Ромео и Джульетта, 21 век. Глава 13

Глава 13
"Падение стены"
Марио, высокий, очень Загорелый, поцеловал меня в губы и махал руками. Кричал на весь аэропорт, порой забывая, что надо говорить на-английском. Такой родной, и в тоже время ставший абсолютно чужим для меня.
- Марио...- я положила в машине ему голову а плечо, в надежде почувствовать, как в душе начинает трепетать крошечный огонек. С ужасом я осознала, что ничего не чувствую.
Ванильная ахинея, эта ваша чушь про "разлука рассоединяет тела, но сближает души". На собственном опыте я убедилась- разлука это разлука, она делает людьми холодным и далекими друг от друга.
- Да, моя девочка?- он говорил со своим любимым "х" после каждого слога, но я даже к этому не была восприимчива.
- Завтра поздно вечером, в десять, мне нужно будет уйти ненадолго... У одной моей подруги какие-то разногласия и она хочет услышать мой совет.
Марио чуть нахмурил Брови, по лбу пробежала волна складочек и морщин.
- Ох уж ты моя благодеятельница,- он вздохнул, а потом чуть недовольно продолжил:
- Твоя подруга совсем не может подождать? Кэттрин, я здесь на три недели, нам может не хватить времени...
Я положила указательный палец на его теплые мягкие губы и улыбнулась. Раньше от этого жеста мы оба расплылись в розовых реках нежности, но теперь в глубине души мне вдруг стало скучно. Скучно играть роль любимой, скучно слушать его разговоры о скоротечности времени и любви. Это было настолько скучно и нудно, что мне вдруг страстно захотелось подкатить глаза.
Тут же я поняла, что мне бы хотелось сходить на вечеринку. Даже без Марио, без Кристи и без Дрега. Куда-нибудь туда, где никто меня не знает. Завести новые знакомства, узнать новых людей. Вот что я, оказывается, хотела все эти дни. Нового. Новых ощущений, людей, новой любви и дружбы.
Я говорила с Марио, а в мыслях была очень далеко.
Любить его оказалось как никогда сложно. Когда после обеда он пошел спать ко мне в комнату под предлогом усталости после дороги, к горлу у меня подступил  комок. Когда он предложил лечь с ним, я тут же солгала о том, что, мол, нужно помочь маме и так далее. Черт, неправдоподобно конечно, но сойдет.
Вечером мы сели с ним на диван. Он меня целовал и все филасофствовал о любви, а я, чтобы не взорваться и не съязвить, усиленно вспоминала последнюю просмотренную серию одного сериала.
В половину десятого я засобиралась. Стоило мне одолеть последнюю застежку куртки, как Марио встал в дверях, полностью одетый, и заявил:
- Я еду с тобой.
Я была готова расцарапать ему лицо. Что за идиот?!
- Извини, Марио, милый... Она стеснительная девушка, да и тебе не понравится слушать тупые девичьи разговоры...
- Я буду сидеть в машине и ждать тебя. При необходимости, спрячу машину; но так, чтобы видеть тебя.
Самое время поскандалить, Кэттрин!
Я выставила одну ногу в бок, и, наклонив голову и сдвинув Брови, обиженно сказала:
- Ты что, за мной следишь?!
Он, конечно, переругался. Замялся, начал бормотать себе под нос по-итальянски.
- Во все нет, Кэттрин, просто...
- Ну и все. Я поеду одна. Не переживай, милый, я приеду от силы через сорок минут.
Я прошла мимо него.
На улице приходилось каждые полшага оборачиваться и смотреть- не крадется ли там Марио? Но нет, итальянец явно понял мой суровый намек. Вот и славно.
Я дошла до пирса. Но- там было пустынно!.. Один-единственный береговой фонарь осветил мои часы и на них ясно отобразилось: десять минут одиннадцатого.
Я прислонилась ко все тому же фонарю и направила свой взгляд вдаль. Внизу, там, где все было черное-черное и невозможно было понять, море там или скалы, все шумело и бурлило, разлеталось, грохотало. Капельки долетали до моего лица и я ощущала, как разжижиается тональный крем на моей коже.
Неужели человек, в котором я ни разу не усомнилась, бросил меня? Кинул, забыл, послал? Хотя, чему удивляться. Чем красивее парень, тем более уродливы его поступки, я уже это поняла.
Однако слезы все-таки потекли из глаз и вскоре я уже билась головой о избитый каплями воды, постоянно прилетающими сюда с моря и обветренным всеми ветрами бетон фонаря. Боль и обида, ради этого чертова Ника я разрушила гребаную половину жизни!
Пока я отборным матом проклинала Райсера, мой кулак соскочил с ребра столба и нащупал листок. Я взяла его и оторвала от фонаря. Надеясь увидеть какое-нибудь тупое объявление типа "Спектакль "Ромео и Джульетта" в вашем городе!..", я получила...
Тоже объявление. Продажа нежвижимости. Однако на другой стороне листка неровным, но красивым, очень узким и я бы даже сказала изысканным почерком было написано:
"Для Кэттрин Вог.
Если ты сейчас стоишь здесь, возле пирса и думаешь, какая я скотина, раз не пришел, то ты, соответственно, читаешь этот текст, чему я несказанно рад.
Итак, Кэттрин, пора меняться.
Сегодня днем умерла Джессика, а знаешь, что это предвещало? Я тоже не знал. Но когда я услышал эти слова, я нажрался в первом же баре до бессозания. Э, не переживай, на данный момент, когда я тебе пишу это, я абсолютно трезв.
В общем... Я уезжаю, Кэттрин. С Энрики и рыжими мы собираем все пожитки и катим сначала в Бостон, а потом в Новый Орлеан. И знаешь что? Поехали с нами, завтра в три часа дня наш отъезд, я буду ждать тебя здесь. Ой, нет, не начинай сейчас думать, что ты особенная и так далее. Знаешь, какие две группы людей особенные? Альбиносы и шизофреники, вот и все.
Итак, либо ты завтра уезжаешь со мной, бросив свою еще более чем у меня никчемную жизнь, либо продолжай следить за будущими суицидниками и смотреть сериал "Сплетница". У тебя есть выбор, благодари за это жизнь. У меня, например, его не было.
Всего хорошего, Кэттрин Вог (на случай, если ты останешься)
До завтра, Кэттрин Вог (на случай, если ты едешь со мной)
Твой Ник Райсер."
До завтра, Ник. Я с тобой.