Самым дорогим в этой жизни
людям - моим родителям –
Вдовиным Ивану Семеновичу
и Марии Ивановне посвящаю.
Иван-да-Марья
Его, услышав, возвращаюсь в старь я,
Как будто в сказочные времена.
Два имени в одном: Иван-да-Марья -
Он верен ей, она ему верна.
Сияет Марья в жёлтом сарафане,
Она - невеста, а Иван - жених,
Он в сине-фиолетовом кафтане,
И дан им стебель общий на двоих.
Всегда вдвоём в союзе неразлучном,
Среди лугов встречаются они -
Иван-да-Марья - в том названье звучном
Знак верной неизмеренной любви!
Уважаемые читатели!
Мне очень хочется погрузить вас в атмосферу семидесятых, чтобы вы вместе с героями, побродили по улицам и переулкам районного центра Дергачи, сбегали искупаться на речку, постояли на подвесном мосту и полюбовались стайкой берез, склонили головы перед памятником солдату…
Проза тесно переплетается со стихами. Стихи помогут читателю узнать, что волновало и тревожило маленькую девочку, которая взрослела у них на глазах, переживала первые неудачи и победы. Очень хотелось бы, чтобы читатель вместе с автором гордился школой, в которой учился Герой Советского Союза, а теперь школа носит его имя. Вместе с автором зачарованно слушал голос трубы на летней танцплощадке, смотрел фильм в летнем кинотеатре. Хочется вызвать в читателе различные чувства, чтобы эта повесть никого не оставила равнодушным.
Сехчина Ольга Ивановна.
Дергачи, Дергачи! И любовь, и отрада.
Как-то дышится легче в родной стороне!
Этот воздух степной, облаков белых стадо –
Всё в душе растворилось и дорого мне!
Только здесь напоен воздух терпкой полынью,
Только здесь так прохладно в ночной тишине,
Только здесь небеса перламутровой синью
Пробуждают забытую нежность во мне.
Отсюда начинается Россия,
Конечно, это только для меня.
Здесь, смотрит речка взглядом, синим-синим,
Приветливо кивают тополя.
На дереве знакомая кукушка –
Моя подружка дарит мне года.
Здесь мама мне протягивает кружку
Коровьего парного молока.
Приветливо кивает мне березка.
Здесь, я бегу купаться босиком.
Тропинка, убегающей полоской,
Зовет и манит в детство прямиком.
Той любимой, заветной тропинкой
Я наверно уже не пройду.
Незаметно смахну я слезинку,
И, дыхание переведу.
Мы были октябрятами, пионерами, комсомольцами, ходили на демонстрации, устраивали диспуты и до хрипоты в голосе доказывали, что человек рожден для счастья, как птица для полета. Мы звали друзей гулять не по телефону, а кричали: "Выходи". Мы играли не в сетевые игры, а в казаки-разбойники и прятки. У нас не было крутых телефонов, а были дневники и анкеты. И наше детство было такое счастливое!
Позвольте в моей памяти остаться,
Позвольте Вас не забывать.
Я так жалею, что пришлось расстаться,
Что не могу сначала всё начать!
Святое детство… Милые года…
Вы в моем сердце прочно поселились!
И ясно, что всё это НАВСЕГДА….
Душа и сердце с детством породнились!
Глава 1
Весна 1953 года пришла в Дергачевский район с половодьем. Невозможно было перебраться из одного села в другое и из любого села попасть в районный центр. Мой папа, Вдовин Иван
Семенович, работал в селе Иконовка председателем сельского совета. В предпоследний день марта он был занят квартальным отчетом. Листы отчета были разложены прямо на полу, чтобы не перепутать таблицы и графики. Время перешло уже давно за полночь, но папа, увлеченный работой, не замечал ничего вокруг. И вдруг телефонный звонок вернул его в действительность. Он услышал женский голос, который сообщил ему самую заветную и долгожданную весть: « У вас родилась дочка!». Было два часа ночи, начинался новый день – 31 марта – день моего рождения! Имя мне дал папа.
Я живу за Волгой синеокой,
Имя у меня созвучно с ней.
Моя память, как она, глубока,
И горжусь я родиной своей.
Люди здесь красивые и добрые,
Славят землю праведным трудом
В каждом доме пахнет свежим хлебом
И парным коровьим молоком!
Выйдешь за околицу – простор!
Колосятся тучные хлеба!
У колодца долгий разговор…
Как я счастлива, что здесь живу!
СУДЬБА!
Своё детство я начинаю осознавать где-то с лет пяти-шести…. Представьте себе странное создание с большими ушами, не буду говорить, как у какого животного. Перед вашим взором, конечно же, сразу возник спутник Ходжи Насреддина и Санчо Пансо. Мой внешний облик оставлял желать лучшего. Стоит только привести в пример, что мама, которая очень любила меня и буквально боготворила, как и все матери, но, собираясь в гости, к своим подругам, или на какое-то мероприятие, она, всё же не решалась взять меня с собой, хотя и очень гордилась тем, что у неё есть такая смышленая дочка. К пяти годам я уже прекрасно читала, сносно писала, и вот только математика была для меня загадочной страной….
Пройдет время, и ножки мои выправятся, и ушки станут в пределах нормы, но стать красавицей мне так и не было суждено. Да и что говорить! У нас в роду красавиц, кроме моей бабушки по маминой линии, не было. Но успокаивает одно лишь то, что и к категории «страшных» я никогда не относилась. Меня считали в меру симпатичной девчонкой. Прекрасное владение своим родным русским языком, знание фольклора, делало меня желанной в любом обществе. Я могла развеселить любую компанию, развеять самые мрачные настроения моих подруг.
Но сейчас я хочу немного рассказать об истории возникновения Дергачей.
Около двух тысяч лет, предшествовавших возникновению Дергачей, местность не имела постоянного населения и была во власти кочевых орд. Район оказался на территории знаменитого "азиатского коридора", по которому с востока шли на Русь орды кочевых племен, среди которых самыми страшными были гунны и татаро-монголы.
В XV;;; веке с усилением Российского государства появилась возможность заселения южных степей. И вот в 1735 году на месте Дергачей появились первые поселенцы из Тульской и Тамбовской областей. Их встретила роскошная степная природа. Особенно обращали на себя внимание небольшие птицы из отряда пастушков - дергачи. По этой причине новое поселение назвали "Дергачи".
В 1720 году южнее Дергачей на главной речке района поселились шесть татарских семей. Их село стало называться Алтата, что в переводе означает "шесть отцов". Речка тоже получила название Алтата. В конце XVIII века появились чисто немецкие села и немецкое население в русских селах. У Л. Н. Толстого в рассказе "За что?" есть упоминание о Дергачах. Герои рассказа "к вечеру приехали в большое село Дергачи". Это было примерно в 1830 году.
В 1837 году в Заволжье были образованы три уезда: Николаевский, Новоузенский и Царевский. Дергачи вошли в Новоузенский уезд. Его площадь равнялась половине Италии, и сейчас на этой площади располагаются 10 районов.
В 1850 году образовалась Самарская губерния, и Николаевский и Новоузенский уезды отошли к ней и пребывали в ее составе до 1918 года. Затем они снова отошли к Саратовской губернии.
С 1919 года по 1923 год Дергачи были уездным городом, а этот уезд содержал 14 волостей. Только в 1928 году был сформирован Дергачевский район Саратовской области.
Дергачи – один из старейших населенных пунктов Саратовского Заволжья. Возникнув в конце XVIII века, как поселение свободных крестьян, никогда не знавших крепостного гнета, село росло и экономически крепло. Только в середине XIX века, с переходом всего Саратовского Заволжья в административное подчинение Самарской губернии, за селом остается одно название – Дергачи.
В 1839 году в селе проживало 3398 жителей, было 2 церкви, в училище для обучения крестьянских мальчиков обучалось 50 детей. На протяжении XIX и первой четверти XX веков продолжается интенсивный рост численности населения Дергачевского края и площади обрабатываемой земли.
В Заволжье ехали и шли пешком свободные крестьяне из разрядов экономических, ясачных, пахотных, черносошных, однодворцы удельные; помещики переселяли сюда своих крепостных; здесь скрывались от преследования властей беглые, сектанты; по Манифестам Екатерины II приезжали иностранцы. Новый толчок экономическому развитию дала Рязано-Уральская железная дорога: участок Покровск-Уральск, прошедший через Дергачи, был открыт осенью 1894.В 1900 году в селе работали: кирпичный завод, 2 кожевенных завода, 9 овчинных мастерских, паровая мукомольная мельница, 30 ветряных мельниц. Позже число механических предприятий неуклонно росло: мельницы, маслобойки, лесопильные склады и т.д. Дергачевские купцы торговали всем: от восточных сладостей до нефтепродуктов, от строевого леса до сельхозмашин. Постоянно были открыты магазины Колтунова, Моркова, Гусева, Бельянского, Янкунаса и др. Ежегодно в Дергачах проходили 3 ярмарки, которые длились от 3 до 10 дней. На них, наряду с привозными товарами, продавались свои: сено, зерно, мука, скот, шерсть, шкуры, масло и т.д. Все владельцы отправляли на продажу и в другие села и города уезда и губернии, г.Саратов.
В 1904 году был построен храм во имя Святого Михаила Архангела, и освещен в 1909 году. Архитектором был Ю.Терликов. Средства на постройку храма собирали с 1895 года все прихожане.. В 1936 году церковь закрыли, во время Великой Отечественной войны использовали под склад. В 1947 году службы возобновились. К 1910 году в Дергачах проживало 10225 человек, и население продолжало увеличиваться. К 1910 году в Дергачах проживало 10225 человек, и население продолжало увеличиваться. С 1919 года Заволжье снова стало относиться к Саратовской губернии. В 1921 году Дергачи становятся уездным городом, с 1924 по 1928 годы Дергачевская волость вновь вошла в состав Новоузенского уезда. В 1928 году образован Дергачевский район, границы которого еще не раз изменялись. На тот год в районе было 2 совхоза, 2 коммуны, 207 товариществ по совместной обработке земли, объединявшие 2294 крестьянских хозяйств. В годы Великой Отечественной войны дергачевцы героически сражались с немецкими полчищами. На фронт ушло 5328 дергачевцев, а вернулись только 1141 человек. За мужество и отвагу, бессмертие и смелость в борьбе с фашистскими захватчиками 6 нашим землякам было присвоено высокое звание Героя Советского Союза: А.Г. Наконечникову, К.Ш.Ахмерову, А.Ф. Данукалову, В.Д. Доценко, В.Д. Коннову, Ю.Б.Кардашенко.
Открытие состоялось 9 мая 1976 г. Спустя год, 9 мая 1977 года, была открыта мемориальная доска, на которой высечены 747 фамилий дергачевцев. Год от года старинные Дергачи становятся лучше и краше, по существу переживают второе свое рождение. Растут его микрорайоны, благоустраивают скверы, улицы, меняют свой облик села района. В 1965 году был проведен водопровод, построены двухэтажные жилые дома, асфальтировались улицы. В 90-е годы район был газифицирован. Обновлен парк, обустроен сквер «Юность». Сеть учреждений культуры района насчитывает 37 клубных учреждений, 21 библиотеку, 2 учреждения дополнительного образования детей, краеведческий музей, районный дом кино и 15 киноустановок в селах.
И так Дергачи моего детства. В центре села красивая церковь.
Бабушка тайком от взрослых крестила меня в ней. Я родилась в советское время, когда запрещалось все. В то время не разрешалось, не только ходить в церковь, но и даже отмечать религиозные праздники. Все свое детство я провела с бабушкой. Бабушка моя, Юнева Александра Афанасьева, была неграмотной женщиной. Буквы она выучила, но читала с большим трудом по слогам и как-то нараспев. Жила она на улице Комсомольской. Я помню, как пришла к ней как-то раз, а она удрученно так говорит:
- Ты знаешь, теперь у нашей улицы есть название – Комсомольская, сегодня вот табличку повесили.
- Бабань, а чем же ты недовольна? – спросила я её.
- На улице с таким названием должна жить молодежь. А что получается? У нас в каждом доме живут старики. Уж назвали бы улицу «Улицей Престарелых». Я с родителями и братьями жила в переулке, который назывался Лесным.
На нашей улице жили и молодежь, и пожилые люди. Бабушка ни разу не была в нашем доме. Не знаю, что у них произошло с моим отцом, но они никогда не встречались, не интересовались друг другом. Мама почти ежедневно приносила бабушке продукты. Бабушка редко выходила в центр, где были магазины. В день, когда бабушка получала пенсию, а пенсия её составляла всего двадцать четыре рубля, она посылала меня в магазин. Обычно она наказывала:
- Купи мне сахару, хлеба, ремишели, конфет. Ирисок с кошачьей мордой не покупай. Под «ремишелью» подразумевалась вермишель, а с кошачьей мордой были ириски «Кис-кис», которые я очень любила.
Каждый день после уроков я бежала к бабушке, а в субботу оставалась у нее ночевать. Летом я часто бегала босиком. Дом бабушки от нашего был не очень далеко, минут пять уходило на дорогу. Заходила во двор к бабушке я не с улицы, а с задов. На задах раньше было несколько маленьких лиманов. Со временем они пересохли, на земле выступила соль. Под палящими лучами солнца земля приподнялась тонкой хрустящей корочкой. Когда босые ноги наступали на нее, корочки с хрустом рассыпались, нежно щекотя подошвы ног. Если я шла к бабушке после обеда, то земля была такой раскаленной, что на неё невозможно было ступить. Приятно было бежать по нагретой летним солнышком земле и ощущать радость от красоты летнего дня, тепло и какое-то приятное томление от яркого солнца. Бабушка обычно возилась во дворе и нетерпением поглядывала на заднюю калитку, ожидая меня. Дворик у бабушки был небольшой. Никакой растительности во дворе не было. Перед домом стояла небольшая скамеечка, на которой вечерами собирались соседи и дотемна вели разговоры ни о чем и обо всем, иногда мужчины играли в карты. Сколько я себя помню, посредине двора всегда лежала груда бревен. Неизвестно для чего они были привезены. У бабушки было 12 кур. Дедушка и два моих дяди были заядлыми голубятниками и рыбаками. В сенях у бабушки была великолепная голубятня. Каких там только голубей не было!
Домик у бабушки был небольшой, саманный. Полы деревянные были только в зале. Из мебели был большой старинный посудный черный шкаф, стол и тумбочки, сделанные моим отцом, сундук. Когда бабушка открывала сундук, на весь дом распространялся запах нафталина. Сундук был бабушкиной гордостью. В ней лежали её свадебные наряды, приданое. Все было прекрасно расшито узорной вышивкой. Все приданое было сделано бабушкиными руками. Она рассказывала, как по вечерам молодежь собирались в какой-нибудь избе и рукодельничали. Парни тоже приходили с гармонью, пели частушки, танцевали – было очень весело.
В переднем углу висела двойная икона, наверху был Николай-угодник, а внизу – Владимирская Богоматерь с младенцем на руках. На стене над столом висела огромная черная тарелка – радио. Бабушка постоянно регулировала громкость. Если после обеда бабушка ложилась отдыхать, она громкость убирала до минимума. Когда я заходила в дом и слышала, что радио еле слышно бормочет, значит, бабушка отдыхает и её не нужно тревожить. Помню, именно из этой тарелки я впервые услышала хор имени Пятницкого. Песня «Русская красавица» со словами «Кто выходит рано в поле» до сих пор живет в моем сознании. Когда после школы я приходила в гости к бабушке, по радио передавали своеобразные позывные и доносился голос диктора «Говорит Пекин, или София, или Будапешт». По вечерам мы слушали вечерние передачи, а в воскресенье меня будили позывные «С добрым утром, с добрым утром и с хорошим днем!».
Долгое время в доме был чугунок, труба которого выходила на улицу. Он раскалялся докрасна, а сверху бабушка ставила какую-нибудь кастрюлю и умудрялась готовить. Особенно мне нравилась тыква, запеченная в чугунке. Она так долго запекалась, что сверху появлялась коричневая корочка. Когда я училась в третьем классе, бабушке построили печку с плитой. Если кто-то из внучат приходил с ночевкой, то спали на полу, за печкой. Старший бабушкин сын дядя Володя жил в Демьясе, а работал он председателем сельпо.
На этой фотографии бабушка со своим младшим сыном Владимиром, которому в то время исполнилось 18 лет.
Когда его жена тетя Шура приезжала в район, она привозила бабушке конфет, изюм, орехи. Конфеты были подушечки без фантиков и круглые лимонные, обсыпанные сахаром. Бабушка все это богатство высыпала в стеклянные крынки и ставила под кровать. Часто перед сном, когда бабушка молилась Богу, я потихоньку истребляла бабушкины запасы. Перед сном, после молитвы, бабушка долго вздыхала, охала и незаметно засыпала. Ложилась спать она обычно поздно. Долгими вечерами она пряла пряжу, вязала носки, перчатки. Обычно я ложилась спать, а бабушка выключала свет и начинала вязать. Они никогда не считала петли, у нее все было отлажено до автоматизма. При этом она еще умудрялась рассказывать о своей сиротской жизни. Мне было очень интересно слушать, как бабушка нанималась на работу к помещикам няней, служанкой, как она вышла замуж за красивого и скромного парня. Только прожили они с ним всего полгода и забрали его на войну, с которой он не вернулся. На стене висела фотография, на которой был сфотографирован мой родной дедушка по маме. Дедушка сидел на стуле, а позади, стояла молодая бабушка и сестра дедушки. Фотография была черно-белая. Все трое были очень красивые. Бабушка сохранила свою красоту до старости. Огромные карие глаза и черные косы, обрамляющие белоснежное лицо. Бабушка до 75 лет свободно вздевала нитку в иголку, и у нее не было ни одного седого волоса. Когда мама училась в Пугачеве на учительницу, бабушка часто ездила к ней. По вечерам, открыв окно в общежитии, девушки сидели у окна, а парни, проходящие мимо, приглашали их на прогулку, на танцы. И никто из них даже не догадывался, что перед ними дочь и мать. У бабушки даже было больше поклонников, чем у мамы. Мама была обычной светловолосой девушкой. В нашем роду таких красавиц как бабушка больше не было. Правда счастья бабушке красота не принесла. Получив похоронку, бабушка стала жить с дочкой одна. После войны, возвращавшийся домой солдат Федор был очарован красотой молодой вдовушки. Он остался у нее. Но счастье их было недолгим. Заядлый охотник он целыми днями пропадал на охоте, при этом часто брал с собой дочку, в которой души не чаял. Посадив трехлетнюю девчушку в кустах, он ей строго-настрого наказывал не шуметь. Но как только утиная стая садилась на воду, девочка с радостным криком выбегала из кустов. Где-то, через год, Федор, напившись воды из реки, заразился холерой и умер. После этого бабушка долго не соглашалась выходить замуж. Но со временем, когда все немного поулеглось, она вышла замуж за Юнева Ивана Васильевича, с которым и прожила до глубокой старости. У них родилось двое сыновей Владимир и Виктор. Дед работал в сельпо конюхом. Не знаю, каким красавцем он был, но пройдоха был еще тот. Он не пропускал ни одной юбки. Часто сам он рассказывал о своих любовных приключениях. Частенько ему приходилось в одних кальсонах (мужское нижнее белье того времени), а иногда и без них выскакивать в окошко в любое время года. Разговоры деда всегда сводились к рыбалке, голубям и любовным похождениям. Любовные похождения сыграли в его жизни отрицательную роль. Бросив красавицу-жену с двумя сыновьями, дед со своей новой пассией уехал на Украину и прожил там целых 17 лет. После смерти своей возлюбленной, дед вынужден был приехать в Дергачи, так как дети его сожительницы не пожелали больше терпеть его присутствие. Видимо, совесть у деда была, потому что отправиться к своей жене и сыновьям он все же не осмелился. Зайдя в привокзальный буфет, он с кружкой пива сидел за столиком и думал о том, что же теперь делать. И надо же было тому случиться, что в это время в буфет заглянул его старший сын Виктор. Он буквально притащил отца в свой дом. Бабушка не хотела принимать деда. Слишком велика была на него обида. Да и за 17 лет она от него отвыкла. Сыновья настояли на своем, и дед остался жить у бабушки. Доживали они свой век, как соседи. Дед очень любил моего брата Сашу, который отличался невыносимым упрямством. Однажды дедушка привел его на ёлку в сельпо. Саша вошел в зал, подошел к окну, и ни разу не взглянул ни на ёлку, ни на детей. Даже к Деду Морозу за подарком он так и не подошел. Дед примчался домой с подарком, матерясь на весь белый свет. Больше он никуда своего любимчика не брал. Меня дедушка тоже любил. Я у них была почти каждый день. Последнее время дед болел туберкулезом. У него была своя тумбочка, в которой была только его посуда. На Новый год я всегда после ёлки с подарком бежала к бабушке и делила свой подарок. Шоколадных конфет тогда в подарок клали мало, я их отдавала бабушке и дедушке. Когда дедушка умер, на его тубмочке осталась лежать половинка шоколадной конфетки из подарка, с которой он пил в последний раз чай.
Не знаю, каким он был рыбаком, но рассказывать о своих уловах он очень любил. То ли моя память не сохранила, то ли в действительности никаких уловов не было. Рыбу мы всегда покупали у нашего соседа Учаева дяди Вити. Он работал в ПМК-52» шофером, а по вечерам на своем мотоцикле уезжал на рыбалку. Рано утром мама шла к ним с ведром и приносила малюсеньких карасиков. Они были коротенькие и широкие. Стоили 50 копеек за килограмм. «Учаята» - Таня, Ольга и Сережка - всегда выносили на улицу этих карасиков сушеными, и сюсюкались с этой рыбой на зависть всем ребятишкам на улице. Моя мама часто покупала крупную соленую треску в магазине. Мы её вымачивали, а затем сушили. Странный запах всё равно оставался, даже в сухой рыбе.
Потолок в доме бабушки начинал прогибаться, поэтому были сделаны подпорки в виде столбов. Стены были беленые. Ни о какой-либо стройке никогда речи не было. 4 января 1964 года дедушка умер. Голубятня продолжала существовать и после него. Дядья регулярно приходили и гоняли голубей, а ухаживала за ними бабушка. У дяди Вити было два сына, Владимир, на два года меня и Александр, который был на четыре года младше меня. Они жили в тридцати шагах бабушки. Очень часто мы встречались у бабушки. Саша, когда был маленький, не выговаривал МАМА ШУРА. Он говорил странное слово МАМАСТЮРЯ. С его легкой руки мы звали всю жизнь бабушку этим странным именем. Когда мы все трое собирались у бабушки, мы играли в паровозики. Игра заключалась в том, что мы строили из табуреток и одеял шалаш. Когда были праздники, бабушка наливала нам в фужеры чая, мы чокались и говорили тост ЗА ЛЕНИНА, ЗА СТАЛИНА.
В школе, в классе шестом я начала писать стихи. Никто об этом не знал. Я не говорила даже подружкам. Вот мои первые пробы пера. Я писала о том, что меня волнует и тревожит:
Печальной осени краса,
В атласной дымке небеса.
Я вижу эти чудеса, который день!
И птиц прощанья-голоса
Не нужно даже словеса,
Здесь красоту поймет
Любой, кому не лень.
Домой я бережно несу
Печальной осени красу
Охапку листьев, он – прощания букет.
Всем любопытным объясню,
Как я родимый край люблю,
И что его прекрасней в мире нет.
Звенят монисты у берез,
Смотрю и не скрываю слез,
Любовь к родному краю не таю.
Душа без музыки поет,
Ликует, в небеса плывет.
Своей Отчизне песню я пою.
Мой край.
Люблю село, село мое родное,
Где так легки, прозрачны облака.
Где в жаркий день, в невыносимом зное
Прохладой манит синяя река.
Здесь на просторе гуляет ветер,
Здесь лошадей гуляют табуны.
Здесь всё родное, лучшее на свете
При свете солнышка, в сиянии луны.
Поля бескрайние, пшеница поспевает,
Стан полеводческий раскинулся вдали.
Комбайн аккуратно убирает
Все золото полей с лица Земли.
Возьму в ладони теплое зерно,
Оно живое, и как будто дышит.
В нем всё богатство, вот оно твоё!
Скажи ему: «Люблю!», - оно услышит!
Моя любовь пока еще мала,
Она как зернышко в огромном урожае,
Из этих зернышек слагается гора
В моем любимом, благодатном крае.
Наблюдательность помогала мне находить сюжеты. Иногда простое семейное торжество становилось темой для стихотворения. Помню, что в детстве я редко сталкивалась с таким явлением, как юбилей или день рождения. Просто они не отмечались так, как это принято сейчас. Может быть, поэтому мне так запомнился юбилей моего прадеда. Я никак не могла представить, что человек, который прожил 75 лет, может так ответить на вопрос, что такое жизнь. Я наивно полагала, что живу уже очень долго. Меня поразил ответ дедушки. Так вот появилось это стихотворение:
Мой прадед Василий справлял юбилей,
Немало он прожил годочков.
В любви и согласии с бабкой своей,
И вырастил сына и дочку.
Сейчас уже внуков полно у него,
Есть правнук-любимец – Андрей
И вот среди родственников и друзей
Справляет наш дед юбилей.
Все гости подарки ему принесли,
И долго тосты говорили.
Потом для порядка иль от простоты
Вдруг гости у деда спросили:
Что, дед, повидал на своем ты веку,
Что больше всего удивило?
Жизнь длинной казалась, тебе старику,
Скажи, в жизни трудно ли было?
Дед выпил, потом не спеша, закусил,
Окинул гостей горделиво,
Потом посмотрел на того, кто спросил,
И тихо ответил шутливо:
Да, в жизни, ребята, я счастье нашел,
Учился и делал ошибки,
А жизнь пролетела, как будто прошел,
От наших задов до калитки.
Часто стихи помогали мне понять то, или иное явление, объяснить, что происходит со мною и вокруг меня, получалось как-то так, что, подобрав рифму, я видела, что произошло какое-то новое явление или объяснение какого-то явления. Примеров можно привести много, вот, однажды, когда мне не спалось, я вышла и присела на ступеньки. Где-то недалеко запел соловей. Мне приходилось не раз слышать его пение, но в этот раз звуки очаровали меня, я почувствовала такое счастье от того, что живу на Земле, слышу это пение, радуюсь жизни, что рядом со мною мои родители, друзья. Наверное, я впервые задумалась над тем, что такое счастье и поняла это:
Услышав песню соловья,
Я в своем сердце ощутила
Трепещущий поток тепла,
И о невзгодах всех забыла.
И, если есть она – душа,
То к небесам она взлетела.
Она свободна и легка,
Зачем ей нужно это тело?
Тишина вокруг и начинающийся рассвет пробудили моё воображение, разыгралась фантазия, а скорее всего, это было то, что зовется вдохновением.
Рассвет.
В нежное дыханье утра раннего
Робко пробирается рассвет.
Он своей застенчивою тайною,
Пробуждает всё, рождает свет.
Тени, полумрак рассеет ласково,
Ненавязчиво придет в уют квартир.
Снов развеет облако прекрасное
И возьмет в свои владенья мир.
У рассвета есть предназначение –
Обратить все тайны ночи в свет,
Всё развеять: тайны и сомнения –
И на все вопросы дать ответ.
Пройдет много лет, я останусь на белом свете без родителей, и часто мне будет вспоминаться эта ночь. Родителей я потеряла, когда мне было 24 года. Не знаю, как описать боль потери, утраты. Наверное, каждый должен испытать это сам, чтобы понять невыносимую боль, безысходность того, что уже никогда не сможешь посмотреть в родные глаза, дотронуться до материнской ладони, услышать ласковый и заботливый голос. Родные Дергачи всегда со мной, там мои мама и папа, братья и одноклассники, родственники. И самые заветные строки я посвящаю им:
Тем, кто совсем не желает сбросить оковы любви,
Нежный Пегас подставляет легкие крылья свои.
И, вдохновеньем питаясь, мчатся строка за строкой,
Сна и покоя не зная, дружно – одна за другой.
Здесь, в Дергачах, все свободное время я посвящала стихам. Они были моими самыми верными друзьями.
Я не пишу стихи, они приходят сами.
Под шум дождя промокшими словами.
Узором зимним на простом стекле.
Расскажут сказки леса только мне.
Шуршат слова опавшею листвой,
Звенят капелью, а когда ты не со мной,
Они приходят в грустной тишине
И так легко рифмуются, а мне
Совсем нетрудно записать слова.
Стихи торопятся, когда на сердце радость,
Бредут устало, если в сердце грусть.
А если мне одна печаль осталась,
Я со стихами болью поделюсь.
Они помогут мне, они меня поймут,
Они утешат и развеют скуку.
Они надежду, веру мне дадут,
Как друг протянут преданную руку.
И здесь чудес не нужно никаких,
Умей лишь только видеть, слышать их.
Примета.
Помню как-то у своей подружки
Я часы увидела с кукушкой.
Птичка маленькая голосом звонким
Мне казалось, дарит счастье девчонкам.
Прокукует и спрячется в домик,
Как какой-то сказочный гномик.
С той поры уже прошло много лет,
Я узнала, очень много примет.
Но была одна примета моя,
Потому что её вывела я -
Если есть с кукушкой в доме часы,
То они висят не ради красы.
Это символ уюта и счастья,
Значит, этот дом минуют ненастья.
Ночью в доме тишина и уют,
Слышно, как часы с кукушкой идут.
А под тиканье старинных часов.
Так легко приходит к нам царство снов.
Утром гирьку от часов подниму,
О своем, девичьем, тихо вздохну.
Буду слушать, как же стрелки бегут!
Что сегодня мне они принесут?
Что же я наделала?
И вновь в безоблачной дали
Плывут куда-то журавли,
Плывут в края чужие, сбившись в стаи.
И вместе с ними часть меня
Летит в далекие края.
Летит, и где-то в сизой дымке тает.
И как во сне, и как во сне,
Брожу я тихо по земле,
В ковре из листьев след мой исчезает.
Но где, скажи, в какой дали,
И на краю, какой земли
Меня с тобою встреча ожидает?
Но ведь еще не так давно,
С тобой мне было так легко,
Плыла моя надежда белым лебедем.
Да уплыла за облака,
И не вернуть ее назад,
А я горюю, что же я наделала.
ХХХ
Растворился в небе журавлиный клин,
Ярко заалели кисти у рябин.
В золоте осеннем кружится листва,
Сникла, потускнела яркая трава.
И в ковре из листьев утопает след,
Только наступила, а его уж нет.
ХХХ
В осеннем золоте листвы,
Играет солнца теплый луч.
Вальяжно и без суеты
Лист падает, чтоб отдохнуть.
А в небе журавлиный клин,
Курлычет грустно о разлуке.
И уплывает в синеву,
Как вдруг раскинутые руки.
Загадка
Я ничего о Вас не знаю.
Да, Вы загадка для меня,
Но почему о Вас мечтаю?
И утром, и на склоне дня
Я ничего о Вас не знаю,
Но в мыслях Вы всегда со мной.
Я ваше имя повторяю,
Когда грущу в тиши ночной.
Я ничего о Вас не знаю,
А так хотелось бы узнать!
Но с каждым днем надежды тают,
Вы отдаляетесь опять.
Глава 2
Моя мама была учительницей начальных классов. Еще когда мама училась в школе, а училась она на одни пятерки, она обучала грамоте взрослых в ликбезе. Надо сказать, что именно с мамы началась в нашей семье династия учителей.
На этой фотографии моя мама со своим младшим братом Владимиром в 1946 году.
Мама проработала в школе 42 года, мой старший брат Юрий, закончил, Саратовский государственный университет, с отличием факультеты исторический и иностранный, а проработал в школе почти 40 лет. И я вот уже 38 лет работаю в школе, моя профессия учитель русского языка и литературы.
Но сейчас я хочу рассказать о Дергачах моего детства.
Церковь во имя Михаила Архангела.
Является главной достопримечательностью р.п.Дергачи, которая находится в центре посёлка. Большая трёхпрестольная церковь, вместимостью до 3 000 прихожан. Первый престол во имя Архангела Божия Михаила, второй – во имя Нерукотворного Спаса, третий во имя Иверской Божьей Матери. В настоящее время действует только первый престол. Построена в начале XX века. В 2009 году отмечалось 100 – летие со дня его освящения. Церковь строили на пожертвования жителей. Сбор средств начался в 1859 году и продолжался в последующие годы. В 1901 году уже было собрано 17 770 рублей. Дергачёвцы пересмотрели не один проект. Технический надзор по строительству церкви принял на себя Юрий Терликов, известный в то время архитектор, строивший церкви в Поволжье. Церковь во имя Михаила Архангела своим внешним обликом очень похожа на Крестовозвиженский женский монастырь в г. Саратове, архитектора Терликова.
Для строительства церкви был специально выстроен кирпичный завод предпринимателем Иваном Павловичем Осыко. Глину для кирпичей нашли за рекой Алтата, в карьер сделали железную дорогу. Церковь строили только в тёплое время.
На колокольне церкви установили большой колокол, который весил 500 пудов (8 тонн). Ещё один колокол весил около 200 пудов, были ещё более мелкие колокола для трезвона. Звук дергачёвского большого колокола был слышен под ветер за 40 км от села.
В церкви насчитывалось 188 икон. Отапливалась церковь из большого подвала, в котором находились печи, тёплый воздух через решётки в полу проникал в помещение и согревал его. Вокруг церкви была роскошная ограда. Внутри церковного двора росли яблони, а вокруг шла акациевая аллея, где стояли скамейки и гуляли люди. В северо – западном углу двора стояла (и сейчас стоит) сторожка. Рядом со сторожкой стояла часовня, в которой всегда горела свеча. В северо – восточном углу двора было небольшое кладбище, где хоронили священников и наиболее почётных жителей Дергачей.
В 30-х гг. снесли кресты с куполов. После Великой Отечественной войны поставили новые кресты.
В 1935 или 1936 г. сбросили с колокольни колокола, разбили кувалдами и отправили на металлолом. Примерно в 1940 г. была предпринята попытка разобрать церковь на кирпичи, но она не увенчалась успехом. Тогда церковь стали использовать как складское помещение: заезжали туда на подводах и машинах, хранили зерно.
В настоящее время в церкви появилась газовая котельная, приобретена звонница из пяти колоколов.
Дом купца Моркова – сейчас здесь здание Школы Искусств.
На красивом двухэтажном здании выложены буквы - Е.Ф.М. Это инициалы его хозяина – Ефима Фёдоровича Моркова (1864 г. р.).
В списках раскулаченных о нём имеются такие сведения: «Крупный торговец, купец II гильдии, до революции имел 3 мануфактурных магазина, 40 приказчиков, 2 собственные дачи, собственный керосиновый бак».
Из членов его семьи указаны жена (1877 г.р.), сын с 1913 г. и дочь с 1915г. О Ефиме Фёдоровиче сохранилось довольно много воспоминаний у жителей Дергачей, возможно потому, что после революции он никуда не уехал, продолжал жить в Дергачах.
Основное имущество Ефима Фёдоровича было конфисковано после революции. Он с семьёй переселился в обыкновенный крестьянский дом на улице Октябрьской. С отцом жила семья сына.
Когда началось раскулачивание, Моркова раскулачили и сослали в окрестности Сыктывкара на лесоповал. Тяжёлая работа была ему уже не по силам, он был стар – около 67 лет. Там он скоропостижно скончался.
Главная усадьба Моркова была прекрасно спланирована, очень добросовестно построена, занимала большую территорию и выглядела богато. Как и в других купеческих домах, на втором этаже жила семья, на первом был магазин, под первым этажом – большой сухой подвал в котором хранились товары. На площадь был выезд через крепкие ворота. За воротами начинался широкий и длинный склад, украшенный узорной кирпичной кладкой. Все постройки были из брёвен, снаружи обложенные кирпичом. В здании склада, в советское время, до 1967г. был самый лучший кинотеатр района –
Это фото – всё, что осталось от прекрасного кинотеатра… Жаль…
«Комсомолец» на 300 мест и клубное помещение. Южная сторона прямоугольной усадьбы, выходящая на ул. Степана Разина, представляла собой единое целое, состоящее из стены жилого дома и складов с мощными дверями и замками.
На западной стороне усадьбы Моркова были каретные сараи, стойла для выездных лошадей и разные подсобные помещения, как и на северной стороне. В целом усадьба представляла собой прямоугольник с открытой площадкой в центре. Дом Морковых был так красив, что использовался до 60 – х гг. для размещения в нём райкома КПСС.
Дом богатого скотовладельца Колтунова Н.Н. В 1919 г. находился райисполком партии, райфинотдел, районный архив, отдел ЗАГС. В настоящее время в этом здании находится районный Отдел образования.
Дом Горкина, богатого человека, впоследствии в этом доме размещался – Дом культуры, затем Дом пионеров.
В настоящее время в этом здании размещается – Военкомат.
Это здание было лицом Дергачей, но всё в этом мире тленно…
Дом Алексея Попова, крупного землевладельца, до 2005 года располагался на улице Советской, рядом с новым зданием школы №1 им. А.Г. Наконечникова. В былые времена эта улица называлась Дворянской.
Алексей Попов – один из братьев Поповых, имевших до революции самые плодородные земли в Дергачёвском районе. В 1929 году на их землях был создан совхоз «Первомайский». Помещичий дом много лет использовался как помещение для детского сада, а расположенный недалеко от него пруд до сих пор называется Сергеевский, по имени одного из братьев. С юга к имению примыкали земли брата Алексея, владельца дома на ул. Дворянской, в Дергачах. Этот дом был семейным гнездом Поповых, где старший брат собирал всех младших.
Дергачёвская средняя школа №1 была создана в 1934г. Практически к уже существовавшей 7 летней школе крестьянской молодёжи (ШКМ) добавили в 1934/35 учебном году 8-й класс, в 1935/36г. – 9-й, в 1936/37 10-й . Это был первый выпуск Дергачёвской средней школы №1. Для неё начали строить новое здание недалеко от богадельни. В начале Великой Отечественной войны это уже готовое здание отдали под эвакогоспиталь №3299. В 1943 году эвакогоспиталь уехал из Дергачей, и ДСШ №1 перешла в своё здание. Оно оказалось очень холодным: зимой чернила замерзали в чернильницах. В начале 50-х г. благодаря стараниям директора школы Антонины Гавриловны Чипига было проведено паровое отопление из котельной во дворе школы. В школе стало тепло. Дергачёвская средняя школа №1 была самой большой школой в районе. С 1955 по 1977гг. директором её работала Водолагина Наталья Григорьевна. При школе работал музей Боевой славы, он считался одним из лучших школьных музеев в области. На базе совхоза «Дергачёвский» был построен лагерь труда и отдыха «Юность» для трудовой практики учащихся школы. Начиная с 1962г. производственная бригада школы ежегодно являлась участницей ВДНХ и награждалась дипломами и почётными грамотами. За хорошо поставленную работу по трудовому обучению областной отдел народного образования наградил школу новым автобусом. На заработанные деньги учащиеся ездили в экскурсионные поездки по городам страны. Был организован школьный вокально – инструментальный ансамбль «Юность». Большие успехи были у школьных спортсменов.
В 1982 году школа №1 была переведена в специально построенное новое здание по ул. Советской. В старой школе размещался завод «Бином», впоследствии здание школы было разобрано на стройматериалы. На фотографии представлено старое 2-х этажное здание, 3-й этаж школы был надстроен позднее.
Церковно – приходская Кордонская школа. Построенная в 1897г. на средства церковного попечительства. Здание деревянное, ремонт и охрана производились за счёт общества. В этой школе обучались 126 учащихся, учебные пособия поступали от Новоузенского отделения Самарского епархиального училищного совета. В библиотеке имелось – 60 книг. Заведовал школой Ушаков, преподавали А.С. Кряжимская, К.Ф. Вероникин. Попечителем школы был П.С. Учаев. 15 октября 1951г. на базе Дергачёвской 7-летней школы была организована вечерняя школа сельской молодёжи. В неё пришли учиться бывшие фронтовики.
В 1961 – 1962 гг. эта школа была реорганизована в 11-летнюю. Долгие годы в этом здании функционировала вечерняя школа.
Здание Дергачёвского Отдела Культуры и Кино. Приблизительно в 1912 – 1914 гг. это здание было специально построено для «Музея - библиотеки». По воспоминаниям старожилов Дергачей в одной половине здания библиотеки были книги, а в другой чучела животных. В Дергачёвском краеведческом музее, (который в настоящее время находится в здании отдела культуры), хранится книга. «Полное собрание сочинений Ф.И. Тютчева», изданная в 1913 году, с печатью «Дергачёвский районный музей – библиотека Новоузенского уезда».
На содержание одной библиотеки – музея выделялось в год 1 600 рублей. Деньги шли из средств губернского земства, казны, но больше половины были средства уездного земства.
Элеватор.
25 октября 1894г. был открыт участок Рязано – Уральской железной дороги – Покровск – Уральск. Железная дорога помогла дальнейшему развитию земледелия и скотоводства. В 1910 году было принято решение о строительстве элеваторов на всех крупных станциях. Госбанк инвестировал такие крупные проекты, осуществляемые в интересах государства. В 1912 г. уже строились элеваторы на многих станциях, в том числе и в Алтате. На здании первого элеватора выложена дата «1917 год», но работать он начал только в 1924 году. Купцам в то время приходилось хранить зерно в амбарах до его реализации. Амбары находились за вокзалом, было их много.
Второй большой элеватор построили в 1966г., в первые годы после освоения целины, когда получали первые огромные урожаи зерна.
Символом Дергачей была и водонапорная башня, которая находилась возле железнодорожного вокзала.
Со временем она утратила свой былой вид и стала постепенно разрушаться.
Дом Культуры находился на улице Степана Разина, в квартале от моего дома. Сколько смотров художественной самодеятельности здесь было! Спектаклей! Кинофильмов! Здесь мне вручали в 1970 аттестат зрелости.
А вот так он выглядел изнутри. Проходит съезд, можно узнать в первом ряду Попова Виктора Васильевича, Плеханкову Валентину Сергеевну.
улица Советская
На пересечении улицы Советской и переулка Чехова улице Советской стоял большой деревянный шатровый дом. В этом доме располагалась начальная школа №5. Кроме мамы, в школе были Наконечникова Вера Андреевна, еще две учительницы, техничка и мужчина, который вел уроки физкультуры и уроки музыки, Жулин Дмитрий Лаврентьевич. На фотографии слева направо сидят – моя мама Вдовина Мария Ивановна, учительница Давыдова А.А, Наконечникова В.А. учительница и Жулин Д.Л..
Дмитрий Лаврентьевич был небольшого роста, а играл он на скрипке, что по тем временам была большая редкость. Мама учила половину Дергачевских детишек. Перечислить все имена просто невозможно.
В этой же школе работала моя тётушка, Вдовина Мария Семеновна, старшая сестра моего папы. Работала она недолго, вышла замуж и уехала в Энгельс, там она работала в начальной школе до самой пенсии. Её дергачевский выпуск – это ученики: Кузьмин Александр. Сундуков Володя. Ольга Нестерова. Роман Шабаев. Володя Новокрещенов. Сергей Плотников. Наташа Рамазанова. Татьяна Янюшкина. Люба Семенова. Валера Кучмин. Толя Самохвалов. Николай Горбунов. Оля Белопахова.
На этой фотографии моя тетя Вдовина Мария Семеновна со своими родителями, а моими бабушкой Анной и дедом Семеном Вдовиным .
Я в школе была частым гостем. Посещала детский сад я очень мало. Частые болезни, в основном простудные, заставляли мою маму ходить со мной по поликлиникам, а времени у нее на это почти не было. Школа отнимала почти всю первую половину дня, а во вторую половину поликлиника уже не работала. Да и садик не очень-то мне нравился. Я все время жаловалась: «Меня Сашка побил кисилем, или девчонки плохие, они пылью дерутся». Если моя бабушка была занята, я шла с мамой в школу. Просто сидела на уроках, повторяла все за учениками, поэтому в четыре года я уже сносно читала, а с пяти лет стала брать книги в детской библиотеке. .Моя мама, узнав от соседей, что я умею читать, не поверила в это. Она думала, что я просто по памяти рассказываю о том, что написано в книге. Но, когда я ей прочитала передовицу МУРЗИЛКИ, очень удивилась и предложила мне записаться в детскую библиотеку. Я стала один раз в неделю ходить и брать книги из библиотеки. Я очень гордилась тем, что мне доверяют и дают книги. Когда я пошла в первый класс, я уже не только знала, кто такой Аркадий Гайдар, но и прочитала все его произведения. Если я болела, то мама отводила меня к своей маме, то есть моей бабушке. Бабушка водила меня по своим подружкам. Чаще всего мы ходили к Зубаревой бабе Вале, которая жила в центре села. Её большой деревянный дом был с верандой и крыльцом. Ступеньки крыльца всегда блестели, как будто их только что помыли.
В доме всегда было полутемно, прохладно и какая-то освежающая чистота манила войти и отдохнуть. Широченные доски полов всегда были свежевыкрашенными. Баба Валя была чистюлей. Помню, однажды в этом доме нас накормили жареными сусликами. Никогда больше я не могла смотреть на это блюдо. Даже в походах, когда мальчишки на костре жарили этих грызунов, я с отвращением отворачивалась. После чаепития мы, как правило, отправлялись в церковь, которая от дома Зубаревых была в двух шагах. Здесь же, в центре, жила и вторая подруга бабушки, фамилия её была - Тарабрина. У них мы бывали реже. Дом их тоже был большим, но ступенек и крыльца, к моему огромному сожалению, у них не было.
Все религиозные праздники бабушка отмечала. Помню, на Красную Горку, она пекла из теста жаворонков, а я бежала с ним в руке на самое высокое место и оттуда пела:
Жаворонок, прилети,
Красную весну принеси.
А на Пасху бабушка пекла куличи, красила яйца. У бабушки была старая, ветхая Библия. Она как-то умудрялась ее читать по вечерам. А вот некоторые молитвы просила меня переписать. Я сначала писала корявыми каракулями, но со временем делала это все лучше и лучше.
Глава 3
Летом, вся ребятня с улицы бегали на речку купаться. Речка называлась Камышлейка. Купаться бегали к старой мельнице. Там была отмель, часто вместе с нами купались гуси, от которых мы приносили домой в своих волосах насекомых. Перебежав улиц Ленина, мы ватагой мчались по дороге к реке. Дорога была очень пыльной. Пылища была, чуть ли не по колено. Босые ноги утопали в прогретой до жара пыли, которая была такая легкая, воздушная!
Старая мельница работала во всю свою мощь. Даже из окрестных сел приезжали на телегах люди, чтобы смолоть зерно. За мельницей был небольшой двор. В нем росли огромные тенистые деревья. Во дворе был большой, круглый, деревянный бассейн. Вода в нем всегда была холодная и прозрачная. После купания мы прибегали сюда, жадно пили прохладную воду. В селе еще было два пруда. С одной стороны Сокорный, с другой стороны Имашев. Но в эти прудах купаться не разрешалось. Мы иногда летом ходили или ездили на велосипедах на Сокорный пруд. Там было очень красиво. По берегу росли огромные старые деревья. А в овражках можно было найти даже небольшие залежи серого, грязного снега.
На северо-западе недалеко от Дергачей задолго до революции 1917 г. был построен пруд «Казенный». Он предназначался для снабжения качественной водой населения Дергачей.
Пруд охраняли специально назначаемые сторожа, которые следили, чтобы люди не нарушали установленные правила: в этом пруду не купаться, не поить скот, рыбу ловить только удочкой и накидкой. В каждом крестьянском хозяйстве была телега с бочкой емкостью до 30 ведер, в которой хозяева возили домой воду в желаемом одновременно три подводы и набирать воду.
Сторож – обычно крепкий еще дед – сажал на берегу небольшой огородик и бахчу и между делом занимался ими. Когда его подменяли, он отправлялся в Дергачи в гости к детям. Там он долго пил чай, а внуки лакомились его гостинцами – дынями и арбузами.
В журнале «Вестник Новоузенского земства» № 5 за 1912 год рассказано о работах по очистке и ремонту пруда «Казенный» в Дергачах силами земства. В плотине поставили деревянный водоспуск шириной 2 саженя (1 сажень – 2,134 м) для пропуска 0,76 кубических саженя в 1 секунду.
В этой же статье приведены данные о глубине пруда Казенного – 3,10 саженей и водосборной площади – 12 кв. верст. Часть дергачевского населения потребляла воду из Камышлейки. Железнодорожники качали эту воду в водонапорную башню у вокзала для снабжения паровозов. Рядом с башней стояла колонка, которой пользовались все желающие.
В связи намерением осуществить мечту дергачевцев о водопроводе был построен в 1958 году пруд «Сокорный» с запасом воды до 7,5 млн.м; - источник питьевой воды. Он располагается в 5 км к юго-западу от Дергачей. Первая очередь водопровода из Сокорного вступила в строй в 1960 году.
Глава 4
В 1960 году я пошла в первый класс
На этой фотографии первые классы А и Б, пионервожатые, учителя. Слева первая – моя первая учительница Сорина Тамара Денисовна и рядом Байгушова К.И. Вожатые – Норцева Галя, Логинова Таня… Я выглядываю из-за Гали Антоновой, а сзади меня ствол дерева.. перечислю всех детей: Мурушкина Наташа, Филимонова Тамара, Русанова Тамара, Куприянова Наташа, Анфимова Надя, Вдовина Ольга, Антонова Галя, Сорина Наташа, Коблова Света, Хорюкова Татьяна и сестра её подальше Валя, Степанова Света, Жигулина Ольга, Вострикова Наташа.
Мальчишки: Валуев Вова, Бутылко Сергей, Чернышов Вова, Крюков Вася, Батаев Вова, Беляев Коля, Самарцевы Саша и Валера,
Сакрыкин Витя…
На этой фотографии видна моя школа, напротив школы находится мой дом, а мальчик-велосипедист едет по задам моего дома.
Здесь прошло моё детство, юность! Здесь я училась в школе имени Александра Георгиевича Наконечникова. С какой гордостью мы говорили, что учимся в школе имени Героя Советского Союза. С особой теплотой и нежностью вспоминаю имена учителей.
На фото (слева направо) нижний ряд – Вепринцева Валентина Федоровна, Нагорная Валентина Георгиевна, Руденко Валентина Константиновна, Плеханкова Валентина Сергеевна, Фурзикова, Чимарова Тамара Васильевна, Малова Валентина Дмитриевна, Филимонова Клавдия Алекандровна, Второй ряд – Бохонова Нина Дмитриевна, Топчиева Антонина Дмитриевна учитель биологии, Хренова Надежда Степановна, Дьячкова Валентина Ильинична, Водолагина Наталия Григорьевна, Аргутин Николай Петрович, Кружилина Александра Ивановна, Байгушева Клавдия Ивановна. Третий ряд – Галкина Валентина Григорьевна, Шевченко Алевтина Алексеевна, Кутищева Валентина Федоровна, Богачева Софья Степановна, не знаю, Пожалова Анна Леонтьевна, Сорина Тамара Денисовна – моя первая учительница, Муравлева Мария Николаевна
Четвертый ряд, верхний – Христофоров В, Фурзиков Владимир Иванович, Сидоров Петр Алексеевич, Песчанова А, Нехорошев Анатолий Васильевич, Жалнина Лидия Тимофеевна, Зуев Геннадий Иванович.
Бессменный директор Водолагина Наталия Григорьевна. Её звонкий голос до сих пор звучит во мне. В школе она была всегда: и рано утром, когда мы приходили на занятия, и поздно вечером, когда проходили репетиции школьного хора или спортивные секции. Она всегда знала всё, что бы ни происходило в школе. Строгая, требовательная во всём. Предмет, который она преподавала – математика. Говорят, что она была педагогом от Бога, но мне не привелось у неё заниматься. Многих учителей уже нет на этой земле. Умерла учительница химии Коршунова Таисия Сергеевна. Нет и нашей классной руководительницы Пожаловой Анны Леонтьевны. Она преподавала математику, была очень требовательной. Её любимые слова были: «Отвечать надо с чувством, с толком, с расстановкой». Впервые эти слова Александра Сергеевича Грибоедова мы услышали не от учителя литературы, а именно от нашей математички. Надо сказать, что с классными руководителями нам очень не везло. В пятом классе нас взяла учитель истории, Малова Валентина Дмитриевна.. Но она умерла, в том же году, говорили, что она очень тяжело переживала раннюю смерть её мужа, Вернее, она не смогла пережить её. Затем нас передали учителю труда, Кобловой Леониде Родионовне. Добрейшая женщина, она заведовала прекрасной теплицей, которая была во дворе школы. Помню влажный запах зелени. А вот уже в старших классах нас воспитывала Анна Леонтьевна.
На этой фотографии учителя Алексеева Р.И, Муравлева М.Н., Песчанова А,И, Куркова В.П, Топчиева А.Д, Бохонова Н.Д, Лопаксина И.В.
Есть женщины в русских селеньях
С спокойною важностью лиц.
С красивой осанкой в движеньях,
С походкой и взглядом цариц!
Поэт наш любимый Некрасов
С восторгом о них говорил…
Жаль только, поэт незабвенный
До наших времен не дожил.
Сейчас есть красавиц немало,
Не надо ходить далеко…
И даже вот в нашем квартале
Найти её очень легко!
Уже много лет каждым утром,
На службу идет не спеша,
Одна из прекраснейших женщин!
А ЧЕМ ЖЕ ОНА ХОРОША?
О ней рассказать очень просто –
Красива, мила, так нежна!
На вид она среднего роста,
А главное – это душа!
Её очень любят все дети,
Доверчиво смотрят в глаза.
И нет такой тайны на свете,
Которой доверить нельзя.
Вот именно ей – педагогу,
Дороже которого нет!
Она и укажет дорогу,
Всегда даст хороший совет!
Ведет себя очень достойно,
И звание несет высоко…
Коня на скаку? ДА, СПОКОЙНО!
В горящую избу? ЛЕГКО!
Учитель
Шесть уроков быстро пролетели,
В тишине просторный коридор.
И уже не мчатся лиходеи,
Всё сшибая и во весь опор.
В классе не стучат кусочки мела,
И не отвечают у доски -
Очень громко, а порой несмело
Разные твои ученики.
Раздаются в коридоре гулко,
Лишь твои усталые шаги,
Да портреты классиков на полках
Так неумолимы и строги.
Пусть они великие, но все же,
Забывать им вроде не с руки,
Что, ведь и они когда-то тоже
Были чьи-нибудь ученики.
Всё учителя волнует и тревожит.
Объяснит, проверит – и не раз:
И орфографическую зоркость,
И, каков лексический запас.
Будет повышать культуру речи,
Грамотность своих учеников.
От корысти, зависти излечит
И откроет мир волшебных слов.
Радости победы он умножит,
А беду разделит пополам.
Отыскать хорошее он сможет,
Даже то, чего не знаешь сам.
ХХХ
Учить – это значит творить!
Дать крылья и старт для полета.
А сердце, как Данко, дарить,
Такая вот это работа!
Глава 5.
Жизнь моя была насыщенной и интересной. Я посещала кружки, любила музыку, училась играть на баяне, на фортепиано, занималась спортом, увлекалась иностранным языком, читала книги. Некоторые девчонки из старших классов звали меня Смехом. Я могла разговаривать на любые темы. Моя речь была легкой, любимым моим занятием было пародирование, я могла изобразить любого артиста, учителя, человека. Я знала много анекдотов, мои шутки передавались из уст в уста, совсем как в устном народном творчестве. Частенько я придумывала анекдотам другие концовки, иногда и весь анекдот в моей интерпретации приобретал новое звучание. Особенно восторгались Кусочкина Люська и её одноклассники, она мне и дала такое прозвище. А познакомились мы с Люськой в пионерском лагере в селе Первомайском. После возвращения из лагеря она рассказала своим одноклассникам обо мне, и они ходили за мной толпой. Но о том, что я пишу стихи, они не знали и даже не догадывались. На уроках литературы я ничем не выделялась. Литературных способностей во мне никто не заметил. Правда учительница никогда не заставляла меня сидеть два урока на сочинениях. Я писала за 20-25 минут сочинение без всяких черновиков и уходила. Оценка всегда была 5/4, очень редко 5/5. Даже при поступлении в институт я написала сочинение за 30 минут и получила оценку 5/4. А стихи, которые я писала в то время? Вот они:
На все вопросы есть ответ,
Когда тебе семнадцать лет.
Зачем закат? Зачем рассвет?
Для счастья! В том сомнений нет!
Зачем на свете паруса?
Чтоб в них скрывались чудеса!
Зачем же осень? Для ненастья!
А лето? Солнце? - Все для счастья!
Зачем на небе облака?
Куда торопится река?
На все вопросы дам ответ,
Ведь мне всего семнадцать лет!
Закончились школьные годы: радости и разочарования вылились в стихи:
Я одна
Все, что вокруг назвать словами
Не так уж трудно, ты поверь.
Невыносимо, если кто-то
Захлопнет перед счастьем дверь.
Неосторожно, даже грубо,
На небе солнце зачеркнет,
И, так заученно и тупо,
Над счастьем власть свою возьмет,
Стою в сторонке, одиноко
И не могу никак понять,
Ну, как же можно так жестоко
Чужое счастье растоптать?
Вдвоем с тобой
Словно воск свечи тихонько тает
Ночь, она прохладна и темна.
А над нами в небе проплывает
Сказочная звездная страна.
Мы с тобою бродим осторожно,
Чтобы не нарушить сон земной.
А луна, как будто верный сторож,
Наблюдает за тобой и мной.
Я в твоих глазах увижу небо,
Желтый диск загадочной луны,
А деревья в тишине полночной
Нам подарят сень своей листвы.
Спят дома в уютном полумраке,
Спят давно степные ковыли.
Даже в конуре своей собаки
Снова видят не цветные сны.
Вот вдали звезда упала с неба,
Покатилась в сонную траву,
Угасая отблеском последним,
Даже не нарушив тишину.
Я успела загадать желанье,
Чтобы неразлучны были мы,
Чтоб встречать рассветы утром ранним,
И не потерять своей любви.
Облака
Очень жарким летним солнечным днем
На реке мы загораем вдвоем.
Смотрим вдаль, куда плывут корабли,
Покидая скучный берег земли.
Вслед за ним бегут волна за волной,
Только мы все загораем с тобой.
Смотрим в небо, где бегут облака,
Неподвижны только мы и река.
А куда это бегут облака?
Мы не можем догадаться никак.
Может нам не нужно просто лежать,
А за облаком вдогонку бежать?
Ну, куда оно плывет вдоль реки?
Как воздушны облака, как легки!
Подожди меня
Когда окончен день и звезды блещут,
Вечерний воздух тайной напоен.
Деревьев листья в тишине трепещут
Для тех, кто безрассудно в мир влюблен.
Открой мне дверь и подожди меня
На дремлющих ступеньках, в час ночной.
И я приду, не зажигай огня.
Я так хочу увидеться с тобой.
Преодолев преград сплошной барьер,
Наперекор судьбе и жизни личной,
Я все смогу и принесу тебе
Припадок нежности какой-то безграничной.
У звезд возьму немного высоты,
А у луны таинственности вечной.
Я так хочу, чтобы смогла поверить ты,
В возможность преданности бесконечной.
Милая!
Милая! Откликнись, отзовись!
Хоть на миг, хоть на одно мгновенье.
Как хочу услышать голос твой,
Ощутить приятное волненье.
Трепетное чувство бытия
Вновь меня бы к жизни возвратило,
Пусть уже ты больше не моя,
И забыла все, что с нами было.
Ни о чем не смею я просить,
Прояви хоть робкое участье.
Мне бы только взгляд твой уловить –
Это для меня вершина счастья.
Аромат розы
Прекрасной розы аромат меня пленил
И, восхищаясь, я взгляд печальный устремил
На лепестки. И взгляд растаял,
В душе надежду возродил.
Цветок.
Есть цветок загадочный в природе,
А зовется он «приточная трава».
Он на вид, ну колокольчик вроде
Только в нем особенность одна.
Есть в народе точная примета,
Знает ту примету всё село:
Если встретится с таким букетом
Вам, прохожий – значит повезло.
Будет вам всегда, во всем удача
Молодым – счастливая любовь.
Если старый ты, то это значит,
Жизни будешь радоваться вновь.
Встреча
Карусель опадающих листьев
Снова осень с собой несет.
Солнца луч еще очень теплый,
Свой прощальный привет мне шлет.
Незаметно подкралась осень,
С ароматом опавшей листвы.
С нерастраченным чувством грусти,
Повстречался мне в жизни ты.
Что мне сделать, чтоб грусть развеять?
Разогнать эту стаю туч,
Чтоб заставить тебя поверить
В то, что я для тебя - солнца луч.
Я, поверь, сумею понять,
Что печалит тебя и тревожит,
И смогу тебе в жизни дать,
То, чего дать никто не может.
Я люблю
Запах трав, журавлиный крик –
Все мне дорого в этом мире.
Встречи нашей счастливый миг,
Тишина и уют в квартире.
Я люблю наблюдать закат –
Солнца зарево в ярком свете.
Слушать, как перепелки кричат,
Как поет на просторе ветер.
Я люблю рассвет у реки,
Переборы гитары звонкой,
Из ромашек плести венки,
И дарить босоногим девчонкам.
Желтый диск круглолицей луны
Я люблю в темном царстве неба.
И полет одинокой звезды
В тишину, где никто еще не был.
Я люблю просто так смотреть,
Как играют, смеются дети.
И все это, даже на миг,
Не отдам, ни за что на свете.
Мне нравится
Мне нравится, когда одна, в тиши,
Вдали от шумного веселья, смеха,
Читаю книги или слушаю стихи,
А одиночество мне вовсе не помеха.
Отгородившись от большого мира,
От этой бесконечной суеты,
Я в тишине своей квартиры
Вдруг понимаю, где-то рядом ты!
И всё, что в мире буднично, уныло,
Приобретает смысл совсем иной.
Преображаюсь я и обретаю силы,
Я становлюсь загадочной, другой.
Мне вдруг становится понятен шум дождя,
Я радуюсь закатам и рассветам
И мне понятно то, что жизнь моя,
Озарена твоим, неповторимым светом!
Тебя нет.
Всё то, что было дорогим,
Я всё забуду - в них нет смысла.
И молчаливые звонки,
И неотправленные письма.
В почтовом ящике искать
Не буду я твоих посланий.
И перестану свято ждать
Тебя, твоих звонков, свиданий.
На свете больше просто нет,
Того, кого я так любила.
С глаз убрала его портрет,
И даже имя позабыла!
Я не такая, как все
Дрожит в ночи огонь свечи,
И звёзды в тающей ночи
Становятся чуть тлеющим мерцаньем.
Их люди видеть не хотят,
И просто безмятежно спят,
А я одна лишь только в ожиданьи.
Хочу увидеть яркий свет
И начинающий рассвет –
Всё так неповторимо в мирозданьи.
А видел ты ромашковое поле?
Или рассветный мокрый луг в росе?
Тогда ну почему же ты не понял?
Что не могу я быть такой, как все!
Осень
Вновь волшебная осень жарко
Жжет рябиновые костры.
Позолота на листьях яркая,
В красках будничной пестроты.
Голубое, чистое небо
И прозрачная – тишина!
Словно в солнечной музыке кружится,
В грустном, медленном вальсе листва.
Затаила дыхание осень,
Пораженная красотой.
И как будто награды просит,
За роскошный ковер золотой.
Только как оценить конкретно,
Как понять эту пастораль?
Сердце может вместить все это!
Радость! Грусть! И восторг! И печаль!
Мне грустно
Осень бродит опять неприкаянно,
На ветру листья косо летят.
Шум дождя мне напомнил нечаянно,
Твой прощальный и нежный взгляд.
Нерешительный дождь старается,
Не спугнуть листьев хоровод.
С нами птицы опять прощаются,
Их тепло дальних стран зовет.
Листья медленно-медленно падают –
Неуютно в сырой траве.
И меня уж ничто не радует,
Вместе с осенью грустно мне.
Ты мне нужен
А может мы придумали любовь
В печальной суете осенних буден?
Вот кончится разлука и тогда
Любовь тревожить больше нас не будет?
Осенних листьев ворох разноцветный
Меня уж красотой не удивит.
И твоего письма конверт заветный
Прошедших чувств во мне не воскресит?
Промчится осень в золотой красе,
И я пойму, что ты такой, как все!
Такой, как все, не лучше и не хуже.
Но, почему же, ты сейчас мне, очень нужен?
Трудно одной.
Все это очень даже нелегко,
Понять, что от меня ты далеко.
Что даль ту в километрах не пройти,
Что лишь непониманье на пути.
Сквозь ветры и сквозь тяготы невзгод,
В отчаянии, в бессилии бредет,
Идет судьбе навстречу человек,
Без веры, без надежды на успех.
Как хочется порой взглянуть назад,
И встретить твой неповторимый взгляд,
Глоток любви заброшенной хлебнуть,
Чтоб не был так невыносим мой путь!
Поздно.
Опускается ночь над селом.
В синем небе мигают заезды.
В этом мире таком большом
Мы с тобой потерялись. Поздно
Нам с тобою встречи искать.
И надеяться тоже поздно.
То, что так легко потерять.
Обрести почти невозможно!
Время разлучило нас с тобой,
И любви у нас не получилось.
Кто виновен в том, что ты не мой?
Что для счастья песня не сложилась?
Не хочу
Письмо я ваше получила.
Что я могу сказать в ответ?
Что я Вас помню? Да, я помню!
Что Вас люблю? Пожалуй, нет!
Каких-то странных чувств смятенье,
Каких – понять я не могу…
Меня преследуют сомненья,
Что изменить я всё смогу.
Но, как представлю, что опять
Всё может в жизни повториться.
И не хочу – писать и ждать,
И снова верить, ошибиться.
Снова осень
Еще в саду не все опали листья.
Рябины распустились завитки.
Меня пленяют в золоте монисты,
И облака пока еще легки.
Кончается сентябрь, Уже торопит
Октябрь дней своих чарующий черед.
Всё повторится, как обычно. Осень.
Всё повторяется. Опять её приход.
А мы с тобой ничуть не стали ближе,
Свиданья наши так случайны и редки.
И хоть теперь тебя я чаще вижу –
Летят деньки, а мы всё далеки.
Да я теперь и не мечтаю вновь
Вернуть себе пропавшую любовь.
Только ты
Как всё странно в жизни происходит:
Думаешь, надеешься и ждешь.
Только счастье так и не приходит,
И не ясно, для чего живешь?
Я совсем не хуже чем другие.
Правда и не лучше, может быть.
Мне не нужно идеального героя,
Просто хочется: и верить, и любить.
Ждать свиданий и, преодолев разлуки,
Радоваться встрече, а потом…
Просто так бродить, держась за руки:
В зной, и в снег, под проливным дождем.
Или просто слушать звон капели,
Или песню вьюги за окном,
Чтобы дни за днями не летели,
А казались мне прекрасным сном.
Для чего не знаю, я стараюсь
Отыскать везде твои черты.
С каждым днем все больше убеждаюсь
Мне никто не нужен - только ты!
Где же ты?
Снова я твой номер набираю,
Снова бесконечно далеки,
Вроде уходящего трамвая –
Эти телефонные гудки.
Я в раздумье трубку опускаю,
Всё ещё в надежде на ответ,
Но гудки: идут, идут и тают,
Словно говорят: «Его здесь нет».
Хоть намек прозрачный мне понятен,
Я опять берусь за телефон.
Но теперь гудок и чист, и внятен,
А вопрос всё тот же: «Где же он?».
Забыть
Я часто Вам писала,
Стихи Вам посвящала.
Но, видно, не смогла я,
Ни в чем Вас убедить.
Потом мне стало ясно,
Что все мечты напрасны,
Надежды недоступны,
А вместе нам не быть.
Смотрю на Вас печально,
И не вздыхаю тайно,
Сумели Вы молчаньем
Весь пыл мой остудить.
И я решила твердо,
Не нужно быть упорной.
А главное, что нужно –
Вас просто позабыть!
Моя загадка
А нужно ли любить украдкой?
Обманом согревать сердца?
Уж лучше, будь моей загадкой,
Неразрешенной , до конца!
Чужих обид, тревог – не надо.
Зачем ненужные слова?
Любить тебя – была бы рада,
Но без соперниц, я - одна!
Последнее фото
Мы смотрим в объектив,
И чувствуем разлуку,
Она и неизбежна, и близка,
Хоть с трепетом еще
Ты держишь мою руку,
Мне ясно, от тебя я далека.
И лишь на миг
Мы встретились глазами,
И. может быть, что именно сейчас
Мы ясно понимаем сами,
Что в этот час любовь ушла от нас.
И ты её напрасно не зови,
Она нас не простит и не вернется.
А нам на память фото остается,
Как символ той, потерянной любви!
Счастье
Счастье пролетело вольной птицей,
Только крылья обожгло свои.
И теперь уже не повторится
Грустная история любви.
Нет ни правых, нет и виноватых,
Только в пострадавших я одна.
Было счастье, хоть греби лопатой,
А сейчас лишь в горсточке зола.
Дунь и разлетится всё по ветру,
И умчится в дальние края.
Понимаю я, что места нету,
Где бы были вместе ты и я!
Наташа Ростова.
Ворвавшись в чопорную, скучную беседу,
Как легонький весенний ветерок,
Она всех заразила счастьем и весельем,
И смех её, как колокольчик, каждого зажег.
И первый бал – душе как будто тесно,
Как хочется кружиться, танцевать.
Улыбка и восторг, отчаянье, надежда –
Всё в ней смешалось, бури не унять.
Как кружит голову весь блеск и пышность бала,
Как хочется, чтоб нравилось в ней всё.
И вот награда – князь Болконский рядом.
Как ты прекрасно, прелести вино!
Вся жизнь её в стремлении всё видеть,
Всё чувствовать, повсюду успевать.
Она, в своём прекрасном светлом мире
Всё сердцем научилась понимать.
И весь секрет её очарованья,
Что счастьем освещает путь другим.
Ах, князь Андрей, зачем же расставанья?
Уж слишком ты рассудочен и слишком терпелив!
Солнечный зайчик.
У нас идут занятия: квадрат, котангенс, круг.
Все знают, математика – царица всех наук.
Задачу, очень трудную, пришлось и мне решить.
Решила, а вот мыслей ход всем нужно объяснить.
Но объяснять не хочется, зачем нужны слова?
Когда от солнца нежного кружится голова.
А ветерок пытается прорваться к нам в окно.
Не знает, что заклеено от зимних бурь оно.
Шалун-зайчишка солнечный проник к нам и теперь,
Неугомонный скачет с доски, на пол, на дверь.
Ему никак не верится, что можно в день такой
Сидеть, решать задачи, на всё, махнув рукой.
Расшевелить старается он всех моих подруг,
Но плохо получается, уж слишком тесен круг!
Скорее бы на волю: резвиться и скакать,
Разбрызгивать веснушки и радостью плескать.
Безличные предложения.
В безличных предложеньях – безысходность:
Смеркается. Завьюжило. Знобит.
Неясно, что за неопределенность.
И кто так безответно всё творит.
Кто совершает действие – неясно
И у кого такой несчастный вид
В других же предложеньях – всё прекрасно
Всё ясно: кто творит, кто говорит.
Уверенность
Я так порой уверена в тебе,
Что всё вокруг мне кажется прекрасным,
Таким доступным искренним и ясным,
Что я завидую себе.
Лишь руку протяну – и счастье рядом!
Окликну – отзовешься в тот же миг.
Меня поймешь и успокоишь взглядом,
Прочтешь тебе лишь посвященный стих.
Моей наивности порою улыбнешься,
Мою доверчивость порою не поймешь.
Руки моей тихонечко коснешься,
И так негромко имя назовешь.
В парке
Мы с тобой повстречались в парке,
Золотистый кружил листопад.
Грустный дождь нам рассказывал сказки,
Про улыбку и нежный взгляд.
Так уютно нам было вместе,
Под огромным твоим зонтом.
Но ушло наше счастье
Таким же осенним днем.
А сейчас за окном метели,
Вьюга песни поет за окном.
На огромных пушистых елях
Спит любовь заколдованным сном.
А на стеклах мороз рисует
Лишь холодный узор разлук.
И любви нашей прошлой
Прочно замкнулся круг.
Но настанет весна, я знаю.
Птицы к нам возвратятся вновь
И на крыльях своих усталых
Принесут нам нашу любовь.
Ручеек голосистый и звонкий
Вновь напомнит тебе обо мне.
И ты будешь, как я,
Благодарен, этой весне.
Детство
Босоногое детство промчалось,
Пролетело, как сказочный сон,
Но у каждого в сердце осталась
Та страна, где так счастлив был он!
В той стране беспредельной, красивой
Познавались науки, добро,
Каждый был беспредельно счастливый
И во всем бесконечно везло.
Как жаль, туда не ходят поезда!
И самолеты тоже не летают!
Лишь память позволяет иногда
Туда попасть, и сказки оживают!
Да – это сказка, это волшебство!
Иначе не назвать всё счастье это.
Нам было так уютно, так светло.
Под этим, озаренным детством, светом!
У наших ног весь мир лежал открыто,
Мечтаньям нашим не было конца.
И в жизнь дорога здесь вот начиналась,
От нашего родимого крыльца.
Расстались
Холодной осени презренье,
Дождей ненастных стылый плен.
Осталось только отчужденье,
И никаких надежд взамен.
Ты равнодушно смотришь мимо,
Не замечая мой укор.
Но, почему, скажи, мой милый,
Не привлекаю я твой взор?
Как жить на свете без любви?
Как жить на свете без надежды?
Как трудно быть такой, как прежде,
Когда меня покинул ты
Черные тюльпаны
Ах, эти черные тюльпаны –
Они свидетели любви.
Ты, в них зарывшись, укрывала
Глаза прекрасные свои.
Твои глаза – где взяли краски?
Украли неба синеву?
Я растворялся, без опаски
В них. И во сне, и наяву.
Я думал, счастье будет вечным,
И бесконечною любовь.
Но в жизни все так быстротечно.
Авария! В салоне кровь!
Прости меня, я торопился,
Чтоб снова встретиться с тобой.
И так вот вышло, так случилось,
Что я теперь навечно твой.
Тюльпаны по всему салону
Рассыпаны, повсюду кровь.
Цветы, как будто закрывают,
От взгляда лишнего любовь!
Глава 6.
Переулок Лесной… Здесь тремя окошками смотрел в мир мой отчий дом. В палисаднике две акации и мальвы. Когда на акации были стручки, мы делали из них свистульки и свистели целыми днями. А горошинки, которые были внутри, мы просто съедали. Дом и ворота были покрашены коричневой краской. На окнах были деревянные резные наличники. Дом построил мой папа собственными руками. Он умел делать все. На весь район он был известен как знатный печник. Как только начиналось лето, изо всех сел за ним приезжали, чтобы нанять его. Все печи, которые есть в Дергачевском районе, сложены моим папой. Сейчас от нашего дома не осталось ничего, только пустырь, поросший бурьяном. Двухэтажное здание школы находилось в двух шагах от моего дома. Стоило только перебежать дорогу, и я в школьном дворе. Если прислушаться, то с нашего двора можно было услышать веселую трель школьного звонка. При школе была конюшня с лошадьми. Конюхом был Сазонов дядя Саша. Очень добрый человек. Мой брат Саша любил лошадей и целыми днями пропадал на конюшне. Его карманы всегда были забиты хлебом, кусочками рафинада, который любили лошади. Однажды я упросила брата взять меня с собой, я хотела посмотреть на маленького жеребенка. Этот маленький жеребенок так лягнул меня, когда я смотрела на его маму, что я навсегда забыла дорогу в конюшню. Затем школа приобрела два трактора, грузовую машину, а конюшня со временем развалилась. В 1976 году пристроили третий этаж к основному зданию школы. Нас снимали с уроков, когда привозили кирпич, и мы по цепочке передавали его на транспортер. Сейчас ни от школы, ни от построек – не осталось ничего. Просто пустырь.
Лесной переулок был знаменателен тем, что прямо напротив моего дома находилась школа №1, в которой я и училась все 10 лет. Все дети, проживавшие в этом переулке, учились в школе №1. А вот только Тупикова Тамара, жившая напротив, почему-то училась в восьмилетке №2. Училась Тамара очень слабо. Переводили её с трудом из класса в класс. Помню, её учительница была Чернышова Мария Яковлевна. Родители Тамары были неграмотные. Мама – домохозяйка, а отец – добрейшей луши человек – работал в колхозе имени Чапаева. Был он партийным человеком, посещал собрания регулярно. Дядя Леня любил выпить, но не злоупотреблял. Выходил на лавочку и одаривал всех ребятишек конфетами, тайком от своей прижимистой супруги. Надо сказать, что тетя Надя каждый вечер приходила к нам, садилась у порога на табуретку и сидела минут двадцать-тридцать. Напрасно мама приглашала её к столу, она никогда не садилась. Видимо, ей очень нравились беседы с мамой и папой. Говорили ни о чем и обо всем. Надо сказать, что тетя Надя очень любила, по-матерински конечно, моего брата Ивана. Он у нас был красавец (Царство ему небесное). Стоило только Ивану показаться у соседей, как тетя Надя усаживала его за стол и усиленно угощала. Иван от угощений никогда не отказывался. Я и брат Саша никогда за стол не садились. Тётя Надя нам всегда в пример ставила Ивана.
Каждое утро я прибегала к Тамаре, звала её на улицу. Но ей нужно было сначала помыть сепаратор. В этом сепараторе было 33 чашечки. Тетя Надя после того, как пахтала масло, пекла пышечки-печенки, такие вкусные. После того, как сепаратор
был вымыт, мы с Тамарой набивали карманы этими пышечками и бежали на улицу. Тетя Надя заставляла Тамару носить тесную обувь, чтобы нога у неё была маленькая и аккуратная. Нога действительно была 34 размера, но сказать, что она красивая…. В сундуке тети Нади было бесчисленное множество красивых платков и отрезов на платья. Тамара была самой младшей в семье, она всегда просила у матери, платок или сшить платье, но каждый раз тётя Надя отвечала, что еще успеет пофорсить. Но жизнь всегда вносит свои коррективы. Пофорсить Тамаре не пришлось! У них было пятеро детей. Жили они по тем временам в достатке. У них был приемник и несколько пластинок. Часто мы с Тамарой слушали и подпевали
«Хороши вечера на Оби,
Ты, мой миленький, мне подсоби.
Буду кудри твои целовать,
Научись на гармошке играть». Старший брат Тамары – Вовка, выходил в эфир, у него была какая-то странная машинка, которая состояла их каких-то катушек, он называл всё это шарманкой. Было очень интересно… Мы собирались вокруг приёмника и с удивлением могли различить среди шумов голос Вовки. И каждый, конечно, хотел, что-нибудь прокричать в эфир. Но однажды его запеленговала милиция, оштрафовали и отобрали машинку, при помощи которой он выходил в эфир. Оказывается – это очень вредно тем, что эфир засоряется и, если, допустим, какой-нибудь корабль потерпит бедствие, то он не сможет вызвать помощь, потому, что в эфире полным-полно радиохулиганов. Вовка, очень много, читал. За книгу он мог отдать всё, что угодно.
Наша семья интеллигентов была гораздо беднее. Вся мебель у нас была сделана папиными руками. Он был великолепный строитель, краснодеревщик, печник… Да что там говорить! Он умел всё! В доме висела картина, выполненная каким-то доморощенным мастером. Правда, нарисована она была такими густыми мазками, что, конечно же, сейчас описать довольно затруднительно. Мы были отзывчивыми и очень уж простыми. Каждый из членов нашей семьи мог спокойно отдать последний кусок хлеба или поделиться самым необходимым с нуждающимся. Я помогала Тамаре в учебе. Она была очень невнимательная. В родной речи она учила стихотворение «и пожилые люди…», а в её прочтении звучало «полуживые люди…»
В старших классах я помогала ей делать уроки по немецкому языку. Где ей было понять иностранные слова, когда она с трудом понимала некоторые русские. Очень она была доброй и наивной…. К сожалению, она умерла (Царство ей небесное), когда не было и 18. Каталась на мотоцикле с парнем и упала. После окончания восьми классов её устроили на работу в столовую-ресторан посудомойкой. При её болезни ни в коем случае нельзя было …. Но, видно, судьба. Отправили на самолете в Саратов, операцию сделать не успели… Её смерть потрясла меня… Впервые в жизни я столкнулась так близко с тем, что все люди смертны, как старые, так и молодые…
На этой фотографии Тамара Тупикова стоит во втором ряду, а за ней Юра Потапов тоже рано умер. Прекрасный спортсмен, не дожил до 18.
Надо сказать, что во времена моего детства любую операцию можно было провернуть за три рубля – трешницу. Привести глину, песок…Бутылка водки стоила 2 рубля 87 копеек, а расплачивались за всё, именно ей. На эту же трешку можно было спокойно прожить неделю.
Глава 6.
Ну, а пока мы еще дети. И в школу нам идти еще рано. Мы играли на улице в прятки, в выжигалы, просто в мяч, прыгали на скакалке. Игрушек было очень мало. Тряпичные куклы, которые я делала со своей бабушкой, были до того убогими, что играть в них подолгу не хотелось. И вот однажды , после очередного калыма, папа принес мне из магазина настоящую куклу. Туловише её было тряпичное, набитое опилками, голова, руки и ноги пластмассовые. Глазки закрывались. До сих пор помню запах этой куклы. Я никак не могла нарадоваться на такую игрушку. Не выходила из дома, играла во дворе. На кукле было красивое платьице и кожаные туфельки, которые были надеты на белоснежные носочки. Два дня я носилась со своей красавицей, а на третий кукла пропала. Напрасно я обыскивала весь двор, заглядывала под деревья. Подумать на кого-либо из своих подружек я не могла. Поздно вечером мама вышла закрыть калитку и увидела куклу, которая валялась на дорожке. Платье её было вымазано, Когда-то аккуратно заплетенные косички превратились в копну нечесаных волос. Когда мама внесла это чучело в дом, я не могла поверить своим глазам. Неужели это моя кукла! Во что её превратили? А главное, у кого могла подняться рука на такую красоту. Мама знала, кто это сделал, но никогда, ни единым словом не обмолвилась об этом человеке. Мне она рассказала, что это хулиганы-мальчишки. Они ведь не понимают, что кукла – это такой же человек, только маленький и неживой.
По вечерам все соседи собирались на лавочке у Аносовых. Приходила тетя Вера Аносова и Учаева бабушка, она была мамой дяди Вити. Каждый вечер она приходила на лавочку к Аносовым. Её было очень много лет. Меня очень поражало то, что хотя она была вся сморщенная, но взгляд её карих глаз приводил в какой-то страх. Смотреть её в глаза я не могла. Она некоторое время обращала на меня особое внимание. Часто заговаривала со мной.
Но со временем я стала реже приходить на лавочку, если там была она. Какой-то страх вселяла она в меня. Учаева тетя Шура была младше своего мужа. У неё была огромная коса. Трое детей Учаевых: Татьяна, Ольга и Сергей – росли очень умненькими детьми и воспитанными. Семья была очень дружная. Тетя Шура была домохозяйкой. Она прекрасно выбивала различные занавески, покрывала. В доме у них было всё белоснежное. Полы всегда блестели так, как будто их только что выкрасили. Во дворе была летняя кухня. Дети учились очень хорошо.
Таня была ударницей ( на фото она третья справа), а Оля и Сергей отличниками.
Моя мама появлялась на лавочке очень редко. Соседки её очень любили и жалели. С ней было очень интересно беседовать на любые темы. Она была очень общительной и веселой. Никогда ни на какие провокации она не шла. Если затевался какой-то спор, что-нибудь нужно было доказывать, она просто вставала и уходила. Никакие сплетни не могли заставить её разбираться. Она просто игнорировала их. Поэтому никогда и ничего маме не говорили за глаза, о ней никогда не было никаких пересудов. Если что было интересно узнать соседям, она напрямую спрашивали и получали прямой ответ
Глава 7
В школьном дворе мы часто играли с соседской девочкой, которая была на два года старше меня. Она была такой выдумщицей. В школьном дворе был парк, а в нем памятник Зое Космодемьянской. Обе руки до локтя отвалились, торчали какие-то обрубки, весь обшарпанный, обезображенный временем памятник. Он был в плачевном состоянии, его никогда не ремонтировали. Памятник стоял напротив парадного входа школы. Но этим входом никогда не пользовались. Заходили в школу со стороны двора. Так вот Лида, так звали мою соседку, придумала, что весь парк – это заколдованное царство, а памятник – это злая волшебница. Мы готовили всякие блюда, настои из лепестков цветов и трав, волчьих ягод. Настои и всякие отвары мы подолгу хранили в пузыречках, которых было бесчисленное множество. Из травы, которую мы называли «бобышник», мы выбирали и очищали ядрышки, выкладывали из них различные рисунки, а затем съедали.
Этого парка я боялась всегда. Небольшие, но густые акации, заросли волчьих ягод – всё это делало парк загадочным, таинственным, особенно вечером. Одна я ни за что на свете не пришла бы туда. Но с Лидой всегда было интересно. Мы никогда не брали с собой других детей. Играли только вдвоем. Лида часто придумывала всякие игры. Дома у неё были самодельные бумажные куклы. Мы из бумаги рисовали им платья, различные наряды, раскрашивали цветными карандашами. Часто мы играли в «артистов». У Лиды было много открыток с портретами артистов, больше ста штук. Игра заключалась в том, что она мне показывала артиста, а я должна была назвать его имя. Я до сих пор помню эти одухотворенные лица: Роза Макагонова, Татьяна Конюхова, Кирилл Столяров, Людмила Гурченко, Евгений Урбанский, Алла Ларионова… Другой вариант игры, когда называлось имя артиста, а нужно было перечислить фильмы, в которых он снимался. Был и третий вариант, а придумала его я. Назывался фильм, а нужно было назвать артистов, которые в нем снимались. Часто мы играли в города. На листе бумаги расчерчивали таблицу, каждый столбик получал свое название. Мы брали то, что нам интересно: города, реки, названия цветов, деревья – всё, что угодно. Потом выбирали любую букву алфавита и заполняли таблицу. Побеждал тот, кто набирал больше очков. Иногда играли в шашки, шахматы. По вечерам мы выходили на улицу и играли с другими ребятишками, жившими на нашей улице. Весной, как только просыхали первые тропинки, мы играли в мяч: в вышибалы, в штендр, лапту. По вечерам дотемна играли в прятки. В классики мы обычно играли в школе, там, на асфальте легко можно было начертить их. У Лиды был прекрасный папа. Это он научил её играть в шахматы, а она научила меня. По вечерам мы втроем ездили на велосипедах кататься. Кататься на велосипеде я училась сама. Мне было шесть лет. Два мои брата ездили на стареньком, собранным папой, велосипеде. Братья катались по очереди. Я упрашивала их научить меня кататься, но у них не было желания бегать за мной и поддерживать велосипед. Я научилась кататься от завалинка. Наш дом был вторым по счету, а первым был малюсенький домик старушки Дмитриевны. Во всю переднюю стену у неё был завалинка. Она каждый год подмазывала её, содержала в идеальном порядке. По вечерам сюда собирались соседи и дотемна беседовали обо всем. Я подводила велосипед к завалинке, садилась на него, с силой отталкивалась и ехала. Мне хватило двух дней, чтобы научиться ездить на велосипеде. Падала я очень часто, колени мои всегда были содраны. Братья теперь уже реже могли видеть свой велосипед дома, особенно по вечерам. Только в седьмом классе мне купили великолепный велосипед за 56 рублей, женский, без рамки, чтобы подол платья не попадал в спицы, на заднем колесе красивая сетка, состоящая из резинок, собранная в красивый орнамент. Часто мы ездили в лесопосадку, собирали там иргу, финики.
Лидин папа купил огромный радиоприемник «Урал», там был и проигрыватель. Мы часто «гоняли» пластинки, которых было немного. В то время был модным певцом Муслим Магомаев. Помню его песню «Королева красоты». Лидин папа работал парторгом на железной дороге. К сожалению, он очень рано умер. Он уехал в город Саратов, где ему сделали операцию от язвы желудка, но вернуться домой ему не было суждено. Лидиной маме пришлось выйти на работу, чтобы заработать хоть какую-нибудь пенсию. Она устроилась работать билетершей в кинотеатр «Экран». Лида к тому времени поступила учиться в город на воспитателя детского сада. Работа тети Веры заключалась в том, что она перед сеансами отрывала контроль у билетов, а на следующий день после кинофильмов должна была убирать зал. Она подметала мусор и делала влажную уборку. Часто она просила меня помочь ей. Мне было не трудно, я ей часто помогала. Но она иногда давала мне за работу рубль, мне было очень стыдно брать деньги. Тетя Вера мечтала уехать в город и выйти замуж за военного. Но её планам не суждено было сбыться. У тети Веры обнаружили рак, она буквально сгорела за два месяца. Но всё это будет потом, а пока все еще живы и счастливы.
Глава 8.
Помню, я всегда хотела играть с Лидой. Если можно было, я бы отправлялась к ней сразу же после школы. Но это было неприлично, приходилось применять нехитрую дипломатию. Но на большее, чем спросить соли или спичек, у меня фантазии не хватало. Спрашивать что-то было стыдно, а соль и спички у нас дома были всегда. Да и тогда как-то не принято было занимать у соседей. У Лиды была очень строгая мама, которую я боялась. Она нигде не работала, считала себя очень красивой. Всё в доме и по хозяйству делала тетя Поля, она была старшей сестрой Лидиной мамы. Лида звала её «тетечкой», а её мама – «нянечкой». У них была корова – Любка. Мы покупали у них каждый день литр молока. Каждый вечер, я брала литровую банку и шла за молоком к соседям. В конце месяца мама расплачивалась с ними. Литр молока в то время стоил 24 копейки. Я до сих пор помню, как Любка вечером шла со стадом домой. Она заходила во двор через переднюю калитку. Торжественно, ни на кого не глядя, проходила по тропинке на задний двор. От неё пахло травами и парным молоком. Вся она была пропаленная жарким летним солнцем, от неё пышело жаром. Банка, в которой я несла домой молоко, была теплой, а молоко - парным и пахло луговыми травами.
Глава 9.
В тот год папа ушел от нас. Он стал жить в Иконовке - это небольшое село, находившееся в нескольких километрах от Дергачей. Ушел папа не по своей воле. Все это сотворила его мама, моя бабушка. Бабушка моя жила от нас очень далеко. За базаром у них был огромный дом с большим двором и множеством построек. Их дом назывался «колхозным двором». Жители нескольких сел, приезжая в райцентр, останавливались у них. Колхозники распрягали лошадей, кормили их, ремонтировали телеги, если по дороге случалась какая-то поломка. Часто колхозники оставались на ночевку. Дом был очень большой. У бабушки в гостиной стоял огромный стол с лавками по обе стороны. На столе всегда горячим был очень большой самовар. И вот бабушка из числа её клиентов нашла высокую с грубыми чертами лица женщину. Вокруг головы была уложена толстая коса, видимо она и покорила сердце бабушки. Почему-то она решила, что именно такая женщина достойна моего отца. Много лет спустя я домыслила, почему же так вышло. В тот год, когда родилась я, а это было в 1953, папа работал председателем сельского совета в Иконовке. Он часто мне рассказывал, что, в тот год по всему району было страшное половодье. В два часа ночи, а это именно то время, когда родилась я, папе позвонили в сельский совет. Несмотря на поздний час, он был там, готовил какой-то отчет. На полу были разложены бумаги! Услышав о моем рождении, папа так и не доделал отчет, а запряг лошадей и по половодью двинул в районную больницу. Вот, я думаю, в то время, когда папа работал председателем в Иконовке, эта женщина и положила глаз на моего папу. А уж потом она уговорила бабушку. Папа мой был очень интересный человек. Высокий, стройный, сухощавый, очень начитанный. Он закончил военное училище, в Днепропетровске. Работал военкомом, но когда начался культ личности, папиного дядю арестовали как врага народа, а папу сняли с работы. Дядю потом реабилитировали, но он в тюрьме так и умер, не узнав о реабилитации. А папа пострадал как родственник врага народа. Папа прошел всю войну, воевал под руководством Жукова, Рокоссовского, у него было много боевых наград. Воевать он начал с первого дня войны, а вернулся только в 1946 из Германии.
Я очень переживала уход отца. Помню, как со слезами на глазах, я рассказывала маме, что чужая тетка на телеге увезла нашего папку. После ухода отца мы стали жить по-новому. В доме, который отец построил в 47 году, появились тюлевые занавеси, купили нарисованный ковер «Три богатыря» и повесили в спальню над кроватью мамы. И вот в воскресенье с мамой мы отправились на базар, покупать для школы вещи. Возвращались с покупками. Купили сандалики, школьную форму, белый и черный фартуки, ленты атласные, школьную сумку. Сумка была «мальчишечья». Сделана она была из кирзы, серого цвета, с лямками коричневого цвета, которые застегивались на железные застежки. От неё странно пахло, но я была очень довольна. Недалеко от дома с бешеной скоростью мимо нас пролетел папа, но мы так увлечены были покупками, что даже не обратили на него внимания. Когда же мы подошли к дому, я увидела соседей, которые о чем-то оживленно переговаривались и смотрели в нашу сторону. Оказалось, что отец, узнав о том, что мы без него не только не бедствуем, но и еще и благоустраиваемся, сорвал занавеси и ковер, и всё это бросил в колодец. Человек он был очень импульсивным. Эта черта характера перешла к нему от бабушки. Во мне тоже есть небольшая часть этого. Она могла примчаться чуть свет к нам, наговорить всякой всячины и убежать также стремительно, как и примчалась. Общались с ней мы очень мало. Мама вообще никогда не ходила к ним ни в гости, ни по делу, я очень редко. Войдя во двор, мы увидели, что соседская девушка вытаскивает из колодца все наше богатство. В милицию, как советовали соседи, мама заявлять не стала. А папа после того случая стал приходить и просить, чтобы мы его взяли обратно. Мама, наслушавшись уговоров детей, приняла отца. Хорошо ли, плохо ли, но они прожили вместе 44 года и умерли в один год.
Глава 10.
1961…Конечно же всё померкло перед полетом Юрия Алексеевича Гагарина. Где-то в пятом классе у нас в школе создали музей космонавтики. Мне была оказана честь стать одним из экскурсоводов этого музея. Я рассказывала о Юрии Алексеевиче. До сих пор вся его биография хранится в моей памяти.
Я училась в первом классе. Прекрасно читала, знала все произведения Аркадия Гайдара, бесчисленное множество стихов Агнии Барто, Сергея Михалкова…
На уроках мне было не интересно. Не сумела я себя организовать и на уроках математики. Поэтому порядочно запустив её, я и в последующие годы этот предмет знала только на 3. Родители мои в школу никогда не ходили. Никто никогда не интересовался, сделала я уроки или нет. Я была предоставлена самой себе.
Братья мои учились в СПТУ-2, которое находилось в совхозе Дергачевском, в двух километрах от Дергачей. Саша очень увлекся техникой и достиг всех совершенств. В семнадцать лет он подъехал к нашему дому на огромном тракторе, КИРОВЦЕ, который в то время был каким-то чудом! После армии он в совершенстве изучил автомобили и работал на скорой помощи, на автокране, а затем дальнобойщиком.
Старший брат Юрий был на восемнадцать лет старше меня. Он после окончания школы четыре раза поступал в Москву в университет, но ему каждый раз ставили 4. В последний раз он просто перевелся с экзаменами в Саратовский университет имени Чернышевского.
В начальных классах мы дружили с Тамарой Гришановой. Она потом переехала в город Энгельс. В первое лето она приезжала к своим родственникам в Дергачи. Вместе со Светой Базыма она приходила ко мне. Я в это время во дворе на пне спиленного дерева играла в карты с Тамарой. Мне что-то стало так стыдно перед одноклассницами, что я играю в карты. ( а тогда просто эпидемией была игра в пьяницу). Да и они еще меня укорили….. С тех пор я к картам отношусь с холодком, а если честно, то не люблю. Как только увижу карты, сразу возникают укоризненные взгляды моих подруг. С тех пор больше Тамару Гришанову я не видела. Её карие глаза, волнистые темные волосы помню до сих пор. С нами до восьмого класса учился её двоюродный брат Андреев Юра – очень красивый мальчик. После восьмого он поступил куда-то учиться.
Лесной переулок….. Здесь прошло моё детство. Мой дом был вторым от угла на пересечении с улицей Советской. Поэтому всё моё детство прошло на этих двух улицах. Ранней весной, когда вдоль Советской улицы бурлили темно-грязные потоки воды, мы с ребятней выносили из дома деревянную досочку с парусами и пускали, так называемые, кораблики с утра до вечера. А как только просыхали первые проталины мы выходили все на ту же улицу Советскую и играли в мяч, классики. Улица Советская была сделана из булыжников, позднее её асфальтировали, но это произошло уже гораздо позднее. Помню, как по улице Советской, на Пасху, обязательно в новых босоножках, шла на кладбище. В душе было такой праздник. Солнце светило так ярко! Где-то к обеду выходили все ребятишки на улицу и начинали играть в яйца, постепенно переходили к другим играм. А поздно вечером, когда сумерки уже начинали сгущаться, то здесь, то там раздавались голоса родителей, зовущих своих чад к ужину. На другом углу пересечения Советской и Лесного переулка была пекарня. Во дворе пекарни крохотный ситровой цех. А во дворе большая, покрытая опилками, яма, в которой хранились огромные глыбы льды, завезенные заботливыми рабочими цеха еще зимой. Лед разрешалось брать всем. В жаркий изнуряющий полдень, мы шли во двор, где хранился лед. С большим трудом откалывали огромный кусок и несли его домой. Кусок был прозрачный, как горный хрусталь. По рукам текла ледяная струйка воды, но было так приятно!!!
Позднее, когда построили пекарню на улице Ленина, старая пекарня стала колбасным цехом. Приехала семья Булановых и стали жить в доме при пекарне. Дядя Слава был очень хорошим специалистом. У него ничего зря не пропадало. Даже кости он коптил и продавал для супа. Научил женщин, как обрабатывать без отходов куриные, свиные тушки. Каждый год, когда мы резали свинью, обязательно варили целую голову в большой кастрюле. Когда мясо отходило от костей. Его пересыпали специями и укладывали в целлофан так, чтобы сверху была шкурочка . затем слой сала и мясо. Аккуратно заворачивали всё это и ставили под пресс. Получалась такая вкуснятина. Из брюшины делали рулет. Из ливера - колбасу. Всему научил наших родителей дядя Слава.
В ноябре месяце родители с огромными чемоданами ездили в Уральск за колбасой. В октябре месяце солили капусту. Это был целый ритуал. Папа заносил большое деревянное корыто в дом и лопатами рубили капусту. Мы с мамой чистили морковь и добавляли в капусту. Укладывали капусту в деревянную кадушку. Большие листы капусты почему-то назывались пилюстрами. Мы старались, как можно больше положить таких листов. В кадушках солили огурцы, помидоры, арбузы. Арбузы для солки покупали на базаре. А за огромными арбузами ездили в Астрахань. Учительский коллектив был очень дружный. Сколько помню себя, во дворе второй школы то получаем арбузы астраханские, то помидоры в ящиках, привезенные неизвестно откуда. Арбузы привозили в сентябре. Не знаю, сколько по весу мама выписывала арбузов, но их было всегда ровно 18. Прибежав со школы домой, я разрезала огромный арбуз на две ровные половинку. Брала одну из них, садилась на приступочку крыльца и большой ложкой выгребала сочную сладкую мякоть. Один самый большой арбуз мама убирала всегда на свой день рождения, а был он у неё 29 сентября.
А профсоюзные ёлки! Актовый зал во второй школе был на втором этаже. Перед входом в зал всегда стоял директор школы Федюнин Василий Иванович. В темно-синем бостоновом костюме, широченные брюки и отложные лацканы пиджака. У него для каждого всегда в кармане была конфетка. Он был учителем истории. Его жена в первой школе работала библиотекарем. Две их дочки-погодки были очень симпатичными. Но была у Василия Ивановича беда – он злоупотреблял. Говорили, что он от пьянства и умер. Жалко! Умный был мужчина. После него директором школы стал Чернышов Федор Яковлевич. Заведующим райОНО был Кружилин Вениамин Андреевич. Их дочка, Татьяна, была одноклассницей моего брата Ивана. Еще у них был сын Сергей, но он умер молодым. О нем, я, к сожалению, ничего не слышала. А жена Кружилина была лучшей маминой подругой. Она часто приходила к нам в гости. Красивейшая женщина. Они пили чай, разговаривали… Еще к маме часто приходила учительница начальных классов Гришунина Татьяна Петровна.
Глава 11.
Наступило долгожданное первое сентября. Нарядившись, я зашла за Лидой. Мама, накануне вечером, договорилась, что тётя Вера нарвет мне букет цветов. Взгляд, которым окинула меня тетя Вера, я помню всю жизнь. В нем было всё: и пренебрежительность, и высокомерие, и насмешка. Я посмотрела на себя со стороны и увидела, что новая форма ниже колен, а белый отглаженный фартук длиннее формы на несколько сантиметров. Настроение моё пошло на убыль. В школу идти не хотелось. Выскочила расфуфыренная Лидочка, я была ошеломлена её видом, Лида шла в третий класс. Школьная форма была ей уже коротка, но на коротеньком белом фартучке было столько оборочек, что рябило в глазах. После слов тети Веры: «Могли бы подвернуть и форму, и фартук», я уже не хотела ни цветов, ни праздника, ни школы. Моя мама шить не умела. У неё было три сына и я - «последышек». Себе платья мама заказывала в ателье или у какой-нибудь портнихи. Ей и в голову не пришло, что можно что-то подшить, что-то украсить. После того, как я ей рассказала о том, как смотрела тетя Вера на мой наряд, мама сделала соответствующий вывод. Тете Вере она не сказала ничего. Надо отметить, что моя мама была человеком выдержанным, тактичным. Она за всю свою жизнь не поругалась ни с одной соседкой, хотя случаев было предостаточно. Особенно рьяной соседке, тёте Наде, которая жила напротив, мама всегда говорила: «Надежда, не расстраивайся, не трать нервы зря, все пройдет». А любимое выражение мамы было «Перемелится всё, мука будет». Соседи маму уважали, и не только соседи. Мама проработала в школе 42 года, почти половина населения Дергачей учились у нее. После моего неудачного дебюта мама договорилась с Давыдовой тетей Верой, портнихой, которая шила на дому и жила в квартале от нас, чтобы она подкорректировала мой гардероб. Каждый август я отправлялась к портнихе, и она неделю колдовала над моими нарядами. А начиная с четвертого класса, мама стала мне заказывать одежду в ателье. Помню костюм с модной тогда плиссированной юбкой к празднику восьмого Марта, клетчатое платье, в котором я ходила иногда в школу в десятом классе. В магазине тогда мало что можно было купить. Зато было преимущество в необходимости ходить в школу в единой форме. Стиралась грань между богатыми и бедными. Все были в одинаковых школьных формах, можно было по внешнему виду определить только аккуратный человек или нет. Правда у Турановой Люды была особая форма: темно-синего цвета, а юбка была вся в крупных складках. Верх у платья отстегивался, и можно было носить то платье, то юбку. Люда была девочкой аккуратной, училась хорошо. Она была высокого роста, очень симпатичная, я бы даже сказала, что красивая. Ей никогда не делали замечания по поводу формы. К нам она пришла в пятом классе, после окончания начальной школы.
Глава 12.
Торжественную линейку я не помню, видимо мой внешний вид потушил во мне все эмоции. А вот ещё одно огорчение в первом классе было. Класс наш был очень большой. Учительница у нас была Байгушова Клавдия Ивановна, педагог заслуженный, уважаемый. Мама была очень довольна, что я попала именно к ней. Через неделю стало известно, что в село приезжает новый военком, а его жена – учительница начальных классов. Первый класс разбивается на два. Дома, когда обсуждалась эта новость, мама сказала мне, что я буду учиться в первом «А», что списки уже составлены, а она их видела. Но, надо же было случиться, что именно в это время приехала в Дергачи семья Самарцевых, у которых были близнецы мальчики. В первом «А» оставалось только одно место, чтобы освободить второе, в первый «Б» перевели меня. В «А» были все дети блатных. А я всего-навсего была дочерью учительницы. Когда происходил раздел, а именно, вызывали по фамилии, говорили: «А - налево, Б - направо», мне сказали, что я в «Б», я не поверила своим ушам и не хотела двигаться с места. После некоторого замешательства меня все же отправили в новый класс. Учительницу мою первую звали Сорина Тамара Денисовна. Женщина молодая, привлекательная, слегка полноватая. Она всегда попадала в какие-то юморные ситуации. Если на улице шел дождь, она обязательно забывала зонтик, приходила промокшей. Мальчишки строили «козни»: однажды Кузьмин Сашка собрал развалившийся стул и поставил у стола. Кто-то все же предупредил Тамару Денисовну. Была она очень доброй. Никогда не обижалась, не читала нотаций. Очень жалела своих учеников. Был у нас в классе красивый мальчик, Биксалин Равиль, всегда спокойный, ничем его не расшевелишь. Однажды девчонки побили его, а шишку на лбу раскрасили чернилами. На следующий день пришла в школу мама Равиля и рассказала учительнице о том, каким её сын вернулся из школы. Все думали, что это сделали мальчишки, ведь Равиль ничего дома не рассказал. После уроков Тамара Денисовна не стала выяснять, кто это сделал. Она просто рассказывала о том, что мы коллектив, что мы должны защищать друг друга, заботиться друг о друге. Ведь это раньше мы были просто дети, а теперь мы – первый «Б» класс, мы одна семья. Нам с девчонками стало очень стыдно, и мы рассказали, что это сделали мы и попросили у Равиля прощения. Он почему-то заплакал. Я ничуть не жалею о том, что именно Тамара Денисовна стала моей первой учительницей. Дочь её тоже в этом году пошла в первый класс, конечно же, в первый «А». Еще у неё был сын Вовка, младше дочери Наташи на два года. Жила она недалеко от моего дома, за углом, поэтому я видела её не только в школьной обстановке, но в домашней. Свою учительницу я просто боготворила. Помню, как-то раз, мы с подружкой Светой Базыма играли на улице в классики. Со Светкой мы дружили и сидели за одной партой всю свою сознательную жизнь. Очень часто мы ходили в железнодорожный магазин, там были, совершенно особенные товары.
Часто привозили развесной шоколад по шестнадцать рублей за килограмм. Деньги у нас с ней бывали очень редко, но если они заводились, мы шли именно в этот магазин, вернее магазинчик, так как он был очень маленький, а располагался напротив вокзала, рядом с водонапорной башней. Так вот после очередного похода в железнодорожный магазин, мы играли на улице. Я вдруг увидела свою учительницу, которая несла в руках новенький керогаз. Я просто остолбенела. Неужели наша Тамара Денисовна тоже готовит еду, как все обычные люди? Светка меня не поняла. Вечером. Когда я рассказала маме об этом, она рассмеялась и сказала:
- Но ведь я тоже готовлю, и стираю, и убираю…
- Но ты не Тамара Денисовна, - ответила я.
- Я же тоже учительница, тоже учу детей, и меня так же любят мои ученики, как ты любишь свою учительницу.
В моем сознании произошел какой-то переворот, но учителей я воспринимала как людей не от мира сего. По моим представлениям они были и умнее, и добрее, и приближались к идеалу.
Глава 13.
1962 год. Приемник СПИДОЛА. Песня, которую выхватил из эфира мой брат Иван - «Стоят девчонки.». Мария Пахоменко, её мягкий и лиричный голос позволял представить молодую и красивую девушку.. Мне не очень-то была понятна проблема –почему на десять девчонок по какой-то там статистике десять ребят, но песня очень нравилась. Я думаю, чтобы представить аромат того времени, достаточно послушать эту песню. А красавец Муслим Магомаев, открытку с портретом которого можно было купить в киоске за восемь копеек! Его песни «Королева красоты», «Ты никогда не бывал». Поразила меня в то время и «Оранжевая песенка», которую пела восьмилетняя девочка Ирма Сохадзе. Для меня это было ЧУДОМ, Волшебством!!! Как могла моя ровесница так чудесно петь. И поражала меня не только красота песни, но и то, что эту девочку слушает весь мир. У нас в даме хранился старый патефон. Что интересно, он работал. Была и иголка, и заводная ручка и даже пластинки, но правда очень мало. Я редко крутила патефон и в нашем доме воцаряла какая-то странная атмосфера чего-то очень далёкого, очень непонятного…. Почему-то в то время я совсем не подпевала тем песням… Их хотелось просто слушать…. И настроения они никакого не создавали. Они просто о чем-то рассказывали, куда-то увлекали… Вот так мне казалось в то время. А песни, которые звучали из СПИДОЛЫ! Хотелось петь, танцевать….. Все слова выучивались сразу же, достаточно было два раза услышать их. Мелодия с первого же раза прочно осаживалась во мне. Слух у меня был музыкальный, и память приличная. Если говорят, что человек всё схватывает на лету, то это про меня.
Хочу немножко рассказать и о моих гастрономических пристрастиях. Конечно же нужно сообщить основные приметы того времени в этом плане. Хлеб почему-то давали в магазине (на нашу семью) два с половиной килограмма. Это составляло две с половиной буханки. В старом хлебном магазине, который находился на улице Советской, рядом со столовой, прямо за прилавком был оборудован большой нож, который входил в прилавок, в железные створки. Продавщицы-женщины очень ловко орудовали этим ножом. В хлебном магазине продавались и некоторые продукты. Я покупала там всегда детскую муку за 21 копейку. Красная пачка с изображением лица ребенка Мука была очень сладенькой и вкусной. Вся ребятня того времени очень её любили. Еще в том же магазине плитками продавали фруктовый чай за 14 копеек. Очень твердый и очень вкусный. Он издавал запах фруктов, но особенно выделялся запах груши.
В центре был продуктовый магазин. При входе в него сразу же ощущался запах селедки, которая плавала в бочках, стоящих прямо за дверью. Мама мне всегда давала 35 копеек, чтобы я купила себе шоколадных конфеты. На эти деньги можно было купить ровно 100 грамм, что составляло семь штук. «Весна», «Ласточка», «Буревестник»… ирис «КИС-КИС»,….. Ирис стоил два шестьдесят за килограмм. У каждого названия был свой особенный запах и вкус. Были еще конфеты «Каракум», но очень дорогие по семь рублей. Я покупала их очень редко. Часто покупали какао за 8 копеек и кофе за 10 копеек – это такие маленькие брусочки-коробочки. Конечно, их нужно было варить, но дети думали, что это специально для них изобрели такое удовольствие и поедали их в том виде, в котором они продавались. Шоколадки покупали редко. Мы со Светкой часто ходили в железнодорожный магазин, там продавали развесной плиточный шоколад по шестнадцать рублей за килограмм. Иногда удавалось купить сырки за 7 копеек, одиннадцать…
У Русановой Тамары, (третья подружка в нашем сообществе) папа работал в ПМК-52, у них был свой вагончик-магазин. И мы часто бегали туда. Продавщица Шейкина тетя Вера – КРАСАВИЦА!!!… нам продавала конфеты, сырки. Хотя этого делать нельзя было. Магазин обслуживал только работающих в ПМК.
Как-то весной Тамара позвала меня за сырками. Я согласилась. После школы мы пришли к ним, но магазинчик был еще закрыт. Недалеко от дома Русановых были небольшие лиманы. Стояла ранняя весна. Тамара предложила покататься на льдинах в лимане. Я согласилась. У меня было очень красивое зимнее пальто василькового цвета. Мама купила мне его в начале зимы за 46 рублей. Пальто мне очень нравилось. Пошли кататься и, конечно же, провалились. Высушили пальто около печки. Но первозданную красоту оно, конечно же, утратило. Надо сказать, что этому пальто вообще не повезло. Двумя неделями позже я пошла в кино. Кинотеатр «Комсомолец» был напротив универмага. Да, я еще не рассказывала о кинотеатре… Кинотеатр «Комсомолец» находился в центре села.. Это одноэтажное кирпичное здание. Небольшой коридорчик, в котором находилась билетная касса. Затем входили в большое фойэ. Здесь располагался небольшой буфет, в котором можно было приобрести конфеты, печенья… Работал он только по вечерам, В фойэ были огромные от пола и до потолка окна, на которых висели белые капроновые насборённые занавеси. На стенах - огромные портреты киноактеров. В кинозале было три выхода, два на улицу, а один в коридор, где находилась касса. Билеты на первые 4 ряда стоили 20 копеек, до балкона по 30, а на балконе 35.. Детские фильмы показывали по воскресеньям. Билет стоил 5 копеек.
А теперь вернемся в нашей истории с пальто. До начала фильма было еще 20 минут, мы пошли в магазин. В магазине топилась печка, круглая голландка. Ну и надо же мне было прислониться к этой печке! Рукав моего чудесного пальто сильно обгорел, никакой реставрации пальто уже не подлежало. Мама купила у Лиды Аносовой её прошлогоднее пальто, какого-то зеленоватого цвета, И я в нем проходила я благополучно до первых теплых весенних дней. Нужно сказать, что мама часто покупала у Аносовых вещи для меня. Лида была очень аккуратной девочкой. Я никогда не противилась тому, что практически донашивала за ней. После меня уже донашивать ничего не приходилось. Всю обувь я неимоверно стаптывала, платья были вечно с выдранным клоком. Почему-то я всегда цеплялась за всё, что меня окружало. В четвертом классе мне сшили черные шаровары, чтобы ходить на уроки физкультуры. Неимоверной ширины, они были просто умопомрачительными для меня. Конечно же, не терпелось похвастать перед подругой таким приобретением. Ходила к Светке я обычно через школьный двор. Но здесь!!! Такая радость!!! Надо же было всей улице показать, каким счастливым обладателем чудесных шаровар я стала. Не подозревая ни о какой опасности, я шла по улице, оглядываясь по сторонам, не обращает ли кто внимание на мою обнову. И совершенно не обратила внимания на стаю гусей, которая паслась на обочине. Совсем по-другому отнеслись к моему появлению гуси… Гусак, оберегая своих детенышей от возможных посягательств с моей стороны, решил, что самым лучшим средством будет нападение. Он так и сделал. Как не велика была скорость моего бегства, три раза ущипнуть меня гусь все-таки успел. Чудесные шаровары не пострадали… Но из-за нестерпимой боли я уже не смогла определить, какое же впечатление они произвели на мою подругу… Гусей с тех пор я обхожу за километр.
А какое было мороженое в моем детстве! Его продавали в киоске около хлебного магазина. Делали его прямо на наших глазах. В специальный аппарат насыпали какой-то порошок, заливали молоко. Несколько минут там всё крутилось, вертелось. Затем вываливалась мороженая масса. Мороженое было до того вкусное! Оно было ни густое, ни жидкое, такими крупиночками….Однажды я стояла в очереди и меня хватил солнечный удар. Когда я пришла в себя, я долго не могла понять, что произошло. Но любовь к мороженому после этого случая у меня все равно не убавилась.
Глава 14.
Вторым учителем, который поразил мое воображение, стала учитель иностранного языка – Галкина Валентина Григорьевна. Она была племянницей тети Веры, нашей соседки. Жила она в соседнем селе, которое находилось в полутора километрах от Дергачей. Называлось это село Петропавловка. А так, как мы с Лидой жили напротив школы, то Валентина Григорьевна очень часто на переменах и после занятий приходила к родственникам. Если я была у соседей, когда приходила учительница, мы с Лидой выходили на лавочку и сидели, болтали. У нас уже было несколько уроков иностранного языка. На первом же уроке Валентина Григорьевна сказала, что нас разобьют на две группы, а занятия в одной группе будет вести она, а в другой группе другой учитель. На первом уроке, она рассказала нам на немецком языке о мальчике Вове, а на дом задала пересказ о нем. Мой пересказ был самым большим. Я сообщила о том, как его зовут, в каком классе он учится, сколько ему лет, где он живет,
Рассказ был таким содержательным, хотя и состоял из односложных, простых предложений, что учительница не только поставила мне огромную пятерку, но и перед всем классом поставила меня в пример, как нужно изучать иностранный язык. Она говорила, что на уроке необходимо не только все внимательно слушать, но и запоминать, поэтому самое важное на уроке – это внимание и дисциплина. Нужно сказать, что дисциплина на уроке у нее была всегда. Правда я не замечала, чтобы она очень уж требовала эту дисциплину, все происходило само собой. Приближался урок распределения на группы. Светка, с которой мы дружили и сидели за первой партой уже много лет, хотела уйти в группу к другой учительнице, Кутищевой Валентине Федоровне, она была её родной тетей. Поначалу она уговаривала меня, но видя моё отношение к Валентине Григорьевне, поняла, что всё это бесполезно. Лида не разделяла моего отношения к её родственнице. Она считала очень уж требовательной. Лида училась хорошо. Прекрасным у неё был почерк. Её учительница Кружилина Александра Ивановна многим своим ученикам передала свой почерк. Однажды во время очередного прихода Валентины Григорьевны к родственникам, мы сидели с Лидой на скамеечке перед их домом и мирно беседовали о школьных делах. Поговорили об одноклассниках, затем разговор зашел о немецком языке. Я сказала, что мне очень нравится иностранный и учитель, который преподает. Лида посмотрела на меня внимательно и спросила:
- А вас уже поделили на группы?
- Да нет, - ответила я.
- А ты, в какую хочешь?
- Конечно к Валентине Григорьевне!
- Ну и зря. Валентина Федоровна намного лучше. Она очень добрая. Никогда голоса не повысит и может двойку не поставить, если её попросишь. На следующий день Валентина Григорьевна пришла на урок вместе с Валентиной Федоровной. Она зачитала список своих учеников и вместе с ними вышла из класса. Я осталась с Валентиной Федоровной. Светка сияла как медный пятак. Я не знала, не могла понять, что происходит. Почему я здесь? Ведь она же сама говорила, что я очень способная, что мы добьемся огромных успехов, что я непременно буду в её группе. Что же произошло? Почему я здесь? Глядя на сияющую Светку, я вдруг поняла, что это её рук дело. Но как она могла? Ведь она простая ученица.
- Это твоих рук дело? – зловеще прошипела я.
- Да ты что? Валентина Григорьевна сама выбрала себе учеников. А тетя Валя взяла все, что она оставила. Тебя Валентина Григорьевна сама отдала.
Я не помню ничего, что происходило на уроке. Меня о чем-то спрашивали, я что-то отвечала, меня хвалили, я ничего не понимала. Прозвенел звонок. Я вышла из класса. Навстречу мне с журналом в руках шла Валентина Григорьевна, она улыбалась:
- Ну как новый учитель? Понравился?
- Да, - чуть слышно прошептала я.
А Валентина Федоровна оказалась прекрасным педагогом. Высокая, статная, стройная, с огромными карими глазами. Она была красавицей. Меня она очень любила. Валентина Федоровна была добрейшей женщиной. Если она спрашивала ученика, который не готов к уроку, она легко отвлекалась на различные темы. Очень часто такое происходило с Поповым Вовкой. Отличный спортсмен, у него никогда не хватало времени на уроки, хотя он учился хорошо. Если он не был готов, он смело выходил к доске и, как бы между прочим, вдруг спрашивал:
- Валентина Федоровна, а Вы вчера новости смотрели?
- Да, а что?
- Да я вот не понял, неужели, правда…
И дальше шел разговор о каком-то событии, о котором действительно во вчерашних новостях шла речь. С ней интересно было беседовать на различные темы. Она была очень интересным человеком. На выпускном экзамене мне поставили четыре, поэтому и в аттестате стоит тоже четверка. Может быть, я сама виновата в этом. Не знаю. Билет мне достался очень легкий.
Текст я перевела без словаря, хотя требовался перевод со словарем. Лексический запас у меня был огромный. Я читала много немецкой литературы. Вторым вопросом был рассказ о космонавтах. Я сказала несколько общих фраз о космосе, космонавтах. Необходимо было рассказать о двух-трех космонавтах с датами их рождения. Я знала только биографию Юрия Гагарина, потому что была экскурсоводом в школьном музее космонавтики. Затем я назвала еще несколько имен космонавтов, но ничего конкретного о них сказать не могла. Я попросила членов комиссии, чтобы они мне дали несколько фактов на русском языке, но мне отказали. Мне задавали много вопросов по различным темам, на все я ответила. И все же мне поставили четыре в аттестат. Я не очень-то огорчилась. Поступать я никуда не собиралась, а в аттестате у меня были и тройки, по математике. Я знала, что немецким я владею прекрасно, а в пределах школьной программы знала его на пять с плюсом.
Глава 15.
В седьмом классе в Дергачах открылась музыкальная школа. Школа – это слишком громко сказано. Просто какой-то заезжий гастролер, который давал уроки музыки в соседних селах, объявил набор в музыкальную школу. Проверив музыкальные способности у детей, он набрал группу из восьми человек и начал занятия. Занятия проводились два раза в неделю. Плата за обучение составляла десять рублей в месяц. Я даже не уговаривала маму, чтобы она разрешила мне посещать занятия музыкой. Она знала, что это моя самая заветная мечта.
А началось всё с того, что шестом классе к нам приехала семья Ножкиных из города Уральска. Средняя дочь их, Римма, заканчивала музыкальную школу. Однажды на вечере кто-то попросил её сыграть что-нибудь на пианино. До сих пор я слышу эти чудесные звуки полонеза Огинского «Прощание с Родиной». Какие чаруюшие, полные грусти и тоски, звуки? Я была просто околдована этой музыкой. Хотелось, чтобы она не кончалась никогда. Римма играла в этот вечер много, даже модную в то время песню «Пингвины». Домой я пришла потрясенная тем, что на свете есть такая музыка, а главное то, что простая девочка может так играть. Я решила, во что бы то ни стало научиться играть на фортепиано. Мама мне рассказала, историю создания этого полонеза. Я узнала грустную историю любви графа Огинского и Ядвиги. Оказывается, граф Огинский, чтобы помочь крестьянскому восстанию в Польше распродал все свое имущество. Но восстание потерпело поражение, а граф был объявлен в розыск. Ядвига вынуждена была выйти замуж за начальника полиции. И вот, в грозовую ночь, Огинский стучит в дверь к своей возлюбленной, чтобы скрыться от погони. Она прячет в своей молельной комнате человека, любить которого суждено ей будет всю жизнь. Во время их прощания, в каком-то захолустном кафе, Михаил Огинский пишет «Прощание с Родиной», посвятив этот полонез любимой женщине, любовь к которой он сумеет пронести через всю жизнь. В то время я была очень впечатлительной девочкой. Я написала стихотворение:
Сегодня я услышала печальный
И вместе с тем торжественный мотив.
В нем есть и красота очарованья,
И нежность, и любовь, и чувств прилив.
Огинский мне рассказывает тихо
Печальную историю любви.
Я в звуках слышу грусть и боль Ядвиги
И чувствую, разлука впереди.
Трепещет сердце от невыносимой муки,
И горькая печаль стеснила грудь.
Как хочется надеяться, что звуки
Сумеют вдруг помочь, хоть как-нибудь
Но нет от безысходности спасенья,
Тернистый выпал музыканту путь.
Любовь, надежда, вера, искупленье –
Ничто не может прежнее вернуть.
И все же музыка ! Какое это счастье!
Всю боль души в мелодию вложить.
И завоевывать, наперекор ненастьям,
Сердца и времена – и снова жить.
Глава 16.
Макулатура, металлолом, пионерские сборы, комсомольские собрания … Комсомольское собрание по любому поводу … Диспуты и про первую любовь, и что такое счастье, и как ты понимаешь……Сейчас это вызывает улыбку, а тогда…. После диспутов танцев не устраивали, шли домой и договаривали недоговоренное, спорили, доказывали.
В школе была традиция на День пионерии, а это было 19 мая, после линейки ходить в походы. Очень нам это дело нравилось. Моим первым опытом в литературе был небольшой рассказ о мальчике Мише, которого приняли в пионеры. Я попыталась передать своё настроение перед принятием в пионеры и воспроизвести весь день по этапам. Свой рассказ я отправила в редакцию газеты «Пионерская правда». Как ни странно, но мне пришел ответ на бумаге со штампом редакции. В нем излагалась надежда на то, что из меня получится хороший писатель, если я буду много трудиться и внимательно наблюдать за окружающим миром. Мне желали успехов. Я была счастлива. С тех пор я начала писать стихи. В пионерские годы моей запредельной мечтой было стать председателем совета отряда. Конечно же, свою мечту я никому не озвучивала. Но сколько раз я представляла себя сдающей рапорт председателю совета дружины. Перед тем, как уснуть, я шепотом, говорила слова рапорта… Председателем совета дружины была Степанова Светлана из параллельного класса. Ей я завидовала. Она вместе с Хорольским Славой ездила отдыхать в Артек. Какими счастливыми она были, когда в артековской форме возвратились в школу. Сколько было рассказов о прекрасно проведенном времени, о друзьях, которых они там приобрели. Мне они казались людьми с другой планеты. Я не могла понять, за что им выпало такое счастье! А вот комсоргом я никогда не хотела стать. В старших классах, когда уже неразбериха понеслась с пионерией и комсомолом, ходили в походы по окончании учебного года. Такое очень логичное завершение учебного года получалось.
В восьмом классе мы стали на уроках математики заниматься с логарифмической линейкой. Она стоила 3 рубля, 60 копеек. Купить было просто невозможно. Дефицит! Светке подружке купили! Первая обида на неё у меня связана именно с этой линейкой. С математикой у меня всегда были довольно натянутые отношения. Зачем нужна была еще и эта линейка – вообще непонятно. Позднее её вообще исключили из программы. Но в то время…. Светка всячески старалась мне отказать… Не знаю, чем это было вызвано! То ли жадностью! То ли еще чем…. Ну не давала линейку и всё тут. Причём обе6щала, что даст, но когда я приходила, она вечно выдумывала какую-либо причину, чтобы отказать. Уже намного позднее мне из Саратова привезли линейку. Она была в два раза меньше той, которая была у подружки.
Зимой, вся школа играла в игру "Зарница": все классы делились на "красных" и "зеленых", нужно было захватить знамя противника и посрывать как можно больше повязок с рукавов противника. Самое приятное в этой игре было то, что проводилась она в учебный день, который полностью отводился на игру. После игры в вестибюле школы собирались все классы, и физруки и учитель НВП объясняли правила игры, очень торжественно как-то все это преподносилось, как будто нам боевой дух поднимали.
Учителя, наверное, веселились, когда со стороны наблюдали, как куча-мала ребятни кувыркается в снегу. А по окончании игры все те же физруки и учитель НВП также торжественно объявляли победу. Весело было!
Глава 17.
В 5-7 классах у нас были уроки труда. Мы занимались столярным делом, уроки вел Василий Александрович. Мы мастерили табуретки, строгали доски, делали рамочки…. Уроки столярного труда чередовались с уроками слесарного. Вёл их Сабитов Константин Харитонович. Очень добрый и красивый человек. Его жена работала в школе секретарем. Светловолосая симпатичная женщина. И еще мы работали в теплице, которая находилась в школьном дворе возле котельной. Хозяйкой теплицы была наша классная руководительница Коблова Леонида Родионовна. Красивая, добрая, милая – просто не хватит эпитетов, чтобы рассказать об этом педагоге.
У нас были уроки домоводства. Благодаря им, мы научилась немного шить, подшивать, вышивать. И даже готовить! Было очень интересно!! Я их сейчас вспоминаю с теплом. Вела уроки домоводства Нехорошева Александра Михайловна. Чего мы только с ней не готовили. Различные салаты. А шили??? И ночные сорочки, и фартучки.... У меня была очень капризная швейная машинка. Как только в школе начались уроки домоводства, мама купила мне ручную швейную машинку «Подольск» за 47 рублей. Почему-то у неё была одна болезнь – она собирала нитки. К нам часто приезжал мой дядя – дядя Лёня Кононцов. Он прекрасно разбирался в швейных машинках. Как только он садился за неё, все нитки расправлялись и шила она прекрасно. Но стоило дяде Лене зайти за калитку, как машинка снова начинала капризничать. Я помню, как-то зимой никак не могла дошить сорочку со слезкой. На катке подружке сказала, что не пойду завтра в школу. Буду кататься, до упаду. И что же вы думаете? Вывихнула в этот вечер ногу. Неделю болела. Но сорочку всё равно дошила. А вывихнутую ногу после недельного лежания мне выправлял дедушка-костоправ, который жил на улице Степана Разина. Удовольствие, я вам скажу, не из приятных. Сначала дедушка поглаживал сустав, видимо определял область вывиха, затем так дёрнул ногу, что у меня посыпались искры из глаз. Домой я возвращалась своим ходом.
Уроки домоводства были до 8 класса, а в 9 -10 у мальчишек был трактор, а у девчонок овощеводство. Мы со Светой, конечно же, как любители всего самого необычного, не просто напросились, а отвоевали себе право заниматься с мальчишками изучением трактора. Вёл уроки Мищенко Николай Сергеевич. Если сказать, что он был очень строгий – это значит, ничего не сказать. У нас был отлично оборудованный кабинет. Даже движок стоял в блестящем состоянии. А практику вёл Василий Муратович – добрейший человек. Помню, как мы с ним переезжали в лагерь ЮНОСТЬ: перевозили оборудование, продукты. Мы, гордые от того, что нам поручили настоящее дело – управление механизмом, смотрели не столько на дорогу, сколько по сторонам, чтобы убедиться в том, а видят ли окружающие нас люди, то трактор ведет не взрослый ученик, а простая девчонка-школьница. И хотя надежный Василий Муратович сидел рядом и в любую минуту мог предотвратить любое неправильное действие, гордости не было предела.
Глава 18.
Особый рассказ о школьном вокально-инструментальном ансамбле. ВИА…. Владимир Кондрашов, Сагид Камалетдинов, Сергей Дудоладов, Наташа Поздеева, Ольга Леснова….. Они были на два года старше нас. Их песни были чудом. На пропыленной школьной сцене ансамбль возникал как островок. Первые аккорды «Гимна восходящему солнцу» - и все мы во власти этой музыки. Откуда они брали эти песни? По радио в то время звучала только одна песня «Детство». «Где-то есть город, тихий как сон. Пылью тягучей по грудь занесен». Остальные песни из репертуара ВИА трогают своей искренностью, наивностью: «Часто мне вспоминается маленькая станция. Тополек и акация на ветру качаются. Ты стоишь косынка белая, платьице в горошину. Ожидаешь ты, несмелая, своего хорошего», еще песня «Портрет работы Пабло Пикассо». «Опять мне снится сон, один и тот же сон. Он вертится в моем сознаньи, словно колесо. Ты в платьице стоишь, зажав в руке цветок. Спадают волосы с плеча как золотистый шелк». Прошло сорок лет, а память по-прежнему хранит эти песни: слова, запавшие в душу, мелодии, очаровавшие своей трогательной нежностью.
Глава 19.
Пасха. Святой день. Светлое воскресенье. Комсомольцам нельзя было ходить в церковь. Но, как же нам хотелось посмотреть на Службу и Крестный ход. С замиранием сердца мы поздно ночью заходили в церковь и… встречали там многих наших сверстников. Некоторые были даже с гитарами в руках, но какой смиренный и притихший вид они принимали… как восторженно осматривали убранство церкви, слушали, я бы сказала, ВНИМАЛИ тому, что происходило. Некоторые покупали свечи и ставили их перед иконами.
Глава 20.
В седьмом классе к нам в село привезли фильм «В джазе только девушки». Фильм, конечно же, был «до шестнадцати». Мы, четыре подруги,(Дерябина Н. Базыма С.)не могли не посмотреть его. Русанова Тамара сделала всем умопомрачительные прически, наложили грим, который состоял из туши для ресниц и черного карандаша для глаз. Для пущей убедительности почему-то решили, что капроновая косынка просто необходима. Из всех четверых самая детская внешность была у меня. В то время я была копией Елены Проколовой в фильме «Звонят, откройте дверь». Меня часто останавливали на улице и спрашивали: «А ты видела этот фильм?», а затем начинали удивляться, как сильно я похожа на героиню. Мы купили четыре билета на пятичасовой сеанс и за час до сеанса начали кружить вокруг кинотеатра. Мне кажется, что больше всех волновалась я. Мы просили Бога, чтобы контролером была тетя Оля. Вышло по-нашему. Бог услышал наши молитвы, и вот тетя Оля стала пропускать зрителей в фойе. Подошла наша четверка, я завершала процессию. Тетя Оля оторвала контроль, девчонки прошли, а у меня она спросила: «Сколько лет?». Покраснев до корней волос, я чуть слышно ответила: «Четырнадцать». Три пары глаз моих подружек уничтожающе смотрели на меня. Может быть потому, что контроль у билета уже был оторван, а может быть потому, что слишком уж неестественен был мой внешний, или мольба в моих глазах заставила тетю Олю сказать: «Проходи». Я была на вершине счастья! Это фильм я смотрела еще два раза, и тетя Оля беспрепятственно, без всякого грима и капроновой косынки, пропускала меня в зал. Сколько фильмов я пересмотрела в своем детстве! Это и «Доживем до понедельника», и «Мужчина и женщина», и «Фантомас» - после просмотра которого страшно было не только по вечерам, но и среди белого дня.
В Летний кинотеатр ходили редко (далековато), но уж если начнем ходить, то целой кодлой. Сквозь недоделанную крышу можно было видеть звезды. Зрителей всегда было мало.
После окончания школы стали ходить на танцы. Летом на танцплощадку в парк, а с наступлением осенних холодов в Дом культуры, который находился всего в одном квартале от моего дома. Выпендриваемся. Я, как сейчас помню, как мы на танцы идем: у меня белый плащ, укороченный выше колен сантиметров на 8, брюки с манжетами 29см. (имитация) и сапоги-чулки блестящие. Шик!!!
А. фразы: ни одной рожи, на которой мог бы отдохнуть мой взгляд. (согласна, что грубо, но из песни слов не выкинешь). Если танцы в клубе, то мы решительно занимали левый дальний угол и «увлеченно» вели беседы. Обязательно выбирали какой-нибудь объект для издевательств. Внезапно среди беседы мы вдруг все, как по команде разворачивались и в упор смотрели на выбранный объект. Помню однажды это был Коля Исайченков. Очень симпатичный парень, но такой стеснительный!
А еще, знаете, где мы еще смотрели фильмы? В вагоне-клубе. Да, именно в вагоне-клубе. В субботу на запасной путь на станции ставили вагон, в котором показывали фильмы. Вагон был оборудован экраном, сиденьями для зрителей. И, что запомнилось! На стенах были расклеены плакаты-агитки. Зимой, темнело рано, мы шли в вагон-клуб и по пути проходили пакгауз. Иногда там двери были открыты, мы заглядывали туда, нам давали колоб. Вкус этого колоба я помню до сих пор. Такая коричневая твердая масса со своеобразным вкусом. Это был прообраз поп-корна.
Глава 21.
В седьмом классе к нам приехала из города Махачкала Мурзина Наташа.
Слева направо на фото – Наташа Мурзина, Тамара Русанова и позади Люда Рыбина.
Девочка симпатичная, училась хорошо, она как-то сразу влилась в нашу компанию. Однажды к нам в школу пришел тренер из ДСО «Урожай». Он стал агитировать нас принять участие в соревнованиях по шахматам. Имя тренера было каким-то очень странным, его звали Алан Тотрадзович. Я хорошо играла в шашки, но о шахматах в ту пору даже и не слышала Наташа стала уговаривать меня принять участие, а играть она меня научит за три дня. Оставалась еще целая неделя. Я выучила все ходы и Наташа научила меня делать детский мат в четыре хода.
Через неделю мы стояли у входа в Дом Культуры. В первый день я играла с женщиной из «Межколхозстроя». Она, видимо детский мат не знала. поэтому без труда я ей его и поставила. Затем эта же женщина играла с Наташей и проиграла ей. В игре со мной Наташа предложила ничью. Мне ничего не оставалось кроме как согласиться. В результате Наташа заняла первое место, я второе. А та женщина третье. В школе нам вручили грамоты, мы дня два купались в лучах славы. Потом о нас забыли.
Каково же было наше удивление, когда через две недели Алан Тотрадзович снова появился в школе. На этот раз он сразу же направился в наш 7 «Б». Он сказал, что через два дня мы едем на областные соревнования по шахматам
в город Энгельс. Мы не верили своим ушам. Девчонки из класса так завидовали нам. Они думали, что мы действительно так хорошо играем! Русанова Тамара принесла мне свой ярко-оранжевый свитер, и сказала, что он счастливый.
Через два дня в 7 часов вечера мы стояли перед гостиницей «Волга». Нам с Наташей достался одноместный номер, раскладушкой. Мы решили спать на ней по очереди. Минут через несколько появился наш тренер. Он предложил нам
пойти в ресторан при гостинице, поужинать. Вы вошли в ресторан, все, кто там был (пар восемь), сразу же уставились на нас. Представьте себе странную картину: Взрослый мужчина, девушка (Так выглядела Наташа) и школьница в ярко-оранжевом свитере с косичками. Ни один официант к нам не подходил.
Мы посидели минут 15 и, не солоно хлебавши, вернулись в номер. На следующий день нам выдали талоны на питание. У нас их оказалось на 14 рублей неизрасходованных, потому что мы приехали на день позже Мы купили на все 14 рублей грецких орехов(больше купить в столовой было нечего), принесли их в номер и положили под постель на раскладушке. Колоть орехи было нечем. Мы открывали дверь, в проем клали два ореха и медленно закрывали дверь. Орехи кололись!!! На следующий год мы с Наташей опять ездили на соревнования, но уже в Саратов. Нас водили в бассейн. Мы были на катке. Было очень весело и интересно. Вот так, не умея играть, я побывала на областных соревнованиях. И даже умудрилась занять третье место. А сколько друзей мы приобрели!
Глава 22.
Вы, наверное, уже заметили, что наиболее насыщенным на события и самым интересным в моей жизни стал седьмой класс! И первая любовь, хотя и платоническая, но ПЕРВАЯ, и все события...
В школе был буфет, в котором работала моя соседка Полторецкая тетя Неля каждый день на лошади с телегой привозили пирожки в термосах. Термосы были высокие, зеленого цвета. Пирожки были с повидлом, с картошкой, с ливером. Такие тепленькие, мягонькие, вкуснющие….Мальчишки всегда толпились перед телегой, но термосы им нести так, ни разу и не доверили. А еще… Когда на дворе была грязь, во дворе школы выставляли деревянные корыта, а в них наливали горячую воду из котельной, которая находилась напротив. Мыть сапоги горячей водой, когда на улице ветер и холод – ни с чем не сравнимое удовольствие!
Глава 23.
Летом 65 я решила подработать. Мама сказала мне, что на базаре есть ларек, в нём продают фрукты, которые выращивают в плодопитомнике. На лето набирают ребятишек собирать фрукты. Я решила, что пора и мне начинать трудовую деятельность. К восьми часам утра необходимо было явиться в питомник, который находился далеко за селом на противоположном берегу реки. Рабочий день был до 16 часов, с обедом в один час. Обед приносили из дома. Собирали крыжовник, смородину и яблоки. Утром на планерке каждый выбирал, где он хочет трудиться, и все разбредались по питомнику. Самой доходное место считалось – сбор яблок. Необходимо было собрать плоды из-под дерева в мешки, а затем погрузить на подводу, которая несколько раз приезжала в сад. Яблоки были разных сортов: и полосатый корч, и мальта, и антоновка, и ранетки…… Самым скучным и нудным я считала сбор смородины. Норма сбора была – 7 килограмм. Учетчица, женщина, которая взвешивала урожай , была очень строгая и нудная (как мы считали тогда, а она просто делала своё дело). Так вот эта учетчица сбрасывала целых четыреста граммов, если было много листьев или зеленой смородины. Работали вместе с детьми и взрослые. Они, естественно, ежедневно выполняли норму. Крыжовник я собирала всего два раза. Во второй раз я просто превысила допустимую норму и очень жестоко поплатилась за это. С тех пор я не только есть, но и смотреть на эту ягоду не могу. Хотя и очень люблю варить варенье из крыжовника. Я прокалываю каждую ягодку толстой иглой и засыпаю сахаром. Затем – варю! Очень вкусно – каждая ягодка светится, как янтарь. Больше всего я любила обеденное время. Мы уходили на берег речки. После недолгой трапезы купались в реке и загорали, бесились. На питомнике я проработала два лета. Затем сосед – Аносов Василий Андреевич пригласил меня на железную дорогу. Нужно было полоть траву вдоль полотна. Сначала я работала одна, но затем ко мне присоединились мои подружки- одноклассницы. С утра машина нас увозила далеко от села, а возвращались мы в 5 часов вечера. Работа была нетрудной, но надоедливой, да еще под палящими лучами солнца. Но был и настоящий заработок. Иногда выходило по 60-70 рублей в месяц.
Глава 24.
1966. В шестом классе уроки физики у нас вел выпускник нашей школы Лантух Александр Иванович. Уроки вёл он очень интересно, показывал много опытов. И, хотя он был очень строгим, мы часто устраивали какие-нибудь розыгрыши с ним. Он был ровесником моего брата Саши, и даже они учились в школе в одном классе. Но мой брат рано ушел из школы в СПТУ. Нужно сказать, что учителей физики у нас было бесчисленное множество. Правда в девятом и десятом классах была одна – Воробьева. У неё были две дочки-близняшки. В 69 году у нас в селе произошло страшное событие. Воспитанник СПТУ убил женщину, мать пятерых детей. Как позже выяснилось, он проиграл в карты жизнь человека. Суд был показательным и проводился в районном Доме Культуры. Некоторое время пришлось ждать, когда преступнику исполнится 18 лет. На суде он подробно рассказывал, как всё произошло. Был холодный осенний вечер. Он стоял на улице Ленина и высматривал свою жертву. Вдруг на улице появилась старая женщина с двумя девочками… Это была мама нашей физички с внучками. Трудно представить себя на месте нашей учительницы, когда она услышала эту историю. Парнишка достал нож и направился в сторону девчушек с бабушкой. Но.. вдруг резко остановился… Он подумал о том, какой крик поднимут девочки!
Пропустив этих прохожих, он стал всматриваться в окна и увидел женщину, которая одевала фуфайку. Подождав несколько минут, при выходе из калитки, он всадил свой нож в, сердце ни в чём неповинной, женщины. Эта история долго будоражила односельчан. По вечерам боялись выйти из дома.
Глава 25.
В шестом классе мне купили коньки на ботинках. Раньше я каталась на коньках, которыми меня щедро одаривали мои братья. Они дарили мне свои коньки по той простой причине, что им были уже маленькими. Так ко мне по наследству перешли ЛАСТОЧКИ, СНЕГУРКИ. Эти коньки привязывались к валенкам сыромятными ремешками. Был специальный способ привязывания, которым я так мастерски овладела, что казалось, что валенки и коньки единое целое. И вот мне выпало такое счастье! Настоящие ДУДОШи, полуканадки, стоимостью 14 рублей, мужские, (о женских в ту пору мы и не слышали, разве только по телевизору видели у фигуристок) 41 размера, на вырост. И надо сказать, что я на них
каталась семь лет. После окончания школы двоюродный брат Вовка Юнев попросил их покататься и безвозвратно угробил. Подружке Светке тоже купили такие же коньки, различались они лишь цветом – мои были черные, а у неё коричневые. На катке, который залили во дворе школы, мы пропадали с обеда до позднего вечера. По выходным дням включали музыку. Народу было видимо-невидимо. Казалось, что всё село собралось именно сюда. По крайней мере, ребятня вся была здесь.
Глава 26.
1967. У нас в селе столовая, которая находилась на улице Советской, вдруг стала называться рестораном. По вечерам теперь все окна светились ярко. Я бы всего этого и не знала, если бы не произошло другое, более знаменательное для меня событие. В Дергачах открылась музыкальная школа. Ну, не школа, а скорее всего, какой-то крохотный филиальчик. Два раза в неделю приезжал музыкант и давал уроки игры на фортепиано и аккордеоне. Занятия проводились в здании Дома Пионеров. Зимой зал, в котором находилось пианино, не отапливался. Было очень холодно. Приходилось играть чуть ли не в перчатках. Но, тем не менее, у обучающихся было так велико желание приобщиться к миру музыки, что мы бежали на занятия, не обращая внимания на все угрозы природы. До обеда мы занимались в общеобразовательной школе, а вот занятия в музыкальной начинались с двух часов, с четырнадцати ноль-ноль. Нас было всего восемь учеников. Я и моя соседка, Галя Бохонова, занимались последними. Зимой темнеет рано. Мы вместе с Пончиком (так её звали на улице) приходили в разное время, а возвращались с занятий всегда вместе. Как я уже говорила, занятия заканчивались часам к семи, мы шли по темной, хотя и главной улице села и распевали во всю глотку песни. Часто мы пели… сейчас уже трудно объяснить почему, песню:
По военной дороге шел в борьбе и тревоге
Боевой восемнадцатый год….
Наверное, этот марш способствовал нашему веселому продвижению вперед и усиливал наше без того приподнятое настроение.
И вот посреди темноты, как островок , возник ресторан, ярко освещенный… Это было какое-то чудо! Никаких звуков оттуда не доносилось. Мы постояли напротив… потом, браво маршируя, запели нашу любимую. На следующий день, по дороге в музыкалку, в моей голове сложились следующие строки:
Мы зайдем в ресторанчик,
Чекалдыкнем стаканчик,
И пропьем 18 рублей……
С тех пор, проходя мимо ресторана, мы всегда именно так пели эту странную песню. Никто и никогда не слышал наши песнопения. Я так думала, что по головке нас за такие слова, естественно, не погладили бы.
Бохонову Галю мы звали Пончиком, Она была пухленькая, симпатичная, веселая. Вместе с нами ходила в музыкальную школу дочка прокурора Шевченко Ольга, красавица, отличница, но с ней мы почти не соприкасались на занятиях. Часто мы с Пончиком вместе ходили на занятия, вместе возвращались. Жили мы все недалеко друг от друга. Занятия по музыке проходили в доме Пионеров, который находился в центре села. Там было пианино. Зимой здание не отапливалось, было очень холодно. Инструменты дома ни у кого не было, поэтому тренировались, кто, где мог.Я часто ходила в восьмилетнюю школу, где работала моя мама, там, в спортивном зале было пианино. К инструменту я относилась трепетно. Мне казалось, что самые счастливые люди – это те, у кого есть пианино. В 1968 году на зимние каникулы мне купили пианино. 8 января пианино привезли. Как нарочно, с утра занялась поземка. Брать пианино из магазина пошел папа. Он должен был найти грузчиков и машину. Его не было часа три, я уже несколько раз выбегала на улицу, посмотреть, не едет ли машина. Пианино привезли в двенадцать часов дня. Нас еще в магазине предупредили, что сразу на нем играть нельзя, нужно, чтобы оно часа два постояло в комнате, отогрелось. Я ходила вокруг инструмента, и счастью моему не было конца. Я решила, что теперь никуда не буду выходить из дома, ведь у меня теперь всё есть. И как можно, имея такое чудо, оставлять его без внимания. Мама купила мне пианино в кредит. У нее было только триста рублей, а пианино стоило 550. Семья у нас была очень музыкальная. Мама прекрасно играла на гитаре, но настраивал гитару почему-то всегда папа. Он же играл на балалайке, но очень редко. Старший брат Юрий играл на баяне и прекрасно пел. Он часто выступал на всевозможных конкурсах и занимал призовые места. Его любимая песня до сих пор звучит во мне: «Вижу в сумерках я в платье белом тебя, ты рядом, ты рядом со мной, дорогая, но все ж далека, как звезда». Один только брат Иван никакого интереса к музыке не проявлял.
Третий брат Саша очень хотел научиться играть на гармошке. И вот однажды, когда я училась в первом классе папа, после очередного калыма, купил мне настоящую гуттаперчевую куклу, запах которой я помню, по сей день, а Саше купил хромку. Надо сказать, что Саше медведь не просто наступил на ухо, а вероятно еще и потоптался. Не знаю, как, но он умудрялся подбирать мелодии, а я их корректировала. Помню все его песни: «Ты стираешь тряпки босоногая. Я стою в шестнадцати шагах», «Дым сигарет с ментолом», «А по камушкам, по кирпичикам» и многие другие. Упорство у него было необыкновенное, он почти каждую ноту сверял со мной, не обижался, если я очень уж часто исправляла его опусы.
Шевченко Ольге тоже купили пианино, а вот Пончику нашему не суждено было испытать счастье приобретения. Однажды мы втроем решили выступить на школьном вечере, я должна была играть вальс Шуберта. Нам дали ключи от актового зала, где, как вы уже, наверное, догадались, было старенькое пианино. Сразу же, как только мы туда вошли, Пончик бросилась к инструменту. Она чувствовала свое превосходство перед нами, ведь она дочка завуча. Наши мамы тоже были учителями, но ведь не завучами. Мы с Ольгой подождали, пока Галя проиграет свою пьесу, Затем сыграли свои произведения и уже собрались уходить, тем более, что начиналась волейбольная секция, которую посещала я. Галя предложила еще побыть немного в зале, но я направилась уже к выходу, когда меня вдруг остановили беспорядочные звуки. Оглянувшись, я увидела, что Пончик сидит на стуле и ногами барабанит по пианино. Я потеряла дар речи. Выйдя из зала, я увидела директора школы, которая шла мне навстречу.
Глава 27.
На следующий день по школе разнеслась молва, что я во время репетиции ногами барабанила по инструменту. Директор школы стыдила меня на линейке. Я готова была провалиться сквозь землю. Я не оправдывалась, не интересовалась, кто пустил и разнес эти слухи. Мне показалось, что от моей души отломили кусочек и растоптали.
Во мне убили веру в справедливость, я поняла, что в мире есть безнаказанность и несправедливость. И не где-то далеко, а здесь, рядом, на расстоянии вытянутой руки. Я поняла, что люди могут обманывать и наговаривать друг на друга. Но за что? А может быть, директору просто ничего никто не объяснил, она все домыслила сама и сделала вывод?! Но меня тоже никто не спрашивал о том, что произошло в зале. И еще я поняла, что никогда не смогу сделать то же самое. Одного я не могла понять, почему все это происходит со мной. Чем я заслужила такое отношение ко мне? Кто дал право так поступать со мной? Я поняла, как тяжело быть напрасно уличенным в чем-то. Веру в людей я не потеряла, хотя она и сильно пошатнулась после этого. Мама, вот единственный человек, которому я доверяла. Только она смогла понять меня, только ей я могла рассказать обо всем. Но даже она не смогла мне ответить на вопрос: За что мне все это? Я редко, но бываю в Дергачах. Узнаю все о своих учителях. Знаю, что Валентина Григорьевна была очень тяжело больна, она долгое время пролежала парализованная и недавно умерла. Директор школы, Водолагина Наталия Григорьевна, похоронив мужа, живет одна. Они с мужем были бездетны. Я ни в коей мере не виню их ни в чем. Но часто я ловлю себя на мысли, что мне очень хочется, чтобы они прочитали этот рассказ. Мне кажется, что если они и вспомнят моё имя, то мнение обо мне у них хоть чуточку изменится. Но это мне только кажется. На самом деле они и имени моего и саму меня навряд ли помнят. Как у Пушкина: Что в имени тебе моем?
С музыкальной школой была еще одна проблема – где заниматься? Инструмента ни у кого не было. В Дом Пионеров ходили, с разрешения руководителя, двое. Мне мама отвоевала место под солнцем в своей восьмилетней школе. Там был совмещенный актовый и физкультурный зал. На сцене стояло пианино. Учителем физкультуры был Петр Петрович Рылов. Очень хороший специалист и прекрасный учитель. Он давал мне на прокат коньки. Помню, как он советовал мне правильно дышать. Не через рот, а носом. Холодный воздух не должен попадать в легкие. Я запомнила это правило на всю жизнь. Часто, когда я занималась, Петр Петрович проводил занятия спортивных секция.
Петр Петрович Рылов со своей ученицей Любой Клочко – прекрасной гимнасткой.
Я тихонько разыгрывала гаммы, дети косились на меня и перешептывались. Я старалась не обращать на них внимания. Учителем физкультуры была еще Кондрикова Валентина, она потом вышла замуж за Шустова Геннадия и уехала в Москву. Красавицей она была необыкновенной! Белокурая… Черты лица до того милые… обворожительные! И еще при всём при том, необыкновенно мила, нежна, все её движения были так легки, даже воздушны. Я вообще считала, что она не от мира сего. Так вот Валентина, как только я садилась за инструмент, бросала всё и подсаживалась ко мне. Ей очень нравилось игра на пианино. По её просьбе я играла ей Сурка Бетховена, вальсы Шуберта…. Ну, в общем, весь мой не очень обширный репертуар. Часто она просила подобрать модную песню. Я это делала легко, потом она захотела научиться играть сама. Помню, что удалось ей без аккордов исполнить лишь мелодию песни «Эх, хорошо в стране советской жить!».
Глава 28.
Летом 67-го Ольге Шевченко купили инструмент. Жили они в двухэтажном доме, который находился за углом от моего, и как раз напротив дома Пончика. Летом стояла такая жарища, что все окна раскрывались настежь, стоило только сумеркам спуститься на наше село. Естественно, что открыто было окно и в квартире Шевченко. Ребятня, бесившаяся до темна на улице, продолжали свои развлечения, а я, как мне казалось, незаметно от остальных, подходила к окну и слушала, как Борис Федорович, Олин отец, играл на пианино. Он, вероятно, изучил репертуар дочери, и вдохновенно играл менуэт. Семья Шевченко была у нас образцово-показательной. Прокурор Борис Федорович был переведен на работу к нам из Красноармейска, его жена Алевтина Алексеевна, учитель географии и дети – дочь Ольга, красавица, умница, круглая отличница, сын Сергей. Дочка была - копия папы, а сын – копия мамы. Очень красивые люди, как внешне, так и внутренне. К ним часто приезжал папа Бориса Федоровича и приходил к нам поработать в нашей мастерской. Он делал рамочки для фотографий, различные мелкие вещи для кухни. Очень скромный и интересный человек. Я по-детски завидовала, что у Ольги, моей ровесницы, такая семья…. Такой веселый и красивый папа….
Мой папа был очень вспыльчивым и замкнутым человеком. Я думаю, что чрезмерное употребление алкоголя сделало его таким. Только в состоянии подпития он становился добрым и разговорчивым. Он начинал рассуждать о том, почему Наполеон пошёл на Россию! Он рассказывал о войне, комментировал ВОСПОМИНАНИЯ Жукова, рассказывал о Курской дуге, о встрече с Рокоссовским, Чуйковым. У него было очень много военных наград. Мальчишки со временем растащили все его награды и только книжечки лежали в правом ящике комода. До меня сохранились только 14, но папа говорил, что наград было 19. Зато моя мама!
Мамин завет
Так случилось, что у маминой постели
Не было меня в последний час…
А слова последние звучали
В той палате именно для нас –
Для её родных, детей и внуков…
У неё нашлась лишь пара слов,
Но в словах была не жалость о разлуке
А вселенская ко всем живым любовь!
В той палате, переполненной больными,
Не звучала горечь о былом…
Были те слова её простыми…
Только словно душу жгли огнем!
С добродушною улыбкою своей,
Прошептала мама, боль превозмогая,
«Вы, любите, девочки, людей» -
Вот такая заповедь простая!
И всю жизнь казню себя за то,
Что не слышала её последних слов.
Но всегда живет в душе моей
К людям эта мамина любовь!
Мне она её передала,
Я стараюсь выполнить завет.
Помню и поступки, и дела…
И её любви не меркнет свет!!
Она была самой лучшей на свете! Самой понимающей, самой умной, самой-самой. В ту весну 67 года она мне сделала самый памятный подарок – велосипед! Я даже не мечтала о том. что он когда-нибудь у меня будет. Каталась я на каких-то пародиях на велосипед. Мои братья собирали раму и колеса. Если удавалось раздобыть где-нибудь крылья - это было великое счастье. Форма руля у нашего велосипеда была такая допотопная, что её очень трудно описать. Какая-то квадратно-овальная. И вот, однажды, прибежав со школы, я увидела в сенях странный предмет, обернутый коричневой бумагой. В нескольких местах бумага была прорвана, и сквозь неё поблескивало что-то металлическое. Я очень спешила на гимнастическую секцию. Поэтому, быстро переодевшись, умчалась снова в школу. После секции – библиотека, затем репетиция в хоре. Когда вечером я пришла домой, в сенях свет зажигать не стала. Нырнула в комнату, и наскоро перекусив, уселась за уроки. Уроки я делала в зале за круглым столом. В переднем углу стояла этажерка с книгами, а на верхней полке радио. Одновременно с выполнением заданий, я слушала радиопередачи. Когда уроки были выполнены, я продолжала слушать передачи. Помню, что был вторник, потому что по радио я ожидала передачу «Встреча с песней». Мама пришла с работы. По вечерам она в интернате проводила какое-нибудь развлекательное мероприятие. Мама подсела ко мне и тихо спросила: «Ну, как велосипед? Понравился?». Я удивленно посмотрела на неё. Ни о каком велосипеде я и не слышала. Мама повела меня в сени, включила свет. Передо мной, переливаясь всеми цветами стоял настоящий женский велосипед. Такого красавца я даже в мечтах не представляла. Мало того, что у него не было верхней рамы, так еще и на заднем колесе стояла разноцветная сетка, чтобы платье не попало в спицы. Над цепью тоже, чтобы не измазаться, было, не знаю, как называется, устройство. На багажнике была прикреплена аккуратненькая сумочка с инструментами. В дополнении ко всему – прекрасный звоночек, который переливался от электрического света. Остается только сказать, что такое удовольствие в то время стоило 56 рублей.
Глава 29.
Но пора вернуться к нашим музыкальным занятиям.
Музыкальная школа продержалась только год. А в январе 1968 года мама купила мне пианино. Инструмент в то время стоил 550 рублей. Заработная плата мамы составляла в 90 рублей с копейками. Работала она в интернате при восьмилетней школе №2.
В то время очень не столь модным, сколько необходимым было страховать свою жизнь. Так вот у мамы подошел срок получения страховки, которая составляла 300 рублей. У учителей была касса взаимопомощи. Каждый месяц они откладывали определенную сумму в эту кассу. И при необходимости выдавалась помощь тому или иному члену кассы. Мама часто пользовалась услугами кассы. Но в этот раз почему-то посчитала неприличным обратиться с помощью. Ведь пианино – это не необходимость. Инструмент она оформила в кредит. 8 января 1968 года пианино стало единственной вещью, которая была куплена за деньги. Весь наш интерьер состоял из мебели, сделанной руками моего папы. Вся мебель была изготовлена под красное дерево. На дверках шифоньера были вырезаны фрукты. Кресла, этажерка, книжный шкаф. комод, шифоньеры, зеркало, столы, табуретки – всё сделал папа в мастерской, которая была расположена в старом доме во дворе. Старый дом – это дом, в котором моя семья жила до 47 года. Придя с войны в 1946 году, папа начал строительство нового. Я помню все инструменты, которые были у него в мастерской: Рубанки всех размеров, фуганки, шершепки, фальцовки, шпунты….. Да, разве всё перечислишь! Одних только пил было семь видов: и двуручная, и ножовки, и с веревкой……А сколько стамесок, уровней, отвесов… Особой гордостью был верстак, который располагался во всю переднюю стену. К папе приходили любители постолярничать, и он пускал всех, давал необходимые советы.
Но вернемся в нашему инструменту. Мама просто обожала пианино. Когда я занималась, она усаживалась в кресло, которое ей подарили коллеги в связи с уходом на пенсию,
и внимательно слушала всё, что выходило из-под моих пальцев.
По утрам она мягким полотенцем протирала весь инструмент, открывала крышку и легонечко вытирала клавиши. Я несколько раз предлагала ей попробовать поиграть, но она всегда отказывалась. Она прекрасно играла на гитаре. Часто вечерами под гитару мы пели почему-то украинскую песню « И ШУМЕ. И ГУДЕ. ЧАСТЫЙ ДОЖДИК ИДЕ, гуляй, гуляй девчононка, тай до дому доведе». Мама часто пела «Когда б имел златые горы», «Вянет, пропадает молодость моя» и многие другие песни….
Но на пианино она не попыталась сыграть ни разу. Современные песни она очень любила. Часто, приходя из кино, я садилась к инструменту и подбирала мелодии песен кинофильма. Так было после просмотра кинофильма «Джентельмены удачи». Очень любила мама песню ЛАДА, которую пел Вадим Мулерман. Все мои музыцирования заканчивались тем, что мама просила сыграть эту песню, и мы дуэтом пели « Под железный звон кольчуги……»
Голосов у нас, как таковых, не было. Но, когда поёт душа……..голос не требуется…… Еще учителя играли в котел. В день зарплаты со всех собирали по 10 рублей и очередному учителю вручали всю сумму. Очередность разыгрывали. Каждый август к нам приезжала грузовая машина с тремя тоннами угля. Уголь выгружался около двора, и мы начинали всей семьёй носить его в сарай. Мальчишки с папой пилили на козлах дрова и рубили, я переносила их в сарай и укладывала в поленницы. Печку всегда топила мама. На плите она и готовила пищу. Печка у нас была огромная с лежанкой и с полатями. Мама зимой покупала в комиссионном магазине кур, да так много, что доверху был наполнен деревянный ящик, который стоял в сенях. Размером этот ящик был с письменный стол. Долгими зимними вечерами мы все собирались вокруг печки: я на печи, братья на полатях. Мама спрашивала, кому что сварить, я любила крылышки, Саша брат ножки куриные, а когда доходила очередь до Ивана, он всегда заказывал курицу целиком. Пока в огромной кастрюле варились куры, мама рассказывала интересные истории. Рассказывала она живо, интересно, в лицах. Так трогательно было слышать новеллу о старушке, которая потратила последний рубль на лотерею, чтобы выиграть путевку и исполнить мечту всей жизни - поехать на море и вылечиться там. Сколько надежд, с какой верой и теплотой мама рассказывала… Последние мамины слова о том, что разбитая горем старушка сидит в парке на скамейке и не знает, как ей жить, куда идти. Я горько плакала над судьбой бедной старушки. Мама рассказывала так участливо, с такой интонацией, что в сердце вселялась надежда, что всё будет хорошо. Таким же долгим зимним вечером мы услышали и новеллу О.Генри «Дары волхвов» и много-много разных историй. Мама знала их великое множество и была великолепной рассказчицей. Сколько слез было мною пролито в такие вечера! Мальчишки просто молчали, но было видно, что и их трогали судьбы героев.
Глава 30.
В зале была круглая голландка с духовкой. Её всегда топил папа. Он в гордом одиночестве сидел перед открытой дверкой печи и просушивал свои валенки, не обращая внимания на то, что смрад и неприятный запах распространяется по дому. Сказать ему никто не хотел, а сам он, вероятно, не чувствовал его. Когда заканчивался отопительный сезон, и прекращали топить печки, мама готовила пищу на двухфитильной керосинке. Более мощным в то время был керогаз, но мама почему-то была категорически против его приобретения. Керосин по улицам Дергачей каждую субботу развозил дядя Саша Ахмеров. Сначала на лошади, затем на стареньком бензовозе. Сзади бензовоза был пристроен небольшой прилавочек, на котором было несколько воронок, разных размеров и большая фляга. Дядя Саша из бензовоза наливал по шлангу керосин во флягу, а затем литровым черпаков наполнял канистры. Дядя Саша был татарин по национальности, небольшого роста, очень веселый человек. Во время разлива бензина по канистрам он успевал перекинуться шутками с односельчанами, порадоваться удачам, огорчиться и посочувствовать бедам. Он строго соблюдал расписание. Примерно в одно и то же время (где-то после обеда) раздавался гудок и он появлялся на улице Советской (наш дом был вторым от ул. Советской по Лесному переулку). Керосин в то время стоил шесть копеек за литр. Услышав привычный сигнал, со всех окрестных улиц тянулись люди, чтобы пополнить свои запасы. Если кому не хватало до конца недели керосина, то его можно было купить в керосиновой лавке. Почему-то так называли небольшой подвальчик, который находился перед базарчиком. Вниз вели семь ступенек, летом было там очень холодно. Мой папа одно время работал в этой керосиновой лавке.
Глава 31.
Макулатура, металлолом, пионерские сборы, комсомольские собрания … Комсомольское собрание по любому поводу … Диспуты и про первую любовь, и что такое счастье, и как ты понимаешь……Сейчас это вызывает улыбку, а тогда…. После диспутов танцев не устраивали, шли домой и договаривали недоговоренное, спорили, доказывали.
В школе была традиция на День пионерии, а это было 19 мая, после линейки ходить в походы. Очень нам это дело нравилось. Моим первым опытом в литературе был небольшой рассказ о мальчике Мише, которого приняли в пионеры. Я попыталась передать своё настроение перед принятием в пионеры и воспроизвести весь день по этапам. Свой рассказ я отправила в редакцию газеты «Пионерская правда». Как ни странно, но мне пришел ответ на бумаге со штампом редакции. В нем излагалась надежда на то, что из меня получится хороший писатель, если я буду много трудиться и внимательно наблюдать за окружающим миром. Мне желали успехов. Я была счастлива. С тех пор я начала писать стихи. В пионерские годы моей запредельной мечтой было стать председателем совета отряда. Конечно же, свою мечту я никому не озвучивала. Но сколько раз я представляла себя сдающей рапорт председателю совета дружины. Перед тем, как уснуть, я шепотом ,говорила слова рапорта… Председателем совета дружины была Степанова Светлана из параллельного класса. Еёй я завидовала. Она вместе с Хорольским Славой ездила отдыхать в Артек. Какими счастливыми она были, когда в артековской форме возвратились в школу. Сколько было рассказов о прекрасно проведенном времени, о друзьях, которых они там приобрели. Мне они казались людьми с другой планеты. Я не могла понять, за что им выпало такое счастье! А вот комсоргом я никогда не хотела стать. В старших классах, когда уже неразбериха понеслась с пионерией и комсомолом, ходили в походы по окончании учебного года. Такое очень логичное завершение учебного года получалось.
В восьмом классе мы стали на уроках математики заниматься с логарифмической линейкой. Она стоила 3 рубля, 60 копеек. Купить было просто невозможно. Дефицит! Светке подружке купили! Первая обида на неё у меня связана именно с этой линейкой. С математикой у меня всегда были довольно натянутые отношения. Зачем нужна была еще и эта линейка – вообще непонятно. Позднее её вообще исключили из программы. Но в то время…. Светка всячески старалась мне отказать… Не знаю, чем это было вызвано! То ли жадностью! То ли еще чем…. Ну не давала линейку и всё тут. Причём обе6щала, что даст, но когда я приходила, она вечно выдумывала какую-либо причину, чтобы отказать. Уже намного позднее мне из САратова приезли линейку. Она была в два раза меньше той, которая была у подружки.
Глава 32.
Нельзя не рассказать об учителях физической культуры. Их было трое: Рихард Иванович Бер, Лидия Филипповна Жалнина, Андрей Артемович Конопелько. У каждого учителя был свой «любимый конек». Рихард Иванович Бер обожал гимнастику. Он был среднего роста, очень худенький и слегка заикался. В нашем классе лучшей гимнасткой была Филимонова Тамара (царство ей небесное). Она лучше всех занималась и на бревне, и на брусьях – была как «гуттаперчевый мальчик». Кузьмина Наташа тоже была хорошей гимнасткой. Остальные девчонки не очень-то увлекались гимнастикой. Но, нужно отдать должное, что Рихард Иванович сумел увлечь нас своим любимым делом. Мы свободно выполняли упражнения почти на всех снарядах. Мальчишки тоже свободно работали на брусьях, кольцах, прыгали через «коня».
Андрей Артемович Конопелько занимался с мальчишками борьбой. Они занимали призовые места во всех соревнованиях. Ездили во многие города России. Борцы в нашем классе – это: Рубец Анатолий, Григорьев Валерий, Елин Николай. Андрей Артемович проводил и секции по волейболу и баскетболу. Был он очень красивым и очень требовательным. На секции дисциплина была железной. Никто никогда не опаздывал и не пропускал ни одного занятия. Но, к сожалению, Андрей Артемович уехал в Балаково, куда его пригласили на тренерскую работу.
Жалнина Лидия Филипповна (она есть на фото в альбоме) была одной из первых наших учителей физкультуры. Она очень любила баскетбол и буквально заразила нас им. Но. учителем она была недолго. Вскоре она переехала в город Саратов. Зимой мы катались на лыжах. В посадках была специальная лыжня. Где мы сдавали нормативы. Некоторые ухитрялись «срезать» дистанции, но обычно эта операция успехом не венчалась. Я помню до сих пор, как было невыносимо стыдно выслушивать перед всем классом нарекания учителя. Во дворе школы была спортивная площадка с беговой дорожкой, ямой для прыжков, волейбольной площадкой. А зимой заливали каток. По выходным играла музыка. Было очень весело
Глава 33.
В 5-7 классах у нас были уроки труда. Мы занимались столярным делом, уроки вел Василий Александрович. Мы мастерили табуретки, строгали доски, делали рамочки…. Уроки столярного труда чередовались с уроками слесарного. Вёл их Сабитов Константин Харитонович. Очень добрый и красивый человек. Его жена работала в школе секретарем. Светловолосая симпатичная женщина. И еще мы работали в теплице, которая находилась в школьном дворе возле котельной. Хозяйкой теплицы была наша классная руководительница Коблова Леонида Родионовна. Красивая, добрая, милая – просто не хватит эпитетов, чтобы рассказать об этом педагоге.
У нас были уроки домоводства. Благодаря им, мы научилась немного шить, подшивать, вышивать. И даже готовить! Было очень интересно!! Я их сейчас вспоминаю с теплом. Вела уроки домоводства Нехорошева Александра Михайловна. Чего мы только с ней не готовили. Различные салаты. Однажды ко дню Восьмое Марта я сделала дома «Сладкую колбасу», которую научилась делать на уроках домоводства.!. Рецепт был очень простой, а ингридиенты – всего-то ничего - масло сливочное, да печенье, яйцо. Когда я вынесла на погребку готовое лакомство, пол подо мной провалился и я оказалась в погребе. А шили??? И ночные сорочки, и фартучки.... У меня была очень капризная швейная машинка. Как только в школе начались уроки домоводства, мама купила мне ручную швейную машинку «Подольск» за 47 рублей. Почему-то у неё была одна болезнь – она собирала нитки. К нам часто приезжал мой дядя – дядя Лёня Кононцов. Он прекрасно разбирался в швейных машинках. Как только он садился за неё, все нитки расправлялись и шила она прекрасно. Но стоило дяде Лене зайти за калитку, как машинка снова начинала капризничать. Я помню как-то зимой никак не могла дошить сорочку со слезкой. На катке подружке сказала, что не пойду завтра в школу. Буду кататься, до упаду. И что же вы думаете? Вывихнула в этот вечер ногу. Неделю болела. Но сорочку всё равно дошила. А вывихнутую ногу после недельного лежания мне выправлял дедушка-костоправ, который жил на улице Степана Разина. Удовольствие, я вам скажу, не из приятных. Сначала дедушка поглаживал сустав, видимо определял область вывиха, затем так дёрнул ногу, что у меня посыпались искры из глаз. Домой я возвращалась своим ходом.
Уроки домоводства были до 8 класса, а в 9 -10 у мальчишек был трактор, а у девчонок овощеводство. Мы со Светой, конечно же, как любители всего самого необычного, не просто напросились, а отвоевали себе право заниматься с мальчишками изучением трактора. Вёл уроки Мищенко Николай Сергеевич. Если сказать, что он был очень строгий – это значит, ничего не сказать. У нас был отлично оборудованный кабинет. Даже движок стоял в блестящем состоянии. А практику вёл Василий Муратович – добрейший человек. Помню, как мы с ним переезжали в лагерь ЮНОСТЬ: перевозили оборудование, продукты. Мы, гордые от того, что нам поручили настоящее дело – управление механизмом, смотрели не столько на дорогу, сколько по сторонам, чтобы убедиться в том, а видят ли окружающие нас люди, то трактор ведет не взрослый ученик, а простая девчонка-школьница. И хотя надежный Василий Муратович сидел рядом и в любую минуту мог предотвратить любое неправильное действие, гордости не было предела.
Глава 34.
Хочется рассказать о моих первых опытах обращения с техникой. Дядя Леня Кононцов к нам приезжал на мопеде. Мопед у него был двухскоростной. Мне очень хотелось, научиться на нём кататься. Однажды, как бы между прочим, я спросила у дяди мопед. Он ответил: «Если умеешь, ездить, бери». Из его речи я поняла, что расспрашивать, как включать скорость, не нужно. На улице я встретила Вовку-соседа, который мне всё популярно объяснил. С тех пор, как только дядя Леня подъезжал к дому, я сразу же брала его технику и пока не закончится бензин, кружила вокруг Дергачей. Позднее брат Иван прикупил где-то старенький мотоцикл ВОСХОД. Несколько дней вместе с Сашей они колдовали над грудой запчастей и, как ни странно, но мотоцикл поехал. Братья некотогрое время не отходили от него и не упускали его из виду. Но вскоре им всё это наскучило, и я поняла, что наступил мой звездный час. Сначала я покаталась по улицам Дергачей. Затем, видя, что никакого впечатления на братьев отсутствие на некоторое время мотоцикла не произвело никакого впечатления, я стала выезжать за село. Мои путешествия уже достигали Васильевки, которая находилась в десяти километрах от Дергачей. Но длились мои прогулки недолго. Однажды на повороте я не справилась с управлением и со всей скорости врезалась в арку. Мотоцикл никакому ремонту не подлежал. Несмотря на то, что вся передняя вилка и руль были искорежены, я дотащила мотоцикл до дома. И тогда только стала осматривать свои раны. Ободранные коленки и ожог о цилиндр – всё это было не так страшно, как предстоящее объяснение перед братьями. Но они отнеслись ко всему с олимпийским спокойствием. И даже не ругали меня. Их больше беспокоило моё состояние. Но я быстро оклемалась, и даже не легла в больницу, когда было обнаружено сотрясение мозга. С тех пор интерес мой к технике ничуть не иссяк. При любом удобном случае я старалась использовать любую возможность, чтобы прокатиться. Уже позднее, когда я закончила школу, получила права на вождение машины и мотоцикла
Глава 35.
Зимой во дворе школы заливали каток. По выходным играла музыка. Я там всегда была после окончания занятий. Катались мы небольшой группкой. В неё входили и младше нас, и старше нас. Помню Васю Чуйкова, он на два года младше меня. Очень красивый мальчик с синими глазами. Я его сразу же окрестила «маршалом». Сами догадываетесь почему. Он был полной тезкой – Василий Иванович. Надо сказать, что, если я кому-то давала кличку, то она буквально прирастала к этому человеку.
Глава 36.
Апрель….. Школа готовится к первомайской демонстрации. Первоклашки, еще не осознавая, что обозначает это странное слово «демонстрация», на уроках труда на веточки, принесенные из парка, нанизывают белые цветочки, сделанные из бумаги. В магазине приобретались в огромном количестве флажки. А разноцветные шары выменивались у старьёвщика на тряпьё. У нас в Дергачах был заготовитель Тлешев. Жил он на углу (второй дом с краю) улицы Ленина и переулка Маяковского. Со всех концов села собиралась сюда ребятня с мешками, доверху набитыми тряпьём. На какие только ухищрения не шли ребятишки! То в середину мешка укладывали какой-нибудь тяжёлый камень, то умудрялись намочить тряпки! Но старьевщик, словно какой-то волшебник, разбирая тряпьё, находил и камень, и мокрые вещи. В первый раз он предупреждал, а если это происходило во второй раз, то он уже больше не принимал у этого человека ничего. Провинившиеся часто караулили около двора ребятишек, а затем упрашивали их взять и сдать своё тряпье. Шары были разные: и с рисунками, и со свистушками… И вот, как ни странно, но никогда не попадались шары проколанными. Все они были до того густо присыпаны белым тальком, что на руках еще долго оставался его запах.
В старших классах на демонстрацию ходили с транспарантами, плакатами, портретами…..
После демонстрации необходимо было всё принести в школу и сдать завхозу.
Идти в школу не хотелось, потому что праздник продолжался… На площади ставили две машины бортами вместе и начинался концерт. Продавали мороженое, ситро. Люди просто бродили по площади.
Глава 37.
В 2006 году мне удалось побывать на моей родине. Не могу сказать, что село преобразилось. Изменилось? Да! Но вот в лучшую ли сторону? Есть, конечно. великолепные постройки, благоустроен парк, но… Не могу описать своего чувства, когда на месте огромного трехэтажного здания, где раньше располагалась моя школа, я увидела просто пустырь. Даже нет никакой груды камней, которая бы напомнила о том, что здесь было огромное здание со спортивным залом, мастерскими, котельной, гаражом. Приезжая раньше, я видела здание, которое было обнесено забором. Фабрика игрушек находилось в здании моей школы. Я не могла не только войти в здание, а даже дотронуться до него. И вот пришло такое время, когда на месте моей школы обычный пустырь. Я была у своей учительницы русского языка и литературы, Нины Дмитриевны Бохоновой, спрашивала о том, как же они допустили, чтобы такое здание просто разрушили. Ведь сколько поколений обучалось в этой школе. Помню, что напротив нашей десятилетки находилась восьмилетняя школа, которая состояла из двух небольших двухэтажных зданий. Позднее в их дворе был построен огромный спортивный зал. Так вот эту школу все почему-то называли «Телятник». Мы же гордились тем, что в нашей школе во время Великой Отечественной войны находился госпиталь. В 1967 году к нашей школе был подстроен третий этаж. Нас иногда снимали с уроков, и мы по цепочке передавали кирпичи на транспортер.
В школе было очень тесно, в пятом классе группа продленного дня у нас была в комнате, попасть в которую можно было, только пройдя учительскую и комнату секретаря. Группа продленного дня была буквой «П». Помню, когда бы мы в нее не вошли, нас всегда ожидала там Серафима Михайловна, которая дорабатывала до пенсии последние годочки. Со стороны группы продленного дня была дверь во двор, но она почему-то не открывалась. А если бы ее открыли, то было бы все в порядке. Сначала была бы группа продленного дня, затем комната секретаря, а затем уже учительская. Но мы проходили через школьный коридор, и поэтому в то время я уже ясно представляла, что такое учительская. Хотя моя мама была директором начальной школы, я даже ни в какое сравнение не могла поставить её школу и нашу огромную (как тогда мне казалось) десятилетку. А после того, как появился третий этаж, да еще построили огромный спортивный зал с мастерскими!
Мы очень гордились своей школой. Помню, как нашей школе присвоили имя летчика, Героя Советского Союза Александра Георгиевича Наконечникова. В школу приезжала его сестра, много рассказывала нам о нем. Когда я пришла с торжеств, в школе домой, рассказала маме о знаменитом летчике. Она же рассказала мне о нём еще больше и даже то, о чем не знала его родная сестра. Оказывается, моя мама была двоюродной сестрой Александра Георгиевича Наконечникова. И еще она училась с ним в одном классе. Однажды он взобрался на парту и громко крикнул : «А что, если наступит такое время, когда мы будем знамениты?» И такое время наступило. Правда, за свою славу пришлось заплатить жизнью. Но люди того времени были способны на подвиг.Я думаю, что и сейчас есть такие люди, которые, не задумываясь, отдадут жизнь. Но я не могу поверить в то, что есть такие люди, которые без сожаления могут уничтожать то, что по праву принадлежит памяти. Как сейчас помню огромный портрет Александра Георгиевича, который висел при входе на второй этаж.
Не могу представить, что всего этого больше нет. Неужели нельзя было приспособить подо что-нибудь такое огромное здание. Но тех людей, которым школа дорога, видимо, не спросили. Я помню, с какой гордостью мы говорили о том, что учимся в школе имени А.Г.Наконечникова. Наша школа была первой всегда и во всем. Я написала стихотворение, в котором кое-что из прошлого пусть поживет, хотя бы на бумаге.
Господи, прости нас и помилуй!
Мы не знаем сами, что творим.
Наделил ты нас умом и силой,
А вот сердца мало в нас вложил.
Здесь не от пожара пепелище,
И не ураган здесь воевал.
Не найдет никто здесь, если ищет:
Ни гараж, ни школу, ни спортзал.
Пустырь на месте, где стояла школа,
Здесь просто не осталось ничего.
С лица земли безжалостно убрали.
Мир детства, юности, не только моего.
А сердце помнит, и забыть не может
О том, что дорого и свято для меня.
Боль нестерпимая терзает, гложет.
Ну, как такое вынесла Земля?
А память мне услужливо прокрутит
Все эпизоды детства моего.
И ничего она не позабудет,
Поверьте, не забудет ничего.
Бегу в кинотеатр «Комсомолец»
Бегу, сжимаю крепко кулачок,
Кассирше тете Рае я вручаю
В ладошке запотевший пятачок
В притихшем зале место занимаю
Оглядываю зал, ряды, балкон.
Как будто на всю жизнь запоминаю.
Кинотеатр – как мне дорог он.
Свет постепенно гаснет, все стихает,
Вот вижу на экране волшебство.
Кривых зеркал здесь королевство возникает,
И в джазе девушки, и многое чего.
И часто-часто мне ночами снится,
И даже слышу в тишине ночной:
Крикливая, загадочная птица
Ко мне летит за помощью. Порой
У старой мельницы купались мы на речке.
Позднее к водокачке перешли.
Свои навечно здесь оставили сердечки.
Здесь счастье мы искали. И нашли.
Когда одолевают вдруг невзгоды,
И станет сердцу больно, ну хоть плачь,
Я слышу голос сквозь пространства, годы,
Той птицы, что зовется так: Дергач.
Глава 38.
Я училась в девятом классе, в Дергачевской средней школе имени А.Г.Наконечникова, в которой в то время было более полутора тысячи учеников. Трехэтажное здание не вмещало всех учащихся. В районный центр приезжали учиться дети, окончившие восемь классов в сельских школах. Одна – единственная десятилетка в районе с трудом размещала желающих получить среднее образование. При школе был интернат.
Многие дети жили у родственников или снимали квартиры. Получилось так, что в сетку расписания не уместился один класс. Почему-то решили (неизвестно из каких соображений), что девятый «Б», а это именно тот класс, в котором училась я, будет заниматься во вторую смену. В классе было 27 человек. Никто не был против такого решения, а если честно сказать, то нас никто и не спрашивал, хотим мы этого или нет. С одной стороны было приятно просыпаться утром с мыслью о том, что никуда спешить не нужно. Не знаю почему, но, если раньше была проблема вовремя проснуться, а не проспать, то теперь она не только исчезла, но и появилась привычка вставать в 7 часов без будильника. Спать совершенно не хотелось. Я просыпалась, как только по радио начинали исполнять гимн. Поваляться в постели я разрешала себе до утренней гимнастики. Как только диктор говорил: «А теперь переходим к водным процедурам», я вставала. Надо сказать, что огромное значение в то время имело радио. Никаких телевизоров не было. По радио мы узнавали последние известия. По радио мы узнавали погоду. По радио слушали концерты. У нас с мамой было множество любимых передач. Каждый вторник мы с нетерпением ждали, когда прозвучат слова: «У микрофона Виктор Татарский, начинаем передачу «Встреча с песней», а затем звучала заставка - мелодия «Одинокой гармони». Тембр голоса Виктора Татарского был до такой степени своеобразный, слова звучали так искренне, что все истории воспринимались близко к сердцу. К самым любимым передачам относилась и «Театр у микрофона». Сколько постановок мы переслушали! Часа не хватит, чтобы перечислить их! Помню, как мы плакали , над судьбой Правдохи, как переживали за героев «Поднятой целины». «Иркутская история» поразила нас своей простотой и трагичностью! А сколько оперетт мы переслушали: «Веселая вдова», «Цыганский барон», «Сильва», «Принцесса цирка», «Летучая мышь» - всех не перечислишь. «Пионерская зорька», «В рабочий полдень», «С добрым утром» - передач было очень много. О радио можно говорить бесконечно, но вернемся к нашей истории.
Глава 39.
Единственное, что омрачало радость существования, так это то, что может не хватить времени на приготовление уроков. Ведь всем известно, что именно в девятом классе человек обладает самым большим количеством информации. Самый большой объем знаний человек получает именно в этом возрасте. В девятом классе к нам приехал из села мальчик. Его папа был назначен начальником станции, а мама была учителем русского языка и литературы. Сергей, так его звали, был очень симпатичным парнем: высокий, стройный, голубоглазый, с черным волнистым чубом. Многим девчонкам он нравился. Но особо на эту тему мы никогда не беседовали. У нас с подружкой жизнь пролетала так, что мы не успевали оглянуться, как месяц подходил к концу. Мы ходили на хор, волейбольную секцию, кружок радистов. Кроме того, зимой мы пропадали половину дня на катке, который был залит во дворе школы. Училась я, если не считать математики, хорошо. Гуманитарные предметы я просто обожала, особенно иностранный. Когда мне предложили позаниматься с новеньким, я особо не отказывалась. Он приходил каждый день к 10 часам, и мы с ним грызли гранит науки. Больших результатов мы с ним не достигли, но на твердые тройки он заниматься стал. И вот однажды он пригласил меня в кино. Тогда только что вышел на экраны фильм «Доживем до понедельника». В кинотеатре «Экран» было три киносеанса: в 5, в 7, в 9. Школьников на девятичасовой сеанс не допускали. А мы ведь учились во вторую смену, и на семичасовой при всем желании попасть не могли. Что же делать? Моего одноклассника этот вопрос ничуть не интересовал. Я же сначала решила отказаться, но вскоре выяснилось, что больше половины класса идут на этот фильм. Чашу весов перевесило то, что учительница литературы, а именно этот урок у нас и должен был быть, заболела, и ее заменяла другая. Оставив половину класса изучать литературу с новой учительницей (а на самом деле это была учительница, которая давно уже вышла на пенсию и подрабатывала, если кто-то из филологов болел), мы без зазрения совести отправились в кинотеатр.
Глава 40.
В зал входили, когда свет уже был потушен. Быстро уселись на свои места. Пока смотрели киножурнал, мы еще переговаривались, смеялись негромко. Каково же было наше удивление, когда после киножурнала в зал вошла наша учительница литературы, и её место оказалось прямо позади нас. Но вот пошли титры кинофильма, мы стали внимательно следить за именами, отыскивать среди них знакомых артистов. Я сразу же отметила, что роль Ильи Семеновича играет мой любимый актер Вячеслав Тихонов. Еще промелькнуло знакомое имя Игоря Старыгина, но оно на меня никакого впечатления не произвело. Народу в кинотеатре было много, все места были практически заняты. Билеты, как мне потом сказали одноклассники, были раскуплены за час до киносеанса. Продавали билеты и в предварительной кассе, которая работала с 15 часов.
Телевизоров в то время в нашем селе было очень мало, только в семьях зажиточных. На нашей улице телевизор был у Учаевых, которые жили напротив нас. Зимой, когда проходили соревнования по фигурному катанию, мы напрашивались, чтобы посмотреть хотя бы одним глазком Людмилу Белоусову и Олега Протопопова. И нас пускали. Помню, дядя Витя Учаев каждый раз, когда исполнялся элемент «тодес», бурно переживал, достанет ли фигуристка головой до льда. Кинотеатры жители села посещали часто. По воскресеньям показывали детские сеансы в 11 часов и в 12 часов. Кроме кинотеатра «Экран» был еще кинотеатр .Еще в Доме культуры показывали кинофильмы три раза в неделю. Туда пускали всех, несмотря на то был фильм «до шестнадцати» или нет. Летом действовал еще один кинотеатр, который носил название «Летний», а находился он на улице Ленина и представлял собой огромный деревянный сарай с крытой крышей.
Как только на экране появился Тихонов в роли Ильи Семеновича, мы стихли. Завороженно смотрели на экран. Конечно же, главная заслуга в создании этого фильма принадлежит режиссеру С.Ростоцкому, но в то время мы и внимания-то не обратили, кто режиссер. Наше внимание полностью захватила игра главного героя и учительницы английского языка. Любовь, которая возникла между ними, была настолько для нас необычной. Да и сам герой, казалось, спустился с небес, таким необычным человеком он нам казался. Его эмоциональная, сдержанно-напряженная речь – подлинный образец публицистического стиля произношения, делала героя необыкновенным человеком. Мы и представить себе не могли, чтобы в нашей школе был такой учитель. Илья Семенович Мельников на многие годы стал для нас образцом-эталоном учителя. А снисходительный и высокомерный тон Батищева приводил в такое возмущение, что некоторые не выдерживали и давали советы по поводу его поведения. Даже монотонный и невыразительный Сыромятников был нам дороже этого заносчивого Батищева. Фильм всех нас просто очаровал. Рамки наших представлений о людях расширились, вернее, если раньше мы даже не подозревали о такой категории людей, то сейчас стали искать аналоги среди окружающих, и что не менее важно, даже обнаруживали их. Конечно, таких учителей, как в фильме, мы не нашли, но аналог учительницы русского языка и литературы обнаружили сразу, хотя и не решались поведать о своих открытиях даже близким людям. На следующем уроке литературы учительница наша не пожалела половины урока для того, чтобы обсудить фильм, узнать наше мнение о нем. Помню, мы впервые в жизни, внимательно слушали рассуждения о том, что такое любовь, какой она должна быть. И нас очень волновал вопрос о том, что может ли быть любовь такой, как в кинофильме?
Глава 41.
Втайне от всех, я с седьмого класса была увлечена учителем пения. Никто, кроме подружки, не знал о моем увлечении. Теперь я уже могу точно сказать, что это была любовь. Конечно, платоническая. Я просто боготворила Владимира Михайловича. Учителя пения в нашей школе не задерживались. В четвертом классе у нас был учителем Фурзиков Владимир Иванович. Он играл на баяне, вел кружок, на котором обучал детей игре на баяне. Мы с Русановой Тамарой ходили на этот кружок, научились играть «Тонкую рябину. Часто Владимир Иванович, по нашей просьбе, исполнял различные произведения. Играл он великолепно. Нам очень нравились такие произведения, как «Турецкий марш» Моцарта, «Ехал казак за Дунай», многие другие. Затем музыку вела Нина Ивановна, фамилию её я не помню. Она играла на аккордеоне.
Аккордеон был огромный, а она небольшого роста и очень худенькая, голосок у неё был очень чистый и звонкий, как хрусталь. Никакого кружка она не вела, да и задержалась в нашей школе ненадолго. И вот в нашу школу прибыл новый учитель пения. Всё тот же аккордеон в его руках был игрушкой.
Владимир Михайлович руководил хором. Причем в школе было два хора: хор старшеклассников и октябрятский хор «Звездочка». Солисткой октябрятского хора была Ксенофонтова Татьяна. Девочка маленькая, худенькая, голосок изумительный. Она солировала в песне «Край родной», эту песню больше знают по начальным строкам: «То березка, то рябина, куст ракиты над рекой». Репертуар хора был обширным, мы пели и русские народные песни, и патриотические, и каноны, и песни о Родине. Очень торжественно в исполнении школьного хора звучал реквием: «То, что отцы не допели, мы допоем. То, что отцы не достроили, мы построим, мы построим!». Дирижировала хором Нагорнова Марина. Сначала она была ученицей, а после окончания школы поступила учиться заочно, а работала вожатой. Не знаю, кто её учил или это у неё было от рождения, но дирижировала она прекрасно. Каждый жест её был таким выразительным, мы понимали её с полутакта. Надо сказать, что она была очень красивой девушкой. Но вернемся ко времени появления нового учителя музыки в школе. Каждый раз, когда он шел на работу, он проходил мимо моего дома. Расписание его уроков я знала наизусть. Я могла часами ожидать, когда он пройдет мимо. Продолжая делать свои дела, я всегда думала только об одном, что скоро увижу его. И это продолжалось не год, и не два, а целых четыре года. Даже окончив школу, я продолжала самозабвенно любить этого человека. На всю жизнь у меня сохранилась эта любовь. Когда я приезжаю на свою родину, я обязательно стараюсь сделать всё, чтобы увидеть его. Не знаю, может быть, он и догадывался о моём чувстве, скорее всего это было именно так. Я посвящала ему стихи, которые он никогда не слышал. Я провожала его после занятий хора до дома, хотя об этом он никогда не догадывался. Если после школы мы выходили вместе и по дороге беседовали ни о чём – это было для меня настоящим счастьем. Вся жизнь моя была подчинена только одному – встрече с ним.
Глава 42.
Со временем страсти улеглись, мы еще несколько раз посмотрели этот фильм. В моей жизни он, если не перевернул все с ног на голову, то заставил задуматься о многом само собой разумеющемся, что меня окружало в жизни. После кинофильма я хотела по привычке подождать подружку, но Сергей предложил идти домой одним. Я не очень-то возражала, и мы тронулись в путь. Пройти нужно было всего три квартала до моего дома. Раньше с подружкой мы проходили эту дистанцию минут за пять. Но сейчас мы шли медленно, и я впервые обратила внимание на мои валенки. Мне почему-то было очень стыдно за такую обувь перед одноклассником, хотя раньше я даже внимания не обращала на то, в чем я хожу. Я казалась сама себе очень неуклюжей, ноги были словно ватные. Не помню, как мы добрались до дома, о чем я говорила, но от встречи на следующий день я отказалась. Сапожки в то время были очень большой редкостью, были они лишь у немногих. И хотя цена их была невелика – всего 21 рубль, но достать их было просто невозможно. В то время просто свирепствовало такое явление как «дефицит». И вот впервые с этим словом я столкнулась именно в 9 классе. Но зато у меня были великолепные по тем временам модельные туфли. Эти туфли стоили 45 рублей. По тем временам – это было не только дорого! Окончив восемь классов, мы решили устроить себе выпускной вечер. Девчонки договорились сшить выпускные платья, купить модельные туфли на каблуке. Сделать в то время все это было очень непросто. Платье мы заказали в ателье, материал приобрели в универмаге. Темно-голубой шелк был пределом моих мечтаний. Перламутровых пуговичек при удлиненной талии было восемнадцать штук. О туфлях завести разговор с мамой я никак не решалась. Её зарплаты сельской учительницы конечно бы хватило на модную пару туфель, но ведь ещё и необходимо было их наличие в магазине. А этого-то как раз и не было. У меня был старший брат, который после окончания университета работал учителем во Фрунзе. Он часто присылал нам посылки с вяленой и копченой рыбой. Ему-то я и написало письмо с подробным описанием предполагаемого выпускного и с просьбой прислать мне туфли. Отправив письмо, я стала ждать. Никому о предпринятом мною шаге я не сообщила. Прождав неделю, я успокоилась и перестала ждать. Я решила, что у брата и без меня проблем достаточно, а главное, конечно же, у него может просто не оказаться денег. Ведь он жил в столице, посещал музеи, ходил в театры. Но, каково же было моё удивление, когда через восемнадцать дней на мамино имя пришло извещение о посылке. Мама не удивилась, она решила, что сын прислал очередную посылку с гостинцами. Я напросилась принести эту посылку с почты. Получив не посылку, а бандероль, я сразу же поняла, что это для меня. Когда я пришла домой, то сообщила маме, что это мне Юрий прислал туфли для выпускного бала. Мама очень удивилась тому, что я без её ведома, осмелилась на такую просьбу. Когда мы открыли бандероль, то не поверили своим глазам. Не только у меня, даже у мамы никогда не было таких туфель. Стоили они по тем временам немало, сорок пять рублей. Кипельно - белые, на высоком каблуке, не слишком широкий обрубленный аккуратненький носик. Это были не туфли, а мечта! Девчонки просто обалдели, когда увидели их. А кроме туфель в посылке была шерстяная кофточка-свитерок за 34 рубля, со слезкой сзади, светло-серого цвета. На выпускном я была одета лучше всех, а туфли сидели на ноге, как влитые. Размер был точно мой. Позднее в девятом и десятом классах девчонки устраивали очередь за этими туфлями, а мне приходилось на вечере быть в чужих. Я понимала девчонок, и мне ничуть не было жаль для них моих чудесных туфель. Больше у меня никогда в жизни таких туфель не было.
А с парнем, с которым я впервые ходила в кино, мы так больше и не встречались. Мне он нравился чисто внешне: высокий, синеглазый с черным чубом, го поговорить с ним было не о чем. Если он прочитал одну десятую часть того, что прочитала я, то это было бы хорошо. И, тем не менее, ему я тоже посвятила стихотворение, в котором половина всего вымышлена. О стихотворении, естественно, так никто и не узнал. А зачем? Вот оно:
Я не могу тебя забыть
И не могу себе представить,
Что ты сумеешь разлюбить
И даже память не оставить.
О днях, где были мы с тобой,
Где наши сомкнутые руки
Не позволяли думать нам
О бедах, горестях, разлуке.
Я помню всё, как наяву:
Свидания и наши встречи,
И как признание в любви
Безудержные наши речи.
Живем с тобой мы на одной земле,
И светят нам одни и те же звезды.
И я боюсь, что в лунной тишине
Ты вспомнишь обо мне, но будет поздно.
Надо сказать, что Сергей пользовался у девчонок огромной популярностью. Он менял девчонок, как перчатки, но никакого серьезного чувства они у него не вызывали. Это я так думаю сейчас. А там, кто его знает. Моя жизнь продолжалась всё в том же русле: учеба, секции спортивные, хор.
Днем я внимания не обращали на свои валенки, потому что в них я была лишь тогда, когда перебегала дорогу из дома в школу. А там я была во второй обуви, кедах. Ведь я была постоянно занята. Но если мы шли с подружкой в кино, я всегда смотрела на свои валенки и о чем-то, тогда еще мне не было ясно, о чём, но жалела.
КОМСОМОЛЬСКОЕ СОБРАНИЕ В 10 б. я сижу за первой партой. Комсорг – Света Базыма.
После окончания школы я поехала в город Волгоград. И там мой другой брат – Саша купил мне настоящие сапожки всего за 21 рубль. Ими был завален весь магазин. Вот тогда я впервые в жизни пожалела, что я жила в селе, а не в городе. Но это было всего лишь один раз! Позднее, когда мне пришлось уехать из села в другой район, всего-то за 150 километров, я много лет подряд тосковала по моим родным Дергачам. Много лет меня преследовал один и тот же сон, что я после окончания восьми классов ушла из родной школы и поступила в какое-то училище. Просыпалась вся в слезах, и долго не могла успокоиться. Затем осознавала, что я закончила 10 классов, успокаивалась. Сложилась моя жизнь так, что со своими одноклассниками я не встречалась ни разу.
Глава 43.
Еще хочется рассказать в своей маленькой повести о выпускном вечере. Подготовка к нему началась задолго до выпускных экзаменов. В швейной мастерской, которая к тому времени работала очень активно, мне заказали белое платье. С удлиненной талией, с поясом по талии, на 18 пуговичках. Туфли нужны были, конечно же, белые. Долго это было самым трудным делом. Как выходить из положения, никто не знал. И вдруг в обувной магазин привезли чехословацкие туфли. Обувной магазин в то время находился рядом с новым хлебным. В магазине еще разбирали товар, а очередь была уже огромной. Никто и в глаза еще не видел этих туфель, но основная масса родителей выпускниц были здесь. Моя мама, заняв очередь, прибежала домой и велела мне срочно бежать в очередь. Я пришла, и стала терпеливо ждать... Часа через полтора пришла мама и сказала мне, что туфли стоят 32 рубля и есть черные и белые одного фасона. У черных туфель белый бант, у белых наоборот. Мы купили и белые, и черные. Сказать, что туфли были красивыми нельзя. Размер у меня был большой – 38. Длинные туфли на невысоком широком каблуке. Я думаю, что половина Дергачей ходили в них на протяжении долгих лет.
Аттестаты нам вручали в Доме Культуры, потому что школьный актовый зал был очень маленьким, а Дом Культуры был построен на 400 мест. Затем выпускной продолжился в физкультурном зале. Было много мороженого и сладкие блюда.
Формула счастья
У счастья формула простая,
Я не открою вам секрет!
Когда вдруг крылья вырастают,
Пределов совершенству нет!
Даёт нам счастье, веру, силу,
Надежду в руки нам даёт.
И всё, о чём не попросила б,
Оно к нам милостью идет!
Нас счастье просто окрыляет,
Оно нас носит над землей!
И всё на свете разрешает!
И даже – управлять собой!
Вспоминаю детство
Приходят в сумерках лиловых
Воспоминанья прежних дней.
И возникает детство снова
В душе измученной моей
Где, с какой-то звездной высоты,
Словно в пропасть падает душа.
Где спросонья смотрят на цветы,
Травы с восхищеньем, чуть дыша.
Где березки, засмотревшись в пруд,
На прически модные свои,
Скромно и нетерпеливо ждут
Ветерка с напевом о любви.
Только он обманщик не спешит,
Много в мире у него забав.
Носится… смеётся от души…..
И волнует изумруды трав!
Рецензии
Ольга! Моя малая Родина в 500 км, западнее Вашей. Я хожу вместе с Вами по Дергачам, вижу Вашу школу, школу Вашей мамы, ДК, Летний кинотеатр и прочее.
Они почти такие же, как и в моём послевоенном городе, у нас был такой же, "Летний" кинотеатр, водонапорная башня при ж.д Храм, расписанный Васнецовым, правда снесённый и из его кирпичей, построенной МТС.......У Вас, легко читаемый слог, легко представляемые зрительные образы.....Я не отношу это к одинаковой эпохе, в которую мы взрослели, росли ,это
исключительно, дар, полученный вами, как я понял от мамы и, вероятно, от предков....Недосказанность и невысказанность, крепостных Ваших пращуров, затюканность Татаро-Монгольским Игом...Горд и рад, что Вы простая Русская женщина, несмотря на, полуголодное детство, лишения и
сложности отрочества, в итоге, такая-
с инетом, с неиссякаемой энергией и юным задором!!! Дерзайте и пишите стихи-сгусток мудрости, наблюдений, но очень хотелось бы и продолжения автобиографической прозы!
Ваш читатель и поклонник Вашего Дара-Омутков Владимир.
Рецензия.
Прочитал с огромным интересом В 1973-82гг работал в Дергачах - знаю эти улицы, магазины. кинотеатр. ДК, окрестные села. пруды. А главное - помню некоторых героев воспоминаний ! С некоторыми был знаком лично.
Спасибо. что вернули меня в мою молодость. До сего времени поддерживаю связь с дергачевцами-помогаю. чем могу.
Михаил Мельников
Татьяна Мельченко (Федюнина)
Оль, прочла повесть на одном дыхании. Ты молодец и умница! У нас с тобой было очень похожее детство! Я жила на Комсомольской, 89, может, рядом с твоей бабушкой. Сзади дома был лиман, я в нем тонула лет в5-6, меня вытащил сосед Лодосеев. И Тупикову Тому хорошо помню! У нас с сестрой тоже был велик за 56 рублей, один на двоих! И приемник Урал тоже был с пластинками! И любимым лакомством были кофе и какао в брикетах. Особенно я любила какао! И в музыкальную школу мы ходили! И закончили, по аккордеону. С 5 класса работали на желез. дороге, пололи, как и ты. И столько же получали! Помню, купили себе по куртке, по плащу болоньему. И смородину с яблоками собирали в плодопитомнике! Видишь, мы шли за тобою по пятам, след в след! Олю Шевченко тоже помню, перед глазами стоит. Нам мама всегда ее ставила в пример, что она отличница! А на месте нашего дома стоит сейчас новая школа...
Эту рецензию я скопировала со своей лички в ОДНОКЛАССНИКАХ. Татьяна - дочка директора школы №2 Федюнина Василия Ивановича. Я высылала ей повесть по электронке (с фотографиями).
Дергачи. Детство
© Copyright: Ольга Сехчина, 2015
Свидетельство о публикации №215042000167
Свидетельство о публикации №215042000167
Рецензии
Замечательные мемуары, Ольга. Несколько соображений по поводу Ваших мыслей о далеком прошлом саратовского Заволжья. Думаю, что "азиатско-коридорная" функция степей была очень дискретной преходящей. Вообще через какие регионы не проходил кто-нибудь куда-нибудь. И какой народ не кочевал? Славяне, например. Вы не задумывались, почему прямая стойка двери в русском языке называется "косяк"? Только потому, что в течении тысячелетий боковинка двери была косой - как у юрты или чума. То есть славянский дом - ровно, как угров и тюрок, - в течение многих тысяч лет был передвижным и с треугольной дверью. Ну и передвигались. Последнее крупное движение славян - на восток - имело место быть совсем недавно, в 16-17 вв. Закончилось это движение только в 18 веке. Многие народы Сибири и Дальнего Востока испытывали при этом страх, у них не было пушек. Степи наши не пустовали до появления здесь оседлого славянского населения. В 15 - 18 вв. - это башкирские степи, территория башкирского племена кытай-кыпчаков, на одной из карт екатерининского времени так и написано: "Степь китай-кипчаков". (кытаи - этническая группа, связанная происхождением с ногайской народностью, которая, в свою очередь, ведет происхождение от кыпчаков, или половцев). С. Фаизов.
Сагит Фаизов 16.12.2016 10:24 • Заявить о нарушении
Сагит Фаизов 16.12.2016 10:24 • Заявить о нарушении
Из близкой истории. Печники в районе были. У нас в Верхазовке печи клали женщины, женское дело считалось. О десятилетках: в 1968-1970 гг. десятилетки были и в Алтате, и в Верхазовке, и в Орошаемом (возможно, в Камышевском совхозе, не могу уверенно утверждать). В Алтате десятилетка была к тому времени давняя, она существует с 1937 г. именно как десятилетка (см. книгу А. Хабибуллина, есть в сети). Дергачи называются Дергачами по переселенцам из харьковских Дергачей (по моему, Вы это знаете; в сети, в ютубе, есть любопытная политически актуальная песенка украинских дергачевцев). Возвращаясь к башкирам: они прекрасно помнят чижинско-узенские свои места, есть башкирская народная песня о Чижах; на севере Саратовской области сохранились несколько башкирских сел - от прежней большой колонизации. С. Фаизов.
Сагит Фаизов 16.12.2016 13:22 Заявить о нарушении
Сагит Фаизов 16.12.2016 13:22 Заявить о нарушении
Уважаемый Сагит, огромное спасибо за разъяснения. Очень интересный материал.По поводу "азиатского коридора" -это не мои мысли. рассуждения я позаимствовала в книге уважаемой Елены Всеволодовны Черкасовой "Радуга над полем".
Ольга Сехчина 16.12.2016 18:51 Заявить о нарушении
Ольга Сехчина 16.12.2016 18:51 Заявить о нарушении
Уважаемый Сагит Вы историк, а я пишу о своих детских воспоминаниях, о своем детстве и немножко касаюсь истории Дергачей, НЕМНОЖКО. В основном сведения я черпаю из книги "Радуга над полем" и смотрела материалы архивов и музея. Но там ничего существенного я не нашла. Даже вырезки из газет времен ВОВ отсутствуют.
Ольга Сехчина 16.12.2016 20:42 Заявить о нарушении
Ольга Сехчина 16.12.2016 20:42 Заявить о нарушении
Очень интересно. Огромное спасибо, уважаемый Сагит.
Ольга Сехчина 16.12.2016 20:55 Заявить о нарушении
Ольга Сехчина 16.12.2016 20:55 Заявить о нарушении