Подари мне жизнь Часть II

Часть II.
Глава 1.

Но жить получилось недолго. Через пару месяцев наших отношений я вновь начала существовать. Хотя вины Юры, пожалуй, в этом не было совсем. Он прекрасный человек, но не как любимый мужчина, а как друг. Но сказать я ему об этом пока не решалась. Юра очень внимательно относился ко мне и заботился, как-то по-отечески. То ли разница в возрасте действовала на него так, то ли он просто боялся чем-то обидеть меня, что-то не так сделать, поэтому выверял каждый шаг в наших отношениях, изучал мою реакцию на каждое свое действие. Если кто-нибудь, когда-либо искал идеального мужчину, то можно было бы смело сказать, что Юра был именно таким. Но, мало кто задумывался, начиная поиски эталона противоположного пола, а что он будет делать с таким человеком? К мужчине нет вопросов, претензий, с ним невозможно поспорить и попытаться отстоять свою точку зрения, потому что он всегда является положительным. Вот именно такое вечно положительное состояние и становится самым большим минусом идеального мужчины. Постоянное состояние покоя начинает просто бесить. Любовь, отношения не должны быть тихой гаванью, в них должны кипеть эмоции и бури страстей. Отношения нужно подогревать. А тишина и покой удел тех, кому осталось жить совсем немного. В итоге, отношения с Юрой были такими, о каких мечтает большая часть женщин, но только не я. Если честно, то даже были бы отношения с Юрой горячими, как мексиканское чили, удовольствия не было бы просто потому, что в любых отношениях нужно любить. А без любви нет и счастья. Видимо мое счастье пока где-то гуляло. Вот только где?

Глава 2.

Юра хотел, чтобы мы попробовали жить вместе, но я категорически отказалась, оправдываясь тем, что мне нужно помогать тете Лиде по хозяйству. А вскоре я стала появляться на съемной квартире только по выходным. Так и дома можно было больше помочь и меньше встречаться с Юрой. Дядю Славу, наконец, выписали из больницы. По дому он передвигался на инвалидной коляске. На этом же «лимузине», как называл этот транспорт Дениска, мы все, по очереди, вывозили его на улицу гулять. Не смотря, на быстрое заживление ран и хорошее восстановление организма, душевное состояние больного не улучшалось. За недельное пребывание дома, дядя Слава опустошил все запасы спиртного и каким-то образом договорился с соседом пьяницей о постоянной доставке сивухи и ее совместном распитии. Тетя Лида все время плакала, просила мужа не пить. Но тот только повышал на нее голос, бросался всем, что под руку попадет и обвинял во всех смертных грехах. Жена ничем ему не перечила, почему-то боялась. Это происшествие, вообще, ее очень сильно изменило. Теперь я увидела слабую тетю Лиду, и мне было безумно ее жалко. Я пыталась несколько раз поговорить с дядей Славой, но меня он тоже слушать отказывался. Однажды, после похода в магазин, когда я поднималась по ступенькам в подъезде, услышала стоны и мольбы о помощи. Я почему-то решила, что это из нашей квартиры. Бросившись вперед, я растеряла все продукты: апельсины катились по ступенькам, а белая молочная лужа растекалась по лестничной площадке. Ворвавшись в квартиру, поняла, что не ошиблась, крики были отсюда. Я остолбенела от увиденной картины.
– Не надо, Слава, - жалобно и протяжно доносилось из дальнего угла зала.
– Вот тебе, сука! Гниль позорная! Где моя бутылка? Опять вылила, скотина?! – кричал дядя Слава, размахивая над окровавленным лицом тети Лиды армейским ремнем моего отца.
– Славочка, тебе же нельзя пить, доктор запретил, пожалуйста, - умоляла тетя Лида, сжавшись в дрожащий комок.
Но дядя Слава не останавливался, а хлестал жену с большей силой и остервенением.
– Чтоб ты сдохла, тварь! Отдай водку!
Тетя Лида содрогалась в истерике, слезы смешались с кровью и текли красными ручьями по щекам. А ее муж не останавливался. Его лицо искорежило в злостной гримасе, слюни от гнева летели во все стороны. Человек, без ног, в инвалидной коляске, взял верх над тем, кто сильнее физически. Мой ступор прошел, и я двинулась вперед. Подойдя к коляске дяди Славы, резко развернула ее к себе.
– Ну, а теперь меня ударь, раз такой смелый, – с вызовом выкрикнула я дяде Славе.
Он опешил, и лишь открыл рот от удивления, не зная, что сказать. А я продолжила свою речь.
– Не можешь?! А вот я ударю! – с этими словами, я резко выхватила ремень и ударила героя со всей силы по лицу. На щеке появилась алая полоса крови. Дядя Слава схватился обеими руками за рану, скривился от боли и застонал.
– Никогда, слышишь, никогда не смей поднимать руку на женщину. Не опускайся до уровня сволочи. Отец бы тебе этого не простил, если бы увидел. И в жизни не бери в руки вещей своего брата, – сказала я, вытирая окровавленный ремень отца о подол платья.
– Прости, Светочка. Прости меня, и ты Лида, тоже… Я… Я не знаю, не знаю… – дядя Слава заплакал и поехал в спальню.
А я подняла тетю Лиду с пола и повела ее в ванную. Там она выла как белуга, тряслась от плача, и прятала свое лицо у меня на груди. Валерианка не помогала, а вызывать доктора нельзя было, иначе на дядю Славу завели бы дело. Тут успокоительное нужно было посильнее.
– Тетя Лида, так, где все-таки водка? – спросила я, прикладывая к лицу пострадавшей мокрое холодное полотенце.
– Так, вот же она, в умывальном шкафчике, – сказала тетя Лида, распахнув дверцу, – а зачем тебе водка? Раны обработать? – спросила она.
– Раны, только не на теле, а в душе, – ответила я.
Мы сели на кухне и стали пить ту самую злосчастную водку, закусывая апельсинами, которые еще полчаса назад катились по ступенькам. Вдвоем, по-бабьи, поплакались друг другу. Рассказали, что у каждой накипело, поняли и простили все то, что держали на душе тяжелым грузом.
– Тетя Лида, а оставайтесь жить у меня насовсем. Какая разница, исполнится мне восемнадцать или нет, главное, что вы стали для меня очень близкими людьми. Вы мне помогли тогда, когда я осталась одна, а сейчас моя очередь вам помочь и с Дениской и с дядей Славой, – сказала я искренне и улыбнулась.
Тетя Лида улыбнулась в ответ, а из глаз ее вновь потекли слезы. Она прижала меня к себе и поцеловала в щеку.

Уже ближе к полуночи, когда и дядя Слава и Дениска видели седьмые сны, мы сидели в обнимку с тетей Лидой на подоконнике, в стельку пьяные, курили и пели песни.

Глава 3.

С тех пор дядя Слава больше не поднимал руки на жену и перестал пить. Он развесил объявления по всему кварталу о ремонте обуви и начал зарабатывать небольшую копеечку. Тетя Лида была рада таким изменениям в муже, поэтому успокоилась и занималась хозяйством. Юра показал денискины рисунки своему учителю. Работы оказались очень удачными, и теперь мой братишка занимался в школе искусств у именитого художника. Тот возлагал большие надежды на мальчишку. Игоря после учебки под Краснодаром отправили в Чечню. Тетя Лида больше всего боялась именно этого. И хотя к тому моменту военные действия практически прекратились, переживать было за что. Матерям по всей стране все еще приходили цинковые посылки с Кавказских гор. Женька продолжал встречаться с Мариной. Он везде таскал с собой эту девицу, вернее она всюду увязывалась за ним. Мы с Мариной виделись еще пару раз. Но с момента нашего знакомства мое мнение об этой непонятной мышке не изменилось. Она не внушала доверия и вызывала у меня неприязнь так же, как и я у нее. Но мой лучший друг не замечал антипатии между двумя женщинами, близкими его сердцу. Теперь с Женькой я в основном виделась только на парах. Наше общение практически сошло на нет. А я так и встречалась с Юрой, но все это у нас было «по-пионерски». Юра сказал, что пока я несовершеннолетняя, а, значит, еще ребенок, поэтому до интима у нас дело не доходило, чему я была несказанно рада. Мне не хотелось постели по-дружески, как тогда получилось с первым женькиным поцелуем. А вот тот новогодний поцелуй с незнакомцем я до сих пор забыть не могла. Этот синеглазый, с недельной небритостью, мне часто снился. Интересно, суждено нам все-таки когда-нибудь увидится или нет?

Глава 4.

Если честно, пишу сейчас строки, а у самой слезы наворачиваются и дрожь по телу и в пальцах. Нет, это не истерика, соленые ручьи текут, молча, без надрыва. Мозг уже сжился с мыслью о том, что дорогих мне людей больше нет, а вот сердце до сих пор отказывается верить в это, и поэтому ему больно, а когда больно - плачут.
Как я смогла прожить тогда целый год без самых дорогих для меня людей? Не знаю. Получилось как-то не очень. Слишком тяжело далось это время. Слишком многое случилось и хорошего, и плохого. Но плохого почему-то все-таки больше. Прошло триста шестьдесят пять дней с того момента как не стало мамы и папы. За этот год я очень повзрослела, многое переосмыслила, я стала совершеннолетней. День рождения с тех пор так и не отмечаю. Странно, совсем недавно этот день считался семейным праздником, теперь 17 ноября – мое личное горе. Восемнадцать. Теперь мне можно все, но почему-то не хочется. Хочется вернуться в то время, когда ничего нельзя и на все нужно спрашивать разрешения у родителей. Но это уже невозможно. А жаль.
На кладбище мы приехали утром. Солнце только стало подниматься из-за горизонта, но уже согревало своими теплыми лучами. Ветра не было. Воробьи чирикали и клевали ягоды рябины, которые свисали с веток, словно застывшие кровавые капли. Удивительно ровно год назад в этот же день была погода, напоминавшая конец света. Пожалуй, тогда это и был конец света: для мамы, папы и меня. После трагедии на могилу к родителям я приходила каждый месяц 17 числа. И сейчас прихожу. Мне не хватает их. А так, я сажусь рядом на лавочку и общаюсь с ними, рассказываю все, что у меня случилось, что на душе творится. Понятно, что ответов я не получаю, но после этого как-то легче становится.
За обеденный стол все собрались к полудню. На годовщину гибели родителей мы с тетей Лидой накрыли стол на 9 персон: дядю и тетю, с сыном, на Женьку, с его родителями, на меня, и на маму с папой. Мы не стали звать никого с работы отца и матери, их друзей и знакомых, даже Юру не предусмотрели в этом списке. Решили помянуть в узком семейном кругу.
В меню были любимые блюда родителей: мамина окрошка на первое, папино мясо по-французски на второе, на десерт любимая семейная шарлотка. В серванте стояла бутылка коньяка. Ее лет пять тому назад родителям подарил французский посол во время одной из съемок. Отец очень гордился таким коллекционным экспонатом. Вот его-то мы и решили разлить, чтобы помянуть родителей.
Мы сидели почти до полуночи. Решили, что плакать не будем. Просто вспоминали все самые светлые моменты, связанные с родителями, улыбались. А потом достали альбомы, начали пересматривать фотографии. Мне тогда уже стало не по себе, в груди щемило от боли, а комок к горлу подкатывал. Но снимков всем показалось мало, и решили включить запись с последних семейных торжеств. Я целый год не решалась вставить кассету в видеомагнитофон, а тут все сделали за меня. И вот тогда я не выдержала. Там, на экране были они, мама и папа, живые!!! Живые!!! Они улыбались, шутили, обнимали меня! Там живые, а не здесь, рядом со мной!!! Слезы не покатились, они хлынули потоком, который сдержать было невозможно. Дыхание перехватило, а из глубины груди вырвался нечеловеческий стон. Тогда, я резко закрыла рот двумя руками, выскочила в коридор, наспех обулась, схватила пальто и, в рыданиях, побежала по лестнице. Тетя Лида что-то кричала мне в след испуганным голосом, а родители Женьки отправили сына следом за мной. Он догнал меня во дворе.
– Света, подожди, - кричал мне Женька, но я не слышала, а плакала и бежала дальше по улице.
– Да, постой же ты! – не успокаивался он.
Догнав, Женька схватил меня в свои объятья и сжал так крепко, что вырваться было невозможно.
– Ч-ч-ч-ч... – шептал он мне на ухо, – тише, тише, успокойся. Все будет хорошо. Обещаю. Светлячок, ничего не говори, просто слушай. Вместе мы справимся. Я с тобой, я всегда буду рядом, я не оставлю тебя ни при каких условиях, веришь? Только глупостей не делай, пожалуйста, или этого уже не переживу я, – сказал Женька и заглянул мне в заплаканные глаза.
Я ничего не смогла ответить, лишь кивнула, ткнулась мокрым носом ему в плечо и еще сильнее расплакалась. Мы простояли так минут десять, а потом в обнимку медленным шагом поплелись по осенним улицам Москвы. Так прошатались до самого утра. А когда солнце взошло, начался новый день и второй год без родителей, который не обещал быть легким.

Глава 5

Вот и 31 декабря. В этот Новый год у меня было отличное настроение с самого утра. Не знаю почему, но проснулась я с ожиданием чего-то волшебного и необычного. Как будто Дед Мороз мне в эту ночь должен был преподнести самый лучший подарок, а какой, я пока не знала.
– Доброе утро! – прошептала я на ухо спящему брату и поцеловала его в щеку.
Дениска кивнул, не открывая глаз, и улыбнулся.
– Умываемся, одевайся, и бежим, у нас куча дел! – продолжила я.
– А позавтракать? – удивился Дениска.
– Еда будет позже, по дороге. Обещаю, голодным не останешься, – сказала я стягивая с Дениски одеяло.
– Да встаю я, встаю! А куда мы бежим? – поднимаясь с кровати, спросил соня.
– Пока секрет, но тебе понравится.
Мы быстро умылись, оделись и поспешили по заснеженным улицам. Канун Нового года - самое время по традиции нарядить елку, но чтобы это сделать, праздничное дерево сначала нужно купить, и не искусственный заменитель зеленой красавицы, а настоящую ароматную лесную сосну. Да, именно сосну, елку мы никогда принципиально не покупали, потому что отцу не нравились маленькие иголки, которые вечно искали пятки и кололи их. Новогоднюю красавицу мы отыскали не сразу. Только на третьем елочном базаре стояла наша пушистая сосна. Тащили мы эту красавицу вместе с Дениской, делая остановки для отдыха каждые пять минут. А пока отдыхали, успели посоревноваться в ловле снежинок ртом (Дениска выиграл, 9:5), попили горячего кофе с пирожками, купили новую световую гирлянду и два кило моих любимых конфет "Птичье молоко". Брату приглянулся мольберт за стеклом канцтоваров. Удивительно, но в этот день магазин работал, поэтому Дениска тоже получил свой подарок. С таким набором идти стало тяжелее, но приятнее. Уже в обед зеленая красавица была украшена, а ее лесной запах разносился по всему дому и дарил каждому обитателю новогоднее настроение.
Я пообещала домочадцам, что как только встречу Новый год с Юрой на Красной площади, сразу вернусь домой и присоединюсь к посиделкам за праздничным столом. Основное меню мы с тетей Лидой уже приготовили, остались только горячие блюда. Закуски тоже были нарезаны, но их запасы постоянно уменьшались благодаря помощи дяди Славы и Дениски. Тетя Лида в шутку ругалась на мужчин, но с улыбкой пополняла опустевшие тарелки. Юра заехал за мной около 9 вечера. Перед тем, как всем дружно сесть за стол и проводить уходящий год, он преподнес каждому подарок: Дениске набор масляных красок и кисти, дяде Славе наручные часы, тете Лиде французские духи. А меня почему-то обошел стороной.
– Светик, а тебя я на площади поздравлю, ты не обидишься? – спросил Юра, присаживаясь за стол.
– Мне можешь ничего не дарить, ты и так очень много для меня сделал, – сказала я, улыбнувшись.
– Светочка, а ну-ка пойдем на кухню, я кое-что на стол забыла поставить, поможешь мне, – спохватилась тетя Лида и быстрым шагом направилась на кухню.
Я вышла следом за ней. Зайдя на кухню, тетя Лида быстро прикрыла за нами дверь, усадила меня на стул и начала мне шепотом говорить.
– Я знаю, что тебе приготовил Юра! – восхищенно произнесла моя тетка.
– Откуда, он вам что-то рассказал? – удивилась я.
– Светочка, поживешь с мое, начнешь по глазам у мужчин читать то, что вслух они не произносят. Он предложение тебе сделать собирается, кольцо приготовил, - сказала тетя Лида и улыбнулась.
– Да ну, глупости какие! – раздосадовала я.
– И вовсе не глупости. Ты только присмотрись, какими глазами он на тебя смотрит, сколько делает ради тебя, нас уважает, Дениске вон в художке место пробил. А все почему?
– Почему?
– Да потому что любит он тебя!
– Не бывает так! Не любовь это!
– Со стороны виднее, – со вздохом сказала тетя Лида.
– И что мне делать? – растерялась я как маленькая девочка.
– Соглашаться. Это будет самое правильное решение.
– Но я не люблю его! Мне это не нужно.
– Это пока не нужно. А потом поймешь, что такого мужика ты себе больше нигде не найдешь. Ты за ним, как за каменной стеной будешь. Я тебе честно скажу, ты слишком рано потеряла отца с матерью, поэтому твой спутник должен быть старше тебя, опытнее, мудрее. Чтобы мог позаботиться о тебе. А ты рядом с ним почувствовала бы себя маленькой девочкой, которую никому в обиду не дадут. Знаешь, как говорят: стерпится – слюбится.
– Не хочу терпеть...  – сказала я и нахмурила брови.
– Ой, несносная ты девчонка! – сказала тетя Лида, улыбнулась и с теплотой обняла меня.
– Решай сама, как знаешь. Просто пообещай, что подумаешь, если Юра сделает предложение. Не делай поспешных решений.
– Хорошо, обещаю. Но это не значит, что нужно готовить подвенечное платье! Договорились?
– Конечно, Светочка.
Мы взяли сок из холодильника и отправились дальше к столу, провожать старый год.

Продолжение следует... (в процессе)