Риторический вопрос

История, которую я хочу вам рассказать случилась не со мной. Рассказал мне её случайный попутчик в поезде Рига-Ленинград в далёком, то ли 89, то ли 90 году. В те времена ещё не догадались делить купе по гендерному приципу. Поэтому, чтобы дать возможность трём своим очаровательным попутчицам в возрастах разных периодов очередного расцвета женской красоты переодеться, я вышел в тамбур перекурить.

В тамбуре уже курил ещё один пассажир поезда. Немолодой, одет в старый, но приличный костюм. По внешнему виду, по манере говорить, да, даже и курить – неспеша, задумчиво – незнакомец казался мне школьным учителем. Так оно и оказалось. Учителем словесности. Именно так он и представил свой род занятий. Беседу со мной он начал с риторического вопроса о том, считаю ли я, что деньги в нашей жизни не главное? И вот его история:

     «Живу я в обычной пятиэтажке в спальном районе Риги. Квартиру получила моя матушка – заслуженный учитель – лет пятнадцать тому назад. В подъезде и  доме, все знают друг-друга. Да и, как водится, друг про друга. Все были равны до поры до времени, но сейчас всё так меняется... И вот моя одинокая соседка, со звучной фамилией Гуронская, которая ранее преуспела на поприще торговли и даже занимала какие-то должности в Райисполкоме, пару лет назад создала свой кооператив.  Всегда она умела быть дамой роскошной и внешне изменилась она мало, так как и ранее имела возможность приобретать вещи, недоступные людям прочих занятий. А вот внутренние метаморфозы с нею произошли значительные. Дело даже не в том, что ныне не со всеми жильцами дома здоровается. Также бывало и прежде. Дело в другом – она как-то научилась к тому же ещё и смотреть сквозь них.
     Этажом ниже проживает ещё один персонаж этой истории – участковый инспектор Орешкин. Бездельник и шельмец. Орешкину положено носить на мундире значок о среднем профессиональном образовании. Он его и носит, и когда молчит, то можно полагать, что он имеет хоть какое-то образование. Пока молчит...
      Остальные жильцы ничем особым не примечательны, да и не важны для моего повествования.

     Вот мы и подошли к сути. Вчера вечером, когда я вернулся после классного собрания домой, то узнал, что квартиру Гуронской то ли обокрали, то ли хотели обокрасть. Непонятно это было от  того, что злоумышленников спугнул сосед, заприметивший распахнутую настежь дверь. Он стал звать Гуронскую, но вместо неё из квартиры выбежали два молодчика и пустились наутёк. Позже выяснилось, что сама Гуронская находится по делам своего кооператива в Польше и вернётся лишь через день. Кражи такие стали обыденным  делом для нашего спального района – то там, то тут такое происходит постоянно. Несколько жильцов дома, кто жил позажиточнее прочих, поставили себе уже железные двери, а Гуронской всё было недосуг. Как бы там ни было, а дверь настеж, замок сломан. Удалось ли злоумышленникам чем-нибудь поживиться, или нет – это сможет определить лишь хозяйка, но, увы, лишь по прибытии, день спустя.

      И вот, пошёл я было к себе домой проверять тетради, как прямо на лестничной клетке ко мне обратился с просьбой Орешкин. Из не очень связной его речи я уяснил, что Гуронскую уже как-то уведомили о происшествии и просит она его, Орешкина, организовать охрану квартиры до её приезда, чтобы больше ничего не пропало. Приедет она к обеду завтрашнего дня и уже договорилась о замене двери, но тоже только на завтра. Орешкин сказал, что он согласился и даже от денег отказался, которые сулила ему Гуронская, но вот нежданно-негаданно начальство посылает его ночью на важное оперативное мероприятие, а посему просит он меня оказать ему содействие. Нет, не в оперативном мероприятии, конечно, а посторожить квартиру Гуронской. С ним поочереди. Начнёт он, потом – на службу, его меняю я, а когда он вернётся со службы под утро, то и сменит меня. Он даже и  готов замолвить словечко перед Гуронской об оплате моих услуг. Хотя считает, что деньги не главное, а главное - чтобы помочь. По-соседски помочь».
 
       Увидев улыбку на моём лице мой собеседник сказал, что он понимал конечно же, что Орешкин лжёт ему  и про мероприятие, и про отказ получать деньги от Гуронской, и продолжил:

     «Я согласился и не потому, что наивен или на какие-то деньги позарился. Я от них отказался, в чём шельмец заранее уверен был совершенно. Просто действительно нехорошо оставлять соседку в такой ситуации без поддержки. Как и было условлено, сразу после полуночи я пришёл в её квартиру. Орешкин валялся на кровати в спальной комнате Гуронской и смотрел какой-то детектив из её видеотеки. Как только я пришёл, то участковый обрадованно вскочил, и вышел из квартиры. В руках у него был полиэтиленовый кулёк, явно с бутылками внутри, а на серванте в гостиной стояли две пустые коробки из-под импортного алкоголя. Обернувшись и подняв кулёк, демонстрируя его мне, Орешкин подмигнул озорно и повторил - «Деньги не главное!». Я же после его ухода до шести утра просидел на кухне за столом и проверял тетради. В шесть утра участковый вернулся в хорошем настроении и с легким «амбре» от  дорогого алкоголя. Я же удалился к себе домой. А около полудня меня разбудил звонок в дверь. Ко мне снова пришёл Орешкин и сказал, что Гуронская уже в Риге и через полчаса приедет. Попросил её дождаться, чтобы быть понятым, когда следователь начнёт осматривать квартиру. Через четверть часа я снова был там. В квартире вместе с Орешкиным скучали несколько сотрудников милиции и ещё одна моя соседка – тоже понятая. Все ждали хозяйку. Более прочих, по понятным всем присутствовавшим меркантильным причинам, её ждал Орешкин. Вскоре она и пришла, нет – ворвалась, или влетела! Тут же молча, широкими, не женскими шагами прошла в спальную. Мы все за ней. Она бросила взгляд на смятое покрывало на кровати и как-то вся сникла, прислонилась к стенке и посмотрела на Орешкина. Орешкин хлопал глазами и по его лицу было понятно, что он про себя считал, какую часть гонорара, как неустойку за сон на посту, Гуронская вычтет. Он начал было шевелить губами, хотя мысли его ещё не подобрали необходимые звуки, как Гуронская сказала – «У меня там были деньги!». И выразительно посмотрела на кровать. Мысли участкового догнали артикуляцию и он спросил, что, впрочем, и всем было интересно – «Сколько?». «Сто», коротко и кротко ответила кооператор. «Сто рублей?» с надеждой спросил Орешкин. «Сто тысяч. Сорок упаковок двадцатипяток. Под матрацем» - Уже стальным голосом бывшего работника райисполкома ответила хозяйка, и в повисшей мгновенно тишине решительно подошла к кровати и подняла матрац...

      Даже и последовавший обморок Орешкина не произвёл на присутсвующих столь сильного впечатления... Столько денег я в жизни не видел. Да и не увижу никогда более. Так и лежали в ряд  целёхоньки – все сорок упаковок...» - Закончил свой рассказ попутчик.


Рецензии