C. Y. T. Часть 8. Хитроумный план, или Послание

                ***
Пасмурная погода не предвещала этому дню ничего хорошего, несмотря на то, что Айзека отпустили, а Джастин смог утонуть, хоть и в последний раз, в глазах Вивиан.
Девушка, стоявшая рядом с отцом и одетая во всё чёрное, смотрела на то, как гроб с мёртвым телом её матери погребают под землю. Это тело было так изуродовано, что познать вправду это Тилея Мур или нет не смогли даже эксперты. А чтобы делать ДНК не было времени, тело начинало разлагаться.

Сильный мужчина справа от девушки вдруг заплакал перед всеми. Нет, не просто слезы пускал. А заплакал, обняв свою дочь. Он не может смириться с этим. И никогда не сможет. А девушка, которую он обнял, утопала в своих слезах. Нет, это не было на публику, людей здесь практически не было. Она вспоминала все их моменты, она вспомнила тот день, когда к ним пришел психиатр, как они до его прихода разговаривали, обнимались, были настоящими дочерью и матерью.

— Пап, пойдём отсюда, — Вивиан взяла мужчину под локоть, когда гроб начали засыпать землёй, а все остальные давно разошлись.
— Детка, как мы дальше будем жить? Я не смогу смириться, — Адам поднял свои руки к лицу и начал ими вытирать бледную кожу. Протерев свои глаза, он втянул на все лёгкие холодного, но бодрящего воздуха.
— Пап, мы завтра уезжаем. Мы справимся. Мы должны! Ты должен сделать это ради меня, а я — ради тебя.
— Да, ты права. Мы сумеем, — мужчина сжал руки в кулаки, зажав ими всю свою волю.

Вивиан облегченно вздохнула. Наконец-то они покинут этот город, который принёс им, а в особенности ей, так много боли.
                ***

Но, увы, всё не было так просто, как кажется на первый взгляд. Фрэд не думал оставлять всё, как есть, ведь сейчас могут взять его, как виновного. Он уже придумал свой хитроумный план.
Это негрское чудовище знало, что Вивиан собирается уехать, и оно решило воспользоваться этой возможностью, дарованной ему, как оно думает, самими небесами. Но этот человек не рассчитал одно: время.

                * * *

— Слушай, Джастин, тебе не кажется, что всё у нас вышло уж слишком легко? — смотря в кружку с горячим кофе и сидя в удобном кресле, обделанном дорогой кожей, спросил Айзек. Ему и вправду казалось, что всё прошло, на удивление, не сложно.
— Ты прав. И зная Фрэда, могу сказать: он что-то задумал, — заключил светловолосый, упершись о свой рабочий дубовый стол тазом и левой рукой. В другой руке у него был хрустальный бокал с алкогольным напитком.
— Думаешь, он что-то нам сделает? — кинул взгляд темноволосый на своего друга.
— Нам? Не-ет, — усмехался тот в ответ. — Он хорошо знает меня и моего отца. У них двоих, Фрэда и отца, давние счёты, о которых я, увы, не был осведомлён.
— Тогда неужели…?— сглотнул Вейн.
— Именно! — поднял свои брови вверх парень и, отпив остатки алкоголя, положил бокал на стол.
— И что ты будешь делать?
— Что МЫ будем делать, — сделал Джастин ударение на слове «мы».
— О-о, это мне нравится, — заманчиво улыбнулся Айзек. — Тогда какой план? — в предвкушении парень забарабанил пальцами по кружке.
— Я разузнал, что у Вивиан самолёт до Нью-Йорка. Узнал время вылета и даже места. Я думаю, Фрэд не будет действовать дома: либо всё произойдёт по дороге, либо уже в аэропорту или даже на борту самолёта. Хоть последний вариант и маловероятен, не брать его к сведению плохо. Так что исключать мы ничего не будем. Задействуем по моему плану.
— Внимательно слушаю, — Вейн встал с места и, отпив последний глоток кофе, уставился на светловолосого.

                * * *
— Дорогая, тебе не кажется, что мы слишком спешим? — таща вещи девушки, спросил мужчина.
— Пап, если мы не уедем сейчас же, то не уедем никогда. Я не хочу быть привязанной к этому месту, к этому городу. Мы сейчас сядем на самолёт и улетим, начнём новую жизнь. Это не значит, что мы забудем маму и не будем по ней скорбеть. Будем! Только вот здесь небезопасно. И дело по убийству мамы нужно оставить… Иначе эти люди не дадут нам покоя. Пап, пожалуйста, доверься мне, — её рука легла на папино плечо, а глаза, выражающие искреннее опасение, смотрели на лицо отца.
— Хорошо, если ты так беспокоишься… Но это неправильно! — он стукнул чемоданом по земле. — Нельзя оставлять этих людей безнаказанными!
— Тогда скажи мне, как ты собираешься добраться до тех, кто с лёгкостью может убить нас прямо сейчас?! —закричала Вивиан. — Пап… у нас нет в руках власти, нет миллиардов, нет влиятельных знакомых. Мы простые, обыкновенные и при чём никому не нужные людишки, — сказала она тихим, даже слишком приглушенным голосом.
— Да, Вив, ты права… Если я не смог защитить твою маму, то хотя бы попытаюсь тебя от этого всего оградить. Едем быстрее, а то опоздаем на самолёт, — вздохнув, Адам Мур поднял все чемоданы и вышел из дома, направившись вместе с дочерью в свою старенькую машину.

. . .

Закрыв багажник, в который несколько секунд назад отец Вивиан положил все вещи, девушка открыла заднюю дверь и застыла. Она смотрела на родной дом, с которым связана уйма воспоминаний. Она прощалась. Не с домом, нет, хотя и с ним тоже. Она прощалась с прошлой жизнью.
Адам уже сидел в машине и, вставив ключ в зажигание, сказал:
— Детка, садись, уже едем, — тут он повернул ключ и…
Взрыв.


Девушку, которая была в полуобороте, отбросило на несколько метров от пылающей машины. Она сразу же потеряла сознание.
Как жаль, что это изменит всё.

* * *

В панике Вивиан ощупывает своё тело, затем лицо. Тело жжёт, на глазах какие-то марлевые повязки. Внутри ужасный страх, от которого даже живот свело. Пальцы дрожат. Из приоткрытых губ срывается ужасающий «Ах» — она вспомнила какой-то взрыв, вспомнила боль, которая мгновенно и неожиданно окутала её.
— Девушка, вам нельзя вставать! — тут же послышался женский голос, чья обладательница вошла в комнату. Видимо, Вивиан в больнице.
Медсестра положила её обратно в лежачее состояние, поправив покрывало.
— Скажите, где мой отец?
— Отец?
— Что со мной произошло? — спросила она, надеясь, что медсестра не знает просто потому, что папа не пострадал.
— Вас привёз сюда какой-то мужчина, сказав, что ваш дом загорелся, а вы были внутри. Мисс, я боюсь вас огорчить. Врач говорил, что возможна амнезия, но… в общем, у вас никогда не было родителей. Мужчина, который принёс вас, рассказал о вас всё, даже документы нужные показал.
— Как это «не было»? Что вы говорите? — глаза её защипали слёзы.
— Эмили, я сожалею, но при рождении вас отдали в детский дом, далее вы были удочерены.
— Эмили? — она дрожала всем телом.
— Ох, бедная. Вы не помните всей своей жизни. Как это грустно, — ахнула медсестра. — Я лучше пойду за врачом.
— Что? Нет, погодите, — но Вивиан перебило то, что дверь захлопнулась, а значит, медсестра вышла.

И что всё это значит?

Через несколько минут двери вновь скрипнули.
— Эмили Коперфилд, здравствуйте, я ваш лечащий врач, — произнёс мужской голос
— Что всё это значит, чёрт возьми?! — возмутилась Вивиан. Она жалеет, что прикована к постели, что сейчас незряча из-за этих чёртовых повязок, но даже это не помешает ей узнать, что произошло.
— Дорогая, не беспокойтесь, вам волноваться сейчас нельзя. Со временем вы всё вспомните и…
— Я всё помню! Или вы глухой? Я не Эмили, я — Вивиан Мур.
— Мур? Вивиан Мур? — удивилась девушка, сглотнув комок.
— Мэри, что с вами? — спросил врач у медсестры.
— Вчера по телевиденью передавали, что некий неизвестный подорвал машину с двумя людьми: Адамом и Вивиан Мур. Это серийный убийца, — произнесла та, а Вивиан, глотая воздух ртом, плакала.
— Папа, — произнесла она, едва что слышно, а затем зарыдала.
— Эмили, что с вами? — обеспокоенно спросили двое.
— Оставьте меня одну, мне надо поразмышлять, — прошипела Вивиан и закусила губу.
Как только двери закрылись, а в комнате девушка осталась одна, ужасный крик вырвался с горла Мур. Боль пожирала её, терзала изнутри.
Ей было холодно. Её душа была холодна и опустошена. Вивиан окуталась в воспоминания. Они словно выстрелы в грудь, но каждый выстрел словно в замедленной съемке: медленно пуля за пулей вонзается в её сердечко, медленно разрывая кожу и вонзаясь в самое сердце… в сердце и насквозь, навылет.

Как ей избавиться от страданий? Сколько несчастий и боли ей ещё предоставит жизнь? Она забрала у неё всё, оставила её одну. Неужели жизни всё мало и мало? Неужели и дальше она будет мучить её? Как всё это остановить?
Есть только один способ прекратить страдания — выплеснуть их, превратить во что-то иное, очистить свой разум от ненужных мыслей. Или погрязнуть в них на целую вечность без возможности выбраться на поверхность.
Эта безысходность мучительна. Она добивает нас, уничтожает всё людское, человеческое, превращая нас в ужасных диких зверей. Мы все большая стая дикого мира, мы пользуемся инстинктами, не более. Стоит только вовремя это понять и играть в ту игру, в ту жизненную путаницу, где каждый сам за себя.
Вивиан поняла это только сейчас. Она одна. Одна против целого мира, а мир против неё. Никто её не защитит, никто не спасёт, никто не станет бок о бок. Она должна будет сражаться. Но потом… Всё потом. И правда потом, и сражение потом. Сейчас существует усталость, тяжесть, боль и груз на душе.
Вивиан сейчас не может... Это всё для неё слишком тяжело. Слишком большая утрата. Слишком тяжелая жизнь.

Сейчас она лежит и плачет, не желая жить. Сейчас она истощена. Сил в ней совсем нет. Она сломана, словно выкинутая, никому ненужная игрушка.

              * Главное умереть, оставшись живым*

 Она проснулась. Чувствует себя, мягко говоря, не очень. Поднимает руки вверх и подносит их к лицу. Чертовы повязки ещё на глазах. До сих пор она даже не задумалась, почему они у неё наложены. Наверно, от огня пошло какое-то воспаление или раздражение, ну или что-то подобное.
— Медсестра! — позвала она охрипшим голосом. — Медсестра! — закашлявшись, Вивиан почувствовала, что ей плохо, а всё от голода. Сев на край кровати, она принялась снимать с глаз марлевые тампоны. Страх, что она ослепла, атаковал её. Она боялась открыть свои веки. Но немного успокоившись, она распахнула свои реснички.
Туманно. Всё размыто. Поморгав несколько десятков раз, она всё же начала видеть, хоть и не так хорошо, как до этого всего.
Главное, что она вообще видит.
— Эмили, здравствуйте, — мягкий голос разрезал тишину. Медсестра появилась словно из-под земли, Вивиан даже не услышала, как та вошла.
— Здравствуйте, — томно вздохнула Вив, играя скулами.
— Вижу, вы сняли с глаз тампоны. Хоть вам и не разрешалось, но всё равно сегодня их должны были снять. Вы хорошо видите? — спросила та и, включив маленький фонарик, тут же подошла к Вив. — Раскройте глаза.
Мур не отвечала, лишь продолжала молчать. После того, как медсестра проверила реакцию глаз Вивиан, в дверь кто-то постучался.
— О, забыла сказать. К вам пришёл посетитель.
— Посетитель? — удивилась светловолосая.
— Да, это тот молодой человек, что принёс вас сюда.
Тут же дверь распахнулась, и в палату вошёл…
— Айзек?! — Сердечко забилось сильнее.
— Я лучше уйду, а вы можете собираться, вас выписывают, — медсестра удалилась.
— Привет, Вив, — он безумно переживал, чувствовал себя неловко.
— Ч-что всё это значит? — она сжала в своих руках простыню.
— Вивиан, прости. Я могу всё объяснить! — он сделал шаг вперёд, но девушка выставила руку вперёд, останавливая его.
— Не надо. Я-то думала ты хороший, а ты.. ты…— в глазах её были слёзы и омерзение.
— Постой! Ты же ничего не знаешь. Всё, что произошло, это…
— Я не хочу ничего слышать! — запротестовала она.
— Фрэд подстроил это, мы ожидали, что он что-то сделает, поэтому я заранее подг..
— Ты не понял? Убирайся! Прочь!!! — она схватила какую-то вещь, что попалась ей под руку, и кинула её в темноволосого, но тот вовремя пригнулся.
— Вивиан, пойми, это ради твоего же блага!
— Что? — она скривилась. — Ради моего блага? Что за чушь ты несёшь?! — она была зла. Безумно.
— Сейчас Фрэд думает, что ты мертва. Если бы ты была жива, он не успокоился бы до того времени, пока не убил бы тебя.
— Но я жива!
— Нет, ты мертва. Вивиан Мур умерла вместе со своим отцом. Существует лишь Эмили Коперфилд.

Глаза Вивиан выражали страх и боль одновременно. И вправду, Вивиан Мур умерла. При чём уже давно. Ещё в ту ночь, когда жизнь её пошла наперекосяк.

— Слушай, я понимаю, всё это слишком сложно, но это ради твоего блага и Джастина тоже. Тебе нужно бежать отсюда, не возвращаясь.
— Но как? У меня нет ни средств, ни одежды, совсем ничего.
Айзек удивился, что девушка так скоро поняла всё и приняла таким, как есть. Видимо, она умнее, нежели он думал.
— У меня всё есть. Я всё сделал. Не только у Джастина есть деньги и связи, я тоже много чего могу. В общем, здесь паспорта, все нужные документы, деньги наличкой, несколько кредитных карт, на счету которых огромные деньги, — парень подал сумку блондинке. — И ещё, в каком отеле ты бы не поселилась, платить за него не придётся. За это я уже позаботился. Кстати, если у тебя закончатся деньги, не переживай, я это предусмотрел тоже: деньги будут стягиваться с моего счета, да и вообще…
Вдруг Вейн замолк. Девушка накинулась с объятиями на него, отчего дыхание у него остановилось.
— Спасибо! — она проговорила это искренне.
— Да не за что, пустяки, — он весь покраснел.
— Айзек, прости, — она виновато улыбнулась.
— Да что ты, — ещё пуще загорелись его щеки, а он почесал свой затылок. Айс почувствовал себя шестнадцатилетним пареньком, смущающимся перед девушкой, которая нравится.
— Джастин знает?
— Нет. Он и не должен знать. Я знаю, что произошло между вами. Он надеялся, что после того, как спасёт тебя и твоего отца, ты всё же останешься с ним, но сейчас он оплакивает тебя.
— Оплакивает…? — сердечко туго сжалось от боли, а взгляд стал стеклянным, пустым.
— Мне жаль…
— Что ты, не стоит, — она улыбнулась, смахнувши со щеки слезу.
— Забыл сказать…— вдруг парень поник. — Не подумай, что я был уверен, что ты согласишься и всё такое… Просто я подумал… эмм..
— Успокойся, — Вивиан мило улыбнулась, положив свою ладонь на руку парня. — Ну?
— Я уже купил тебе билет.
— Куда? Ты же вроде говорил, что я вправе решать, куда ехать.
— Ну, как бы да, но… В общем, если ты не захочешь, можем сдать билет и..
— Ладно, куда отправить-то меня хочешь? — она засмеялась.
— Думаю, в дождливый Лондон было бы неплохо. В паспорте тебе, кстати, уже полных восемнадцать лет.
Вив округлила глаза.
— Не смотри на меня так, это нужно было, чтобы ты могла свободно перемещаться, иначе тебя, сиротку, запроторили бы в детдом.
— Ну ладно, — вздохнула блондинка.
— Тогда собирайся, я подожду в холле. Кстати, под кроватью есть небольшая спортивная сумка с одеждой. Я не знал, что тебе нравится, поэтому взял на своё усмотрение, — тут же Айзек вышел с палаты.
Вивиан, достав из-под койки сумку, о которой говорил Вейн, принялась вытаскивать вещи. Рот её открылся. Дорогущие вещи, о которых она даже мечтать не могла, теперь принадлежат ей и именно она будет сейчас в них одета.
Выбор свой она остановила на джинсах с завышенной талией, спортивном коротком свитшоте и белых кроссовках. Волосы собрала в конский хвост.

Только сейчас, увидев своё запястье с малюсенькой ранкой, ей стало непонятно: как это возможно, что ожогов на ней не было после взрыва?


Закинув на плечо спортивную сумку, а в руку взяв сумку с документами и прочим, Вивиан вышла с палаты.
— Идём?— спросила она.

* * *

— Вив, хочу ещё сказать, — ведя машину, парень прервал тишину. — Ты не можешь возвращаться сюда ближайшие несколько лет и с Джастином связываться тоже не пытайся.
— С чего бы это я с ним связывалась? — фыркнула она в ответ.
— Я просто предупредил, — пожал Вейн плечами.
— А что я буду делать в Лондоне? Чем займусь?
— Чем захочешь. Можешь даже на работу устроиться, высшее образование у тебя есть.
— Что? — она была крайне удивлена. Разве такое возможно?
— У тебя несколько дипломов. Выберешь себе один-два с профессиями, что понравятся, но вообще хочу сказать, что работать тебе не обязательно. Можешь заняться чем-то простым: вязанием или чем-то похожим. Вообще целыми днями спать можешь, — засмеялся темноволосый.
— Круто, — сухо ответила она. Спустя несколько минут, она спросила: — Что ты будешь делать, если Джастин узнает всё это?
— Он не узнает.
— Ну а если вдруг?
— Вивиан, если вдруг такое случиться, не дай Бог, то я всё улажу.
— Ещё вопрос: сейчас ты обеспечил меня деньгами и всем, что нужно, а что со мной будет потом, когда тебе будет на меня наплевать?
Айзек повернул свою голову и взглядом устремился в лицо девушки.
— Ты никогда не будешь мне безразлична, — сказал он и снова посмотрел на дорогу.
Вивиан устремила свой взгляд в окно, вспомнив, что Джастин как-то проговорился о чувствах Айзека к ней. Неужели это правда и Вейн влюблён в неё?

                * * *

— Ну, удачи, что ли, — почесал затылок Айзек, подавая сумку Вивиан и стоя вместе с ней в аэропорту.
Девушка, не отвечая, обняла его со всех сил.
— Айзек, я только хотела сказать…— отодвинулась она от парня.
— Что именно? — Вейн смотрел ей в глаза.
— Мне жаль, что я не могу ответить на твои чувства, — словно оправдываясь, блондинка смотрела на него щенячьими глазами.
— Вивиан, — он положил свои руки ей на плечи и, смотря ей в глаза, тепло улыбался, — всё нормально. Я рад, что у вас с Джастином взаимные чувства, это для меня главное. Хоть вы, к большому сожалению, и не можете быть вместе, но я всё равно знаю, что вы будете счастливы. Оба. Хоть и по отдельно…— вздохнул он. Вивиан же, услышав эти слова, почувствовала внутреннюю боль. А ведь и вправду: она его любит… Но уже ничего не возвратить! Путь назад закрыт. Врата закрылись на прошлой жизни. Пусть теперь всё плывёт своим ручьём.
— Спасибо ещё раз, — она опять обняла его. А парень, обняв её в ответ, наслаждался ароматом её волос. Как жаль, что больше этого запаха он не ощутит, что эта красивая девушка никогда его больше не обнимет…
И его мысли были через чур правдивы...

— И ещё… Вейн, если сможешь когда-то, передай Джастину, что я… что я его любила, — со слезами на глазах произнесла Мур.
Сердце парня кольнуло от боли. Больно. Правда, получилось больно. Очень. Он даже не ожидал.
Худшая боль та, что приходит внезапно.
— Безусловно, — вытянул он из себя это слово, вопреки желаниям не наобещать того, чего он делать не хочет.
— Заканчивается посадка на самолёт А3617, просим пассажиров пройти к своим местам. Всем удачного полёта и хорошего дня, — произнесла диспетчер.
— Ну-у, — вдохнула Вив на полную грудь, — пора прощаться, — она раскрыла объятия, а Айзек, не теряя времени, со всей силы обнял её, приподняв в воздухе и в последний раз вдохнув запах её светлых волос.
— Прощай, — сказала девушка и, мимолётно кинув взгляд на губы парня, прильнула к ним своими губами. Они больше не встретятся, почему бы ей не сделать влюблённому в неё человеку приятно? Она же знает, что такое мечтать почувствовать от того, к кому испытываешь чувства, хоть какую-то взаимность. Да и приятный он, Айзек Вейн, заслуживает на счастье, хоть оно и такое короткое.
Да, в этих делах она была несильна, да и целоваться, увы, не была напрактикована, но инстинкт срабатывает сам по себе, да и ещё в том случае, когда желание идёт изнутри. Да-да, вам не примерещилось: желание поцеловать этого темноволосого парня у неё и вправду исходило изнутри, и это отнюдь не было чувство жалости.
И это не странно, нет. Ни в коем случае! Она подросток, чувства перемешиваются, в голове всё перепутывается, из-за этого часто накатывают волны странных желаний.

— Девушка, самолёт с минуты на минуту должен подняться в небо. Прошу вас, если вы не передумали, пройти на свое место, — заговорила девушка, контролирующая проход пассажиров.
— Да-да, простите, — оторвалась она от бледного парня, но, не прерывая их зрительного контакта и продолжая улыбаться, погладила его по щеке и губами прошептала: «Прощай, Айзек…».
Он робко, всё ещё пребывая в некой эйфории, поднимает руку вверх, небрежно, едва уловимо для зрения, шевелит пальцами, молча прощаясь, а после, проследив за тем, чтобы девушка скрылась за закрытыми дверями, подошёл к огромному стеклянному окну, через которое в следующую минуту наблюдал за поднимающимся вверх авиарейсом А3617. Как вдруг побледневший парень падает.
Всё было достаточно медленно, словно Бог приостановил реальность, смягчая удар бедного Айзека о твёрдую поверхность.
Он уже лежит на полу, упираясь щекой в холодный пол, с носа его течёт кровь, но он продолжает смотреть за самолётом, что уже успел подняться ввысь.
К нему подбежали какие-то люди, а он ничего не слышал, словно пребывал в вакууме, ограждённом от внешнего мира. В голове лишь эхом отдавалось её тихое, но разрывающее сердце «Прощай, Айзек…». Действительно, они прощались. Именно слово «прощай» здесь было уместно, ни «до свидания», ни «до встречи» не было подходящим. Они попрощались. Попрощались, словно двое влюблённых, хоть ими они и не являлись.
Он умирает?
Да. Медленно угасает, словно звёздочка на небе. Но пока не время. Не сейчас. Может пройдёт неделя, а может две, а быть может, ещё больше! Но всё равно они, увы, уже не встретятся. Не в этой жизни. Не в этой эпохе. Не в этом мире. Не в этой реальности.
Вокруг него все бегали, шумели, кто-то звал на помощь, кто-то кричал «Вызывайте скорую», а Вейн лежал и молча смотрел в небо, где виднелась маленькая белая точка. Ему казалось, это было идеальное прощение. Теперь он готов умереть со счастливой улыбкой на лице.
Его веки закрываются и, улыбаясь, он теряет сознание.

А в это мгновение девушка, сидящая в самолёте, думает о том, что с ней будет дальше, точнее пытается об этом думать, ведь в голове её застрял тот поцелуй, отпечаток от которого всё ещё не высох на её губах. Она притрагивается пальцами к пухлым губам, а затем, облизнув их, чувствует едва уловимый привкус полусладкого вина. Наверно, этот вкус останется с ней навечно. Навечно в памяти.
Она запуталась. Ну и пускай! Всё это неважно. Останется всё в прошлом, а у неё начнётся новая жизнь. Но… разве будет всё так, как хочет она? Вряд ли. Мы никогда не сможем забыть то, что с нами было; забыть то, что мы чувствовали. Всё это находится у нас не только в голове, но и в сердце. Возможно, мы часто путаем понятия любви и влюблённости, но это неважно. Главное успеть насладиться своей любовью, своей влюблённостью, своей симпатией и обожанием.
 

* * *

— Айс? — спросил обеспокоенный Джастин, заметив, что темноволосый начал моргать. — Айзек, ты меня слышишь? — голос его звучал в голове Вейна как-то отдалённо.
— Вивиан? — пробормотал Айзек и, полностью пролупив глазки, оторопел. И кто его, чёрт возьми, потянул за язык?
Он заметил, что к глазам светловолосого, который явно не выглядел трезво, снова подкатили слёзы. Но тот, сцепив зубы и сжав свои челюсти, посмотрел на свои руки, на которых выступали венки из-за того, что он зажал кулаки и напрягся.
— Прости…— Вейн похлопал друга по плечу и сел на край кровати. Сейчас он чувствовал себя бодро и вполне вменяемо, конечно, не считая заложенных ушей и неприятного жжения во рту, которое, как послевкусие, осталось, видимо, после принятия каких-то лекарств, ужасных на вкус.
— Ничего… Я рад, что ты пришёл в себя, — Форбс попытался показать, что он беспокоится о друге больше, но это ему, увы, плохо удавалось.
— Как ты узнал?
— Что ты здесь? Мне позвонили, — ответил Джастин. Тон его холоден, а взгляд пустой, как никогда ранее.
— Сегодня похорон, ведь так? — тихо спросил Айзек. Блондин в ответ, опять же сжав кулаки, кивнул головой. Зажмурив глаза и вдохнув на полную грудь, он открыл рот, срывая с горла тяжелый, протяжной вздох, похожий на рычание. По щеке скатилась одинокая прозрачная капелька, которую парень тут же смахнул рукой.
— Да. Я ждал, когда ты проснёшься, чтобы мы вместе поехали. Хотя сейчас я и не уверен, что хочу пойти…
— В чём дело?
— Мне больно осознавать, что она... умерла. Просто не верю в это. Не могу… — он отрицательно помахал головой и умолк, обдумывая что-то в голове. — Разум твердит, что она умерла, это даже экспертиза подтвердила, но сердце…— права рука его легла на левую половинку груди, — … что она жива! Ты меня понимаешь? — спросил кареглазый, всматриваясь в лицо друга, которой, в свою очередь, задумался.

«Разум твердит, что она жива, а сердце — что умерла. Изначально ещё. Её сердце отдано тебе, мой друг, не мне, а значит, она не моя, значит, она мертва…» — Айзек, проглотил слюну и посмотрел на светловолосого.

— Понимаю…— вздохнул он. — Но ты должен попрощаться с ней, должен пойти на последнюю встречу. Во сколько похорон?
— Уже должен начаться через пятнадцать или двадцать минут.
— И? Что ты ждёшь? Давай, пошли, — подгонял воодушевлённый Вейн. Да, он рад, что Джастин и Вивиан не будут вместе, это его грех, но так, на его мнение, будет лучше.

Но назревает вопрос: кому лучше? Ему? Или этим двоим?
Ответ очевиден.

— Ну? — вопросительно темноволосый посмотрел на друга, который удивлённо смотрел на него. Джастин не мог понять, что с этим парнем напротив не так: вроде тот же Айзек, но вроде и нет. Он понял, что кареглазый, который вовсе и не выражает свою боль за потерей Вивиан, которую он, вроде бы, любит, — что-то скрывает, и он обязательно узнает, что именно. Джастин безумно не любит, когда Вейн таит от него что-то.
— Ладно, идём, — вздохнул он, проведя ладоней по лицу, тем самым пытаясь возвратиться в норму, и встал, направившись к Айзеку, который, уже собравшись, стоял у приоткрытой двери.
— Знаешь, Айс, ты не слишком-то и похож на влюблённого парня, который потерял свою любовь. Конечно, это не моё дело, но… если ты и вправду не любил, не стоило говорить таких громких слов. Не могу понять лишь одного: зачем ты врал? Хотел мне досадить?
— Джастин, а ведь я люблю и сейчас, поверь. Просто я безумно зол, я знаю, кто виновен во всем этом. И ты тоже знаешь. Пока не отомщу, я даже скорбеть по Вивиан не смогу, — сцепив зубы, прошипел парень. Он знал — это убедит его друга. И это, как не странно, подействовало.
— Да, я тоже зол, поэтому прекрасно понимаю тебя, но… боль сильнее всего другого, что есть у меня внутри…— тихо прошептал светловолосый и, обойдя своего странного друга, пошёл на выход.
Айзек, закатив глаза наверх, пошёл вслед за другом, захлопнув за собой дверь.

* * *

— Почему ты привёз меня к себе? — спросил он, когда они спускались вниз по ступенькам, у парня, поправляющего на ходу кроватку и накидывающего на плечи пиджак.
— А куда я должен был отвезти тебя? Не скажешь? Вообще у меня к тебе очень много вопросов, — Джастин был не в настроении, это понятно, только вот злило его это странное поведение Вейна. — Вообще, меня интересует, что ты делал в аэропорту, — он презрительно сузил глаза, тем самым заставляя парня смутиться.
— А я это…— начал тот растерянно. — Это мои личные дела, — холодно кинул он, взяв себя в руки. — И вообще, Джастин, может нам пора идти на похороны?
Айзек, увы, никогда не умел врать.
— Айс, — Джас схватил его под локоть, — что происходит? — спросил он.
— Ты о чём? — прикинулся тот.
— Вейн, — прошипел блондин, — я ожидаю услышать правду, иначе, ты знаешь, я за себя не ручаюсь.
— Ладно! Ладно, — вырвал он руку. — Я не говорил ничего, чтобы не делать тебе больно. Ты правда готов услышать это?
Джастин сглотнул, забеспокоился, а мысли, что между ними с Вивиан что-то было, полезли ему в голову.
— Уверен, — он задумчиво провёл рукой по лицу. Он обдумывал: правда ли он готов услышать это?
— Перед тем, как она должна была отправиться с отцом в аэропорт, я приехал к ней, чтобы предупредить быть осторожной. Потом я спросил у неё, возвратится ли она когда-нибудь сюда, но она дала отрицательный ответ. Тогда я спросил: «А как же Джастин? Вы должны быть вместе», на что она попросила меня передать тебе кое-что, — врал он, а бедный Форбс уже чувствовал себя тряпкой, не умеющей сдерживать свои чувства.
Кажется, любовь сделала с него ноющую девицу.
Может, пора завязывать? Нет, не сейчас. Пока что он скорбит за возлюбленной, а потом, когда боль немного утихнет, он станет тем, кем был прежде.
   

                * Мучительная смерть души *

Кажется, любовь сделала с него ноющую девицу.
Может, пора завязывать? Нет, не сейчас. Пока что он скорбит за возлюбленной, а потом, когда боль немного утихнет, он станет тем, кем был прежде.
Увы, это настанет куда ранее, чем он думает.

— Что она передала? Письмо?
— Нет, — темноволосый отрицательно помахал головой. — Слова.
— Какие? — совсем тихо спросил он, словно боялся ответа на свой вопрос.
— Что… что любит тебя, но…
— Тогда почему она сказала, что не любит? Почему решила уехать?! — повысил голос Джастин.
— …Но она не хочет этого всего, она хочет новую жизнь, она не хочет чувствовать то, что чувствует, хочет избавиться от привязанности, — продолжил свою речь темноволосый.

Слова, словно нож, врезались парню в грудь, залив ему лёгкие жидкой кровью, не давая тем самым сделать глоток воздуха. Мир перестал существовать. Мгновение словно замерло. Лишь боль продолжала с бешеной скоростью колотить черепную коробку и давить на мозг.
Слёзы застыли на глазах. Но светловолосый, сжав руки в кулаки и переведя дыхание, сквозь сжатые зубы прошептал:
— Идём, — выплюнул он эти слова и, поправив пиджак, направился к машине.
Да, глупо злиться на мёртвого, но обида и вправду была глубокая. Джастину было больно, что она, чувствуя то же, что и он, отвергла всё.
Возможно, он поймёт всё когда-то.
                * * *
Кладбище. Лица с угрюмыми выражениями на лице стояли и слушали священника. Их всех ждёт та же участь — когда-то их так же погребут под землю. Каждый присутствующий, а было людей немного, обсуждали, что это мистика: сначала умерла Тилея, а затем забрала за собой и дочь, и мужа. Но, увы, всё было не так. И только двое знали правду, кто за всем этим стоит.
Но всего лишь один из всех присутствующих по-настоящему сожалел о гибели этих двоих. Боль просто пожирала его. Он не думал ни о чём, кроме того, что Вивиан причинила ему столько мучений. Он размышлял о любви. Об этом странном чувстве, которое при взаимной любви дарит счастье, но при измене чувствам — мучительную смерть души.
Не существует любви. Вот и весь секрет. Люди сами себе придумывают, что чувствует что-то. На самом деле это простая привязанность, как и сказала Вивиан устами Айзека. Тебе кажется, что этот человек понимает тебя, что он должен быть с тобой всегда, пока он с тобой — всё прекрасно, ты спокоен, что он не уйдёт, а больно тебе становится, когда он предаёт тебя, когда оказывается, что ты ему вовсе и не нужен. И никакая это не любовь, всего лишь пустая привязанность.

* * *

— Ну что, подождать тебя в машине? — спросил темноволосый. — Будешь прощаться?
— Нет, — смотря на могилу, произнёс Джастин и, не смотря на друга, пошёл в машину.
— Как знаешь, — пожал тот плечами.
— А ты, я заметил, тоже не прощаешься. С чего бы вдруг? Ты же, вроде, любишь? — словно брезгуя словом «любишь», скривился лишь от упоминания о нём Форбс.
— Я просто не хочу бесить тебя своими соплями, — спокойно ответил тот. Джастин не поверил ему, но всё же смолчал.

«Всё-таки что-то он скрывает» — подумал парень про себя, но решил не углубляться в эту тему. Сейчас он должен настроить себя на то, чтобы не думать о Вивиан.

«О Вивиан...» — эхом отдалось в мыслях. Сердце его сжалось.

«Всё-таки эта "привязанность", — думает парень, — сильна».

— Тогда поехали? — Джастин взялся за ключ зажигания.
— Куда?
— Как это «куда»? Ты собираешься жить на кладбище? — закатил глаза наверх Форбс.
— Пф-ф, — психанув, Айзек откинулся на спинку кресла, надуто сложив руки на груди.
Светловолосый же, заведя мотор, рванул с места, напоследок кинув взгляд на могилу Вивиан. Он знал — сегодня он сюда вернётся, но уже один.

                * * *

— По-твоему, лучше снова залить в своё брюхо грёбаный виски?! — Айзек был зол, как никогда.
— Не твоё чёртово дело! — светловолосый выхватил бутылку дорогого напитка с рук Айса.
— Что, чёрт возьми, с тобой происходит?! Да, она умерла, но ведь мир на этом не остановился! Мне давно пришлось её похоронить, и только благодаря тебе! — снова вырвал бутылку темноволосый.
— Да это с тобой, что происходит?! Совсем уже с катушек съехал, — опять же завладев своей бутылкой любимого вискаря с выстойкой несколько десятков лет, парень пригубил стеклянную поверхность, обжегши свой язык и губы спиртным напитком.
— Знаешь, мне тяжелее. Она выбрала тебя, её сердце тоже выбрало тебя. С самой первой минуты мне пришлось смириться с тем, что она никогда не будет моей. В этом и вся загвоздка. Меня никогда не существовало в её жизни, а значит, её в моей тоже, — прорычал сквозь стиснутые зубы Айзек. На глазах его выступали слёзы, которые не могли никак сорваться вниз. — И знаешь, было бы лучше, если бы ты думал своей чёртовой головой! А не слушал какого-то чертового подростка! Ты на словах всегда винил себя в смерти Мэри, хотя на самом-то деле пытался отыскать виновного! А тут попался такой прекрасный шанс, — парень всплеснул руками. — Оказывается, всё-таки нашлась виновница "торжества". И что ты сделал? "Аля, вот ты, сука, получи то же, что и моя сестра" - вот, что ты сделал!Форбс, ты, только ты виновен в том, что произошло с Мэри! Я не хотел тебе раскрывать правду, но мне это надоело. Из-за тебя я теперь никогда не смогу быть счастливым — быть с любимым человеком!
Джастин мокрыми глазами смотрел на своего товарища.
— Ты хочешь знать, что произошло, что стало причиной самоубийства Мэри? Хочешь?! Если ты не забыл, я был её лучшим другом. Я всё прекрасно помню. Помню каждое её слово. Ты помнишь свои «развлечения»? Ты же безумно любил ходить за шлюхами к Фрэду. И из-за какой-то одной потаскухи ты поссорился с какими-то мужланами, ещё драку устроил, придурок, словно эта сука была твоей женой. После того, может ты и не знаешь, та самая шлюха была зверски убита, а твоя Мэри изнасилована. Её изнасиловали те подонки. Я этого не знал, совсем недавно я соединил цепочку событий и понял в чём дело. Джастин, она умерла из-за тебя, — с презрением кинул Айзек и поспешно вышел с кабинета молодого парня, громко хлопнув дверью.
Слёзы пошли с глаз Форбса.
— Айзек прав… виновен я. И в смерти Вивиан тоже только я один, — в пустоту произнёс Джастин, зарыв свои пальцы себе в волосы.

Боль. Как всегда, это чудовище пожирает человека, уничтожает его по частичкам, бьёт со всей силы туда, куда любимый человек отдавал свои взаимины.
Парень, продолжая рвать на себе волосы, молча плакал. Он был не в силах сдержать солёную воду.

Ударив со всей силы по рабочему столу, он, прихватив свою кожаную куртку, направился к машине.
Хлопнув дверьми, включив зажигание, парень рванул на кладбище.

Ночь. Темнота. Мрачная улица. То ли в городе отключили свет, то ли он сошёл с ума. На дороге нет ни единой живой души. Ни единой движущейся машины. Но ему плевать. Он едет. Он спешит к ней. Он не может не попрощаться. Жаль только, что её прощание с ним и вправду было последним в её жизни.

— Привет, дорогая Вивиан, — удобно примостившись на холодной земле возле одной из могил, сказал светловолосый парень. — Я знаю, ты меня слышишь. Виви, я… я виновен в том, что случилось. Из-за меня умерла твои мать и отец. Я не только испортил тебе жизнь, я отобрал её у тебя. Жить с этим я не смогу. Знаешь, я не успел тебе сказать, что тогда, когда ты очнулась в моём доме, сквозь сон ты что-то бормотала. Я разобрал твои слова только о том, что весна была твоей любимым временем года. А ведь и моя, знаешь ли, тоже, — сквозь слёзы, улыбнулся он. — И я решил... Вивиан, я не могу без тебя. Я знал, что не смогу, я чувствовал. Поэтому этой весной мы встретимся. Прости меня, я самый худший человек на Земле. Я эгоист. Знаю. Но обещаю, я исправлюсь за эти несколько месяцев ради тебя. Ради твоего прощения. Да, нужно просить прощение у Господа, но я буду просить его у тебя. Ты мой Бог. Мой ангел. Моя любовь. Моя жизнь… Если тебя нет в живых, то и меня тоже. Я обещаю, мы встретимся этой весной. Только дай мне шанс быть с тобой хотя бы там, где ты сейчас. Ты нужна мне. Ты моя жизнь. Прости меня, я умоляю! Меня душит понимание того, что это всё наделал я. Что я сын Дьявола, что я убил тебя, мой ангел. Наверно, поэтому нам не было суждено быть вместе… Я сын Дьявола, а ты дочь Бога. Я грешен, а ты невинна. Моя душа черна, как грязь, а твоя — чиста, как слеза младенца. Мне жаль, что я убийца. Мне жаль, что я душегуб…— грязной от земли рукой, что минуту назад лежала на могиле, он провел по щеке и вниз по шее, оставляя грязные отпечатки пальцев. Это была метка, печать, ставящая на его душе клеймо убийцы.
— Запомни, я больше не буду тем, кем был рядом с тобой, когда считал, что у меня есть над тобой контроль. Ведь я и вправду думал, что всё будет так, как я хочу, что ты сделаешь то, что я скажу. Никогда таким не буду больше. Но и не буду тем, кем был раньше, ещё до тебя. Клянусь, я буду тем, в кого ты влюбилась. Знаешь, кажется я знаю, когда произошло это. Наверно тогда утром, когда ты проснулась у меня, и мы разговаривали по душам. Может, я ошибаюсь, но мне хочется верить, что ты влюбилась в меня настоящего, Джастина, а не в плохого, Форбса.
Тяжело вздохнув, он прикрыл веки, пытаясь успокоиться. Слёзы уже не лились с его глаз. Лишь внутри колоссальная боль кромсала его.
— Прощай, милая. Я больше сюда не вернусь. Живым, — уточнил он. — Уеду с этого города туда, куда направлялась ты, где собиралась жить... Мы встретимся на весне, обещаю… — он встал и направился к машине. Посмотрев назад, он додал: — Прости…
Сев в свою машину, он поехал к себе домой. Сейчас он примет душ, сложит вещи и уедет. Навсегда.