По памяти

Странная штука память. Вот есть вещи, которые хорошо помню, а есть не очень. Вот взять про детство. Я всегда понимал, что помню детство свое хуже других. Товарищи мои, ну и друзья разные, все помнили себя с возраста пяти-, четырех-, а иногда и с трехлетнего возраста. Я же почему-то очень смутно помнил себя до 15 годков. Хотя и это неправдиво вовсе. Неярко помню себя до 23-24 лет. Ну, то есть, вообще, конечно, помниться какая-то определенная информация, которую я скорее знаю, чем помню о себе. Где родился, где жил, куда переехали потом, в какую школу ходил и весь набор, который должен быть. Но я это, скорее, помню не из воспоминаний, а как будто вычитал где, в анкете как будто про себя увидел. Хотя и назвать себя человеком без прошлого не могу. Я цепляюсь за него. Но только мое прошлое больше похоже на рассказ, как если бы я прочел о себе, чем на те яркие воспоминания, которыми хвалятся мои друзья.
И как мы вообще пришли к воспоминаниям? Странный получался разговор, да и какой он мог еще получиться? И непонятно вовсе было, чего ожидать. Только то, что скорее всего мне придется прийти сюда еще раз, с яйцами, булавками, водой, или чем-то еще. Это из того, что я сумел краем уха услышать, пока сидел тут в очереди. Многие из тех, что сидели, были не по первому разу. Многие уже были с большими пакетами разного рода довольно простых вещей, которые после попадания к ней, станут совсем непростыми. Магическими они станут или может даже сакральными. Вот что из разговоров у ожидающих своего череда получалось. Звать ее Галина. Не то армянка, не то грузинка, но православная, черную магию не приемлет, и злых наговоров не делает. Помогает за «кто сколько может». Ты к ней приходишь и говоришь почему и зачем ты пришел. Она раскладывает карты, ну или фасоль кидает, может даже просто смотрит на тебя, а потом говорит тебе ответ на вопрос. Но в большинстве случаев на этом не конец еще. Говорит, что вернуться надобно к ней заново, но уже со снедью всякой.  Она то, что принесешь, зарядит, как говорят, зашепчет и научит ими пользоваться, что б скорее заполучить желаемое, ну или избавиться от нежелаемого. Тут уж, как говорится, у кого чего болит. Хотя в очереди это было очень заметно -что и у кого болит. По крайней мере мне это было видно. Я вообще хорошо очень чувствую настроения чужие. И вот, дожидаясь своего череда, мне и неловко стало как-то от осознания пустяковости проблем своих. У людей дети, от которых врачи отказываются, мужья, которые в запой уходят, родственники, которые не контролируют свои пристрастия. А у меня… Ну стыдно будет заходить – чеснслово. Никого в беде нет, а на душе неспокойно. Вот и вся моя проблема. Как будто кошки на душе скребут, беспокойства постоянные, но непонятно отчего. Стыдно всамделе. Но зашел я к ней. И сижу напротив нее. И вместо карт фасоли и ответов на вопросы сидит и расспрашивает меня про детство мое, про воспоминания, про моменты из жизни. Вроде бы она ясновидящая и должна сама мне все рассказывать, но только не рассказывает ничего. Вопросы, а ответов никаких.
Добрая она конечно, хорошая. Я это очень быстро почувствовал. Тепло от нее такое исходит, но беспокойство в ней тоже присутствовало. Хотя чего ожидать? Столько людей со своими проблемами к ней приходят.
Хорошо мы с ней потолковали. Вышло, как и говорят, все. Сказала прийти к ней еще раз, но строго в назначенный час, через 3 дня и вечером почему-то. Я слышал, она после восьми вечера даже телефон не берет, а мне в девять прийти назначила. И брать ничего не попросила: ни воды святой, ни яиц, ни булавок. Как есть, так и приходить сказала. Но только что б ровно в срок. Важно, говорит, очень. И волновалась сильно. Но хорошая она, такая не обидит. За меня, наверное, волновалась.
Ну я может ее волнением заразился, а может сам разволновался, но в назначенный день приехал на двадцать минут раньше. И все эти 20 минут просидел в машине, что б в срок к ней зайти. Ну без двух минут направился к крыльцу. У нее частный дом, старый, разваливается на глазах. Подправить бы ей домик-то. Зато в самом центре города. Народу к ней ходить удобно. Подхожу я к крыльцу, руку замахнул постучать, а на меня кто-то перевее замахнулся. Не успел я постучать в дверь. Кто-то мне чем-то по макушке постучал и упал я.
Странная штука память. Есть вещи, которые хорошо помню. А есть не очень. А есть совсем не помню. Вроде в сознании был. А как оказался тут – не помню. Но только оказался и поздно волноваться. Руки прикручены к спинкам. Ноги к тем что, напротив. Во рту кляп. И нахожусь я в той же самой комнате, где про детство мое Галина меня допытывала. И Галина там. Стоит напротив. Я связанный крепко, не выпутаться. И вроде и страшно должно быть, а не страшно. Не исходит от нее угрозы. Смотрела она на меня с жалостью какой-то в глазах. Долго смотрела. А потом подошла и спросила, что не буду ж я мол вопить, если она кляп вытащит. Ну я покивал, мол не закричу. Вытащила она кляп, поговорить ей со мной хотелось. Ну и поговорили мы.
Странно все это было. Говорит, не мое это тело. А чьё ж тогда? Не понял я тогда этого. Она и давай объяснять. Что странник я. Неприкаянный. Что не видит она всего, а из того что видит, уж лет 100, как хожу я по миру. До того, как Этого нашел. Что Этот сейчас спит во мне. Уже шесть лет спит, все то время, как я в Нем хожу. И неправильно это, занимать Его тело. И что я уйти должен. И что не причинит она мне вреда никакого, но из тела этого заставит выйти и силой нужной для этого обладает. Я ж не понял ничего из того, что сказала она мне. Это что ли я приведение бродячее? И не я это вовсе? А кто же тогда я?
Ну и давай она мне по-доброму объяснять. Что не я это родился, а другой совсем человек. А когда Ему 24 было, я забрал Его тело, и ходить стал в нем, жить в нем. И тут меня как обухом по голове!
И вспомнил я тут. Ведь и звать меня по-другому. И родился-то я еще до красных. Они меня тогда и прирезали, в середине восемнадцатого. Вспомнил я, как тоскливо мне было потом. И как в дымке потом, как в молоке прокисшем ходишь по улицам. И что тошно вокруг и знать не знаешь куда идти. И не видит тебя никто. И как забрал я тело у этого парня. Увидел я, что хоть и живой по улице ходит, а не лучше меня мертвого. Ни видит его никто. И работы нет, и мечты нет, и невесты нет. И холод от него исходит. И уныние, страшнее, чем от мертвых. И говорю я тогда Галине, мол нечестно то выходит, я-то тело забрал у никчёмного человека. Что и дома-то не было, и невесту себе сыскать не мог. И работать не умел, и к труду был неприученный. Я же за эти шесть лет и невесту загляденье нашел, и дом построил крепкий, и машина приличная у меня, и как мастер толковый на весь город прослыл, и друзей завел добрых. Да не та жизнь это вся стала, как до меня у Него была. И не честно теперь выходит это все Ему отдавать. Не по-людски. Да и не надо Ему оно. И удержать Он не сумеет это все. А Галина только смотрит на меня своими глазами. И грусть в ее глазах сильная. И жалко ей меня. Но только жалко ей, что не может она разрешить мне остаться. И видно это по ее глазам. И понял я, что не надобно спорить с ней. Что и сама она понимает, что может и нечестно это, но только занимать тело чужое никак нельзя. И выбора тут нет ну никакого. Понял я. И вздохнул глубоко. А как выдохнул, то уже смотрю со стороны я на нее. А она смотрит на меня и на тело на мое. Хотя уже не мое оно.  И моим не будет. И вернулась ко мне вся эта тошнота мира неприкаянных. Улыбнулась мне Галина. Даже в таком мире видеть она видеть меня способна. Ну а я ей на прощание тоже улыбнулся. И пошел.
Странная штука память. Некоторые вещи весьма отчетливо помню. Но, странно очень, совершенно не помню других. В качестве примера последние 5-6 лет. Совершенно не припоминаю никаких ярких воспоминаний, о которых слышу от своих друзей. И друзей почему-то достаточно плохо помню. Я конечно помню свои достижения и друзей всех своих. И имена их жен, детей. Помню определенные рабочие моменты. Но все это больше схоже по своей сущности на некую анкетную информацию. На довольно точный рассказ, который возможно я прочитал о себе. Где я, как читатель, разумеется, сопереживал главному герою. Но сравнить этот с собственными переживаниями, разумеется, совершенно невозможно. Недавно прочитал потрясающий факт. Каждый раз, когда вы вспоминаете что-то, вы на самом деле вспоминаете не само событие, а последний раз, когда вы вспоминали это событие. И, судя по всему, я очень редко вспоминаю себя, вспоминающего события из своей жизни за последние годы. Или совсем никогда не вспоминаю.
Странная штука память. Совершенно не помню, как я пришел к этой женщине. Помню, что вроде на душе неспокойно было. И решил я посетить представителя не традиционных эриксоновских последователей, а простую гадалку. И, как мне помнится из услышанного в очереди, Галина - православная ясновидящая. Тем более странно, что вместо сеанса ясновидения, она расспрашивает меня о моих воспоминаниях. Особенно о воспоминаниях лет недавних. Странно все это. Я даже не помню, как очутился у нее в комнатке. И почему я здесь в столь поздний час. Она же вроде только до восьми вечера принимает.
 
20.апреля.2015