Играешь с богом 2 Часть 4

 Диос медленно и величаво поднимался над лесом. Розовые лучи скользили по деревьям и зажигали снег. Морозный воздух кристально прозрачен. С сосновой ветки тяжело взлетела большая птица, сбивая пушистый снег. Над охотничьим домиком струился дымок. Мальчик и крупный жёлтый пёс, играя, носились по двору. Неожиданно пёс остановился, принюхался и, заворчав, уставился на лес.
    - Ты чего? – удивился мальчик и прищурился, вглядываясь в даль.
Диос светил ему прямо в глаза.
   - Что? – раздосадовано переспросил мальчик.
Пёс ворчал, переминаясь с ноги на ногу. Мальчик тревожно насупился.
   - Отец, - закричал он. – Блум что-то почуял в лесу.
Двери дома распахнулись, и показалась высокая фигура мужчины, закутанная в меха. Поглядев на пса, охотник, также, как и сын, прищурился.
    - Сейчас проверим, - проговорил он, припоминая, что ночью слышал волчий вой совсем недалеко от хижины.
    - Думаешь, волк попался в нашу ловушку? – словно прочитав его мысли, спросил мальчик. – Блум всегда чувствует их.
Не отвечая, мужчина направился в лес. Рука сжимала рукоять большого ножа. Ещё не доходя до дерева, он увидел волчью яму. Она была открыта, значит, волк действительно там.
    - Принеси веревку и лук, - приказал он семенящему рядом мальчику.
Тот помчался, беззаботно вопя на всю округу:
    - Иллая, Иллая, к нам в яму свалился волк! Огромный волк. Мы снимем с него шкуру и продадим монахам на шапки.
Мужчина бросил в сторону сына недовольный взгляд.
    «Голодные твари стали подбираться совсем близко», - подумал он. – «Эта ловушка уже несколько лет пустовала».
Он подошел к яме. Взгляд, брошенный внутрь, заставил остолбенеть. На дне лежал человек. Охотник пораженно таращился на него. Подбежавший мальчик дернул его за рукав, с любопытством заглянул в яму и, вскрикнув, отшатнулся.
    - Это кто? – шёпотом спросил он.
    - Разве, не видишь? – раздражённо ответил отец. – Какие демоны занесли этого бедолагу сюда? И что прикажешь с этим делать?
     - Он мертв?
Испуганный женский голос раздался за спинами мужчины и  мальчишки. Те разом оглянулись.  Рослая девушка, поёживаясь, стояла рядом и глядела на дно ямы широко распахнутыми глазами.
     - Хочешь спуститься и проверить? – ядовито спросил мальчик.
Отец строго глянул на дочь.
    - Возвращайся в дом Иллая, - приказал он.
    - Но, что вы будете делать? – игнорируя приказание, спросила девушка. – Может быть, тот человек жив.
Потом, нахмурившись, пробормотала:
    - Никогда такого не бывало.
    - Бывало-бывало, - затараторил брат. – Что ты знаешь?
   - Хватит, - шикнул на них отец. – Я спущусь вниз, и, если этот человек жив, нам придётся поднять его.
    - Правильно, - одобрил мальчик. – А если мёртв, пусть остаётся там. Будет хорошей приманкой для волков.
Сестра в ужасе глянула на него, а раззадоренный мальчик продолжал:
    - Думаю, за ночь этот бедолага превратился в ледышку. Окоченевший труп.
Глаза Иллаи округлились еще больше.
    Меж тем, охотник спустился на дно ямы.
    - Этот человек ещё жив! – закричал он, задирая голову. – Придётся поднимать его на верёвке.
Прошёл добрый час, пока семейству удалось вытащить человека из ямы и перенести его в дом. Незнакомца уложили в кровать и укрыли толстым одеялом. Тот не приходил в себя и казался мёртвым. Охотник с детьми растерянно разглядывали его.
     - Он такой бледный, – проговорила Иллая. – Интересно, долго он пролежал в яме?
     - По крайней мере, вчера вечером его там не было, - отозвался брат.
     - Что же он делал ночью в лесу? – удивлялась девушка. – И шёл ведь, наверное, издалека. Поблизости никакого жилья, - рассуждала она, хмуря светлые ниточки брови. – Может, он ранен? Или болен?
     - Что же нам с ним делать? – нетерпеливо перебил мальчик.
     - Я поняла! – воскликнула вдруг Иллая, и лицо её просветлело. – Ближайшее жильё в округе – это Храм. Он оттуда!
Отец с сомнением глянул на дочь.
    - Он не похож на монаха. Да и чего им тут шастать по ночам?
Иллая пожала плечами.
    - При храме живут не только монахи. Там целый город.
   - Да, - задумчиво кивнул отец. – Всякого сброда там хватает.
И решительно ударил кулаком по массивной столешнице.
    - Завтра сюда заявится один из этих пустобрёхов-монахов за шкурками. Вот, пусть и забирает этого, - он кивнул в сторону неподвижного мужчины. – Пусть они с ним разбираются. А пока, укрой-ка его ещё одним одеялом, Иллая. Может, отогреется. Если очнётся, дай ему горячего бульону, а мы с Солом пойдем, проверим капканы.
Иллая в панике отшатнулась.
    - Я не хочу оставаться с ним одна. А вдруг, он умрёт?
    - Вернёмся к ужину, - отрезал отец, не обращая внимания на протесты девушки.
   - Может быть, соберём ещё таких красавчиков, - озорно блестя глазами, вставил Сол. – Кто знает, сколько их бродило ночью по лесу?
Девушка побледнела. Закусив губу, она смотрела на отца.
    - Что стоишь? – холодно спросил тот. – Собери нам какой-нибудь еды.
    - Может, оставите хотя бы Блума? – жалобно попросила девушка.
    - Ну, уж нет! – запротестовал Сол, потом, подойдя к сестре, ободряюще похлопал её по плечу. – Да чего ты боишься, дурочка!? Посмотри на него – лежит, как бревно. А если очнётся и напугает тебя – хватишь по голове чем-нибудь тяжёлым. У тебя должно здорово получиться!
    - Хватит болтать! – рявкнул отец. – Мы и так потратили много времени впустую. Того и гляди, как и этот бедолага, встретим ночь в лесу.
    - Было бы забавно свалиться в собственноручно вырытую волчью яму, - весело заключил Сол, и, махнув сестре на прощанье, выскочил из дому. Со двора тут же раздался задорный собачий лай. Отец подошел к Иллае и, взяв сумку с провизией, проговорил:
    - Я не могу менять наши устои, только потому, что в доме появился ещё кто-то. Занимайся своими делами, Иллая. И не вздумай целый день пялится на этого человека.
Произнеся такое напутствие, он покинул дом. Девушка, напуганная и растерянная, глядела на закрывшуюся дверь. Потом, видимо решив, что пора приходить в себя, закрутила узлом длинные светлые волосы, и направилась к печи, где булькала заячья похлебка. С четверть часа девушка колдовала над котелком, добавляя в суп ароматные коренья, муку и овощи, потом, раскрасневшаяся, отошла от печи и присела на табурет возле кровати. Робко бросила взгляд на незнакомца. Хотя тот по-прежнему не пришел в себя, щеки его потеряли мертвенно-серый оттенок. Теперь незнакомец не пугал, а интриговал девушку. Нерешительно она протянула руку и коснулась руки мужчины, лежащей поверх одеяла и хорошо освещенной огнём. Ощутив под пальцами тепло, девушка осмелела. Она пересела с табурета на кровать и чуть приподняла одеяло. Одежда незнакомца была такой же, как у её отца и брата, только сильно изодрана. На груди мех висел клочками, и девушка с ужасом заметила, что ворс всюду слипся от крови.
     - О, боги,- прошептала она, прикрывая рот ладошкой. – Он все-таки ранен.
Девушка отпустила одеяло, не решаясь продолжать исследования. Теперь она смотрела на лицо мужчины. Черные пряди волос беспорядочно спадали на высокий красивый лоб. Девушке понравился ровный нос и жестко очерченные губы. Она осторожно коснулась кончиками пальцев притягательного лица, гадая какого цвета у незнакомца глаза. Неожиданно веки мужчины дрогнули. Он открыл глаза и устремил на девушку затуманенный взгляд. Та вскрикнула и вскочила на ноги. Человек пошевелился, по красивому лицу пробежала судорога. Это явное выражение страдания вернуло Иллае уверенности.  Вдруг осознав, что перед ней всего лишь больной, попавший в беду человек, она вновь присела на краешек кровати и глянула на незнакомца. Несколько секунд они молча рассматривали друг друга, и Иллая не преминула заметить, что глаза у мужчины не черные, как она ожидала, а светло-коричневые.
     - Тебе уже лучше? – робко спросила девушка. – Ты должен знать, что в безопасности в этом доме.
Мужчина недоуменно смотрел на неё. Девушка не была уверена, что смысл сказанного дошел до него, поэтому переспросила:
    - Ты слышишь меня? Я – Иллая, дочь охотника. Мы вытащили тебя из волчьей ямы сегодня утром.
В глазах незнакомца вспыхнул огонек. Казалось, он начал осознавать происходящее.
   - Яма? – переспросил он едва слышно. – Да, я помню.
   - У тебя одежда в крови, - совсем осмелев, сказала девушка. – Ты поранился?
Мужчина поморщился.
   - Там должно быть не только моя кровь, - наконец ответил он с усилием выговаривая слова.  – В лесу я отбивался от волков.
Иллая удивленно вскинула бровь.
    - Ты убил волка? А потом свалился в волчью яму. Вот странно. А что ты делал ночью в лесу. Заблудился?
В глазах девушки светилось любопытство.
    -  Можно и так сказать, - пробормотал мужчина и устало смежил веки.
    - У тебя что-то болит? – обеспокоилась Иллая.
    - Волк сильно повредил мне руку, - ответил мужчина, снова взглянув на девушку. – И, что-то с ногой. Я не могу ей пошевелить.
Девушка пожала плечами.
    - Ты, наверное, рассчитываешь на помощь, но я ничего не смыслю в таких делах. К тому же отец велел просто напоить тебя чем-нибудь горячим, - безразлично сказала она, поднимаясь и отступая в глубь комнаты. – Потому, я дам тебе бульону и ничего больше. Придется потерпеть. Завтра сюда явится один монах из Храма. Может быть, он сможет помочь тебе.
Ее разбирала злость. Отец и брат не должны были оставлять ее наедине с этим беспомощным человеком. А тот кое-как приподнялся и сел, и опершись спиной о подушки.  Девушка невозмутимо наблюдала за манипуляциями незнакомца, и когда тот в конце концов замер, подала ему дымящуюся чашку бульона. Мужчина взял ее здоровой рукой и принялся пить мелкими глотками жирное варево.
    - Как твое имя? – поинтересовалась Иллая, уже более примирительным тоном.
    - Као-ше, - последовал сдержанный ответ.
    - Ты не охотник, - проговорила девушка. – Мне так кажется.
    - Я не охотник, - сухо подтвердил Као-ше и вернул девушке пустую чашку. – Благодарю.
Девушка пожала плечами и отошла к печи. Свои обязанности по отношению к мужчине она выполнила и намеревалась заняться штопкой до возвращения отца с братом.
Као-ше чувствовал себя полностью обессиленным. Его беспокоила рука долгое время перетянутая слишком тугой повязкой. Кроме того, поврежденная нога не позволяла даже шевельнуться. От девицы накормившей его бульоном ожидать было нечего. А завтра казалось невероятно долгим сроком.
- Послушай, - позвал он Иллаю. - Ты не могла бы дать кусок ткани. Мне нужно перевязать руку, иначе испачкаю кровью постель. И, может быть, тебя найдется, что-то покрепче бульона?
Девушка бросила в сторону Као-ше испуганный взгляд и часто заморгала. Потом, опомнившись метнулась к массивному сундуку. Извлекла оттуда небольшой кусок грубой ткани и бросила его Као-ше. Затем порылась на полках.
- Спиртного нет. Завтра монах привезет вина, так что напьешься ещё. А ткань на вес золота, - заявила она. - Так что, извини, другой нет. И не проси меня помогать. Я боюсь крови.
- Ладно, - буркнул Као-ше, рассчитывая, что обещанный монах окажется толковее.
Скрипя зубами и кое-как орудуя одной рукой мужчине удалось развязать старую и соорудить новую повязку.
Раны навязчиво ныли. Као-ше закрыл глаза и попытался отвлечься, вспоминая вчерашний день. Его мысли закружились вокруг Ландри. Странное поведение мальчика не находило объяснения. Складывалось впечатление, что тот сознательно бросил спутника посреди леса.
    - Где твой дом?
Неожиданно раздавшийся вопрос заставил Као-ше вздрогнуть. Он открыл глаза. Девушка стояла рядом.
    - У меня нет дома, - с трудом выдавил он
   - Как такое возможно?
Она пристально смотрела на Као-ше.
    - Выглядишь совсем плохо. Почему ничего не говоришь?
    - Мне тяжело говорить, - взбесился Као-ше. - Если не помогаешь, то хоть не терзай меня вопросами.
Девушка смутилась и во внезапном приступе милосердия предложила:
    - Давай помогу тебе лечь. Потом пристроюсь со своей штопкой рядом и расскажу тебе что-то сама.
 Као-ше вздохнул. Ему совсем не хотелось никого слышать. Он чувствовал, как пот тонкими струйками стекает по лицу. И вместе с тем холод, казалось, пробивался сквозь одеяла и неприятной изморозью бежал по коже.  Раны донимали всё сильнее.
   - Я посижу, - пробормотал мужчина, чувствуя, что потеряет сознание, стоит Иллаи коснуться его.
Девушка озабоченно поджала губы.
    - Я правда не знаю, что с тобой делать, - проговорила она. – Отец велел…
Ее голос затухал. Еще миг, и он едва различал далекий шелест ее губ. Казалось, он снова падает в злосчастную волчью яму.