Потрошитель. Часть 3

Вечером я должна была встретиться со своей «мечтой». Воду в моем доме так и не включили. Следовало бы что-то предпринять, позвонить в службу коммунальных услуг, например. Но что решит мой звонок? Капля в море! Я же собственными глазами видела тех людей с баллонами воды.

Сегодня на мне было персиковое платье до колен и с подвернутыми в локте рукавами. Тоненький бежевый ремень подчеркивал талию, Элли помогла мне сделать макияж, пользуясь своими дизайнерскими способностями, давно просящимися с кем-нибудь поэкспериментировать. Похлопав меня по плечу Элли, словно современная мамочка, отправила свое незадачливое дите на долгожданное первое свидание.

Я отправилась домой, так как Мартин обещал заехать за мной и устроить мне романтический вечер.

Желтое такси остановилось напротив входной двери. Я запахнула шторы на кухне, чтобы не прослыть нетерпеливо дожидающейся леди.  Звонок. Открываю дверь и сокрушаюсь от того, что вижу перед собой. Как у него получается быть еще более изумительным чем я могу себе нафантазировать? Обескураженная его улыбкой, очарованная его глазами, я посмотрела на букет цветов в его руках. Букет из карликовых кремовых роз. Очень нежный и элегантный. Почему никто не предупредил меня, что сегодня я буду чувствовать себя легкой сентиментальной невестой? Цветы ненавязчиво, но основательно акцентировали выглядывавшие из-под кожаной куртки белые воротнички рубашки. Стоп! Рубашки? Я видела около десятка миллионов разных фотографий Крейна за разные годы, но чтобы он когда-либо, кроме своей свадьбы, был в рубашке – никогда! Вечер обещает быть незабываемым.

- Тебе, - он скромно улыбнулся и протянул мне букет, не ожидая, что я подхвачу его, он коснулся несколькими лепестками моей щеки. Как трогательно. Теперь мне удается разглядеть перламутровые бусинки между розочками. Мне никто не дарил такой прекрасный букет. Скажем так, что мне вообще интереснее красной розы не преподносили.

- Спасибо.  – Я не знала что сказать, а лишь искренне улыбнулась ему и плаксиво изогнула брови. – Они чудесны!

- Хотел, чтобы тебе понравилось!

Скептически отношусь к девушкам, которые незамедлительно начинают обнюхивать подаренные цветы. Да, выглядит мило, иногда. Но на деле – это же глупо? И так ясно, что розы пахнут чем-то живым и «зеленым». Они не несут конкретного аромата. Я чувствовала себя глупо, когда следовала манерной привычке подносить красный бутон к носу, принюхиваться, делать мечтательное выражение лица, а потом выдавать истомленное «спасибо». Так что, в этот раз я предпочла не совершать ненужных движений, а просто мягко прикоснуться губами к его губам. По примеру прекрасных маленьких аккуратненьких бутончиков, мой поцелуй оказался таким же аккуратным и нежным. Мартин не отвечал мне, он стоял и принимал все прелести моей благодарности.

Он повез меня на побережье. Скоро, это станет нашим излюбленным местом для свиданий. Мы ехали дольше обычного, мне были незнакомы эти места. Мартин предупредил, что здесь рукой подать до его дома. Мартин устелил песчаный пляж покрывалом и сел, предлагая мне присоединиться. Обожаю носить подобные романтические платья. Случай выпадает редко, так как за отсутствием рядом мужчины мой вид несет мне неуверенность в себе. Но когда же условия выполняются, я становлюсь другим человеком, движения воздушные, невесомые, элегантные, выражение на моем лице приобретает чуть мечтательность с легким оттенком грусти. Я села возле Мартина, и, не обращая на него внимания, наслаждалась ласкающим слух плеском волн океана. Ему нравилось смотреть на меня такую. Делая вид, что я не замечаю, как он открывает шампанское, на глазах норовили выступить слезы. Как мне навсегда запечатлеть в памяти этот момент? Мартин вручил мне оба бокала шампанского:

- Ты не против, если я… - он не собирался договаривать. Глаза указывали мне на предмет его начатой речи – мне на ноги.

Он оперся на одно колено и двумя пальцами легко расстегнул мне босоножки и высвободил мои ножки, проводя по стопам обеими руками. Мне стало щекотно. Мой смех прозвенел по-детски мило, я убрала ноги, закутывая их в песок. Мартин поцеловал меня в колено и быстро разулся, отшвыривая ботинки куда-то в сторону, пряча свои ноги под бесчисленным множеством белых крупиц песка. Дальше мы целовались так долго, что было неясно, зачем он наливал шампанское, так бесцеремонно опрокинутое нами в порыве страсти. Я то и дело открывала глаза и любовалась чистым звездным небом.

Ветер усиливался. Доходило до смешного, когда мы четырьмя руками придерживали подол моего платья, стремящийся меня оголить. Волны хлыстали берег как заведенные. Никто из нас был не готов расстаться и Мартин, наконец, пригласил меня к себе. Он оказался прав, его дом был буквально напротив места, где мы только что сидели.

- Проходи, раздевайся, - он покидал вещи на тумбу и дернул пуговицы у себя на рубашке.

- Раздеваться? – я улыбнулась, на что Мартин оскалился.

- Режет слух? Или ты готова безропотно повиноваться мне?

- Мм, - я задумчиво запрокинула голову и кокетливо помогла ему расстегнуть остальные пуговицы, потянув его к себе.

Мартин непослушно отдернулся и не отворачиваясь от меня ни на секунду стал медленно переставлять ноги, уносящие его в спальню. Я нехотя последовала за ним.
- Идем, я кое-что тебе покажу, - тихо послушалось из спальни.

Как только я переступила порог комнаты, в середине которой стояла высокая белоснежная кровать, дверь за мной захлопнулась и он, придвинув меня к стене начал облизывать мои губы.

- Что ты хотел мне показать? – все еще наивно надеялась я, заметив пару гитар возле прикроватной тумбочки.
 
Мартин остановился и удивленно сдвинул брови. Он взял мою руку, положил себе на грудь:

- Мое сердце. Слышишь? – серьезно сказал он.

Он всегда так здорово играл в пылкого любовника, что мне не хватало фантазии так же хорошо подыгрывать ему. Видя, как всякий раз я в падаю в секундное оцепенение, он довольно закусывал губу и принимался расцеловывать меня, будто я совершила нечто возбуждающее. Мартин не стал испытывать мое незамысловатое воображение и повалил меня на кровать. Белые края рубашки щекотали мне тело. Крейн склонился надо мной, почувствовал свое величие над хрупкой беззащитной девушкой, он зарычал и начал стягивать мое платье. Я вздрогнула от нескольких неосторожных покусываний. Казалось, что Мартину не терпелось вонзиться в меня зубами, но он сдерживался и лишь слегка дотрагивался до моей кожи и чуть замыкал на ней свои зубы, наводя в это приятную «кислинку». 

Я проснулась глубокой ночью, тяжело вынырнув из крепкого спокойного сна, мне показалось, что меня кто-то тихонько позвал. В темноте я не сразу разобрала два пристально наблюдающих за мной глаза. Голос шепотом произнес:

- Прости, что разбудил, - его горячие губы прикоснулись к моему плечу, - я не хотел.

Мартин лежал на боку, оперевшись на одну руку, второй рукой он заинтересованно проводил пальцами вдоль моей руки от плеча до кончиков пальцев. Пробежали мурашки. Я откинула от него руку, близко прислоняясь к его лицу, утыкаясь носом в его губы, и тихо шепчу:

- Я тебя люблю.

Мартин звонко втянул воздух через нос и развернул меня, положив поперек постели и откинул мои вытянутые руки в стороны, накрывая своими влажными теплыми ладонями. Обездвижив меня, он ухмыльнулся и устало опустил голову мне на грудь, внимательно, насколько это было возможно ночью, изучая мою ладонь. Погрубевшие от многолетней игры на гитаре подушечки пальцев настойчиво прослеживали каждую линию на моей руке. Я наслаждалась каждой минутой проведенной  с ним рядом, под тяжестью его тела было спокойно. Медленно, незаметно я снова погрузилась в сон.




«Куда меня ведут? Я понимаю неизбежность своего положения. Но что именно я должна? В голове смутно мелькают страшные образы. Розовые кусочки человеческой кожи. Неровные швы на животе с грязными торчащими нитками. Это ждет меня? Да… Кажется, все начинает проясняться. Я чем-то обязана этим людям, чем-то провинилась перед ними, пообещав себя в качестве безжизненной тряпичной куклы. Мне страшно, я пытаюсь вытащить из памяти те самые события, повлекшие за собой расплату. Ничего не выходит, я начинаю хныкать, прерывисто дышать и издавать изнеможенные звуки. Не в силах покрутить головой, чтобы увидеть людей по обе стороны от меня, я лишь знаю, что один из них большой, намного выше меня, я вижу, как он отбрасывает гигантскую тень на стены. Странно, что видно тени, ведь в помещении темно, я совершенно не могу сориентироваться в пространстве, нет ни единого источника света. Новая волна страха охватывает меня. Что это? Какие-то инструменты. Железные ржавые крюки, колючие проволоки, клещи, какие-то острые крючковатые инструменты как у стоматологов. Я боюсь шевельнуться, смиренно шагаю. Меня приводят в заурядную комнату с обычной кроватью, старым деревянным шкафом, трухлявыми полами и пустым письменным столом. И снова темно. В комнате никого не было, я прислушивалась к тишине, от чего становилось нестерпимо страшно. Хочется выть, но не буду, все равно никто не услышит, а если услышит, то будет хуже, я это точно знаю».



Я открываю глаза и понимаю, что вся дрожу, волосы слиплись и прилипли ко лбу. Такое чувство, что я лежу не в своей постели. В комнате темно, чувство страха еще долго не проходит. Прислушиваюсь к своему дыханию, стараюсь выровнять его в тон дыхания Мартина. Мартин, точно, он же со мной. Я резким движением сдвинулась с места и прильнула к его затылку, обхватывая его за талию.

Не знаю, удалось ли мне заснуть той ночью. Как только лучи солнца упали мне на лицо, я безрадостно открыла глаза. За ночь мы не сменили позу, моя рука, лежащая под его спиной, немного затекла, а вся левая половина тела влажная и уставшая. Утомленная ярким солнцем, я попыталась слегка, не разбудив Мартина, отлечь он него подальше, ну другую сторону кровати, которая любезно предложила мне свою прохладу, избежав попадания солнца. Я медленно выдохнула. Устала. Как будто и не ложилась. А Мартин всю ночь пролежал на одном месте, его ноздри периодично смыкались и расправлялись, выдыхая ровную струю воздуха. Я заинтересовано приблизилась к его плечу так низко, чтобы из-под него выглядывали только мои глаза. На солнце его кожа казалась бархатной как у младенца, пушистая и такая трогательная. Словно ювелирных дел мастер я одной подушечкой пальца дотронулась до небольших волосков. Они податливо прогнулись под моим прикосновением.
Послышалось громкое сопение, и Мартин дернулся и повернулся ко мне лицом. Он все еще спал. Что ж, надо успеть насладиться исследованием его лица. Длинные ресницы едва уловимо дрожат, беспокойно шевелятся губы. Должно быть, сегодня ему, как и мне приснилось что-то, кардинально отличающееся от вчерашнего розового безобразия на пляже. Мои губы сами потянулись к его, пытаясь совпасть с ними по изгибам. Он открыл глаза, и я с горечью поняла, что моя персональная выставка закончена.



Однажды, придя на работу, я поняла, что это случилось… Зуб! Как же ноет. Непроизвольно хочется посильнее прижать рукой щеку с больным зубом. Давно я не сталкивалась с такой жуткой болью. Фрэнк понимающе протянул мне стакан воды с таблеткой. Менее чем через полчаса вроде отпустило. Больше всего меня терзала сама идея о том, что придется посетить стоматологическую клинику. Обычно я хожу на плановые осмотры, смело глядя в потолок, узнаю, что все в норме. К своему дантисту не пробиться, у него все четко по записям. Я не знаю, что делать и от этого становится смешно, вся такая беспомощная и жалкая. Может потерпеть? До  планового осмотра остается всего каких-то пара недель! Языком надавила на больной зуб и даже сквозь обезболивающий эффект таблетки почувствовала, как боль отозвалась где-то в деснах. Нет, не стоит так над собой издеваться. На перерыве обзвоню несколько знакомых клиник, надеюсь, кому-нибудь удастся выделить на меня пару минут.

Я сидела возле двери с закрытыми глазами согнувшись пополам. Обезболивающее крепко овладело моим сознанием, унося меня далеко во Вселенную. Боясь нарушить хрупкий баланс, ту шаткую гармонию, я не шевелилась, счастливая что боль, наконец, отступила. Не знаю, что за таблетку так быстро подкинул мне Фрэнк, но я поистине испытывала блаженство. Капельки пота на моем лбу охладели и медленно высыхали, тело, уставшее напрягаться, сковывая боль, наконец, размякло, как будто я только что вышла из тренажерного зала. Как же не хочется, чтобы сейчас вернулся Фрэнк, закатывающий в комнату металлическую каталку, на которой отчетливо проглядывается обтянутый белой простыней человеческий силуэт. Влага на руках и шее высыхала все быстрее, отчего стало нестерпимо холодно.  Пошатываясь, я встала и закрыла окно. Пальцы совсем ледяные. Я устало встала напротив двери, послышались спешные шаги, а в следующую минуту дверь распахнулась. Фрэнк ласково обходил углы и направлял каталку на середину комнаты. Я хныкнула. Должно быть, вид у меня напоминал обессилившую от вечной погони, загнанную в угол жертву. Попрощавшись с санитарами он уставился на меня.

- Что такое? – с украдкой посмотрел на меня Фрэнк. – Раздумываешь о бренности бытия?

- Меня всю колотит…

- Выпей еще таблетку и вливайся в работу!

Напарник вышел из комнаты и вернулся со стаканом в руке и открытой пачкой  печенья. Расположив свой обед на большущей ладони, он стал с удовольствием закидывать себе в рот сладости и рассказывать:

- Девушка, тридцать девять лет… *Хрум-Хрум*… - Фрэнк задержал дыхание и задумчиво посмотрел сквозь стакан, - Скажем уж, женщина! Женщина, тридцать девять лет, изнасилована и как видишь убита. Проверь ДНК насильника и возьми пару мазков с шеи, похоже, была задушена обыкновенным галстуком. Проверь, это всего лишь мои догадки.

Фрэнк достал из кармана телефон и немедленно стал произносить слова, будто телефон давно находился в режиме ожидания.

- Как жизнь, друг? Да, я звоню не просто так…

Как замороженная я резкими четкими движениями принялась стаскивать с тела покрывало. Зуб не болел, но мне очень не хотелось бы одним неловким движением позволить ему напомнить о себе. Губы девушки показались мне неестественно сжатыми, я пододвинулась к ней и пальцами разомкнула челюсти. Изо рта потоком хлынула вода, я как ошпаренная отпрыгнула от нее, спотыкнулась и упала на пол. Мои глаза были вытаращены так сильно, что норовили выпрыгнуть из глазниц. Со страху я не разобрала природу жидкости. Фрэнк спокойно нагнулся, чтобы проверить все ли со мной в порядке и продолжил говорить по телефону:

- С пилами всегда так. Умирают на секунду позже, чем наши пациенты! Я понятия не имею что нам делать. Они, верно, думают, что мы будем вскрывать черепа руками. Ха-ха. А электропилой бесполезно, друг мой… Да нет… Дисковая пила! Мы с напарницей были вооружены до ушей, но пылюку выгоняли целый день после…
Пол холодный. Брезгливо потерев руку об руку, я постаралась встать без помощи рук. Мое лицо было искажено в недоумении и неприязни.

- Фрэ-энк! – я позвала напарника, и мой голос нечаянно дрогнул. Застигнутая в таком жалком положении, мне хотелось разрыдаться от собственной несостоятельности. Понимая, что я напрасно приняла капли на моем лице за пот, меня лихорадочно затрясло, и я как ненормальная вцепилась за плечи Фрэнка.
Он шикнул на меня и внимательно стал осматривать мое лицо. Потом он устало вздохнул и помахал перчатками перед моим лицом. Я чувствовала, как он напряжен. Ему хотелось взорваться, наорать на меня. В такие моменты мышцы на его лице напрягаются, а  скулы ходят ходуном как старый насос.

- Перчатки! – сквозь зубы процедил он. – Сколько раз тебе повторять! Тебе, наверное, будет проще запомнить, когда ты подхватишь туберкулез, - он быстро кивнул на труп и, замедлив голос, добавил и отвернулся, - или СПИД…

- Что это? – несмело пробубнили мои трясущиеся губы.

- Нормально все. На этот раз. Труп найден в озере, на тебе всего лишь вода, умоляю, перестань на меня так смотреть, иди и умойся.

Я послушно вышла в уборную, где позволила себе несдержанно разрыдаться. Еще немного и у меня будет нервный срыв. Еще Фрэнк! Вечно он доводит меня. Я злилась на него как никогда. Я сжала кулаки и со всей силы ногой ударила об стену. Нога заболела, и я еще сильнее расплакалась. Склонившись над раковиной, я посмотрела на свое отражение в зеркале, стала успокаивать себя, что в целом ничего плохо не случилось, ну а что касается моего наставника, то тут и вовсе нечего удивляться. Я кивнула и по моему телу, будто бы пропустили электрический ток. Я открыла рот и закатила глаза, вопросительно искривляя лицо в зеркале. Надоело! Я распахнула дверь и уверена произнесла:

- С меня хватит, - напоказ я быстро сняла халат и кинула его на спинку стула, - я ухожу!

Фрэнк, как всегда невозмутимо отодвинулся от микроскопа и уставился на меня. Я сглотнула слюну и зачем-то покивала ему, ожидая его реакции. Тот одними лишь глазами провел по потолку, потом по стенам комнаты и наконец, подбирая слова, сказал:

- Насовсем?

- К дантисту, Фрэнк, - я стала часто дышать. Зуб снова пустил импульс по всему моему телу, заставляя меня изменить голос и искривить брови, - к дантисту! Мне надо было пойти к врачу с самого утра!

Фрэнк цокнул и отчаянно потряс головой, а потом откуда-то из его воротника, куда он уткнул нос, послышалось с ноткой смешинки:

- Иди-иди, горе ты мое! Только учти, больной зуб не оправдывает твоего поведения.

Недалеко от центра Санта-Барбары меня согласился принять единственный свободный на сегодня Доктор Грюни. Клиника открылась недавно, думаю, дантист встретит меня  с распростертыми объятиями. Калифорнийцы трепетно относятся к своему здоровью как все американцы, но сильнее всего их волнует число бедняг, сраженных их ослепительной улыбкой наповал. Здесь и речи быть не может, чтобы доверить свои драгоценные жемчужины незнакомому доктору, лучше дождаться очереди у своего.

Переступив порог, меня заботливо подхватил мужчина в голубом халате:

- Добрый день! Розалин? Мы вас ждали, проходите-проходите, - мужчина махнул головой медсестре, и та скрылась с глаз.

- Доктор Грюни должно быть?

Он ласково кивнул и озабоченно на меня посмотрел:

- Болит? Проходите, я вам помогу!

Настораживало, что доктор был вооружен до зубов. Спрашивается, зачем он заранее напялил налобное зеркало, а на ремень навесил все имеющиеся в клинике инструменты. Чтобы показать свой профессионализм? Главное уйти отсюда живой, все остальное меня не волнует.

Грюни был крайне серьезен, чувствовалось, как воздыхала по нему юная медсестричка. Оно и немудрено, уж очень уверенным он старался выглядеть. Около часа я наблюдала неплохо разыгранную сценку врача и медсестры. Хоть наркоз был и настоящим, убедиться, что меня действительно лечили, а не мастерски разыгрывали, удалось еще через двадцать минут после стоматологического кресла, когда из неоткуда появилась улыбающаяся, казалось, что во все 64 зуба, совладелица клиники и по совместительству жена Доктора Грюни. Заодно с медсестрой на меня накинулись эти трое:

- Вам понравилось обслуживание?

- Мы очень старались, поверье, мы счастливы, что вы пришли к нам.

- Будем признательны, если вы посоветуете нас своим знакомым, если конечно вам понравилось.

Губы не слушались меня, и я лишь кивала, ссылаясь на занемевшую щеку. Пока я снимала местные тапочки и переобувалась в свои туфли, мною завладело желание пойти и расцеловать Доктора Грюни. Я встала, посмотрела на их любовный треугольник, учтиво улыбающийся мне на прощание, и незамедлительно покинула клинику странного Доктора Грюни, надеюсь, навсегда.
На улице меня снова распирало подарить кому-нибудь частичку своего счастья. Я написала Мартину незамысловатую смс: «Люблю тебя!». Облегченно вздохнув, я решила пойти домой пешком. Устану, так сяду на автобус, пройду сколько смогу.

Я сильно теребила замороженную щеку зубами. Боже, какой запах свежей выпечки. Словно бродяга, я пялилась на витрину пекарни с муляжами булочек. Рот мигом наполнился слюной, сжав здоровые зубы, как по волшебству, дверь распахнулась, приглашая меня войти.

Вспоминая, что сегодня я не обедала и не ужинала, с легкой душой я еще раз вдохнула аромат слоек с сыром, булочки с корицей и еще горячей на них карамелью.

Далее по курсу был рыбный ресторан «Соломон». Почему нет? Надо ведь привыкать к овощам и рыбе. Мой избранник ничего не ест кроме зеленых стебельков да пресноватой, на мой взгляд, рыбы. Мой карман завибрировал, Мартин прислал ответное «Люблю». Я улыбнулась и с большим рвением вошла в ресторан. Сделав заказ на вынос, довольная жизнью я села за свободный столик недалеко от кассы, чтобы не дать забыть о себе персоналу. Неужели Доктор Грюни так долго лечил мой зубик? Ресторан с каждой минутой наполнялся посетителями. Вот заходит целое семейство с тремя детьми и уставшей мамашей. Должно быть, решили для разнообразия отужинать на публике. Глава семьи торжественно положил на колени салфетку и взял в руки меню. Еще через минуту как по нажатию кнопки стали входить парочки для вечернего свидания. Я принялась давать им оценки. Вот эти ничего так – невысокая миловидная брюнетка и рослый, наверно, только что аккуратно подстриженный блондин. Следующими заваливаются хохочущая компания девушек. До меня доносится, что у одной из них День Рождения. А вот мужчина галантно открывает дверь своей белокурой спутнице и элегантно приобнимает ее за талию. Не моргая, я проводила пару до столика и изумленно подняла брови. Мартин? Почему он так сладко что-то нашептывает этой девушке на ухо. Что происходит? Они оба улыбаются, и он ни на секунду не отводит от нее глаз. Она восхищенно смотрит на него, и они садятся ко мне спиной. На лопатке девушки мелькает кусочек татуировки, скрываемый за платьем. Никак не разобрать, что на ней изображено. Во рту почувствовалась горечь. Крепко схватив бумажный пакет с остывающими булочками, я пулей выбежала из ресторана. Пошел мелкий раздражающий дождь. Я нервно потерла лицо,  убрав мокрые волосы со лба. Будто не замечая пронизывающих все тело холодных капель, я медленными твердыми шагами одиноко ступала по мокрому тротуару. Капли росли. Раздался счастливый хохот, обгоняющей меня парочки, крепко держащихся за руки, словно две вишенки на веточке. Я добрела до остановки, села, неподвижная как кукла, уставившись в непроглядную стену из дождя. Голос внутри меня повторял: «Почему, черт возьми!».
Через пару часов я сижу в клубе и дожидаюсь Элли. Как в каком-нибудь клипе, я словно восковая фигура в центре шумной вечеринки. Ко мне то и дело подходят симпатичные парни, предлагающие мне с ними выпить. Вокруг меня со всех сторон крутят бедрами молодые девчонки, к которым назойливо пристают те же самые парни. Мои глаза не моргают, меня расслабляет вечно мелькающая картинка полуголых ног и спин в приглушенном свете. Сквозь толпу ко мне пробивается мужчина с подносом коктейлей, он делает маневренный поворот, еле удерживая поднос и за его спиной оказывается низенькая Элли.

- Знаешь, сегодня мой Мартин… Он мне изменил, или  изменяет уже давно, я не знаю, что происходит!

- Погоди, просто выпей, - Элли придвинула  трубочку от коктейля к самому моему рту.

Я скривила губы и нехотя впустила в себя ядовитого цвета напиток.

- …какая гадость! – зажмурилась я и продолжила. – Я ничего не понимаю, что со мной, Элли? Вдруг это была всего лишь знакомая, он же такой интересный и общительный, не должен же он принадлежать только мне.

Перед глазами появилась та сцена в ресторане, где он глаз с нее не сводит и я более уверенно добавила:

- Он мне изменяет, Элли! Не понимаю, зачем это ему, но это факт. Господи, может он просто не знает, как от меня отвязаться…

Элли блаженно закусила губу и осуждающе заговорила:

- Не собираюсь это комментировать, так как до сих пор не слышала, что именно за коллапс произошел.

Мысли в моей голове выстроились в ровненькие струнки моей драмы.

Элли терпеливо выслушала, не добавляя по ходу моего рассказа ни слова. Наверное, просто для ее язвительных комментариев было слишком шумно, чтобы говорить вдвоем.

 Коктейли меняли цвета снова и снова, внутри меня было тепло и уютно до тех пор, пока не затихла музыка, а потом пьяная танцующая толпа волной стала меняться в лице.

- Что.. что там случилось? - я устало поворачивала голову туда же, куда устремлены многочисленные взгляды посетителей.

Далее по ушам, словно бейсбольной битой ударило громкой речью полиции:

- Пожалуйста, оставайтесь на своих местах…

     Я сильно испугалась, что если что-то произошло и эти злоумышленники все еще здесь, то может начать паника, давка. От одной этой мысли по всему телу пробежал холодок.

В лучших традициях жанра запищали, завизжали девушки на фоне неразборчивые грубых мужских рыков. Не люблю наблюдать беспричинное проявление эмоций. Было уместнее, если бы в клуб ворвался террорист и, к примеру, начал под угрозой немедленного расстрела запихивать визжащим особам динамит прямо в бюстгальтер. Не уверена от чего  они орали бы больше, я склоняюсь, что от нарушения собственной неприкосновенности неизвестным мусульманином. Так или иначе, в клубе заметно поубавилось количество посетителей. Наряд полиции вместе с криминалистами с серьезными лицами направлялся к пожарному выходу. Наверное, впервые в жизни я почувствовала свое превосходство над другими. Даже вечно смелая Элли сжалась и одними глазами наблюдала за ситуацией, я чувствовала ее несмелое дыхание. Может это алкоголь так на меня повлиял, но я, как и несколько «отважный» зевак с камерами телефонов наготове, поплелась за полицией посмотреть, что произошло. Элли с силой дернула меня за рукав:

- Эй, ты что!? Совсем с ума сошла…

- Я только посмотреть, пойдем со мной.

- Ты сдурела, я спрашиваю!?

 И тут я почувствовала, как закипаю, эти безосновательные обвинения Элли здесь и сейчас.

- Элли… - я быстро задышала, придумывая как бы ответить, но не перегнуть пленку, но ноги сами потащили меня к пожарному выходу, и я грубо убрала ее руку со своей блузки и, сама не ожидая такой грубости, добавила, - иди к черту!

Оскорбленная подруга приняла это за вызов и сама быстро поплялась за мной. Элли ухватила меня за руку, но не для того, чтобы оттащить, а просто опереться на мое плечо, шепча на ухо:

- Ну, смотри, если с нами что-то случится…

- Элли, да что с тобой! Что может случиться за спиной у наряда полицейских? – снова огрызнулась я.

В ответ на что, подруга буквально прорычала мне в ухо и сжала мою руку сильнее. Я улыбнулась.
Любопытные обступили полицейских, которые в свою очередь окружили небольшой участок асфальта возле мусорных баков. Не обязательно быть судмедэкспертом чтобы понять что лежало на этом участке. Ужасно, но я ощущала себя школьницей, которая единственная решила сложный пример по математике и не знает сидеть ей и скромно наслаждаться своим величием или потянуть руку и крикнуть учителю, что знаю ответ. Но и это, разумеется, снова алкоголь, и спасибо ему, не хотела бы я сейчас дышать своим перегаром на криминалистов при исполнении. Зато мне все равно хватило «смелости» как полной дурре, пусть и шепотом, но окрикнуть, своего знакомого Майкла Бернста. Майкл просто стоял в сторонке, и немного, подогнув губу, безразлично слушал диалог полицейских. Майкл стал брезгливо оборачиваться и крутить головой в разные стороны. Я снова окликнула его, Элли возле меня недовольно пыхтела и, опасливо оглядываясь по сторонам, легонько дергала за рукав:

- Роза, пожалуйста, прекрати…

Но я была неумолима и когда Майкл заметил меня, то с нагловатой ухмылкой медленно подошел к нам и стал вести совершенно светскую беседу, оказалось что он оказался на дежурстве и сам не понимает, зачем его оторвали от просмотра сериала на рабочем месте.
Через пару минут полицейские опомнились, что неправильно толпе зевак тут стоять и глазеть на труп симпатичной чистенькой блондинки, рядом с которой лежал истекающий кровью парень с разбитой головой.

Элли переживала, что мы не сможем свободно выйти из клуба, что нас обязательно задержат и начнет расспрашивать полиция, и что как ни крути мы уже втянуты в неприятную историю, но мы как белые люди пересекли танц-зал и спокойно вышли на улицу.

- Ну и кто из нас трусиха?! – я улыбнулась и ткнула Элли под ребро.



Утро оказалось по-настоящему добрым. Настроение было отличнейшее, несмотря на то, что я так и не смогла вспомнить, к чему же вчера мы пришли: изменял он мне или нет. Я снова могу дуться на него, на себя, на мир, но мне не хочется. Хочется выслушать, что скажет Мартин.


В лаборатории Фрэнк уже во всю возился с бумажками. Я поздоровалась и неловко бросила сумку на стул рядом с ним. Фрэнк недовольно оглянулся на меня и фыркнул. На этот раз позади него умиротворенно “спали” мужчина и женщина.


Не знаю, как описать мою очередную неадекватную реакцию, но у меня аж слюна подступила, так сильно мне хотелось сказать, что я видела эту парочку вчера в клубе. Но Фрэнк убавил мой пыл, пресно взглянув на меня и протянув кипу бумаг.

- И тебе тоже здравствуй, - сказал Фрэнк и испустил свой фирменный вздох, такой, будто я уже сделала что-то не так, а ему за мной исправлять. – Мужчина и женщина, оба найдены вчера ночью во дворе ночного клуба. Тела привезли сегодня в пять утра, не знаю, что они с ними делали, но этот идиот Майкл был на месте преступления, представляешь? Он возомнил, что это похоже на их дело, хотя как по мне очередное убийство, ничего сверхъестественного, и в том, что его, снова, не раскроют, я тоже не вижу ничего нового для себя.

Я молча слушала Фрэнка и к концу его монолога мне окончательно перехотелось рассказать ему о вчерашней ночи, не хочу снова увидеть этот безразличный размазывающий меня по стенке взгляд.

- Ага, хорошо, поняла. Так если они их у себя всю ночь продержали, наверное, не просто так. Что-нибудь выяснили? Что нам то делать?

- Просто подтвердить их предположения…

- Что за предположения? – как можно безразличнее спросила я.

Фрэнк снова вздохнул, я ждала услышать, что это не мое дело, но он мне ответил:

- То, что мужчина умер вторым и, скажем так, попал под горячую руку. Копы выяснили, что поступил вызов именно с его отпечатков. Надо это проверить. Ну и стандартная процедура. Возьми везде соскобы на ДНК убийцы… Мне надо отлучиться по делам.

- Ага…

Фрэнк кусал губу и подошел ко мне очень близко, я даже отстранилась.

- Будь добра, если что-то найдешь, жди меня, хорошо?

- Хорошо, конечно, - заторопилась я, - как всегда, Фрэнк.

- Да-да, - Фрэнк растеряно потер шею, - просто, если кто заглянет, скажи, что занята и ни с кем не говори, договорились?

- Дааа, - растянула я, от заговорческой  интонации Фрэнка я вся съежилась.
Убедившись, что дверь за ним закрылась, я облокотилась на стол и выдохнула. Надевая халат и перчатки, я все не могла понять, неужели старине Фрэнку не дает покоя хвастовство Майкла. Это так глупо. Нашли в чем соревноваться. Я взяла документы и обратилась к «пациентке»:

- Ну что же, Сильвия Тайлер, давай найдем, кто отнял твою жизнь.

На теле девушки были множественные следы борьбы и, соответственно, ДНК маньяка не заставило себя долго искать. Хм, что творится с Санта-Барбарой. Еще пара лет назад убийства были здесь такой редкостью, что студентам-патологам не хватало материалов для практики, а если уж такое происходило, то мамочки неделями водили своих чад  до школы за руку прямо до крыльца. Теперь же ежедневно меня «осчастливливает» наш металлический стол и уже не одним, а двумя «пациентами».
К вечеру насвистывая что-то себе под нос, вернулся Фрэнк. Хорошенько потрудившись, я заполняла бланки экспертиз. Напарник приподнял брови и скептически склонился надо мной. Я, не отрываясь от письма, сквозь зубы вымолвила:

- Не отвлекай…

- Так что там как? – Фрэнк продолжал скользить глазами по бумагам.

- Все как всегда, за исключением того что я впахивала за двоих, - стервозно улыбнулась я.

- Тебе полезно, - Фрэнк, наконец, подошел к прикрытым телам, - читай что там.

- Если вкратце, то действительно, мужчина, он же Джек Лоуренс, был убит вторым по счету, сильным ударом головы об что-то металлическое и темно зеленое, куски зеленой краски в волосах. Может стена или мусорный бак? Так вот… На теле Джека нет ничего нам интересного, а вот милая Сильвия. Я думаю тут маньяк, наконец, наследил,  - счастливо улыбнулась я.

- Да? А что такое? – Фрэнк мастерски облокачивает труп об стол и переворачивает девушку.
У меня встал ком в горле. Фрэнк отошел на метр, чтобы разглядеть татуировку на спине девушки.

- Ты брала образцы со спины?

- Да-да, конечно, - я как заворожённая смотрю на тату.

- А девочка возмужала, в качалку записалась? - в голос засмеялся Фрэнк и выпрямился, - давай, что там дальше.

- Просто мне помогли.

Татуировка. Никак не могу забыть этот рисунок, девушка, та девушка, кому Мартин улыбался в том ресторане. Я не могу быть уверена она ли это. Не могу решиться позвонить Мартину и спросить, просто холодно спросить и добавить: «Я не злюсь, нет, просто знай, что твоя любовница мертва, так как там ее звали?». Я не могу сказать об этом Фрэнку, обо всем, что со мной вчера приключилось. Да что я вообще могу? Могу!

- Фрэнк, мне нужно тебе кое-что сказать, кажется, я знаю девушку, Сильвию, - я кивнула на тело.
- Вот как, - Фрэнк озабоченно посмотрел на девушку, а потом на меня.

Как можно сказать такому человеку хоть что-то серьезное? Меня начинает колотить от его издевательского взгляда, ухмылки, насмешливой позы, от всего его мерзкого существа. Поверить не могу, что когда-то я приходила в восхищение от его надменных указаний, когда он то и дело исправлял мои ошибки и вообще, когда он был на голову опытнее и умнее меня во всем.
Я сжала зубы и со всей серьезностью в голосе продолжила:

- Да, только подожди, послушай меня внимательно, эта девушка, она вчера обедала в ресторане «Соломон» с известным музыкантом Мартином Крейном, нужно сказать полиции, может он что-то знает, – я отвела глаза, а потом несмело бросила взгляд на Фрэнка. Удивительно, но он меня слушал! Внимательно ловил каждое мое слово. – Потом я случайно оказалась на месте ее убийства в том клубе, кто знает, может Мартин тоже был там, он может что-то знать…

- Постой, девочка, остановись и успокойся. Ты вся покраснела, сядь, - Фрэнк придвинул свой стул к столу и указал мне на мой. – Давай-ка по порядку, ты сказала, что, что-то нашла, - Фрэнк уставился в отчеты и нервно забегал пальцами по столу.

Я села, выдохнула и спокойно без выраженной интонации продолжила:

- Вот, - указывала я пальцами в бланк, - Сильвия видно сопротивлялась, и преступник оставил кучу отпечатков на запястьях, руках, шее.
 
Не переставая, вибрировал мой телефон, на лбу у Фрэнка вспухла и пульсировала вена. Он с силой сжимал и разжимал кулак, так всегда происходит, когда напарник впадает в глубокое раздумье.

- Фрэнк, в этих бумажках достаточно информации, звони наверх Майклу или сразу в полицию…

- Никто никуда не будет звонить… - сжав и больше не разжимая кулак, ответил Фрэнк.

Но я продолжала:

- …им стоит только найти, кому принадлежат отпечатки…

- Я сказал, что никто…

Я раскрыла убийство, здесь и сейчас, это так вдохновляет!

- … ох, я бы сама хотела узнать кто это!

Фрэнк яростно ударил стопкой документов по столу прямо перед моим носом и крикнул:

- Замолчи!

Я замолчала мгновенно, кажется, я даже перестала дышать. Во Фрэнка вселился дьявол, не иначе. Эта секунда ступора длится вечно. Даже когда я как полная дура в сотый раз не знала с чего начать, когда меня просто просили выяснить время смерти, Фрэнк не орал. Да, он может унизить, сделать выговор, но чтобы взять и психануть, никогда, я думала, что проработав с мертвыми более двадцати лет, напарник совершенно разучился проявлять эмоции. Когда мое оцепенение начало потихоньку отступать, я медленно поворачиваю голову и смотрю на него как виноватая собачонка, боящаяся удара тапком. Фрэнк сидел со спущенными руками и расслабленными плечами и смотрел в сторону, наклонив голову. Я чувствую, как мое лицо наливается красной, даже нет, бордовой палитрой. Этот крик, он был как пощечина.

- Роза, я не знаю, что с Вами делать, - Фрэнк хмыкнул и оскалился. – Почему ты вечно лезешь во все дыры? Хочешь работать в полиции? Так какого черта я с тобой мучаюсь который год? – он снова срывается на крик, но сдерживает себя и вновь переходит на спокойный тон.

- Ты меня пугаешь, что с тобой? – осторожно спрашиваю я.

Фрэнк резко поворачивает голову на меня и упирается обеими руками в стол как дикий зверь перед нападением. Я чуть не падаю со стула, одним быстрым движением отодвигаю стул и бегу к двери.
В голове пусто, руководствуюсь одними инстинктами. Фрэнк успевает встать между мною и дверью, на что я издаю писк. Мне страшно и я не понимаю, что происходит. И происходит ли это вообще. Я набираю побольше воздуха и громко спрашиваю:

- Что происходит!?

Фрэнк разводит руки в стороны. Его взгляд хитер, но я вижу, что он хочет показаться насколько это возможно дружелюбным. Он снова сжимает и разжимает кулаки. Я не удивлюсь, если он так ничего и не объяснив воспользуется ими. Напряженное молчание прерываю снова я:
- Фрэнк… - у меня дрогнул голос.

- Мне правда не хочется тебя впутывать, - перебивает меня Фрэнк. – Но ты не оставляешь мне выбора. Мы сейчас дружно с тобой подходим к столу и заполняем новый бланк экспертизы, а любые микрочастицы убираем, поняла? Приводим тела в совершенно девственное состояние.

- Фрэнк… - хныкаю я.

- Подожди, я не закончил. Потом мы отдаем бланки в отел расследования, а про тела успешно забываем. Все молчат, никто не рыпается, все довольны. Теперь, я тебя слушаю.

Я опускаю голову и хлюпаю носом.

- Объясни мне, что здесь сейчас происходит, - говорю я.

- Просто кто-то как всегда сунул нос не в свое дело и теперь стоит у стеночки и трясется.

Я перестаю плакать, вытираю лицо и серьезно говорю:

- Фрэнк, что происходит?

Напарника словно подменяют. Он меняется в лице и становится тем Фрэнком, которого я знаю. Садится напротив меня. Он надевает маску безразличия и говорит:

- Меня втянули в грязную игру… - усмехается он и безрадостно смотрит на меня, - и тебя кстати тоже. Мы скроем улики сейчас, а это уголовное дело.

Убежденная, что все снова спокойно я подхожу поближе к Фрэнку и сажусь рядом. Мне страшно, непонятно, но откуда-то во мне сидит нездоровый интерес ко всей этой ситуации.
- Какую игру? – доверительным тоном спрашиваю я.

- И снова господин полицейский? - смеется Фрэнк и тяжело вздыхает. – Один псих заставляет меня ему помогать, понимаешь? При этом обставляет все так, что я на него еще и работаю. Платит отличные бабки, чертов ненормальный.

И я решаюсь задать вопрос:

- Ты убил этих людей?

- Да мать моя, ты чего? Совсем? Я похож на убийцу?

Я молчу.

- Ах, да, конечно… - Фрэнк снова смеется, - понимаю. Но знаешь, я как-то пересмотрел в своей жизни моральные стороны. Просто прошу забыть тебя обо всем, иначе, не я, так тот сумасшедший доберется до тебя.

Я знаю, что Фрэнк не из тех, кто чистосердечно поведает мне свою историю с самого начала во всех подробностях. Может я трусиха или просто равнодушная, но Фрэнк знает, что я послушаюсь его совета никому ничего не говорить, притвориться, что ничего не было. К счастью или, к сожалению, я правда не из тех кто любит геройствовать и попадать в истории.
 
- Хорошо, я умолчу. Только ответь на пару вопросов.

- Валяй! – Фрэнк окончательно расслабился и перекинул ногу на ногу.

- Сколько раз ты его так покрываешь?

- Зачем тебе это?

- Для себя, чтобы все уложить в голове, не люблю быть в неведении.

- Да будет тебе угодно. Я не считал, но это был, раз, наверное, пятнадцатый, не знаю даже.

- Что? – у меня буквально отвисла челюсть. Мой мир рушится, и я начинаю беспорядочно сыпать вопросами, - Мэри, девушка с озера?

- Как же она тебе в душу запала, - Фрэнк усмехнулся и ответил, - да. Что еще?

- Рыженькая девушка на той неделе?

- Да.

- А что насчет мальчика? Помнишь маленький мальчик…

- С ума сошла? Нет.

- Ты всегда подстраивал все так, чтобы мы ничего не нашли?

- Эм, нет.

- Тоесть?

- Я думал у нас блиц!

- Фрэнк!

- Важно изначально не оставить следов, чтобы потом не за что было ухватится.

- Но ты же сказал, что не убивал их, что ты только помогаешь скрыть следы?

- Да, именно это я и сказал. Практические советы как скрыть какие-либо следы, отпечатки. Давай это будет последним вопросом. Ты и так слишком много чего знаешь, небезопасно это.

- И что теперь?

Фрэнк протягивает мне салфетки:

- Поможешь?

Я послушно беру салфетки и протираю шею, руки, лицо женщины, в то время как Фрэнк еще раз пробегается глазами по документам и рвет их на мельчайшие частицы и кладет себе в карман брюк. Далее он садится за рабочий стол и спокойно заполняет бланк.

- Розалин, тебя серьезно никогда не удивляло отсутствие каких-либо биоматериалов на трупе? – не отрываясь, спросил Фрэнк.

Меня шокирует его безмятежность даже сейчас, кажется, я даже слышу стук его сердца, такой размеренный и спокойный. Меня не покидает мысль, что напарник лжет, что он убийца, что нет никакого «психа». Но тут же осекаюсь, он не мог успеть ни в один из разов, он почти всегда находится в лаборатории или в морге.

- Не знаю, - отрезала я. Не хочется быть высмеянной, сказав, что я думала раз Фрэнк одобряет, то и заботится не о чем.

- Просто ты однажды так радовалась, когда поняла что по-крайней мере два убийства дело рук одного и того же человека, маньяка. Как ты такой крутой детектив не поняла что почерк то вот где он, вот! Убийства, ни улик, ни зацепок не на месте преступления, не на экспертизе.

- Кажется, ты сказал мне прекратить думать и забыть.

Фрэнк развернулся ко мне и хмыкнул.



Серый рассвет. Я приподнимаю голову над белоснежной подушкой, смотрю на часы и закутываюсь в одеяло, погружаясь во тьму. Где проходит грань между черным и белым?

Зазвонил телефон.

- Привет, спишь? Розали, у меня такое чувство, что ты намеренно игнорируешь мои звонки.
Это был Мартин. После всего что случилась, я не уверена, как должна реагировать на его мертвую спутницу. И стоит ли говорить, что я его видела.

- Алло, ты меня слышишь?

- Да, алло, Мартин, привет, - опомнилась я.

- Ну, так что скажешь? С тобой все в порядке? Я тебе вчера весь вечер названивал, столько звонков, со счета сбился.

- Прости, - выдохнула я, - вчера был такой сложный день, на работе много дел было, и я вернулась домой без задних ног. Не помню, как дошла до кровати.

Мартин помолчал и добавил:

- Ясно.

По голосу мне показалось, что он был чем-то расстроенным.

- Знаешь, у меня тоже выдалась паршивая неделька и, кажется, именно в такие моменты необходимо, чтобы рядом был любящий человек, разве нет?

Вдруг мне совершенно стало плевать на криминальное настоящее Фрэнка, на его угрозы, на свой гражданский долг перед полицией, даже на возможную связь с той блондинкой и вообще на все, кроме Мартина. Он прав, сейчас меня здорово поднимет на ноги просто оказаться в его объятиях.

- Мартин, на этих выходных я вся, целиком и полностью хочу принадлежать тебе!

- Хм, только на этих, а как же на следующих? – шутил он.

- И на следующих, и не только на выходных. Поверь, я всегда хочу находиться рядом с тобой.

- Поверить ли тебе вот так вот просто?

Я улыбнулась и закусила нижнюю губу.

- Приедешь за мной…?

- Ага, и отвезу на край света, только ты и я.



Всю дорогу Мартин загадочно улыбался и смотрел на меня, не произнося ни слова. На вопрос «что?», он лишь брал мою руку и, не прекращая улыбаться, повторял, что просто скучал.
Мы припарковали машину недалеко от Литбеттер Бич. На пляже было полно народу. Мы надвинули на переносицу очки и, взявшись за руки, пошли вдоль пляжа. Ощущение непередаваемое, живя в 5 минутах езды от пляжа оказаться, наконец, здесь и понимать, что не нужно никаких курортов и путешествий! Достаточно лишь хорошенько соскучиться по океану и наслаждаться им. Мартин расстегнул больше пуговиц на рубашке чем обычно. Ветер мгновенно даровал нам стильную неопрятность на голове. Мне не хотелось спрашивать, куда мы идем и что собираемся делать, все равно, главное с ним, можно даже молчать, важна лишь только его близость. Песок под ногами сменяется на асфальт, и мы оказываемся между скоплением небольших домиков, разделенных землянистыми пыльными тропинками. Вокруг стоят пикапы, такое чувство, что это индийская резервация. Но Мартин уверено направляет меня за талию  и наконец, мы останавливаемся. Моему взору предстают ряды ослепительно белых,  шикарных  и не очень яхт. Я – ребенок в кондитерской, знаю, что мне сейчас купят сладость, и лишь не знаю, что это будет: прекрасный Тирамису или восхитительный Чизкейк, но точно знаю, что мне понравится. Мартин остановился и улыбнулся мне. Его улыбка словно добрые теплые солнечные лучи, согревают меня и дарят наивысшее блаженство.

- Вот мы и пришли! Ты когда-нибудь ходила на яхте?

Я засмеялась и готова была расплакаться, но вместо этого просто ответила:

- Мартин, это прекрасно!

- Пойдем.

Он взял меня за руку и быстрыми шагами повел к одной из яхт. Яхта пылала жизнью, украшенная цветочными композициями из фиолетовых цветов одинаково сорта, она будто рекламировала цветочный магазин.

- Серьезно? – улыбка не сходит с моего лица.

Мартин выпрямил руку, как бы говоря «после вас». Я осторожно ступаю на яхту, оглядываюсь на Мартина, но он кладет свои руки ко мне на плечи так, чтобы я смотрела только вперед. Темно фиолетовые тюли, свисающие с лееров по периметру судна, романтично развивались по ветру. 

Я прерывисто дышу.

- У меня нет слов, - я оглядываю яхту, хочу просто радостно закричать, но дыхание перехватывает, и я начинаю трогать тюль, проводить пальцами по цветам, - они сказочные…

- Фрезии! - Мартин подходит ближе ко мне и шепчет, слегка касаясь губами моей шеи. – Такие же прекрасные и загадочные как ты.

Мартин разворачивает меня к себе, разглядывает каждую клеточку моего лица. Не могу прийти в себя, цветы благоухают, словно кто-то повсюду разбрызгал духи. Я суетливо перевожу взгляд то на него, то на королевские ткани, цветы, снова его глаза, руки на моих плечах. Вдруг, понимаю, что кружится голова, и я пушинкой падаю на молочный кожаный диван.

- Это сон, - одурманенная ароматами я начинаю смеяться.

Мартин присоединяется ко мне на диван. Картинки перед глазами сменяют друг друга, вот цветочная палуба, а потом сразу лицо Мартина оказывается перед моим.

- Тогда, надеюсь, мы впали в долгую кому, - сказал он, и наши губы как частички одной мозаики соединились.

Привыкнув, наконец, к цветочному миру грез Мартин встал за штурвал.

- Ты сам ее поведешь? – мне стало неловко, что я не доверяю Мартину, - я ожидала увидеть здесь капитана, который нас будет катать.

Мартин вопросительно изогнул брови и сказал:

- Нет. На своей яхте шкипер всегда я.

Чуть расстроившись, я склонила голову, Мартин провел у меня по подбородку и воодушевленно добавил:

- Зато дам порулить! Договорились?

- Да! – улыбнулась я и села сбоку на еще один кожаный диван, наблюдая за моим капитаном.



Заплыв достаточно далеко я скучающи забрасывала в рот виноградинки и вот, наконец, яхта стала останавливаться. Довольный Мартин провел рукой по копне волос и сел передо мной на корточки.
- Дай я за тобой поухаживаю, - он ласково начал стягивать с пятки обувь.

- У меня, слов нет, Мартин! Такого сюрприза я не ожидала получить.

- Пустяки, хотелось тебя побаловать, мою малышку. И я же не школьник какой, чтобы по киношкам да кафешкам ходить, - сказал он и поцеловал меня в плечо. – Здесь нас никто не потревожит, и ветра нет, видишь?

Я встала и подошла к заграждению, ноздри широко расправлялись, я глубоко вдыхала свежий воздух.  Океан поражает своей мощью, но при этом он спокоен. Звук ударяющихся волн об борта заставляет меня закрыть глаза, сзади Мартин обнимает меня за талию, он положил свой подбородок мне на плечо и, я слышу, как глубоко и размеренно он дышит. Дыхание становилось все отчетливее, а руки настойчивее.

Как я и обещала Мартину, сегодня весь день я была полностью его.  Время пронеслось так, словно разница между днем и вечером составляет всего час. Я лежу на полу, прикрытая сдернутым Мартином тюлем, а он сидит на одной ноге и смотрит куда-то вдаль. Завороженная его профилем, вся такая беззащитная и одновременно защищенная, ощущаю всем естеством, каждой молекулой себя теплоту, приятно растекающуюся где-то от живота в каждый уголок своего тела. Внезапно, Мартин встал, что заставило и меня приподняться, он достал откуда-то плед, укрыл меня и, опершись  на локоть, ласково, одними лишь подушечками пальцев стал проводить ими по моим губам, щекам.

- Как у тебя дела? – неожиданно нарушил тишину Мартин.

На секунду я задумалась над его вопросом и рассмеялась. Не думала, что он спросит.

- Я про работу, - добавил Мартин.

И моя улыбка мгновенно исчезла. На грудь будто бы свалился булыжник. Мне стало нестерпимо грустно, что этот день закончится, и я снова окажусь в своем кошмаре. Было темно, и Мартин вряд ли мог заметить как мои глаза стали чуть влажными. Я прикусила губу и запустила руки ему в волосы.

- Там все как всегда, не напоминай мне, дай насладиться «сегодня».

- Хорошо, - сказал Мартин и скользнул губами до моего живота.



Обратно в гавань яхту повела я. И не важно, что я лишь стояла за штурвалом, а вел нас автопилот. Я все еще чувствовала себя счастливой.

В машине тело обмякло и показалось тяжеленным. Когда Мартин остановился напротив моего дома, хотелось притвориться, что я сплю. Мартин вышел из машины первым, обошел ее и открыл дверь мне. Я буквально вывалилась из авто, а Мартин только рассмеялся на это.

- Милый, я боюсь даже думать, что опять не смогу видеть твою улыбку сутками. Сейчас я зайду домой, и кто знает, когда мы снова сможем посвятить себе целый день, я и ты.

Он повел меня к дому и ответил:

- «Сегодня» еще не закончилось.

Я хихикнула, и мы заперли за собой дверь.



Утром меня разбудила Элли. Мартина рядом не было, вместо него на подушки лежала записка: «Не стал будить, ушел по делам. Люблю, ты лучшая. Мартин.». Что ж, я и не надеялась на такую роскошь: провести вдвоем все выходные. Дружеский долг вынуждает меня посвятить их и подруге тоже.

В час дня я сидела в уютной кафешке на Гарден-Стрит, оформленной в стили хиппи, ожидая Элли. Видно, я, наконец, увижу и Томми, так как мне было сказано: «Я приду не одна».

Нетерпеливо поглядываю на часы над барной стойкой, мой коктейль кончается и придется брать другой. Слева на меня то и дело поглядывает бородатый блондин в розовой майке. Не хочу, чтобы он думал, будто я нарочно тяну время для него. Я расслабляюсь, когда вижу, как возле входа оказывается Элли, но Томми рядом нет, зато рядом с ней стоит высокий брюнет, который крепко держит подругу за руку. Эти двоя садятся ко мне.  Я прямо чувствую, как тут стало жарко.

- Познакомься, это Эдвард, - сказала Элли и буквально засветилась от счастья, добавляя, - мой… очень хороший друг.

- Роза, - вымолвила я, глядя на подругу так, словно говорю «вот так Элли, ну ты даешь!».

- Очень приятно, Элли только о тебе и говорит, не мог ни познакомиться, - Эдвард протягивает мне руку, и я замираю, а потом как ошпаренная кидаюсь к нему.

Все смеются, а я, чтобы не выглядеть полной дуррой, наконец, беру себя в руки и говорю:

- Извиняюсь, просто… - я смотрю то на Элли, то на Эдварда, - так неожиданно, - говорю я и заканчиваю неистовым хихиканьем. – И снова, прошу прощения.

- Ничего! – смеется Элли и снова эти переглядки с Эдвардом.

Элли легко толкает меня по ноге и подмигивает. Эдвард что-то говорит, как познакомился с Элли, какая она прекрасная и как прекрасно все, что с ней связано, а значит и я, кстати, но я же просто ослеплена им. Какой мужчина! Я комментирую его речь кивками, а сама как приклеенная смотрю в его голубые-голубые глаза. Как у ребенка, такие чистые, светлые. Лицо точно с обложки журнала. Брутальная щетина, приятный цвет губ, ровные бакенбарды, волосы слегка зачесаны назад и, кажется, покрыты гелем. Он активно жестикулирует, и на мгновение мне кажется, что я начинаю дышать чаще, я не могу услышать, о чем он говорит, в голову приходят обрывки его речи, в то время как я продолжаю его осматривать со всех сторон. Элли снова дотрагивается до моей ноги своею, и я отрываю от него взгляд, чтобы посмотреть на подругу, она тихо хихикнула. Потом возвращаюсь к нему. Когда он улыбается  у него появляются ямочки на щеках и я не впопад улыбаюсь тоже. Он очень внезапно для меня прекращает говорить:

- …вот. И теперь мы вместе, - Эдвард прислоняется к Элли и проводит по ее щеке носом, она целует его.

Я глупо моргаю. Я – студентка, которую поднимает преподаватель поддержать тему дискуссии, на что я выдергиваю из ушей наушники и лишь хлопаю глазками. Эдвард встает из-за стола и обращается к нам:

- Плохие привычки делают жизнь приятнее, кому какой кофе?

- Сейчас полдень? Давай что-нибудь взрослое, Коретто или Айриш, -довольно потянулась Элли.
Эдвард перебивает и машет на нее рукой, переводя взгляд на меня:

- Еще чего! будешь сладенький Латте. Роза, а тебе что?

- Если можно, просто чай, - скромно тереблю в руках салфетку я.

Эдвард остановился и развернулся ко мне:

- Мы же не англичане, тебе возьму Гляссе.

- Тогда шоколадное, - кричу я ему вдогонку.

Пока Эдвард стоит и выбирает что-то на витрине, я громко выдыхаю и машу рукой словно веером.
- Какой мужчина, откуда, Элли?

- Дааа, - мурлычет подруга и переваливается ко мне через весь стол, чтобы тихо прошептать, - я неделю встречалась с его бровями.

- Хаха! А точно, точно! У него такие глаза, что я, наконец, понимаю что делает его таким… эээ..

- Рррр? - рычит, а потом громко хохочет подруга.

- Да, именно!

С подносом в руках возвращается Эдвард.

- Низкокалорийные панна-котты для стройных дам!

На меня снова набрасывается вуаль смущения.

- Розали, у тебя есть молодой человек, - говорит он, - может нам познакомиться?

- Отличная идея! – наигранно поддакивает Элли. – Если честно мы с Эдвардом заранее это обсудили, - меняет интонацию она.

На меня накатывает внезапная горделивость. Да, у меня тоже есть мужчина и ничем не хуже красавца Эдварда. Не уверена, что Мартин проникнется этой идеей, но попытка не пытка.

- Было бы здорово, я обязательно с ним обговорю.

Далее я узнаю, что Эдвард работает в режиссерской группе фотографом на кастингах, на съемочных площадках. Рабочее место у него находится в самом Голливуде, но работает чаще всего удаленно недалеко от Санта-Барбары.

Через час мы благополучно перемещаемся пообедать в ресторан неподалеку. Эдвард все рассказывал о работе, охотно отвечал на все наши вопросы, Элли принимала активное участие, видимо не до разговоров им, как только она оказывается наедине с его бровями. Потом ей пришло в голову перебить его, чтобы «похвастаться» с кем она дружит:

- Судмедэксперт! – гордо прозвучало это слово из уст Элли.

Мне как будто что-то сдавило грудную клетку. Мало того, что я всегда стеснялась своей специальности, так с недавних пор я ее еще и боюсь. Эдвард проявил к этому факту недюжинный интерес. Остаток вечера речь шла только о моем морге. Элли, зная каждую историю чуть бы не наизусть, сидела в телефоне. Эдвард восхитительный собеседник, он так внимательно меня слушал и дополнял, что по мере своей биографии я вплотную приблизилась к рассказу о том инциденте в клубе. Слава Богу, я остановилась. Не думала, что Элли все это время нас слушала, стоило мне закончить, и она выдала как недавно мы стали свидетелями убийства и спросила, не привозили ли ко мне тех бедняг.

- Нет, видимо полиция сама разобралась.

Было стыдно врать друзьям. Да, к Эдварду у меня чувства, что мы знакомы с ним не один год.
Вечером все разошлись по домам, Эдвард вызвал два отдельных такси для Элли и себя. Я же убедила его, что мне идти недалеко.

Стемнело, домой я возвращалась быстрыми шажками, озираясь по сторонам в целях безопасности. Столько всего случилось, не мудрено и мне завтра оказаться перед Фрэнком на столе. Брр, от этой картины сводит сердце.  Похожая на грабителя я проникла к себе в дом, быстро повключала везде свет,  плюхнулась на кровать и заснула прямо в одежде, не расстилая постели. 



"Я сижу за столом и смотрю на часы. Уже полвторого ночи, что я делаю на работе в такой час. Отодвигаюсь на стуле, ножки стула издают дикий звук об пол. Встаю и слышу, как в коридоре кто-то разговаривает. Первая мысль найти кого-нибудь и сообщить, что ухожу домой. Выхожу в коридор. Раздражающе мигает лампочка, краем глаза замечаю, как только что кто-то вошел в самую крайнюю дверь в морг. Меня начинает трясти, я игнорирую шум и иду по коридору до уличной двери, но как же так, ее нет. Коридор как в тумане, несусь к противоположному концу, но там также просто гладкая стена на месте дверей. Разворачиваюсь и вижу лестницу наверх. Что-то где-то капает. Капли мешают сосредоточиться, поручни лестницы ледяные и я стараюсь не прикасаться к ним. Останавливаюсь и прислушиваюсь, кажется, смешок Фрэнка. Фрэнк! Я хватаюсь за поручень, и меня пробирает ужас, холодно и меня всю трясет, ноги сами разворачиваются и уносят мне с лестницы обратно. Смех Фрэнка становится все ближе и ближе, а потом его сменяет обрывочный крик, дальше тишина и только звук падающего на пол тяжелого тела мне служит сигналом к бегу. Я бегу по коридору и внезапно останавливаюсь. Передо мной Мартин. Он серьезен, его брови опущены и напряжены, рот крепко сжат. Я не двигаюсь и тяжело дышу. Тишина. Мартин делает широкие шаги по направлению ко мне. Один, второй, третий. Десятый, двадцатый. Он идет ко мне, целеустремленно передвигает ногами, но… Он не двигается. Или это я отодвигаюсь от него? Расстояние между нами не сокращается. Со спины я снова слышу тяжелые устрашающие шаги и звяканье металла об стены, долгий скрежет. На меня снова накатывает оцепенение. Понимая, что Мартин не дойдет до меня, я со всей силы дергаюсь и бегу к нему на встречу. Бегу и понимаю, что расстояние неумолимо, оно не изменено. А сзади звук все ближе. Я плачу, бегу, падаю и скребусь ногтями по полу. Выражение Мартина не изменяется. Я кричу ему что-то. Не могу успокоиться, зная, что сзади кто-то есть, он уже близко. Кто он? Вдруг меня кто-то с силой хватает за волосы, так, что я акробатически выпрямляю спину и смотрю в лицо Эдварду. Эдвард холодно заносит руку с холодным блестящим ножом надо мной и со всей силы, сжав зубы, вонзает его в меня. В эту секунду я неистово кричу и…"




…и как ошпаренная открываю глаза и поднимаюсь с кровати. На кухне я опустошаю стакан с водой в одно мгновение.  Ложусь обратно в обитель своих плохих снов. Лежу на спине, закрыв глаза и, наконец, засыпаю.

Утро рабочего дня началось, увы, не с чашки кофе. Фрэнк возился с трупом на столе, закрывая мне обзор. Не очень то и хотелось. Я надела халат и перчатки. Фрэнк не обращает на меня внимания, делает вид, что не слышал, как я вошла. Я подпрыгнула на месте. Позади меня стоял санитар и громко обратился к Фрэнку:

- Можно зашивать?

Фрэнк кивнул, отошел от покойного мужчины и молча, кивком поприветствовал меня.  Сев за стол, он взялся заполнять протоколы вскрытия и бланки экспертизы. Санитар принялся зашивать брюшную полость. Я молча, будто мы на похоронах с грустным лицом села к Фрэнку и уставилась в стену.

- Как у тебя дела? – спросил Фрэнк, не отрываясь от ручки.

- Все хорошо, - безэмоционально ответила я.

- Выглядишь хреново.

- Спасибо.

 Фрэнк отложил ручку и украдкой взглянул на спину санитара, потом на меня, недовольно помотал головой из стороны в сторону и продолжил писать.

Когда санитар нас покидает вместе с телом, я спрашиваю:

- Фрэнк, этот мужчина… - я подбираю слова, но не выходит подобрать нужного, - … он кем убит?
- Я не экстрасенс.

- Тоесть ты не знаешь, кто убийца? – осторожно продолжала напирать я.

- Нет.



Неделя радовала своей размеренностью и спокойствием. Мы ужинали с Элли, раз ужинали с Томми и с новоиспеченной парой Элли плюс Эдвард, пару раз Мартин оставался у меня на ночь, а самое приятное, что на работе больше никого не привозили. Но в четверг зазвонил телефон, Элли. Ее голос дрожал, и пару минут я потратила на то, чтобы она успокоилась и ровным голосом объяснила что произошло. Элли начала говорить и мое сердце бешено колотилось. Я не знаю, чего ожидать. Я ожидаю всего и одновременно хочу, чтобы  Элли рассмеялась и сказала, что разыграла меня. Но она не шутила:

- Эдвард… Он пропал…Телефон молчит, дома его нет, и на работе он не появлялся.

- Ты ходила в полицию?

- Да. Мы с Дженни, его сестрой, ходили, сказали, что через три дня начинаются поиски пропавшего.

- Боже, Элли, успокойся…

Я говорила осторожно, так как совершенно не умею утешать. На глазах выступили слезы, голос подруги пугал и вселял в меня ужас. А Элли продолжала причитать:

- Его убили, убили…

- Не говори ерунду! Нельзя делать поспешные выводы!

- А сама то ты как думаешь?

Я вспоминаю голубые глаза Эдварда и сердце сжимается, а дыхание перехватывает.
 
- Молчишь, - всхлипывает подруга, - потому что знаешь, что у нас тут чертов Потрошитель по городу ходит! Никто не защищен, слышишь?

- Элли, я не…

- Боже, он мертв, мертв! Он уже должно быть мертв! – кричит в трубку Элли.

На заднем фоне я различаю женский голос, должно быть Дженни. Фрэнк с интересом смотрит на меня, и за это я его ненавижу.

- Элли, прекрати! – твердо говорю я. – Ты не смеешь плакать, кричать и говорить такое!

Мой решительный голос подействовал на нее, и она обессилено произнесла:

- Ладно, да. Я буду держать тебя в курсе.

- Элли, прошу… - не успела договорить я, как она положила трубку и послышались гудки.
Я закрыла лицо руками и с шумом выпустила носом воздух.


Шли дни. Выходные я провела рядом с Элли. Мы развешивали листовки о пропаже, с которых смотрели удивительные глаза Эдварда. Лицо Элли неподвижно, глаза не моргают, по щекам катятся тяжелые слезы. Мне больно смотреть на подругу и чувствовать, что ничем не могу ей помочь. Я беспомощна, также как беспомощна Элли, это мучает меня так, словно бы у меня на руках и ногах железные оковы. Я украдкой посматриваю на Элли и стараюсь держать слезы, повторяя снова и снова, что он обязательно найдется, живой и невредимый. Вот только сама я слабо верю в свои слова.

- Пойдем, еще возле кинотеатра повесим. Пойду, договорюсь о разрешении, - сказала Элли, не глядя в мою сторону.

Я осталась стоять на месте, как вдруг почувствовала на себе взгляд. Элли уставилась на кого-то позади меня. По спине пробежал холодок. На лице Элли застыл немой вопрос. Потом человек еле слышно сказал «Привет» голосом Мартина.

- Мартин, - оглядываясь, прошептала я.

- Что вы делаете? – растеряно спросил он и медленно переводил взгляд то на меня, то на Эдварда.
Я кинулась к Мартину, как к последнему человеку, кто может нам помочь. Его появление обязательно все исправит. С ним мне всегда спокойно и безопасно. Но он лишь отошел от меня на шаг назад. Его глаза были встревожены, брови собрались в кучу, и на губах застыл вопрос.
- Эдвард, - тихо прочитал Мартин и уставился на меня, - кто он? Твой знакомый?

- Ты что-нибудь знаешь о моем Эдварде? – трясущимся голосом спросила Элли. Ее глаза покраснели и наполнялись новой порцией слез.

Мартин дергал головой из стороны в сторону, он взял меня за руки. Его руки были ледяными, и мне показалось, что они чуть дрожат.

- Розалин, мне жаль! Мне так жаль! – повторял Мартин.

Ничего не понимая, я взяла в свои руки его лицо, чтобы наши глаза были на одном уровне, и прошептала так, чтобы не слышала Элли:

- Что с тобой? Ты его знал?

- Нет, - медленно и еще тише, чем я ответил Мартин.

Он не моргал, и мне стало страшно смотреть на него. Глаза словно искусственные, он будто не видел ими ничего перед собой.

- Что? Что он знает? – не выдержав, к нам подошла Элли, влезла между нами.

Мартин отстранился от нее. Он опустил голову, и я увидела, что он сжал челюсти так сильно, что они дрожат. Потом он с силой сделал вдох и сосредоточено сказал, глядя на Элли:

- Прости, мне жаль, но я ничего не знаю. Мне очень жаль, что вы столкнулись с этим.

Я хотела подойти к Мартину и взять его за руку, но тот увернулся от меня:

- Я тебе позвоню, - кивнул мне Мартин, еще раз посмотрел на листовку у Элли в руках и ушел.

Элли безнадежно покачала головой и молча пошла по улице, приближаясь к кинотеатру.