себе знать. Я становился как герой фильма “Без чувств”, студент, согласившийся принять участие в одном эксперименте, имевшем полную потерю ощущений как побочный эффект. Только в придачу к этому еще без памяти. Теперь вы понимаете, надеюсь, почему я принял решение покончить со спиртным.

    И вот однажды, будучи в таком состоянии, я в очередной раз психанул, развернулся и пошел домой. Хотя у меня здесь двоюродная сестра живет, мог бы зайти к ней, но мной на тот момент владел алкоголь, который, полностью подчинив себе ноги и мозг, раздавал теперь приказы. Меня, то и дело вилявшего со стороны в сторону, а иногда и приседавшего где отдохнуть, понесло по ночной трассе в сторону села. Я шел, не сворачивая, все время прямо по дороге, и это все, как я сейчас понимаю, просто мне казалось. “Сколько я уже прошел?” - спрашивал я сам себя, не переставая перебирать ногами. Дороги почти не было видно, только очертания ее деревьев, росших в одну линию по бокам, виднелись моим и так уже заплывшим от количества выпитого глазам.

    Вдруг я услышал сзади себя гул мотора. Машина была еще далеко, но я тут же замедлил свой ход и оглянулся. Через несколько секунд темный, не различимого ночью цвета, “ситроен” притормозил. И я остановился, повернув голову влево и вглядываясь через опускающееся стекло в круглое лицо человека “при костюме”, но оно показалось еще темнее этой ночи.

    - Эй, куда путь держишь, странник?

    - В село, - мне подумалось, что он, возможно, хочет предложить подкинуть, и добродушно признался. Но вместо этого он сказал:

    - Так это ты не туда, тебе в другую сторону. Разворачивайся, а то назад в город придешь.

    Вот так поворот событий! Я с искренней благодарностью пожал ему руку:

    - Спасибо, друг! А то я чуть выпил, как видишь, свернул, наверное, дорогой назад и уже, думаю, половину прошел. Если бы не ты, то, считай, зря пробил сейчас ноги. Еще раз спасибо!

    Круглолицый посмотрел на меня с какой-то перекошенной гримасой, ухмыльнулся, закрыл окно и поехал.

    - Эх, вот такой точно бы не взял, нечего было бы его попусту и просить, все равно бы не подвез. Но хоть правильную дорогу указал, за это ему спасибо, конечно, а то пришел бы сейчас обратно в город. Хм, а где же это я развернулся? Помню, пару раз вроде слева лежал, дремал, один раз справа, наверное, где-то там  и повернулся во сне. Ничего, часа полтора пути быстрым шагом — и я буду дома.

    Я шел холодной темной ночью один по трассе и разговаривал сам с собой. Никто меня услышать не мог. Смотрел в асфальт и пытался визуально высчитать скорость, с которой иду. В голове более-менее прояснилось, но плохо было до ужаса, раза два за дорогу меня вырвало, и во рту стоял привкус недавней закуси. Я постоянно сплевывал, удивляясь каждый раз, откуда берется слюна, ведь алкоголь высушил весь мой организм.

    Подняв голову и бросив на дорогу безразличный взгляд, я снова опустил ее и уже хотел было снова пуститься в свои раздумья, как одна деталь тут же заставила меня поднять ее обратно: три высоких желтых столба, стоявших рядом, держали огромный синего цвета круг с… названием города.

    Такой человеческой подлости мне не доводилось видеть раньше. Вспоминалось выражение его лица и та едкая ухмылка, появившаяся в ответ на мою благодарность, и тот темный “ситроен”, подкравшийся сзади... И всех их я посылал во весь голос в край далекий, да еще, конечно же, долгими и извилистыми, как мой сегодняшний путь, речами. Таким людям в аду уготованы самые жестокие наказания, и в тот момент я и сам был готов стоять у котла, заливая его доверху раскаленной кипящей жижей.

    Слова обиды еще долго отзывались в моем сердце и, смешиваясь с начинавшими уже проступать слезами, вырывались наружу, раскатываясь душераздирающими криками по полям вокруг.  Еле-еле успокоившись, я осознал весь ужас своих проклятий, посланных в адрес этого человека, и упал на обочине в траву, закрыв лицо руками, рыдая и прося прощения у Бога за сказанное мною.

    Когда я очнулся, ночь, казалось, еще плотнее окутала дорогу с обеих сторон и, заручившись поддержкой мелкого, но довольно мерзкого дождя, заставила меня вернуться в действительность. Что же делать?.. Идти к сестре, раз уж я в городе? Можно было бы, но... Среди ночи, заплаканным, мокрым и слегка еще пьяным... Нет, таким мне на глаза ей и ее семейству показываться не хотелось. Но продолжать горевать, лежа тут, тоже не вариант. Полтора десятка километров было уже позади, еще полтора отделяло меня сейчас от дома, и я, сглотнув еще тлеющую недавнюю обиду, поднялся, струсил с себя прилипшие кое-где на щеках зеленые стебли с листьями и снова двинулся в путь.

    Я уже окончательно отрезвел, но, как всем давно известно, беда не ходит одна. Адская нечеловеческая боль пронизывала мои колени. Дождь с каждым шагом усиливался и, будто сговорившись с ветром, пытался сбить меня с ног, которые все чаще подкашивались и отказывались идти дальше. Третьим их союзником был сон, шедший сзади и опускавший мои веки все ниже и ниже. Я уже не мог различать грань между ним и реальностью, мне то и дело мерещились лики бесформенных существ, глядевших жадным, выжидающим взглядом из-за стволов деревьев. Нет, не дождаться им добычи, не рвать душу мою грешную, не сдамся я!

    Игра моего воображения достигала предела. Гром, ударив со всей мощью своим кнутом, дал команду старта, и твари, прятавшиеся все это время, выскочили со своих укрытий и кинулись ко мне. Порывы ветра били меня в грудь, усталость мертвым узлом связала мои ноги в стопах, и я, обессилев и уже ничего не соображая, рухнул на мокрый асфальт посреди дороги и отдался в лапы сна и всех тех чудовищ, пришедших с ним.

                * * *

    Проснулся я в кабине какой-то фуры, ехавшей в сторону села. Водитель, мужчина уже пожилых лет, добрыми, но с долей укора, глазами поглядывал на меня и причитал:

    - Ну, разве же так можно? Тебе что, жить надоело? Молодой ведь еще... Вот я, старый уже, свое пожил, а умирать все равно не хочется. А ты?.. И это еще благодари Бога, что я успел вовремя заметить тебя! А если бы ехал кто навстречу, то, считай, был бы ты уже на том свете, затормозить он никак бы не успел. Никак!

    Я молчал. Сидя на боковом сиденье, укутанный с ног до головы в теплое махровое одеяло, я смотрел пустым, уставшим взглядом на дорогу, освещаемую передними фарами. И казалось мне, что совсем не от машины исходит тот свет, а от человека, управлявшего ею.