Мечте навстречу, гл. 5

       В первый вечер  никого не тянуло на какие-нибудь игры и знакомства. Люди разошлись по своим койкам, где  расположились для сна. На террасу выходили только покурить. На долю курильщикам  выдавали по одной пачке дешевых сигарет на два дня.
       Так получилось, что Сапожников и Старков, по прозвищу Хрыч, расположились по соседству. Растянувшись   в чистой постели,  Старков проговорил, поглядывая в сторону соседа:
      - Да, клево! Давненько я не испытывал такого удовольствия, как свежая постель,  - лет, наверное, восемь. С того времени, как стал никому не нужен.
      - Как  так случилось? — повернулся к нему Сапожников, и тот стал рассказывать.
      - Да как? Все по пьяни. Гены, б...ь,  сказались.
      - Ты, что, забыл насчет матов? - прошипел Сапожников.
      - Ой, забыл, черт!
      - Ладно, рассказывай, только осторожней с матами, браток. Не ровен час, дойдет до начальства.
      - Вот черт, долбаная привычка. Так вот,- продолжил Старков, уже следя за своей речью, - отец пил, дед пил, и я пошел им вслед. Сколько я  перепил этого проклятого зелья! Когда денег не было на водку, переключился на сивуху да на синявку. Какая жена может выдержать такое? Хотя долго терпела, ругала, грозилась выгнать. И вот однажды дала она мне пятьдесят рублей, сказав: «Это тебе на дорогу.  Прости, мол, меня, но сил нет, чтобы дальше мучиться с тобой. Езжай, мол, к своим родственникам в Лесогорск. Может, примут тебя из жалости». И поехал я к брату родному. А там жена его, этакая фифа, -  на дыбы: «Зачем он нам нужен, если родная жена от него отказалась? Пусть катится, мол,  откуда пришел».
      Уговорил все-же брат   принять меня на несколько дней, чтобы оформить в ЛТП – лечиться от алкоголизма.  Оформили мне направление по старой прописке, и  отправился я туда с великим удовольствием.  А как же? Целый год не надо думать о крыше над головой, да о еде, о деньгах.          
      Вернулся оттуда я с наколками, со вставными зубами да с кличкой «Хрыч». И опять невестка, черт ее возьми, взбунтовалась. И за что ведь невзлюбила меня  чертова баба, не пойму? А брат слова не мог в мою защиту сказать. Вот тебе и брат родной, подкаблучник хреновый! Со злости я хлопнул дверью, пошел в магазин, взял бутылку водки и  напился с какими-то мужиками. Сначала было очень плохо, а  потом  ничего – отошел. Мужики, которых я угощал, оказались бездомными, бичами, и приняли меня к себе. Вот так я стал сам бичом.
 
       - Да, история,  - посочувствовал ему Сапожников.
       - Ну, расскажи теперь ты о себе,  - попросил Старков, - или спать хочешь?
       - Успею еще выспаться, - проговорил тот и, глубоко вздохнув, начал:
       - Ну, слушай. И у меня было, как у всех: семья, работа, дом. Жена хорошая, дочка-отличница. Да все дружки с дороги сбивали. Приглашали  выпить рюмочку в гараже у одного. Всегда отказывался, а один раз  решил уважить. Ну и пошло-поехало, как говорится. Постепенно стал с работы поздно приходить, и все в пьяном виде. Жена, ясное дело, устраивала мне разборку. Даже дочка, соплячка,  пыталась меня учить жизни. Я огрызался, даже бил посуду, чтобы показать, кто в доме хозяин. Долго жена не стала терпеть. Подала на развод и на раздел квартиры.
       Получил я свою долю и зажил один. Сестра помогла мне приобрести мебель и другие вещи, чтобы  ни в чем не нуждался. Я  работал тогда при железной дороге. Работал  вахтами.  На вахте тоже пили, бывало, пока ждали конструкции. Однажды, без всякого предупреждения, приехало начальство к нам на участок,  а половина рабочих, в том числе и я, были пьяны. Всем тогда досталось: мастера перевели в рабочие за развал, а всех, кто был пьян,  уволили  по статье.
      Остался я без работы.  Только пить не бросил. Заливал  водкой свое горе. Дружки сначала угощали меня, спаивали, а  затем стали требовать от меня денег на водку. Мол, сколько можно  за их счет пить и есть. На работу меня не принимали из-за статьи, поэтому приходилось постепенно  продавать свою мебель по дешевке. За полгода пропил мебель, почти ничего не осталось.  Спал на полу. Тогда один из дружков посоветовал поменять мою благоустроенную квартиру на комнату в общаге, но с доплатой.  Что было делать, как не  согласиться? Я на все был согласен, потому что стал настоящим алкашом.
      После перепоя меня всего трясло, плохо соображал. Я не в состоянии был отдавать себе отчета в том, что  делается вокруг меня. Меня куда-то водили, подписывал какие-то документы, и не помню, как оказался на улице без гроша и без крыши над головой. Отовсюду меня прогоняли, брезгливо разговаривая. Стал я рыться в мусорных контейнерах в поисках какой-нибудь одежды, приют нашел в подвале дома,  пропитание себе промышлял прошением милостыни у церкви, где меня и загребли, — закончил свою речь рассказчик.

      - Что ты думаешь об этом профилактории?  Все ли будет так, как нам говорят, или лапшу,б..ь, вешают? – спросил Хрыч.
       - Откуда мне знать? Выбора у нас все равно нет. Судя по кормежке и постели, начало неплохое, — ответил Сапожников.
       - А как тебе этот начальничек?
       - Не могу сразу-то  сказать. — Чтобы человека узнать, надо, как говорится, пуд соли с ним съесть.            
       - Это точно.  А  требования-то здесь жесткие.
       - А ты как думал: в рай попал и никакого с тебя спросу не будет? Нет, миленький,  ты за этот рай должен работать, как папа Карло, – проговорил Сапожников, широко зевая.
       - Чую, ты прав, - тоже зевая, проговорил Хрыч. — Ладно, давай спать, – он по шею укрылся одеялом и закрыл глаза…

      На  женской половине тоже не сразу уснули. Женщины устраивались по своим местам, проверяли свои тумбочки, раскладывая в них индивидуальные предметы туалета: полотенце, мыло, расческу, зубную пасту и щетку.
      - Все, как в пионерском лагере! – высказалась Ольга Омулева,  бойкая молодая женщина,  раздеваясь и ныряя под одеяло, — лично мне  нравится.
      - Лишь бы не как в тюрьме. Еще неизвестно, как дальше будут с нами обходиться, - засомневалась Крылова .
      - Не говори, – вздохнула Надя Белова, укладываясь спать. —  А начало неплохое: даже не верится, что буду спать в чистой постельке, как все белые люди,  сны смотреть.  Снилось накануне, будто в зеркало смотрелась и видела себя красивой, в богатой одежде, и затем поднимаюсь по ступенькам куда-то вверх  вслед изящно одетого мужчины, вроде нашего капитана, и тут же проснулась.
      - Ну, ничего себе, какие сны тебе снятся! Это к твоему возвышению, – проговорила Валентина.
      - А вот оно, мое возвышение, -  весело вскрикнула Белова и вскочила на кровать.
      - Уймись ты, Белка, - ворчливо сказала  Родина, - тебе  бы все прыгать!  Дай людям уснуть.
      - И то верно! Давайте рот на замок, девоньки, - сказала Валентина, - а то завтра рано вставать.
      - Да, с завтрашнего дня каждый день будем рано вставать, на работу ходить, как когда-то. Непривычно даже.
      - А если мне неохота спать, тогда че?  –  возразила Надя.
      - Тогда лежи, молча, и мечтай о своем возвышении, - проворчала Родина.
      -  А правда, капитан  симпотный малый? – не обращала ни на кого внимания  неугомонная Белова.
      - Не успела рассмотреть! – грубо ответила Родина.
      - Не смотри – не  про тебя он, - проговорил кто-то.
      - А кто про меня – Хрыч или Клещ?
      - Губу-то закатай, дешевка! – ответили  из дальнего угла.
      - Кто это сказал? – соскочила с кровати Белова и побежала в то место, откуда донесся голос.  Подбежав,  возмущенно спросила: - Это ты так  сказала?
      - Ну, я! А не так ли? Что я — не знаю таких, как ты? Три рубля – и сеновал! – невозмутимо ответила  худосочная, но жилистая женщина неопределенных лет, по прозвищу Вобла.
      - Ах ты,  чума ходячая!  Да я – никогда так! Да ты сама такая! – накинулась на нее с кулаками возмущенная девушка.
      Завязалась драка со звуками, похожими на  шипение и мычание. Они царапали друг друга и таскали за волосы. Наконец,  Вобла изловчилась и двинула кулаком противницу по лицу. Та вскрикнула от боли и, потеряв равновесие, запутавшись в одеяле, грохнулась на пол и сильно ушиблась.
      Тут подбежала Валентина и  закричала на обеих:
      - Что вы тут с ума сходите,  в зону захотели, шалавы? Я сейчас обеим носы набок сворочу, чтобы никому не было обидно! – она стала помогать Беловой подняться на ноги.
      - А что она наговаривает? Это неправда! – всхлипывая от боли, проговорила изрядно потрепанная Надя.
      - Эх, дева, иди умойся и ляг спать, а то и от меня получишь! – она легонько подтолкнула ее к умывальной комнате.
      - А ты, Райка, сильно-то рукам волю не давай! Испортила ей морду. Как теперь она будет ходить перед всеми? И что скажет  капитану, когда он ее спросит?
      - Пусть только пожалуется — хуже будет! – угрюмо проговорила Вобла.
      - И тебе не поздоровится, имей в виду. Так что тебе лучше попросить у нее прощения. Ты ведь зачинщица.
      - А что она тут перед всеми нами выпендривается, не надоело вам ее слушать? А вот мне надоело!
      - Смотри сама! Если что, я тебя защищать не буду! – строго проговорила Валентина, возвращаясь на свое место.
      Сразу все улеглись, и в помещении воцарилось молчание. Белова, вернувшись из умывальной, тоже молчком легла, с головой укрывшись одеялом и тихонько всхлипывая.

                продолжение http://proza.ru/2015/04/19/767