Нечеловеческие страдания. Продолжение продолжения

Цирк или сумасшедший дом

     Люди добрые, заберите меня! Сил нет, терпение лопнуло, психика пошатнулась. Отдайте меня в приют, не хочу в "хорошие руки" .

     Жизнь не удалась, условия невыносимые. Вначале произошёл сбой в питании. Я уже не мальчик, с зубами, опять же проблемы, не могу сухой корм грызть и давиться им без супчика. Домашнюю еду доктор запретил, как вредную и нестерильную. Как услышу грохот сушёных горошин, так аппетит пропадает. Пробовал размачивать их в воде, так они на вкус ещё гаже становятся. Хозяйка увидела корм в питьевой плошке, прослезилась, меня жалеючи. Стала влажный покупать, консервы разные. Я понадеялся на лучшее, да, видно ошибался.

     Лежу на пледе, с дивана стащил, поудобнее устроился, релаксирую. В комнате сумеречно, уютно. Квадратики на обоях считаю. Днём я их по цвету сортирую и отдельными столбцами пересчитываю. Вечером они все серые, поэтому счёт оптом идёт. Вот до трёх сотен досчитаю и спать пойду. Главное один дважды не учесть, тогда придётся заново начинать.

     Моя на кухне с кем-то переписывается. Увлеклась, про мой ужин чуть не забыла. Пришлось самому о себе напомнить. Укусил за ногу, сразу вспомнила, паштет разогрела, воду поменяла.

     Двести семьдесят три, двести семьдесят четыре... Что такое? Кормилица стоит в дверях, как-то странно сгруппировалась. Стой! Осторожнее! Здесь я лежу!

     Нет больше сил, все вышли, кончились. Не жизнь, каторга. Уже не только за питание бороться приходится, но и за само существование. Чуть насмерть не раздавила, попрыгунья чёртова!

     Честно признаться, хозяйка у меня, что надо, в смысле, как женщина. Красивая, стройная, спортивная. Раньше гимнастикой и балетом занималась, потом в бассейн ходила. А на пенсии танцами занялась. Ладно бы, бальными, а она - живота! Шмоток для занятий накупила: топики короткие, шаровары прозрачные, балетки, монисты, платки, рукава в сеточку. Мама дорогая! Вырядилась, стоит перед зеркалом, любуется, а мне так и хочется сказать: «Разврат!». И плюнуть. Ушёл демонстративно, так даже не заметила.

     Что ей в голову сегодня взбрело? Вместо того, чтобы свет включить и спокойно диван разложить, она решила его оседлать. В темноте. Видели бы вы этот прыжок! Еле увернуться успел. Сидит на полу, плачет. Или смеётся? Точно, ненормальная, и плачет и смеётся одновременно. Иди уже, наездница, лечись. С головы начни!

     Вот неуёмная, не успела коленку йодом намазать, за телефон схватилась. Пошла языком мести, Бабуле, Сестре: ржёт, захлёбывается. Она, оказывается, забыла, что диван собран, хотела запрыгнуть и промахнулась. Боже мой, с кем я живу!

     Наконец-то и про меня вспомнила. Побежала! В трубку кричит: «Я Котю задавила!»

     Спрячусь, пусть останки мои поищет, поволнуется.