Видение. Ги де Мопассан

В связи с недавним процессом говорили о секвестрации. Это было в конце дружеского вечера на улице де Гренель, в старом особняке, и у каждого была своя история – правдивая, по заявлению.
Старый маркиз де ла Тур-Самюэль, 82-летний старик, встал, подошёл к камину и опёрся на него. Он сказал немного дрожащим голосом, свойственным ему:
- Я тоже знаю кое о чём странном, настолько странном, что это преследовало меня всю жизнь. Сегодня прошло уже 56 лет, как это случилось со мной, и не проходит и месяца, чтобы я не видел этого приключения во сне. На мне остался отпечаток страха, вы меня понимаете? Да, в течение 10 минут я испытывал ужасный страх, и с тех пор постоянный страх остался в моей душе. Я вздрагиваю от неожиданных звуков. Если я вижу неясные предметы в ночной темноте, мне хочется спрятаться. Я боюсь ночи.
О! Я не признался бы в этом, будь я моложе. Теперь я могу обо всём рассказать. Разрешено не быть смелым перед воображаемыми опасностями в 82 года. Перед настоящими же опасностями, дамы, я никогда не отступал.
Эта история так взволновала мой дух, что я никогда не рассказывал о ней. Я хранил её в своих глубинах, где хранят секреты, стыдные тайны, все те слабости, в которых мы не отваживаемся признаться.
Я расскажу вам об этом приключении и не буду стараться его объяснить. Очень может быть, что оно объяснимо. Но я не был сумасшедшим, когда это случилось со мной, и я предоставлю вам доказательства. Думайте, что хотите. Вот факты.
Это было в 1827 году, в июле. Я возвращался в гарнизон, в Руан.
Однажды, когда я прогуливался по набережной, я встретил человека, которого, как мне показалось, узнал, хотя и не помнил его имени. Я инстинктивно замедлил шаг. Незнакомец заметил это, посмотрел на меня и бросился меня обнимать.
Это был друг моей юности, очень хороший друг. За те 5 лет, что мы не виделись, он, казалось, постарел на полвека. Его волосы были сплошь седыми, и он шёл, как ходят старики. Он понял моё удивление и рассказал мне о своей жизни. Его постигло страшное несчастье.
Безумно влюбившись в одну молодую девушку, он женился на ней в экстазе счастья. Через год после нечеловеческого блаженства и бесконечной страсти она умерла от болезни сердца, убитая самой любовью, без сомнения.
В день похорон он покинул свой замок и отправился жить в свой особняк в Руане. Он жил там один, снедаемый горем, настолько несчастный, что думал только о самоубийстве.
«Раз уж я так неожиданно встретил тебя, - сказал он мне, - я попрошу тебя оказать мне большую услугу, а именно привезти мне некоторые бумаги из секретера моей комнаты, нашей комнаты, в которых я срочно нуждаюсь. Я не могу попросить об этом никого из подчинённых, так как должен держать всё в глубокой тайне и полной тишине. Что же касается меня, я ни за что на свете не вернусь в этот дом.
Я дам тебе ключ от этой комнаты, которую закрыл, уезжая, и ключ от секретера. Ты передашь садовнику словечко от меня, и он впустит тебя в замок.
Но приходи обедать ко мне завтра, и мы побеседуем об этом».
Я пообещал ему оказать эту простую услугу. Это была всего лишь прогулка для меня, так как его имение находилось примерно в 5 лье от Руана. Мне понадобился бы всего час верхом, чтобы съездить туда.
На следующий день в 10 часов я был у него. Мы обедали вдвоём, но он не произнёс и 20 слов. Он попросил меня извинить его: мой предстоящий визит в комнату, где погибло его счастье, взволновал его, так он сказал. Он действительно казался мне неестественно взволнованным, озабоченным, словно в его душе происходила загадочная борьба.
Наконец, он точно объяснил мне то, что я должен был делать. Это было очень просто. Мне нужно было взять 2 пакета с письмами и связку бумаг, запертых в первом правом ящике секретера, от которого у меня был ключ. Он добавил:
«Я не должен тебя просить о том, чтобы ты не заглядывал в эти бумаги».
Я был почти обижен этими словами и сказал ему об этом. Он пробормотал:
«Прости, я слишком сильно страдаю».
И начал плакать.
Примерно к часу дня я покинул его, чтобы выполнить его поручение.
Жгло солнце, и я скакал галопом через луга, слушая пение жаворонков и ритмичный стук моей сабли о сапог.
Затем я въехал в лес и пустил лошадь шагом. Ветви деревьев гладили моё лицо. Иногда я срывал листок зубами и жадно жевал его в радости жизни, которая наполняет вас, неизвестно почему, счастьем и каким-то опьянением.
Приближаясь к замку, я поискал в кармане письмо к садовнику и с удивлением обнаружил, что оно было запечатано. Я был так удивлён и раздражён, что чуть было не вернулся назад, не исполнив своей задачи. Затем я подумал, что проявил бы этим восприимчивость дурного тона. Мой друг мог запечатать письмо по ошибке, в волнении, в котором находился.
Дом, казалось, был заброшен 20 лет. Забор, разваленный и сгнивший, держался неизвестно на чём. В аллеях росла трава, клумб было уже не различить.
Я постучал в один из ставней, и на шум вышел старик, который был очень удивлён увидеть меня. Я спрыгнул на землю и подал ему письмо. Он прочитал его, перечитал, посмотрел на меня, сунул письмо в карман и произнёс:
«Ну и что вам надо?»
Я резко ответил:
«Вы должны это знать, потому что прочли в письме инструкции своего хозяина. Я хочу войти в замок».
Он, казалось, поколебался. Он спросил:
«Значит, вы идёте… в спальню?»
Я начал терять терпение:
«Чёрт возьми! Вы что, будете допрашивать меня?»
Он пролепетал:
«Нет… мсье.. но… но её не открывали с… со времени смерти. Если вы подождёте 5 минут, я схожу… схожу посмотреть…»
Я гневно перебил:
«Вы что, издеваетесь надо мной? Вы не можете туда войти, потому что вот ключ».
Он не знал, что сказать.
«Тогда, мсье, я покажу вам дорогу».
«Покажите мне лестницу и убирайтесь. Я и без вас найду дорогу».
«Но… мсье… всё-таки…»
На этот раз я вспылил:
«Замолчите или будете иметь дело со мной!»
Я грубо оттолкнул его и прошёл в замок.
Сначала я прошёл через кухню, затем – через 2 маленькие комнатки, где садовник жил с женой. Затем я пересёк большой вестибюль, поднялся по лестнице и узнал дверь, о которой говорил мне мой друг.
Я без труда открыл её и вошёл.
Комната была такой тёмной, что вначале я ничего не разобрал. Я остановился, почувствовав неприятный запах нежилого помещения, запах мёртвой комнаты. Затем мало-помалу мои глаза привыкли к темноте, и я довольно отчётливо увидел большую комнату в беспорядке, с незастланной кроватью,  на которой лежали только матрац и подушки, на одной из которых остался отпечаток шеи или головы, словно на ней только что лежал человек.
Стулья тоже стояли в беспорядке. Я заметил только 1 дверцу – дверцу шкафа, без сомнения.
Я подошёл к окну, чтобы впустить света, и открыл его, но шарниры ставень были такими ржавыми, что не поддались.
Я попытался разбить их саблей, но не смог. Так как я был раздражён бесплодными усилиями, и так как мои глаза уже привыкли к темноте, я подошёл к шкафу, надеясь всё ясно различить.
Я сел в кресло, опустил крышку секретера, открыл указанный ящик. Он был полон до краёв. Мне нужны были 3 определённых пакета, и я начал их искать.
Я напрягал глаза, чтобы прочесть надписи, когда услышал или, скорее, почувствовал движение позади. Я не обратил на это внимания, думая, что сквозняк приподнял какие-то тряпки. Но через минуту послышалось ещё 1 движение, и у меня по спине прошла неприятная дрожь. Было так глупо волноваться, что я не захотел оборачиваться. Я только что нашёл вторую связку из тех, что мне требовались, и искал третью, когда глубокий тяжёлый вздох у меня за плечом заставил меня отпрыгнуть на 2 метра. В этом прыжке я обернулся, схватившись за эфес, и если бы я не чувствовал сабли при себе, я убежал бы, как трус.
На меня смотрела высокая женщина, одетая в белое, стоявшая за спинкой кресла, где я сидел секундой ранее.
Меня пробрала такая дрожь, что я чуть не упал назад! О! Никто не может понять, если не испытывал, этих ужасных и глупых страхов. Больше не чувствуешь своего сердца, всё тело становится мягким, как губка, всё «обрывается внутри», как говорят.
Я не верю в привидения, и что же! Я дрогнул перед ужасным страхом мертвецов и за несколько мгновений испытал больше, чем за всю жизнь, в непреодолимом страхе перед сверхъестественным.
Если бы она не заговорила, я умер бы, наверное! Но она заговорила. Она говорила нежным и печальным голосом, который заставлял трепетать нервы. Не скажу, что я овладел собой и пришёл в разум. Нет. Я был растерян и не знал, что делаю, но эта разновидность внутренней гордости, которая есть во мне, и также немного профессиональной гордости заставили меня сохранять (почти вопреки моей воле) достойный вид. Без сомнения, я бравировал перед собой самим и перед ней, кем бы она ни была, женщиной или призраком. Я отдал себе отчёт во всём этом позже, так как уверяю вас, в тот момент, когда появилось видение, я не думал ни о чём. Я был перепуган.
Она сказала:
«О! Мсье, вы можете оказать мне огромную услугу».
Я хотел ответить, но не мог произнести ни слова. Я издал какой-то неясный звук.
Она продолжала:
«Вы не против? Вы можете меня спасти. Я ужасно страдаю. Я страдаю. О! Я страдаю!»
И она мягко схватилась за кресло. Она смотрела на меня:
«Вы мне не откажете?»
Я покачал головой, так как голос всё ещё не возвращался ко мне.
Тогда она протянула мне черепаховый гребень и прошептала:
«Расчешите меня! Расчешите меня. Это меня спасёт. Меня нужно причесать. Посмотрите на мою голову… Как я страдаю, и как мне больно на голове!»
Её распущенные волосы, очень длинные и очень чёрные, как мне показалось, падали на спинку кресла и касались пола.
Почему я сделал это? Почему я с дрожью взял эту расчёску и взял эти длинные волосы, от которых у меня пошёл холод по коже, словно я тронул змею? Я не знаю.
Это чувство осталось у меня в пальцах, и я дрожу, когда вспоминаю об этом.
Я расчёсывал её. Я как угодно трогал эту ледяную шевелюру. Я скручивал её, спутывал и распутывал, тряс её, как трясут лошадиную гриву. Она вздыхала, наклоняла голову, казалась счастливой.
Внезапно она сказала: «Спасибо!», выхватила расчёску из моих рук и выскользнула через маленькую дверь в глубине, которая была полуоткрыта.
Оставшись один, я несколько секунд не мог очнуться, словно от кошмара. Затем чувства постепенно вернулись ко мне: я подбежал к окну и разбил ставни яростным ударом сабли.
В комнату влился солнечный свет. Я бросился к двери, через которую вышло это существо. Я обнаружил, что она была закрыта и несокрушима.
Тогда мной овладела паника, настоящая паника, как в бою. Я схватил 3 пакета с письмами с открытого секретера, бегом пересёк комнату, сбежал с лестницы, прыгая через 4 ступеньки. Я оказался внизу, не помню – где, и, увидев своего коня в 10 шагах, я вскочил на него и понёсся галопом прочь.
Я остановился только в Руане, перед своим домом. Бросив вожжи ординарцу, я бросился в спальню и закрылся там, чтобы подумать.
Через час я с тревогой спрашивал себя, не было ли это галлюцинацией. Определённо, у меня случилось необъяснимое потрясение нервов, одно из тех безумий, которые порождают чудеса, которым Сверхъестественное обязано своим происхождением.
И я собирался поверить в видение, в обман чувств, когда подошёл к окну. Мой взгляд случайно упал на мою грудь. Мой доломан был весь в длинных женских волосах, которые зацепились за пуговицы!
Я начал снимать их, один за другим, и с дрожью выбрасывал из окна.
Затем я позвал ординарца. Я чувствовал себя слишком взволнованным, чтобы ехать к другу в тот день. К тому же, я хотел зрело поразмышлять над тем, что мне ему сказать.
Я поручил ординарцу отнести письма. Мой друг прислал расписку в получении. Он осведомлялся о моём самочувствии. Я сказал ему, что болен, что получил солнечный удар, и ещё какую-то чепуху. Он казался обеспокоенным.
Я отправился к нему на следующее утро, с рассветом, решившись рассказать ему всю правду. Он ушёл из дому накануне вечером и не вернулся.
Я вернулся от него днём. Он так и не нашёлся. Я ждал неделю. Он не появился. Тогда я предупредил жандармов. Его повсюду искали, но нигде не нашли и следов.
Посетили также заброшенный замок. Там не обнаружили ничего подозрительного.
Ничто не указывало на то, что там пряталась женщина.
Расследование ни к чему не привело, поиски были прекращены.
Спустя 56 лет я так ничего и не знаю о нём. Больше мне ничего не известно.

4 апреля 1883
(Переведено 19 апреля 2015)