Схватка с роботом

                (из цикла "Мой друг Валентин Пономарёв, гений")
               
          Мы с Валькой ехали в вагоне древней электрички, направляясь в деревню Пеньки, где жила сестра моей матери тётя Нюра. Поездка была результатом одного разговора в валькиной московской квартире. Я с таким энтузиазмом расписал ему прелести летней деревенской жизни, что мой друг загорелся идеей пожить там хотя бы недельку, предпринимая походы на рыбалку, за грибами и ягодами. Честно говоря, я думал, что дальше мечтаний дело не пойдёт, и очень удивился, когда тот сегодня утром прямо с поезда заявился ко мне на работу и объявил, что даёт мне полчаса на то, чтобы я договорился со своим начальством насчёт недельного отпуска. Он также пояснил, что прибыл ко мне с конкурса на лучшую модель вакуумного пылесоса, где завоевал главный приз, и именно его модель будет запущена в серийное производство. Насколько я понял из его рассказа, жюри понравилась привычная для всех валькиных моделей многофункциональность: помимо своего основного назначения, его пылесос можно было использовать как соковыжималку и пульт дистанционного управления для японских телевизоров любой модели; кроме того, в него были вмонтированы пепельница и утюг.
          Я оставил Валентина любезничать с женской частью нашего коллектива, а сам отправился в кабинет шефа, где путём униженных просьб и робких напоминаний о своих производственных заслугах мне удалось-таки выбить четыре дня из количества имевшихся у меня восемнадцати отгулов. Оставалось только позвонить на работу жене и попробовать объяснить, почему меня четыре дня не будет дома. После пятнадцатиминутных уговоров жена, наконец, сдалась, взяв с меня обещание, что в этот раз мы с Валькой не полезем ни в прошлое, ни в альтернативную реальность. Я заверил её, что речь идёт всего-навсего о четырёх днях рыбалки и лесных прогулок у тёти Нюры, а никаких приключений и потрясений не предвидится по определению, и повесил трубку. Сам я своей уверенности не разделял.
          Сразу с работы мы поехали на вокзал и пошли в камеру хранения, где Валька оставил свой багаж. Он с гордостью продемонстрировал мне свой спиннинг, чудо японской техники, на который потратил половину своей премии за победу в конкурсе. Кроме спиннинга у него был внушительных размеров кейс, судя по всему, довольно тяжёлый. Мне вещей не требовалось никаких, поскольку я ехал к близкой родственнице да ещё в глухую деревню.
          И вот электричка не то, чтобы остановилась – притормозила у платформы Пеньки и тронулась с места, едва мы с Валентином успели выскочить из вагона. По дороге к дому тёти Нюры он восторженно ахал: его, москвича, восхищала и замысловато вьющаяся деревенская улочка, и простенькие домишки, прятавшиеся в живописной зелени огородов, и тишина, которую нарушали только пение птиц, крики петухов и лай собак.
                - Да, старик, это просто потрясающе, что мы сюда приехали, - сказал он, - я чувствую, отдохнём мы здесь на полную катушку. На весь год потом запаса бодрости хватит!
          Деревенька, благо, была небольшая, поэтому запас восторженности у него не успел истощиться, хотя дом моей тётки стоял на самой её окраине. Тётка возилась в огороде – пропалывала грядки. Увидев меня, она охнула и заспешила к калитке.
                - Вот, тёть Нюр, познакомься, - сказал я, обнимая и целуя её, - мой друг Валентин, изобретатель и конструктор из Москвы. Мы с ним приехали погостить у тебя несколько дней.
                - Проходите, проходите в дом, - засуетилась она. – Вот радость-то, гости дорогие! А-то ведь я всё одна да одна! Сейчас я вас накормлю.
          Она мигом собрала на стол нехитрую деревенскую еду: варёную картошку, помидорчики, огурчики, - и, поколебавшись немного, выставила бутылку самогона.
                - Да брось ты возиться, тёть Нюра! – сказал я. – Садись с нами, рассказывай, как дела.
          Тётка уселась, наконец, за стол, чокнулась с нами и пригубила из своего стакана.
                - Да какие там дела, - махнула она рукой, - беда одна. Представляешь, вот так вот возишься, возишься весь день в огороде, а ночью залазят мужики – наши же деревенские пьяницы, и всё, как есть, обчистят. Это не то, что раньше – мальчишки заберутся да яблок немного пообрывают, оно и не жалко. А эти нехристи – что не оборвут – то ногами потопчут. У себя-то в огороде работать не хотят, только пьянствуют да у меня воруют.
                - Вот те на! – удивился я. - А Полкан-то твой чего, зверюга эта, не гоняет их, что ли?
          Тётка поднесла к глазам платок и всплакнула.
                - Пропал Полкаша, - сказала она, - ведь эти ироды чего утворили: сначала его просто подкармливали, чтобы он их не трогал, а потом и вовсе – вином его напоили. Так тот ночью верёвку перегрыз и за ними увязался. С тех пор все вместе по деревне и ходят – пьют и попрошайничают.
                - Кто пьёт? – ошеломлённо спросил я. – Полкан?
          Вместо ответа тётка только кивнула и разрыдалась.             
                - Ну, и дела, - покачал головой Валентин.
          И тут я внёс одно неосторожное предложение, за которое потом готов был откусить себе язык. Мою неосмотрительность до какой-то степени оправдывает только то,что к этому времени мы выпили по три стопки самогона, и все проблемы казались ерундовыми и легко разрешимыми.
                - Ну, не расстраивайся, тёть Нюр, - сказал я, - пока мы здесь, они не полезут – нас побоятся. А за это время Валька тебе какую-нибудь хитрую сигнализацию придумает.
                - Не сигнализацию, - сказал он, вылезая из-за стола. – Спасибо, тётя Нюра! ... Что толку от сигнализации, больно она их испугает! Я вам, тётя Нюра, робота-охранника сделаю. Да такого, что он им по первое число всыплет! Мало не покажется!
                - Из чего ты здесь его сделаешь? – недоумённо спросил я.
          Вместо ответа Валька открыл свой кейс. В нём было полно всяких электронных плат, микросхем и других неведомых мне деталей.
                - Мы в институте, где я работаю, как раз одного старого робота разобрали, - сказал он, - так я себе электронный мозг забрал. Ну, а из чего сделать корпус и всякие функциональные механизмы, мы, я думаю, у тёти Нюры в сарае найдём. Пошли со мной, помогать будешь.
          Вскоре я под валькиным руководством снимал со сломанного велосипеда цепь и звёздочки для какой-то хитрой зубчатой передачи, отпиливал ножки кровати, чтобы получить трубки необходимого диаметра, собирал в кучу различный железный хлам, ориентируясь на валькино «пойдёт» или «не пойдёт». Сам он возился с электроникой, а потом со сборкой – работа кипела! Тётя Нюра, увидев наш невероятный трудовой энтузиазм, принесла к сараю ещё бутылку самогонки, хлеба и помидорный салат.
          Часа через три, когда предварительная работа приближалась к концу, Валентин впервые задумался, держа в руках какой-то замысловатый агрегат.
                - Не знаю, - в раздумье проговорил он, - ставить эту штуку или нет?
                - А что это? – спросил я.
                - Речевой аппарат ... А, - махнул он рукой, - мне он всё равно не нужен – слишком старая модель, - а на воров, я думаю, произведёт впечатление, если эта штуковина с ними ещё и заговорит!
          Наконец, он объявил, что всё готово, и пора приступать к установке робота. Мы с ним походили по огороду, выбирая место. В самом его центре Валентин увидел внушительную кучу глины и обрадовался.
                - То, что нужно! – сказал он, - а я-то думал, её таскать откуда-то придётся!
                - А глина зачем? – спросил я.
                - А он из неё снаряды для бомбометания делать будет.
                - Из гли-и –ны? – разочарованно протянул я. – Что от них толку!
                - Много ты понимаешь! – небрежно сказал Валентин. – Я ему компрессор для сжатия воздуха поставил. Он с его помощью эти шарики с такой силой лупанёт – туши свет! А если ещё учесть скорость бомбометания и точность наведения ... В общем, я на месте этих воров оказаться никому не пожелаю. Ладно, хватит болтать, давай устанавливать Циклопа.
                - Почему – Циклопа? – не понял я.
                - Видишь ли, два глаза сделать было не из чего – велосипедная фара только одна, так что будет он у нас одноглазый ... Ну, ничего, он и с одним глазом весь сектор обстрела будет так контролировать – дай Бог любому двуглазому!
          Работа по установке и окончательной сборке пошла очень быстро, и вот Валентин вносит последний штрих – прилаживает на голову роботу алюминиевую кастрюлю: для защиты, как он выразился, электронного мозга от атмосферных осадков. Я окинул взглядом почти готовое изделие. Зрелище было жуткое: посреди огорода красовалось нелепое сооружение, в котором легко угадывались очертания бывших чайников, примусов, сковородок, кровати и велосипеда. Едва Валька приладил кастрюлю, из огорода с криками ужаса улетела последняя, самая смелая ворона.
                - Включаем! – сказал Валентин, нажал кнопку на груди у робота и, немного подождав, объявил: - Тебя зовут Циклоп!
          Я вздрогнул, услышав дребезжащий голос:
                - Да, хозяин!
                - Ну, вот, - Валентин подсоединил к роботу небольших размеров, почти игрушечный ноут-бук, который обнаружился под кучей деталей всё в том же кейсе, - осталось установить программу, - и он быстро защёлкал пальцами по клавиатуре.
                - Готово! – объявил он и отсоединил ноут-бук. – Сейчас она загрузится, он её переварит – и всё okay!
                - Проверим? – предложил я.
                - Обижаешь! – скорчил физиономию Валька. – История ещё не знает случаев, чтобы что-то, что сделал Валентин Пономарёв, не работало!
          В это время из избы вышла тётя Нюра. Увидев Циклопа, она истово перекрестилась, но одобрительно сказала:
                - Хорош! Наши пьяницы, как его увидят, сразу пить бросят! Правильно, Валя, что вы ему рога приделали, надо бы его ещё в зелёный цвет покрасить, краска-то у меня есть ...
                - Вообще-то, это не рога, а антенны, - сказал Валентин, моя руки в кадке, - Он, тёть Нюра, их не только видом напугает, он им такое устроит – дом ваш за километр обходить будут!
                - Дай-то Бог, - покачала головой тётка, - ну, ладно, пойдемте ужинать и спать: вы же рано утром на рыбалку собрались?
                - Тёть Нюр, а где моя удочка, на чердаке? – спросил я.
                - На чердаке, где ж ей ещё быть? Так с прошлого твоего приезда и лежит.
                - Червей-то мы не накопали, - вспомнил Валентин.
                - Завтра на месте накопаем, - сказал я. – Там, куда мы пойдем, заброшенная конюшня стоит. Червей там! ... Да все такие ядрёные – навоз ведь!
          После ужина мы с Валькой сразу улеглись спать. Полночи пришлось воевать с комарами, но потом усталость взяла своё – я имею в виду, комары устали нас кусать, - и мы заснули. Ещё раз проснулись уже перед рассветом, когда в огороде раздался дребезжащий голос Циклопа – фразу я спросонья не разобрал, - затем послышались три глухих удара, последовательно, три крика, топот ног – и всё стихло. Тоже проснувшийся Валька показал мне большой палец, повернулся на другой бок и снова заснул.
          Утро оказалось просто чудесным. Мы умылись во дворе при уже тёплых лучах солнышка и пошли завтракать. Тётя Нюра, тем временем, уже собрала на стол. Она тоже слышала ночные крики и рассыпалась в благодарностях Вальке. Мой друг был очень смущён и доволен.Наскоро позавтракав, мы взяли наши снасти и отправились на рыбалку. Открывая калитку, Валентин весело помахал роботу рукой и крикнул:
                - Молодец, Циклоп! Объявляю благодарность от лица командования!
          И услышал в ответ:
                - Спасибо, хозяин!
          Наслаждаясь чудесным утром, мы прошли по лугу, потом по лесной тропинке и спустились к речке. Валентин, правда, после разговора с роботом время от времени впадал в какую-то задумчивость. На мой вопрос, что случилось, он признался, что его не оставляет ощущение, что он  роботу чего-то не доделал, но не может понять, чего.
          Начавшаяся рыбалка, однако, быстро прогнала его тревожные раздумья. Японский спиннинг, и вправду, творил чудеса, моя удочка не очень-то от него отставала, и уже к обеду мы поймали штук десять окуней, а Валька на свой спиннинг ещё и двух небольших щурят. Решив, что этой рыбы нам более, чем достаточно, мы отправились в обратный путь.
                - Тёть Нюр, корми рыбаков, - весело закричал я, входя в избу. – А мы тебе потом ухи наварим!
          Вошла тётка, повязанная платком; не говоря ни слова, достала из печки чугунок с супом, так же молча грохнула его перед нами на стол.
                - Всё, что ли? – оторопело спросил я. – А салатик? Помидорчики, огурчики?
                - Помидорчиков вам? Огурчиков? – язвительно сказала она. – А вот пойдите в огород и сами возьмите! А меня ирод ваш железный не пускает!
          Тут она сдёрнула с головы платок, и мы увидели у неё на лбу весьма впечатляющий кровоподтёк. Я поражённо присвистнул.
                - Вспомнил! – хлопнул себя по лбу Валька. – Вспомнил, чего я забыл! Я ж ему систему распознавания «свой – чужой» не поставил!
                - И ведь как, ирод, запулил! – пожаловалась тётка Нюра. – У меня в глазах всё тёмно стало! Сначала, правда, сказал: «Не подходи, посторонний, предупреждаю»! Я ему, мол, какая я посторонняя, я хозяйка, а он на своём: не подходи! Я рукой на него махнула и пошла, тут-то он мне и зафинтилил!
                - Ты уж, тёть Нюра, извини, что так получилось, - сказал я. – Сейчас Валька поставит ему систему распознавания, и всё нормально будет.
          Тётка, успокоенная, ушла в свою комнату. К моему удивлению, Валентин на мою фразу даже не прореагировал, а как-то откровенно заскучал.
                - Ты чего? – не понял я. – Давай, ставь ему эту свою систему!
                - Понимаешь, в чём дело, - сказал мой друг, пряча в сторону глаза, - Я-то для него тоже чужой, посторонний ... В общем, меня он тоже не подпустит.
           - Ну да, - не поверил я, - он же тебя хозяином называет!
                - Мозг робота и программа, заложенная в него – две абсолютно разные вещи. И повинуется он не мозгу, а Программе. А Программа ему говорит: не подпускать посторонних.
                - Слушай, Валька, - не на шутку встревожился я, - ну, ведь так оставлять нельзя, надо что-то делать!
                - Надо, - вздохнул Валька и потрогал свой лоб примерно в том месте, где у тётки Нюры образовался кровоподтёк. – ладно, пойдём, попробуем.
          До сих пор я слышал только две фразы, произнесённые Циклопом, и обе они были сказаны с полным отсутствием какой-либо интонации. Это соответствовало моему представлению о роботах, почерпнутому из фантастических фильмов. Поэтому я был несказанно удивлён, когда услышал в его речи самое настоящее проявление различных эмоций. Разговор Вальки с роботом меня и смешил, и раздражал одновременно. Выглядело это так:
                - Эй, Циклоп! – крикнул Валентин, когда мы с ним вышли из избы и благоразумно остановились на дорожке, ведущей к калитке.
                - Слушаю, хозяин! – отозвался тот.
                - Ты назвал меня хозяином, почему?
                - Вы меня собрали, - был ответ.
                - Отлично! – сказал Валька, подмигивая мне. – Дело в том, что при сборке я забыл поставить тебе один важный блок. Сейчас я к тебе подойду и поставлю его.
                - Извините, хозяин, - смущённо проговорил робот, - я бы очень просил вас этого не делать. Согласно Программе, я не могу позволить постороннему войти в пределы контролируемого мной сектора.
                - Кто, согласно твоей Программе, посторонний?
          Циклоп помолчал несколько секунд, очевидно, анализируя Программу, затем так же смущённо сказал:
                - Извините, хозяин, получается – все, кроме меня.
                - Вежливый какой! – проскрипел зубами Валька и, обратясь ко мне, добавил: - Так я и думал. Дело принимает неважный оборот! Хотя ...
                - Послушай! – сказал он, снова обращаясь к Циклопу. – Помимо устройства для стрельбы у тебя есть ручной манипулятор. Можешь сам поставить себе этот блок?
                - Отличная идея, хозяин! – обрадовался робот, - Конечно, смогу! Но каким образом вы собираетесь мне его передать?
                - Ну ... – почесал затылок Валентин, - брошу его тебе так, чтобы ты смог его достать.
                - Не получится, - огорчённо сказал Циклоп, - я должен сбивать каждый предмет, летящий в мою сторону. В целях самозащиты.
                - Вот чёрт, - начал беситься Валька, - а если я зацеплю этот блок спиннингом и медленно-медленно подведу к тебе?
                - Всё равно не выйдет. Программа может расценить его как предмет, представляющий угрозу – например, взрывное устройство, - и отдаст приказ на устранение.
          Проблема стала казаться гораздо более серьёзной, чем в начале. Мы с Валькой невесело закурили. Я сочувственно молчал, он сосредоточенно думал.
                - Простите, хозяин, - сказал вдруг Циклоп. – По- моему, есть идея! Во всяком случае, попытаться стоит.
                - Ну? – нетерпеливо спросил Валентин. – В чём идея?
                - Нужно сымитировать ложную атаку. Пусть ваш друг наденет на себя что-нибудь такое, что бы ослабило силу ударов и войдёт в пределы сектора. Пока он не приблизится ко мне на десять метров, я буду выстреливать в половину мощности. Вот пусть он в этих границах и перемещается. Тем временем вы подкрадётесь с другой стороны, например, с противоположной. Может быть, занятый отражением ложной атаки, я вас не замечу, и тогда вы сможете подбежать ко мне, нажать кнопку и отключить меня. А уж после этого – ставьте любые блоки, какие вам угодно.
                - Как же это ты не заметишь, если сам предлагаешь так сделать? – спросил я. – Значит, ты будешь знать, с какой стороны ждать настоящей атаки!
                - Да я-то что, - отозвался Циклоп, - лишь бы Программа не знала!
          Мы переглянулись. Валька пожал плечами – дескать, кто его знает, может, и получится, - и я, вздохнув, пошёл в избу. Тётка варила уху из нашей рыбы. Я объяснил ей, что мы решили предпринять. Она поохала, полезла в сундуки, и вскоре я был экипирован должным образом: на мне был старый дедов зипун, ватные штаны, стёганые огромные рукавицы, а для защиты головы очень кстати пришлась моя же мотоциклетная каска. Когда я в таком виде вышел в огород, Валька покатился со смеху.
                - Хватит ржать, - недовольно сказал я. – Твои же косяки исправляем!
          Помимо валькиной реакции меня ждал ещё один приятный сюрприз: за оградой тётинюриного огорода собралось около десятка жителей деревни, сплошь пожилые люди. Их можно было понять – не каждый год в такую глухомань цирк приезжает! Зрители отпускали в наш адрес шутливые реплики, особенно усердствовали три мужика с испитыми лицами. У двоих были подглазники, у третьего грязной тряпкой перевязана рука – нетрудно догадаться, что это и есть наши ночные посетители. Тем временем Валентин выбежал за калитку, обогнул снаружи огород и крикнул мне оттуда:
                - Давай!
          Я втянул голову в плечи и ступил на запретную территорию, стараясь не очень удаляться от дорожки.
                - Не подходи, посторонний, предупреждаю! – дребезжащим голосом произнёс Циклоп, и тут же добавил «по-человечески»: - Вы уж простите, но я обязан это говорить – Программа!
                - Хватит извиняться! – буркнул я, приближаясь к нему ма-а-ленькими-маленькими шажками.
          Последовало ещё одно предупреждение, и почти тут же я подвергся обстрелу. Сила половинной мощности была такова, что, несмотря на всю свою защиту, я завопил и под улюлюканье зрителей принялся бегать вдоль линии, перпендикулярной направлению обстрела, изо всех сил крича Вальке, чтобы он поторопился, потому что я долго не продержусь. Надо сказать, что такая маневренность меня абсолютно не спасала, накрытие следовало за накрытием, а скорость и точность стрельбы восхищали всех, кроме меня и тётки Нюры, которая выбежала на мои крики. Вдруг интервалы между попаданиями увеличились, зато с противоположной стороны раздался валькин вскрик и тут же он проорал:
                - Убегай оттуда к чёртовой матери, всё сорвалось!
          Я не заставил себя упрашивать, и через секунду был на дорожке, где сразу же принялся сдирать с себя защитный слой, кряхтя, отдуваясь и морщась от боли. Вскоре подошёл и Валентин, одной рукой потирая плечо, другой – место пониже спины.
                - Простите, хозяин, - смущённо произнёс Циклоп, - но я ничего не смог поделать. Однако, если вы обратили внимание, я постарался скорректировать стрельбу таким образом, чтобы места уязвления на вашем теле и теле вашего друга не относились бы к числу жизненно важных органов и болевой шок оказался бы минимальным.
                - Спасибо за заботу! – одновременно и с одинаковой язвительной интонацией сказали мы.
                - Вы знаете, - продолжал он, - во время ваших действий я проанализировал Программу и установил, что если бы субъектов атаки было не два, а одиннадцать, у одного были бы неплохие шансы добраться до кнопки. И вот я подумал, что если бы вот эти люди согласились вам помочь, можно было бы попробовать ещё раз ...
          При этих словах Циклопа трое названных мужиков перестали злорадно хохотать и скрылись из глаз со скоростью, которая наверняка бы обеспечила успех задуманного предприятия. Другие пробормотали что-то вроде «ещё чего!» и остались наблюдать дальше.
                - Нет, - твёрдо сказал Валька, - с этим вариантом уже хватит. Должен быть какой-то другой путь. Слушай, неужели я тебе не ввёл никаких ограничений относительно объектов атаки?
                - Минуточку, хозяин, - сказал робот и снова полез мысленно копаться в своей Программе.
                - Есть! – обрадованно сказал он. – Я не могу причинить вред ребёнку!
                - Ф-фу, ну, наконец-то! – обрадовался и Валька. – Тётя Нюра, в каком тут у вас ближайшем доме дети живут?
          Тётка махнула рукой:
                - Какие там дети! Уж лет пять как все молодые из деревни уехали, только старики со старухами и остались-то.
          Но Валентин не собирался сдаваться так легко.
                - По каким параметрам Программа определяет ребёнка? – спросил он.
                - По росту, - мгновенно отзвался Циклоп и добавил: - Не выше метра пятидесяти ... О, хозяин, я понял вашу мысль! Да, пожалуй, если вы присядете на корточки и в таком виде будете приближаться ко мне, может, и получится.
                - Опять это «может»! – пробормотал Валька. – Ладно, делать нечего, надо пробовать.
          Зрители оживлённо зашушукались, ожидая начала нового действия. Трёх, наиболее пожилых старушек тётка самолично провела по дорожке к избе и усадила на скамеечке, откуда им удобнее было смотреть представление.
          Валька выдохнул, присел на корточки и пошёл к роботу.
                - Я маленький мальчик, - заканючил он, дурачась, - я иду к своей маме ...
                - Бегите, хозяин! – перебил его робот.
          Валька, не раздумывая, отпрыгнул назад и понёсся к дорожке. Он сделал всё настолько быстро, что получил всего-навсего один удар.
                - Ну, чего не вышло на этот раз? – раздосадованно спросил он, привычными уже движениями потирая место пониже спины.
                - Понимаете, хозяин, - пояснил Циклоп, - Программа просканировала ваши параметры и установила, что ваш истинный рост намного больше визуального.
          Валька плюнул. Мы с ним снова закурили.
                - Слышь, Нюр, ты им про Федотку скажи, - посоветовала одна из старушек.
                - Ой, и правда! – всплеснула руками тётка. – Может этот ирод ваш Федотку не тронет?
                - Карлик? – с надеждой спросил Валентин.
                - Лилипут, - ответила тётка. – Не из наших он, но живёт здесь уже давно. Никто уж и не упомнит, когда он к нам приблудился. Егорыч, - попросила она одного из старичков, - приведи Федотку, я вам за это бутылку самогонки на двоих налью!
          Тот немедленно отправился в путь с опасной для его возраста скоростью. Через десять минут прибежал запыхавшийся лилипут.
                - Егорыч там идёт, - показал он рукой назад, - просил, чтобы без него не начинали!
          Начинать без него было действительно неудобно – всё-таки, человек старался, - пришлось подождать. Наконец, он подошёл, и Валька доходчиво объяснил лилипуту его задачу. Едва дослушав, тот рванулся к роботу.
                - Хозяин, хватайте его! – встревоженно заверещал Циклоп.
          Валентин бросился следом, схватил Федотку на руки и вместе с ним вернулся на дорожку, получив традиционные два выстрела по ягодицам.
          На этот раз робот объяснил причину неудачи, не дожидаясь наших вопросов. По его словам, на основании анализа физиологических данных Программа определила, что Федотке сорок четыре года.
                - Ну, хватит, - решительно сказала тётка и махнула рукой односельчанам: - Расходитесь, завтра с утра придёте досматривать, а ребятам пора ужинать и спать. Одно хорошо, - проговорила она в раздумье, - сегодня ночью уж точно ко мне в огород никто не полезет!
          При этом, как мне показалось, она взглянула на Циклопа с явной симпатией.
          Ночью мы с Валентином практически не спали: мешал робот, болтавший без умолку. То, что весь день он находился в центре всеобщего внимания, вселило в него ощущение собственной значимости. Такое положение дел ему явно нравилось, и он предлагал новые десятки вариантов по собственному отключению, подробно анализируя каждый вариант и затем с сожалением отвергая. Мы в дискуссии с ним не вступали, и поэтому он, по-видимому, решил, что мы его просто не слышим, и увеличил громкость звука. Теперь можно было отчётливо слышать каждое слово, даже накрывшись подушкой.
                - Валька, ну скажи ему, чтобы прекратил! – взмолился я.
                - Сам скажи, - проворчал он, ворочаясь на своей кровати. – Мне некогда, я думаю.
          Раннее утро застало нас с Валькой сидящими на крыльце и молча глядящими на робота. Тот продолжал нести всякий вздор.
                - Ну, хоть сейчас-то его заткни! – устало сказал я. – А то ведь скоро опять зрители соберутся.
                - Да не послушает он! – ответил Валентин. – Помню я этого робота ещё по институту! Его мозг Сашка Савельев создавал. Упрямый, чёрт! Мы с ним одну партию в шахматы никак не закончим: я ему объявил мат в три хода, а он с этим не согласен, и вот уже шестой год думает, как его избежать. Я ему говорю: сдавай партию и начнём следующую, а он: нет, не может быть, чтобы тут нельзя было ничего поделать, я ещё подумаю! Упрямый! А если учесть, что этот мозг он со своих энцефалограмм работал, то и робот ... – он осёкся, глянул на меня просветлённым взглядом и жутким голосом произнёс: - Эврика!
          Он решительно вскочил с крыльца и взволнованно заходил взад-вперёд по дорожке, что-то бормоча и делая жесты руками.
                - Должно получиться, - сказал он наконец, - только бы он откликнулся  на это имя! А ведь по времени всё совпадает ... – и, обращаясь к роботу, крикнул: - Эй, Сашка, давай партию доиграем! Или, может быть, ты сдаёшься?
                - Ещё чего! – с какой-то не знакомой мне интонацией отозвался тот.
                - Ну так, ходи, сколько тянуть можно!
Циклоп ... впрочем, как я понял, уже не столько он, сколько упомянутый Сашка Савельев погрузился в раздумье.
                - Порядок, - объявил Валентин. – Процесс пошёл, нам здесь пока больше делать нечего, можем спокойно отправляться на речку, за грибами-ягодами и вообще заниматься тем, для чего приехали. Ну и, конечно, ждать, когда Циклоп сам всё сделает.
                - А что он должен сделать? – спросил я.
                - Потерпи, скоро узнаешь!
          Оставшееся до конца моих отгулов время мы с Валькой купались, загорали, снова ловили рыбу, ходили в лес. Отвлеклись от всего этого только один раз, когда в дом вбежала перепуганная тётка и объявила, что из головы у робота повалил дым. Валька неторопливо взял заранее приготовленные две схемы, без всякой опаски подошёл к Циклопу и установил их. Затем нажал кнопку включения и потребовал, чтобы робот сказал, кого он считает своими. Услышав в ответ, что это мы с ним , тётя Нюра, а также все остальные, про кого мы скажем, что они – свои, Валентин окончательно успокоился. Отныне Циклопу предстояло нести свою рутинную службу на огороде, не подвергая хозяйку ненужным стрессам.
                - Слава Богу, что между роботом и человеком есть одна существенная разница, - пояснял Валька, когда мы, попрощавшись с тёткой уезжали в город. – Сашка наверняка давно признал своё поражение и думать над этой партией бросил, и только упрямство мешает ему об этом мне сказать. Робот же не может сдаться перед какой-нибудь задачей, вот поэтому Циклоп честно пытался её решить и думал до тех пор, пока у него один из блоков не полетел. На что, собственно, я и расчитывал.
                - Интересно, что бы ты запел, если бы Циклоп нашёл решение и объявил тебе мат в два хода, - сказал я. – Ты над таким вариантом не думал?
          Было видно, что такое ему и в голову не приходило, потому что сразу после моих слов лицо у него перекосилось и он перекрестился. Не хуже тёти Нюры.