Гавань Кассандры - Закат - 37

Карета, в которой Андрей и Никита сидели и слушали, что им рассказывает князь Тихонов, прибывший в Ревель за ними и забравший с собой, всё неслась по дорогам Эстляндии. Пыль из-под колёс, копыт ложилась позади туманом. Вокруг — лишь простор полей, которые наслаждались выросшим урожаем, что ещё тянулся к теплу солнца....
– И теперь, – вздохнул вновь князь Тихонов, продолжая свой рассказ перед настороженными мичманами. – Теперь вас будут ждать с арестом...
– Как вам, Дмитрий Васильевич, удалось выбраться?! – удивился Никита.
– Меня отослали на службу в Новгород, но я отпросился в отпуск. Повезло, скажем так, – признался тот. – По долгу чести, дружбы, я не могу вас оставить, не помочь.
– Я благодарю, мы, – взглянул Никита на кивнувшего Андрея, полностью поддерживающего его слова. – Благодарю, что предупредили нас. Но что дальше-то делать?!
– Укрыться и ждать, когда всё уладится. Тем временем за вас обоих ручаются многие. Посему, верьте в успех, верьте. В столь неспокойное время революций надо быть тише воды, ниже травы.
– Вы осуждаете меня? – спросил Никита, почувствовав в себе вину от того, что всей душой хотел добра отчизне, а вышло «боком».
– Я не в праве никого осуждать. У вас, молодые люди, своя голова есть на плечах. Вас укроют пока на одной даче в Гунгербурге. Просьба от ваших отцов, находиться там безвыездно и... тихо, – пояснял князь.
– Это будет невыносимо, – усмехнулся в недовольстве Андрей.
– Не гнушайтесь чужим опытом личным иль из книг. Я знаю, что такое крепость. Вы хотите сие познать? – не удивился противостоянию парней Дмитрий. – Вспомните учение моря, которое требует от мореплавателей ума, терпения, благоразумия, наконец. Решать вам, я отвезу, куда пожелаете. Итак, – прокашлялся он слегка и выпрямился. – Куда, по домам или на дачу?
– Что за дача? Чья? Вы уверены, что нас там не обнаружат? – поинтересовался Никита.
Но князь лишь вздохнул и кивнул, в глубине души надеясь, что парни послушают и спокойно будут ждать в отведённом им месте... Остановившись вскоре на постоялом дворе, отужинав и сменив коней, Дмитрий Васильевич вышел на двор, ожидая там своих спутников...
– Князь, вы ли?! – прозвучал голос вышедшего из только что прибывшей кареты грузного мужчины средних лет.
Узнав его, Дмитрий лишь ответил кивком головы и чуть приподнял свой цилиндр, украшающий голову.



– Кого везёте? – поинтересовался тот сразу, оглядывая пока одинокий двор.
– Вечно вам мерещится что-то, – усмехнулся Дмитрий.
– Да нет, Дмитрий Васильевич, не мерещится. Видел я в Ревеле, как к вам пара мичманов подсела, – прищурился собеседник.
– Прям подсела, – удивлённо взглянул Дмитрий. – Ступайте по своим делам да не занимайтесь похлёбством*, уважаемый Пётр Ильич. Вижу, что в угоду канцелярии вы решили проследить за мной.
– Смотрите, князь, как бы на свои плечи неприятности не возложить, – стал предупреждать тот. – Я служу государю,... России! А судя по тому, что вас связывает дружба с подозрительными людьми, за которыми наше отделение так и присматривает, как и за возвратившимися каторжниками, то проследить за вами лично не будет лишним. Не так ли?
Довольно долго они ещё молча взирали в глаза друг друга, но Пётр Ильич, будто уверившийся в своей правоте и правильности слежки, медленно ушёл в трактир постоялого двора, где бросил взгляд на стоящих у окна молодых мичманов...
Он сел за один из столиков и не сводил с них глаз, что те явно чувствовали, так как всё это время следили из окна за беседой его с князем...
– Что делать будем? – шепнул Никита другу.
– Бежать надо. Сами найдём где укрыться. Видать, у князя без нас проблемы теперь, – прошептал в ответ Андрей. – Только как?
– Выходим, хватаем коней и мчимся что есть силы, – кивнул Никита, и они решились...
Медленно выйдя на двор, друзья не взглянули на настороженно следившего за ними Дмитрия Васильевича. За ними следом вышел и Пётр Ильич, но остановился у дверей наблюдать за происходящим дальше.
Как только он понял, что парни, скрывшись на конюшне, задумали побег, то поспешил за ними, но с грохотом растворившиеся ворота конюшни выпустили резвых коней, на которых мичманы умчались и скрывались скорее, дальше и дальше, от этого постоялого двора, от глаз...


* – похлёбство – угодничество

Продолжение - http://www.proza.ru/2015/04/18/1650