глава 14, глава 15

Глава 14

***

 Алексей

 В столицу Ромейской империи Византий (да, именно так, с ударением на последний слог) мы вошли во второй половине дня. На палубе струга все было нормально: гребцы на местах, парус спущен, нарядный кормчий стоит у руля, пассажиры сидят в каюте – я опять забыл, как у них эти надстройки называются. А на носу застыл Ярик, жадно вглядываясь в приближающийся берег. Город поражал воображение даже издалека, это была настоящая имперская жемчужина, как называли ее путешественники. Я сильно подозревал, что при ближайшем знакомстве будет там и грязь, и вши, и неустроенность. Но пока мы любовались на голубой купол Софийского собора, на белоснежные ряды домов, сбегающие по склонам холмов, на яркие островки зелени.
 Струг мягко качнуло, портовый служка принял у Вторуши канат и ловко обмотал вокруг тумбы. Такой же служка в это время закрепил корму, и наше судно оказалось крепко прижатым к причалу. Ну не впритык, само собой, зазор оставался, чтобы борта не сломать, как я понял. Опытные гребцы тут же перекинул мостик, кстати, слово «трап» я здесь не слышал, и по нему на палубу поднялся очередной чиновник. Острый взгляд пробежался по лицам, зацепился за парные браслеты на наших с Яром запястьях, глянул на бабку с внуками. Их мы уже успели переодеть, и теперь только смуглые лица да черные волосы выдавали в них уроженцев других мест. И снова вернулся ко мне.

 - Добро пожаловать в благословенную Ромейскую империю, – елейным тоном проговорил чиновник. – Я легаторий* Никифор, на время вашего пребывания в Византии буду вести ваши дела. С какой целью прибыли?

 - Купец Расо-Тверского княжества Алексий Вяземский, с супругом и чадами. Прибыл для торговли.

 - Что привезли?

 Я сунул ему заранее заготовленный список. Легаторий просмотрел его, поднял глаза вверх, шевеля губами, наконец, выдал:

 - Вес товара один медимн, три модия**, с вас три солида***.

 Я, молча, отдал требуемую сумму, хоть чиновник и завысил ее примерно на пятую часть, но как мне уже успел сказать кормщик, это официальный побор на благо самого чиновника. Взятка, короче, чтобы не лез лишний раз в наши дела.

 - Что собираетесь покупать? Из империи запрещено вывозить образа святых, церковную утварь, золотые украшения. За попытки купить греческий огонь**** или узнать его состав полагается смертная казнь.

 - Нет, спасибо, - усмехнулся я, - мы как-нибудь без этого обойдемся. Нам нужны только пряности. Остальное купим у себя дома.

 Легаторий только плечом дернул, мол, мое дело предупредить. Собрал в суму список, монеты и торопливо удалился. На пристани тут же появилось пара солдат, изо всех сил притворяющихся отдыхающими.

 - Алексий Николаич, - подошел кормщик, - вы на торг одни с Яром не ходите, пусть Вторуша с вами ходит, а то, как бы беды не вышло.

 Мудрое предложение, охотно соглашусь с предложением. Да и могучий артельщик одним своим видом внушает уважение.

 - Меня возьми, - дернула за рукав Беляна, - припасов на дорогу куплю.

 Вот так и получилось, что по улицам Византия мы передвигались сплоченной кучкой, как во времена Союза - наши люди за границей.

 Торг оказался ожидаемо богатым. Лавки с пестрыми коврами сменяли оружейные или посудные. Узкоглазые китайцы разворачивали тонкие шелка, рядом слепили глаза золотые узоры на бархате или парче. О покупке товара я быстро договорился с нашим соотечественником – тот как увидел чекан с именем князя, быстро все принял и деньги отдал, оказывается и так можно, если по поручению приезжаешь. А как со своими делами мы разобрались, пошли дальше, посмотреть, что тут и как.

 Яр охнул, хватая меня за руку, и я проследил за его взглядом. Навстречу нам медленно с достоинством шествовали трое краснокожих. Таких классических, из вестернов моего времени – шикарные перья в роскошных головных уборах, вышитые пояса, не помню, как они там назывались, замшевые рубахи и штаны с бахромой и бисерными узорами. Даже томагавки были именно такие, как я себе представлял.

 - Они настоящие? – прошептал Яр.

 - Думаю, да. Вот никогда бы не подумал…

 - А может, и черных людей увидим? – с надеждой спросил мальчишка.

 - Может быть, - не стал спорить я.

 Теперь увидев своими глазами доказательства путешествий между континентами, я уже не удивлялся картошке или кукурузной каше. А почему нет? Яра пришлось уводить силой, и то он ушел, только заметив, что его любопытство неприятно краснокожим.
 Я остановился возле узкогорлого серебряного кувшина с чеканкой, стоящего на черненом блюде. Видел я, в той еще жизни, как мастера чернили свои изделия, покрывая фантастически красивым узором обычные тарелки.

 - Бэри, дарагой, даром отдам…

 Мать честная, и тут кавказцы! Сидит такой горбоносый, в папахе, усы черные и скалится во все зубы. Я на мужа оглянулся, а тот кувшин вертит, а потом на меня глянул и головой кивает – хочу, мол. Купил, жалко, что ли? И блюдо тоже взяли, для яблок или «птичек» жареных. Я Вторушу попросил наши покупки в мешок заплечный сложить, и неожиданно наткнулся взглядом на женщину. Стоит она прямо против нас, пялится на меня белыми глазами, лицо серое, будто неживое. Вот видел я ее, а где не помню. И тут накатило – остров, девка разбойничья, мой мальчик падает от удара дубиной, и голова атамановой любовницы летит прямо в костер. Даже головой помотал, не показалось ли. А она стоит и смотрит, то на меня, то на Ярика. Мальчик мой побелел весь, и трясет меня за руку, а сам все шепчет:

 - Опять мертвые, мертвые… совсем мертвые.

 - Почему опять? Ты уже видел кого-то?

 - Да… дома Гурий ходил, я рассказывал тебе. Только он же умер, совсем умер. И сожгли его, только кости остались.

 - Эта тоже не живой была, когда ее в реку сбросили. Так, пошли-ка, Яр, купим, что надо и ходу отсюда. В другой раз на город посмотрим.

 И тут Беляна подошла, оглянулась по сторонам, бросила в лицо девке щепоть земли и скороговоркой произнесла:

 - Проникни мать сыра земля в моего врага, в твое сердце, в твою печень, пусть твои глаза ослепнут, пусть твои уши оглохнут. Откуда пришла, туда и уйди…

 Девка вдруг как-то странно поплыла, будто растаяла и вместо нее перед нами оказалась кучка глины, в которой виднелись чьи-то кости.

 - Ходу, ребята, ходу, - ожил я, подхватил Беляну и Яра под руки, оглянулся на Вторушу и быстро оттуда, пока не заметил никто.

 - Да, - заторопился Яр, - У нас там мор, скорее бы надо.

 На наше счастье купили мы все в этот же день и вечером уже готовились к отплытию. Ветер был попутный, так что можно было идти под парусом всю ночь, а где спать – на берегу или палубе гребцам было все равно.

 И только, когда берег этой… благословенной империи остался позади, выспросил я обо всем и Яра, и бабку.

***

 Яр

 Я подробно рассказал мужу, как встретил в Твери Гурия и был он такой же серый, с белыми глазами. И как страшно мне было даже подумать о том, что мертвец вернулся. А тут Беляна подхватила - поведала, что ее бабка рассказывала, будто есть тайные жрецы, поклоняющиеся только Марене. Они могут оживлять мертвых.

 - Как это оживлять? У вас же покойников сжигают? – спрашивает Алексий.

 Странно, а в то, что это кто-то умеет их поднимать, он сразу поверил. А может у них в мире и такое бывает? Я и спросил мужа, видел он раньше живых мертвецов или нет.

 - Видел, - отвечает, - я тогда в Африке служил, так вот их жрец себе слуг только из зомби подбирал. Меня сейчас другое волнует, а откуда ты, Беляна знала, что делать?

 - Моя бабка ведуньей была - учила, хотела, чтобы я ее сменила, да не вышло. Меня в полон угнали, силу бабка так и не передала. Она все говорила, что написано мне на роду очистить от скверны Камень Душ, называла Посланницей.

 - Таааак, а ты какой стихии? – спросил Алексий, а сам так смотрит, будто ищет что-то..
 - Земля я, разве не понял, Алексий Николаич? Я ж землей в мертвячку кинула. Муж твой тоже так может, только ему надо лучом солнечным в мертвяка бросить.
 - Значит Вода каплями, а Ветер – дунет просто, - бормочет Алексий. – Славненько…
 - Камень Душ – это сердце Расо-Тверского княжества, где он хранится, знают только волхвы Бога Рода, они его берегут от злых людей.

 - А почему он?

 - Род прародитель всех славян – и расов, и киев, и россов, и болгов, и полян. Он повелитель всего живого, творец мира, повелитель земли, покровитель плодородия. Он ездит по небу на облаке и мечет молнии и родии…

 - Родии?

 - Молнии круглые, как яблоко. Там где пройдет родия черная земля остается.
 Оберегает Род Камень Душ, ибо хранит он в себе все души славянские. Но находятся те, кто поклоняется Ледяной Богине, чтят только Марену, приносят дары лишь Богине Смерти. И покровительствует она им, позволяет поднимать неупокоенных, позволяет служить им живым мертвецам. Хватает черным жрецам верных слуг, пока не приходит жадный человек, которому всего мало. И тогда творит он темное колдовство, создает живых мертвецов из глины и человеческих костей, призывает душу умершего, оживляет куклу. А у такого нечеловека нет своих дум, желаний, мыслей. Выполняет, что велит ему хозяин. И питается ненавистью и страхом живых людей.

 Долго говорила Беляна, и страшно мне было, потому что вокруг меня все время беда ходила. А теперь у меня и муж любимый, и достаток в семье, и счастье, а тут опять горе в ворота стучит. Не хочу.

***

 Алексей.

 Веселенькая поездка в Византий у нас получилась, познавательная и содержательная. Слушал я бабку и вспоминал предсказательницу – она тоже о Посланнике говорила, о стихиях и защите. Выходит не зря моего Яра хотели убить, и очень я подозреваю, что не просто так много лет назад забрали в плен Беляну. Раз она символ Земли, то и увели ее далеко от родины, к чужим богам, чтобы забыла она себя, свой дом и свою веру. А не вышло: сильная женщина оказалась – все выдержала, дочь встретила, внуков вырастила. И на нашем пути вовремя выскочила. Ведь не к кому другому, а именно к нам навстречу, в очень удачное время. Поневоле задумаешься - кто Вода и Воздух, и куда их убрали, чтобы не смогли они собраться вместе, защитить Камень Душ.
 Вот сказал бы мне кто лет пять назад, что я буду в другом мире на такую тему рассуждать – в лучшем бы случае посмеялся, а в худшем задумался – не позвать ли добрых дядей в белых халатах? А теперь – ничего, рассуждаю, будто так и надо.

 И тут меня опять торкнуло – чума ведь передается воздушно-капельным путем, я ведь помню, нас учили. А Черная только по Расо-Тверскому княжеству ходит, я уже убедился, что ни в у хазар, ни в Ромейской империи о ней даже не слышали. Вернее, кому надо – знают, а простые люди живут, как жили. Я вспомнил черные пепелища на месте деревень княжества и решил, что нужно найти, откуда начался мор, выявить, по возможности, кто был первым заболевшим. И кто знает, может найти и третью стихию?
 А еще выяснить – кто поднимает мертвых, и уничтожить его, вместе с его знаниями и книгами – такое оставлять на земле нельзя.

 Ну, а напоследок, подумал я и о князе. Он вообще в курсе, что в его доме за дела творятся? Волхвы знают про это, или для них сейчас главное дары разделить, чтобы никого не обидеть? Но об этом будем думать потом, сейчас главное найти остальные стихии, защитить от разбазаривания душ Камень и остановить чуму. Ничего себе, программа максимум получилась! И самое главное: уберечь Яра. Остальных мне тоже жалко, но мой мальчик дороже всех.

 Я уже стал сомневаться, что моя Иля – стихия Воды, уж больно маленькая, не ждать же пока вырастет?

 Струг чуть покачивался на волнах, Ярик спал рядом, неспокойно спал, вздрагивал и постанывал во сне. Эх, вот не повезло мальчишке, прожил всего ничего, а уже столько бед видел.

 _________________________

 * Легаторий – византийский чиновник, выполнявший полицейские обязанности
 ** Медимн – 50 кг, модий – 8 кг.
 *** солид - золотая монета.
 ****греческий огонь (или жидкий огонь, греч. ;;;;; ;;;) — горючая смесь, применявшаяся в военных целях во времена Средневековья. Впервые была употреблена византийцами в морских битвах. Точный состав греческого огня неизвестен.


глава 15

***

 Алексей

 За месяц, пока нас не было, Расо-Тверское княжество изменилось до неузнаваемости. Везде через равные промежутки пути стояли карантинные заставы, реки были перегорожены понтонными мостами, дороги патрулировали всадники, укутанные в кожаные костюмы с влажной тканью на лице, пропитанной смесью гвоздичного масла и отваров трав. В небо то и дело поднимался черный дым, принося удушливый запах горелой плоти, селенья и города ощетинились рогатками, не впуская и не выпуская никого оттуда. Жуткое зрелище беды и горя. Только воронье каркало вестниками смерти, поднимаясь в небо черными тучами. Ярик притих, прижался ко мне, время от времени глядя на меня, будто спрашивая, смогу ли я его защитить. Что сказать? Даже и не знаю, сумею ли. И тягуче бился, гремел железный звон, сообщающий всему миру, что здесь царствует Черная смерть. Казалось, даже темное, затянутое тучами небо грозно нависало над обреченной землей. Я стоял рядом с мужем, обнимая его руками, и смотрел, как проплывали мимо мрачные свидетельства прошедшего мора, только сейчас понимая, каким ужасом была чума. Не зная, откуда она пришла, как передается от человека к человеку, что делать и чем лечить, люди в панике метались по дорогам или молились, только усугубляя положение. И я не верил, что лекарство, которое сейчас готовили по всему княжеству способно победить Черную смерть.

 Вдоль берега быстрым шагом проехал конный разъезд, торопясь на очередной грохот била. Клубы дыма, поднявшиеся вдали, ясно говорили о новых жертвах страшной болезни.

 - Держись середины, - приказал я.

 Кормщик кивнул, налегая на кормило – рисковать никому не хотелось. Я смутно помнил какие-то сведения о чуме, сроках карантина, инкубационном периоде. Что-то вертелось в голове, но основные сведения забылись за ненадобностью. Помнилось, от заражения до собственно проявлений болезни может пройти от нескольких часов до десяти суток, помнилось про бубоны, про кровавую мокроту и очень мучительную смерть. И немного о способах лечения. Вообще, с точки зрения современного человека, очень хорошо было понятно, почему при чуме помогает, например, гвоздика. Помнится у зубного врача, руки всегда пахли гвоздичным маслом. А чума вызывалась, кажется, бактериями. Ладно, об этом буду думать, если понадобиться, а пока нужно хотя бы уберечься от заражения. А для этого нужно было быть подальше от очагов и держаться безлюдных мест. Впрочем, вот в последнем ничего сложного не было – княжество вымирало.
 На третий день мы решили заночевать в небольшой заводи, подальше от человеческих поселений. И это оказалось нашей ошибкой. Сначала ничего не предвещало беды, все было как обычно, каждый занимался своими делами, мы уже успели поужинать и собирались ложиться спать, когда из-за камыша к нашей стоянке метнулась стремительная тень, безошибочно нашла среди остальных моего мальчика и впилась поцелуем в его губы. Я только и успел, что отшвырнуть в сторону жуткую, покрытую черными пятнами и струпьями фигуру. Безумные глаза на лице, нечесаные космы на большой голове, голое тело. У костра скулил, скреб пальцами землю страшный мужик, принесший горе в мою семью. Только я понимал, что этот чудовищный поцелуй заразил Яра, и сейчас полагаться нужно только на чудо и мои лекарства.

 Артельщики сгрудились рядом, не решаясь подойти к нам, но и не уходили.

 - Ребята, плывите на соседний остров. Я останусь здесь с Яром и этим – киваю на притихшего мужика, - если… если, мы не выживем, тела сжечь, а сами плывите в Тверь, моим наследником называю Горазда. Все, уходите.

***

 Яр.

 Когда чужак кинулся ко мне и впился своим мерзким ртом в мои губы, я сразу даже не испугался. Было просто противно и странно – зачем все это? И лишь только на меня пахнуло гнилью, стало понятно, что скоро и я буду таким вот трупом, вонючим и заразным. И так стало жалко Алексия, так жалко… он останется в нашем мире, чужом для него и без меня. Конечно, Горазд не оставит моего мужа, но мальчик любит его, как брата. И еще я знал, что Алексий не оставит меня, что он будет рядом до конца. И умрет. Я пытался его оттолкнуть, отослать на струг, пусть он выживет…
 А когда пришла лихорадка и боль, стало еще страшнее. Перед глазами стояла какая-то пелена, мутная и кровавая. И пока я еще способен был о чем-то думать, то только о том, чтобы Алексий не заболел, чтобы он не чувствовал то же, что и я. Муж ворочал меня, обмывал мое тело, даже не морщась. Я же мог только плакать, стыдясь. Ох, боги, за что караете нас, неразумных?

***

 Алексей

 Я не обращал внимания на отплывающий на безопасное расстояние струг, устраивая Ярика поудобнее. Вопреки моим опасениям, никто не спорил – люди прекрасно понимали опасность, вот это мне очень нравится в них. Сказано – сделано, не рассусоливают. Мне оставили шкуры из нашей каюты, продукты и всю мою аптечку. И этот… безумец тоже остался. Он вообще был странным – будто болеет уже давно и все еще жив. Струпья где-то свежие, где-то совсем зажившие, а были и такие, словно чума в самом разгаре. Загадка.

 Я бы может, и не догадался. Но пришлось его в реке отмывать от грязи, тогда и выяснились эти подробности. Ярик мой сидел на шкуре и только смотрел жалобно. Я ему таблетки уже выдал, и сам на всякий случай съел. Ну и нежданному гостю тоже скормил порцию. Хоть и хотелось вместо лечения его просто прибить и сжечь, чтобы следов не осталось. А сам тихо молился всем богам, чтобы миновала нас зараза.
 Не получилось. Ярик заболел уже к вечеру. Я смотрел, как он бьется в ознобе, обтирал его полыхающее лицо и молился, молился, молился, перемежая «Отче наш» с призывом к Живе. Мальчик мой все время просил пить, и я давал ему подслащенную воду, помнил что-то про глюкозу, которую вроде бы дают чумным больным. И «нежданчика» поил, не виноват же человек, что сошел с ума от ужаса. Что я пережил, когда увидел уродливые шишки у Ярика в паху и в подмышках – не пересказать. Тогда я впервые в жизни плакал, уговаривая, сам не знаю кого, не допустить его смерти. И бесило именно мое бессилие – ненавижу, когда от тебя ничего не зависит. Вот как облегчить мучения дорого тебе человека? Мог бы забрать эту гадость на себя, не раздумывал бы ни минуты.

 Не знаю, что помогло – лекарства, уход или все вместе, но на десятый день температура стала спадать, а жуткие шишки размягчились. И только через двадцать дней я поверил, что Ярик выживет. Эти дни принесли еще одно чудо – напавший на моего мальчика мужчина тоже выздоровел. Когда сошли все струпья, оставив после себя уродливые шрамы, и приблудыш пришел в сознание, оказалось, что он не помнит, как оказался здесь и откуда вообще пришел. Назвал только имя – Седорих. Для меня это было имя, как имя, а вот Ярик насторожился, долго смотрел на странного, большеголового с толстыми губами на круглом лице, человека, а потом откинулся на шкуру и произнес:

 - Воздух… ты Воздух! Это ты виноват в море.

 Тут уже встрепенулся и я: если наш таинственный недруг – стихия воздуха, то для полного комплекта нам не хватает только Воды. И действительно, легко можно объяснить чуму в отдельно взятом княжестве, если заразить ею олицетворение стихии. Недуг разносится самим ветром, и нет для него преграды. И сколько не ставь заслонов – против природы не попрешь. И тогда появляется другой вопрос – кто заразил Седориха? И почему именно здесь, в Расо-Тверском княжестве?

 Меня, кстати, зараза вообще миновала. Или потому, что я был из другого мира, или помогли лекарства – не знаю. Мы честно высидели на острове почти двадцать дней и двинулись дальше, все так же стараясь держаться безлюдных мест.

***

 Яр.

 К Твери мы пришли на Перунов день*, когда воины совершали торжественный вход в святилище, приносили в жертву Перуну быка, заговаривали на его крови оружие, освящали над жертвенным огнем воинскую справу**. А после будет обрядовый бой во славу Перуна и Велеса, чтобы порадовать своим умением богов. Поминают потом павших воинов, правят тризну. Не забывают ночью и о любви. Ведь плох тот воин, что одерживает победы только на поле боя. Хороший это день, и для нас, пришедших издалека, и для мужа моего – воина, пусть и другого мира.

 Сразу-то мы домой не пошли – сначала к волхвам, чтобы нас очистили от скверны дальних краев: перед пожитком в отдельной избе, чтобы недуг не принести. А лекарство мы уже отдали, пусть людям служит. В Тверь-то нас не пустят, пока мы нечисты, ну да ладно, после чумы я уже ничего не боюсь – главное, чтобы вместе с мужем были.

 И Алексий всю дорогу с меня глаз почти не сводил, будто боялся, что растаю. А мне и смешно и приятно. То прижмет меня, то за руку возьмет, то целует жарко.
 Артельщиков в другую избу поселили, и Беляну с внуками тоже, так что мы с Алексием одни остались. В ту ночь, муж мой одерживал свою победу, над чумой, смертью и страхом, творил любовь, дарил мне и себе радость, воспевал жизнь на нашем ложе. А я и рад был этому, отдавался умелым рукам, пил его нежность, как воду в пустыне. И было мне так сладко!

***

 Алексей

 Чем ближе мы подходили к Твери, тем меньше было свидетельств эпидемии. И всюду стояли заставы и ходили патрули. Как я уже понял, средневековье было не такое невежественное, как казалось из моего двадцатого века. Здесь знали о чуме, умели организовывать временные лечебницы и принимать карантинные меры. В принципе, здесь и постоянные аналоги наших больниц были очень неплохими. Ну, а в том, что лекари знали и умели пользоваться травами, я успел убедиться на собственном опыте. Не говоря уже о том, какие лекарства изготавливал Ярик – одни пилюльки от чумы чего только стоят. К тому же на фоне всеобщего помешательства на чистоте тела и духа, вопрос с личной гигиеной отпадал сам собой. Правда, не знаю, как с этим вопросом обстоит дело в других местах, помнится на Руси в моем мире, бани были всегда.

 А в город нас, кстати, не пустили. Сначала волхвы долго окуривали вонючим серным дымом, голышом, между прочим. И одежду забрали, Ярик сказал, что кипятить будут, мол, так заразу всю убить можно. Я не спорил, за возможность избавить своих домочадцев от заразы и не на то согласишься, потом в огороженное городище отправили, как я понял, это было что-то вроде карантина. Посторонним туда хода не было, и кормили нас через окошко – подавали котел с пищей.

 И тут мы впервые за долгое время оказались наедине с Яром. На струге у нас была отдельная каюта, только вот стены там тонкие, а за ними орава голодных без секса мужиков. Мне вот непонятно было, почему, когда мы в прошлом году ходили, пришлось девку брать для них. А в этом никто даже не заикнулся. Решил потом все выяснить, а пока… пока любил своего мужа, до звезд в глазах, смывал все страхи. И главное – свой, что мог потерять мое счастье в один миг.

 И не думал, что мы лишь полдела сделали – лекарство привезли, да носителя чумы вылечили. Нужно еще узнать, кто все начал, уничтожить его, очистить от скверны Камень Душ. И выяснить, кто же мой Ярик, какую роль он должен сыграть, раз его так настойчиво убить пытаются.

 _________________
 * Перунов день – 20 июля.
 ** Воинская справа - щиты, мечи, топоры, копья, ножи, булавы и другое холодное оружие. Но употребляется и в другом значении: «У дружины княжьей, да бояр, боярских детей, да холопов оружных, своя воинская справа, свои поконы. Они и за порядком на земле приглядывают, и с врагом в сечу вступают первыми».