Эгида

ЭГИДА

             Желающий  сохранить  тайну, да  сохранит  в  тайне,
                что  у  него  есть  тайна.
                Джонатан  Линн
       Отец Даниил властным движением руки тормознул торопливую юность послушника.
       - Постой-ка, отрок. Глянь-ка сюда...
       Игнатий проследил за указующим перстом настоятеля и увидел прятавшийся в стареющей траве замок.
       - Никак, наш...
       - Вот и я подозреваю, что не чужой...
       Покряхтывая под грузом лет и ещё большей обузой своего живота, отец Даниил присел, чтобы поднять с земли вещь, возможно, утерянную его родной церковью.
       Дужка могучего амбарного замка была перекушена чьими-то чудовищными зубами.
       - Кусачки специальные иноземные, - сказал отец Даниил уверенно. - Тогда это точно - наш!
       - Молельня!.. - задавленно воскликнул Игнатий, обмирая от нехороших предчувствий. Он подобрал руками слишком длинную для него рясу, чтобы ненароком не наступить на себя самого, и резво припустился туда, где сквозь редкие ряды берёз просвечивали ещё ждавшие штукатурки кирпичные стены церкви.

       Когда отец Даниил подоспел, Игнатий осторожно заглядывал в лишённую запоров дверь.
       - « Чудотворная »?.. - севшим вдруг до шёпота голосом вопросил отец Даниил.
       Игнатий вытащил лохматую голову из двери. Лица его не пресытилось испугом.
- Нет, всё, вроде, на месте...
       Отец Даниил перекрестился и облегчённо выдохнул, колыхнув шарообразным животом.
       - Не поспешай, отрок, они могли что и взять. Оставь их дьявольские следы для милиции.
       Он почти бесцеремонно отпихнул в сторону будущего церковнослужителя,  и распахнул дверь пошире, впуская в пыльную молельню животворный дневной свет.
       - И, правда, обошлось! - оглядев тесное помещение, сказал он с немалой радостью. - Удивительно бескрайне!
       - Пахнет чем-то... - сказал Игнатий, морща рябой нос. - Премерзостно пахнет... Чем это?
       - Мясом палёным... - ответил отец Даниил в задумчивости. - И огнём небесным...
       Он трижды истово и благодарно перекрестился уже на чудом уцелевшую « Чудотворную ».
      - Благодарю тебя, Господи, за твою помощь и защиту! - громко провозгласил отец Даниил. - Да будет праведный суд твой согласен воле твоей! Ныне, присно и вовеки веков!
       Игнатий тоже машинально крестился, стараясь не отставать от старшего, и с любопытством поглядывал на настоятеля, говорившего сейчас нечто, весьма непонятное.
       - Пойдём отсель... Мы здесь без надобности… - сказал отец Даниил, закончив интимное общение с Богом. - Замок повесь новый, покрепче этого. Найдёшь?
       - Да уж поищем... - Игнатий вышел вслед за настоятелем на свет божий, прикрыв за собой обезоруженную злыми людьми дверь.
       Отец Даниил оседлал лавку у стены церкви и посмотрел на высокое безоблачное небо.
       - Настал час главной Исповеди, - сказал он, опять перекрестясь. - Ты зело молод, отрок, чтобы принять её, и пока не посвящён в сие, но я слишком стар, чтобы ждать принятия тебя в монашество. Нравишься ты мне, невинная душа, своей чистой Верой нравишься, а посему доверяю я тебе наследством тайну великую всей моей Жизни...
       Игнатий невольно огляделся по сторонам, чувствуя, что предстоящее касается лишь их двоих, но вокруг было слишком рано для чужих и посторонних ушей.
       - Давно это было... - начал отец Даниил, задумчиво глядя прямо перед собой. - Я был незрел, как ты, когда до нашей церкви снизошла « Чудотворная ». В развалинах Невьянского монастыря детишки откопали ненароком клад, среди коего обнаружилась и сия икона. На нашу радость рядом оказался верующий, который принёс всё это к нам, ибо принадлежать оно могло только церкви, понесшей урон в смутные времена нигилизма. Безделушки, кои оказались при иконе, особой цены не имели, но « Чудотворную » послал нам сам Всевышний!
       И страшно стало нам от сего Дара... Иконы крадут ради великих денег, и трудно уберечь их от зла, как и самого Господа. Я денно и нощно молил его о защите иконы от кражи, я всё своё невеликое тогда жалование тратил на свечи...
       Отец Даниил погладил ладонью бороду, и влажными глазами посмотрел на внимавшего ему Игнатия.

       - …Однажды во тьме ночи замок на иконной был сорван, но, как и ныне, ничто не пропало. И был тот же странный смрад в молельне, что ты нынче учуял. Прошло немногое время, и на запоры вновь покусились, но опять-таки иконы вместе с главной остались нам...
       Отец Даниил снова посмотрел в голубое небо, и вновь перекрестился со страстью.
       - Прости меня, Господи, за правду мою тайную, но стар я стал велико, и зело немощен потому. Близок конец мой, а он юн и истов, и прослужит тебе жизнь свою верой и правдой!
       Отец Даниил с минуту молчал.
       - Задумался я тогда над сиими чудесами и по молодости лет своих вздумал сам разобраться в том, чему меня Господь не вразумлял. Затеял я тайную охрану иконной, и дождался часа своего... Из глубины ночи явились трое, учинив скорую расправу над замками. Сидел я в кустах недалече, и видел, как двое вошли, оставив третьего за дверью...
       Игнатий забыл дышать.

       - …Сверкнула молния в иконной, и двумя свечами стало в ней боле... Тот, что стоял снаружи, канул в породившую их всех ночь, а я рискнул подойти ближе... И были два трепещущих огненных язычка, парящих в воздухе, и были запахи: странный, и преотвратный... И бежал я в страхе, похоронив в душе своей тайну, коей коснулся...
       - Испепелил... - вдохнул и выдохнул Игнатий, у которого от нехватки кислорода потемнело в глазах.
       - И испепеляет... И спокойна Душа моя, ибо сам Создатель взял под защиту свою « Чудотворную » и иже с ней...
       Игнатий бесцельно вертел в руках напрасно гильотинированный татями замок.
       - Зачем же сей страж, коли так?
       - Дабы уберечь слабые души от соблазна, а плоть - от погибели. Господь разбирается в сути лишь на Страшном Суде, а тут может пожечь в пепел любого. Коли двери нараспашку, каждый может в минуту душевной слабости покуситься на святыню. Слаб человек и жаден, но это не есть грех, пока он лишь думает о грехе. Вот когда он сорвёт запоры, чиня злой умысел, за то и настигает его кара Господня...
       - Значит, на мне теперь великая из тайн... - сказал Игнатий, переполняясь душевной благостью.
       - На тебе, возлюбленный мой отрок. Храни её, и не делись до поры с иными, ибо не было на то Вразумления Всевышнего. Пусть ходят слухи. Они не во вред Вере, но на пользу делу. Вера происходит из страхов пред наказанием за грехи.
       - А потом я буду искать своего послушника... – понял главную мысль Игнатий.
       - Дело твоё. Можешь подарить тайну другому, а можешь  унести её  с собой во глубину своей могилы.
       - Пойду я, отче... - сказал Игнатий, вдруг ощутив всю тяжесть дарованной ему Истины. - Надо разыскать новые запоры, пока нет паствы. Всякий народ бывает во Храме Божьем. Один последнее отдаст за свечку, другой последнюю свечку готов умыкнуть...

      
       ...Игнатий был бледен, как Лик Господний на выцветшей в веках иконе. Глаза его бегали.
       - Украли « Чудотворную »... - признался он, как преступник, сотворивший это злодеяние. - Не доглядели мы...
       Отец Даниил оторвал тяжёлую голову от подушки и тут же уронил её, отдав порыву последние силы.
       - Я ждал этого... - сказал он чужим голосом. – Всю свою долгую жизнь ждал… Но надеялся не дожить до сего дня... Бог всесилен, но Сатана не слабее его...
       - А как же карающие молнии?!
       - Против Дьявола они бессильны... Равно как и против тех, кого одарит он своим покровительством...
       - Сговор... - понял Игнатий.
       - Сделка... Дьяволу не нужны иконы, но он охоч  до душ, которые готовы ему продаться за неуязвимость против карающих молний Господа нашего... Иконы стоят немалых денег. Я просил Всевышнего о защите « Чудотворной » лишь в стенах нашего монастыря. Не справился он с Сатаной, а об охране вне церкви уговору не было...
       Отец Даниил закрыл впалые глаза.
       - Жаль, что я не умер прежде...
       - Страх пред Дьяволом слабее любви к Господу, - сказал Игнатий, сжав в своей ладони холодные пальцы умирающего настоятеля. - Отсюда всё зло на Земле...


       ...Никитин открыл дипломат и взглядом оценил всю причитавшуюся им сумму.
       - Кто бы мог подумать! - сказал он, закрывая кейс и жадно манипулируя его кодовыми замками. - Облезлая деревяшка не первой свежести и сто двадцать тысяч  « зелёных »!
       - Четырнадцатый век, - пояснил Волгин.- Анализы показали, что дереву и краске на нём около семисот лет. Это одна из первых икон, появившихся на  крещёной Руси.
       - Вот что значит правильно сориентироваться на сильно пересечённой местности! - сказал Никитин с бахвальством в голосе. - Добыл гнилую доску и нагрёб кучу свежих денег!
       - Добыли другие... - осторожно уточнил Волгин. - И, между прочим, рисковали при этом своей жизнью...
       - За те деньги, что я им заплатил, можно было и головы сложить! - не уступал Никитин. - Что там хоть было-то?
       - Могучий энергетический разрядник, - сказал Волгин. - Генерирует мощные молнии, плазмоиды или что-то в этом роде. По слухам, человек, пытавшийся похитить икону, сгорал на месте дотла. Правда, смущает то странное обстоятельство, что у слухов почти столетняя история. В начале прошлого века ещё не было ничего такого...
       - А! - махнул рукой Никитин. - Байки всё это! Сказки, мифы, легенды. А тебя, доктор наук, я держу у себя, в том числе, и за то, что ты - настоящая ходячая энциклопедия! Чудес не бывает, есть только техника, против которой можно сделать другую технику. Учёные сейчас сидят без зарплаты, заплати им, и они соорудят тебе такой скафандр с заземлением, что наплевать ему будет на любые молнии!

              Для  богатого  и  Солнце  иногда  всходит  не  на  востоке.