Трагедия

В закрытом учреждении, именуемом психоневрологический диспансер, происходили не только комические происшествия, были и трагедии, по стечению ли обстоятельств или по недогляду санитаров, но случались. Об одной сейчас вам поведаю.
В работу я уже вполне втянулся. Приезжал с тем, чтобы уж если сделать, то надолго, и в течении этого долго не заглядывать в отдельные шкафы и сборки. Материал для работы найти было непросто. О том, чтобы что-то из электрики выделялось, и речи быть не могло, а в открытой продаже не было даже выключателей автоматических, не говоря уже о теплоэлементах для пищеблоков. Приходилось выменивать у других электриков то, что у меня было, на то, что мне нужно. Многие материалы имели стандартную цену - пузырь. Для несведущих поясняю: бутылка водки. Забавная ситуация. Порой цену было найти сложней, чем то, что на нее покупалось. Что делать? Повсеместная борьбы с алкоголизмом! Абсурд - скажете вы! Абсурд - соглашусь я! Так вот и крутились, в абсурде.
Как-то, приехав на работу, я тут же прошел к дворику женского отделения, поскольку собирался поменять в палатах выключатели. Вставив специальный ключ в замок, я посмотрел за решетчатый забор отделения и … сказать, что был удивлен - ничего не сказать! Мало того, что женщины всего отделения находились во дворе, но эти самые женщины дефилировали по дворику совершенно неглиже.
Что же это происходит, - подумал я? Но на мой вопрос получил тут же ответ, от подошедшей санитарки.
- Сегодня в отделении работать не нужно, у нас замечаний по электрике нет, а у больных день загара. О как! Оказывается есть у них такой день. Солнечные лучи как-то благотворно действуют на психику, успокаивая ее что ли? Но как бы то ни было, в женское отделение я заходить не стал. Ладно, ничего. Выключатели поменяю и в другой день. Не горит. Пошел к мужчинам, там тоже работы хватало. Конечно же, день загара для всех, но в мужском отделении свои парни. И мне, и им всё равно, одеты они или …. загорают.
В конце дня я зашел в каптерку, гордо именуемую кабинетом, к Акиму, с честью исполняющему обязанности завхоза. Зашел так, отчитаться о проделанной работе, а заодно и узнать: что же это за процедура такая для больных? И вообще, есть ли какой график проведения этого самого дня загара?
Аким, в своем репертуаре, поблагодарил меня за выполненную работу, причем так, словно я сегодня сделал не мелочь какую-нибудь по электрике, а спас, если не человечество, то по крайней мере город от надвигающегося я так и не понял чего. Аким умел пользоваться "пряником", густо смазывая его то сгущенкой, то шоколадом. И поведал целую историю. Интересно слушать истории, герои которых, положительные ли отрицательные, умные или безумные, находятся здесь же. Интересно и …. страшно.
Как-то распределили больных по работам. Счастливым досталось мести улицу перед диспансером, остальным - кому в пищеблоке помогать наливать, таскать и поднимать, кому в «прачке» стирать, вывешивать и сушить. Обычный день, обычный развод. Кому на работы, остальным - голый торс и ниже, и на топчаны, установленные на солнышке.
Один из больных, по имени Ермек, отработав в пищеблоке, умудрился стащить нож. Такой здоровый, кухонный нож. После того, как Ермек вернулся во двор отделения, естественно, он увидел там больных, дремлющих на своих топчанах. Что привиделось бывшему чабану - Бог весть. Праздник ли чабанский, как они называют Чабан-той или еще что, только подошел Ермек к спящему больному и отрезал ему голову. Да так ловко, что остальные продолжали спать, а санитар был увлечен чтением детектива с затейливым сюжетом, не подозревая при этом, что совсем рядом, буквально поднять глаза, творится, не без его участия, еще тот сюжет! Может и не такой затейливый, но не менее трагичный.
Бывший чабан, между тем, взял голову за волосы и пошел к врачам. Зайдя в самый первый кабинет, Больной заулыбался и произнес примерно такую речь, мол, по случаю праздника, пойдемте ко мне в юрту, я вас угощу. Сейчас будем готовить согум. Барашка я уже зарезал.
Согум - это мясо, приготовленное в собственном соку.
Обалдевший врач, увидевший голову «барашка» из которого собирался хлебосол готовить согум, опешил. Догадавшись, что произошло, взял себя в руки и вызвал санитаров.
Что тут началось! Комиссия за комиссией. Проверка за проверкой. Санитаров, дежуривших в тот день, потаскали и уволили. Тело несчастного, с пришитой в морге головой, отдали родственникам, а вот Ермека…
А что Ермека? Оставили там же. Ну куда его? Беда-то не в нем, а в болезни его, болезни психики, которую именно в этом заведении и обязаны лечить. Привычно орудуя ножом, бывший чабан видел не человека - барашка, и представлял предстоящий праздник, и вряд ли понял впоследствии, почему же он не состоялся.
Аким рассказывал весь этот ужас обыденно, словно кино какое-то. Я вышел на воздух, покосился на дворик мужского отделения, где день загара, по случаю ухода солнышка, благополучно завершился. Больные, готовясь к ужину, прогуливались. Разговаривали о чем то между собой и даже спорили.
Прогуливался и Ермек, что-то нашептывая себе под нос, время от времени жестикулируя руками. То хмурясь, то улыбаясь набегающим, как облака на солнышко, быстро меняющимся мыслям.