Граница

Здание заставы горело. Лопались от жара стёкла, часть здания рухнула от прямого попадания. Личный состав из траншей и блокгаузов наблюдал, как гибнет их дом. Командир отдал приказ пограничникам занять оборону, а семьям уйти в укрытие ещё час назад. Он всё ещё спорил со своим комиссаром о последствиях в свете пакта о ненападении и приказа не поддаваться на провокации, когда немцы открыли артиллерийский огонь по заставе. Над головой, вглубь советской территории, летели волны самолётов со свастиками на борту, гул разрывов авиабомб был слышен даже сквозь канонаду. Так что спор исчерпал сам себя. Граница готовилась встретить врага и удержать до подхода основных сил.
  В блокгаузе у излучины реки держали оборону четверо пограничников с пулемётом «максим». Этот блокгауз был в стороне от основного рубежа, и оборонять его было сложнее. Потому и послал сюда командир заставы этих четверых. Пулемётчик, коренастый, с медалью на груди, со спокойными серыми глазами из старослужащих. Он задержал не один десяток нарушителей, был ранен. Его второй номер, весельчак и балагур, но ещё и отличный самбист. Да и оставшиеся двое не хуже. Их оборонительный рубеж отлично обустроен и замаскирован, немцы вообще не подозревают о его существовании. Поэтому тут пока тихо. Пограничники с тревогой прислушиваются к грохоту разрывов со стороны заставы, каждый  думает о своём. Сержант-пулемётчик, например, как истинный службист думает о нарядах, которые вышли охранять границу. Прикидывает, где они могут сейчас находиться и каковы их шансы добраться до заставы. Получается, что если фашисты переправятся через реку, то часть нарядов будет отрезана от своих. Это его беспокоит. Тем временем его помощник смешит остальных предположениями, в каком виде немцы будут драпать от границы к себе в Германию. И тогда на немецком берегу появилась масса людей. Солдаты, в мышиного цвета форме, садятся в лодки и гребут в сторону границы.
- Приготовиться – командует сержант, и пограничники изготавливаются к стрельбе.
Едва лодки пересекают условную границу посередине реки, бойцы открывают огонь. Первые несколько лодок опрокидываются, немцы сыплются в воду. Часть из них плывёт назад, но большинство продолжает плыть в сторону советской территории. Очереди из пулемёта и двух автоматов косят находящихся в лодках и плывущих. Немцы откатываются, но теперь на блокгауз начинают сыпаться мины. Сержант спокоен, а его второй номер балагурит, частично из бравады, частично чтобы скрыть напряжение.
-   Нет, ну нам точно самые глупые немцы достались. Тут же потолок в три наката, его авиабомбой не пробьёшь. Товарищ сержант, может сказать им, чтоб не старались, а то по миру пойдут, всё на мины истратят.
  Бойцы смеются. Они ещё могут смеяться. А немцы снова садятся в лодки. И снова на середине реки их накрывает огонь пограничников. Спустя полчаса на немецком берегу появляется пушка. Не торопясь и не прячась, немцы готовятся к стрельбе. Первый выстрел взрывает землю перед амбразурой.  Следующий взрыв где-то сзади. А вот третий ложится почти в цель. Один угол амбразуры обваливается, внутри свистят осколки, земля летит в глаза, попадает в рот. Первым реагирует всё тот же второй номер.
- Ну, нет, я так не договаривался. Это пусть свиньи землю носом роют, я привык к более вкусному обеду.
-  Согласен, так дело не пойдёт. Ложись к пулемёту. – Сержант уступает место второму номеру и берёт в руки самозарядную винтовку. Его пограничники снова открывают огонь по переправляющимся немцам, а он принимается за артиллерийский расчёт. Немцы уверены, что они вне досягаемости огня с нашего берега. А потому не прячутся. И сержант, бывший охотник из Сибири, начинает учить их осторожности. Первый выстрел уложил командира орудия. Но немцы ещё не поняли, они считают, что это случайная пуля. И второй выстрел, через окошко прицела, попадает в глаз наводчику. Вот теперь фрицев проняло. Они начинают суетиться, стараясь спрятаться, но ещё несколько выстрелов кладут конец орудийной прислуге. Тем временем остальные трое отбили очередную атаку. Новоиспечённый пулемётчик просто не может молчать.
-  Вот немцы злятся. Пушка есть, а «пушкать» некому. Потому как пушкари кончились.
-  Отставить трёп. Привести блокгауз в порядок.
Сержант говорит строго, но глаза улыбаются. На некоторое время в районе заставы становится тихо. Пограничники наводят порядок в своём «доме». Восстанавливают амбразуру, готовят боеприпасы. А потом из лесочка на немецкой стороне показался танк. И немцы снова лезут в реку. Танк начинает бить по блокгаузу, а к пушке пытаются подобраться новые артиллеристы. Сержант быстро «объясняет» им, что это хлопотное дело. На некоторое время танк прекращает стрельбу и отволакивает пушку подальше, к лесу. А немцев на берегу становится всё больше. Весь следующий час пограничники ведут бой под обстрелом миномётов и танка и, в конце концов, немцам удаётся высадиться на нашем берегу. Положение сразу осложняется. Теперь приходится вести бой в окружении. Хорошо, что блокгауз приспособлен и для этого. До самой ночи немцы пытаются заткнуть эту, так мешающую им, огневую точку «русских». Но она живёт, не смотря ни на что. И не даёт навести переправу в столь удобном месте.
  В блокгаузе уже все ранены. Всё меньше остаётся боеприпасов. Последнюю атаку пришлось отбивать гранатами. Но немец воюет по распорядку. Ночью атаки прекращаются. Перед рассветом один из пограничников совершает вылазку к реке. За водой. Вода нужна не только людям, воду нужна для пулемёта. Без воды его ствол перегревается и невозможно вести огонь. Вылазка прошла удачно, пограничник возвращается не только с водой. Он приводит двух бойцов одного из дозоров, вместе они приносят несколько немецких автоматов, магазины, снятые с убитых фашистов и, по словам опытного сержанта чешский, ручной пулемёт. Они снова готовы к бою.
   С наступлением утра немцы возобновили атаки. Пехоту сменяют обстрелы из орудий и миномётов. А около полудня их блокгауз даже бомбят. Перекрытие дрожит, за ворот сыплется земля, кажется, вот-вот всё это сооружение обрушится им на головы. Но блокгауз выдержал и это. Раненый в обе ноги второй номер пулемёта молчать не может и сейчас.
-  Видали, как Гитлер нас ценит. Уже даже самолёты послал, нас приголубить. Оно, конечно, мелочь, а приятно. Такие люди нам уважение оказывают.
  Смеяться, сил нет ни у кого. Бойцы улыбаются. Так проходит второй день войны. Со стороны заставы доносятся только отдельные выстрелы. Бойцы знают, что это значит. Личный состав заставы погиб смертью храбрых, защищая границу своей Родины. С утра снова бой. Отбив очередную атаку пограничники, по привычке, подсчитывают боеприпасы, курят, передавая одну самокрутку друг другу. Сержант, затянувшись, протянул окурок своему второму номеру. Впервые тот не только промолчал, но и не пошевелился. Сержант всмотрелся в лицо друга. На коленях у того лежал пустой цинк, в руках пустая лента для пулемёта. Глаза открыты, но уже ничего не видят. Сердце не выдержало напряжения, боли и потери крови. Он так и умер, с лёгкой улыбкой на губах, словно хотел пошутить по поводу кончившихся патронов.   Они остались без самого мощного своего оружия. Гул артиллерии и стрельба доносились из далёкого тыла. Следующая атака оставила их вовсе без боеприпасов. Оставалось несколько гранат, по одной на брата, да несколько винтовок со штыками. Никто ничего не говорил. Время собраний кончилось.
   Когда на блокгауз снова посыпались мины пограничники, молча, пожали друг другу руки и собрались у выхода из блокгауза. Немцы снова начали атаку. Все они, до конца своей короткой или длинной жизни запомнили, как из блокгауза на них, со штыками наперевес, пошли пять воинов в зелёных фуражках. Это было так неожиданно, что немцы замешкались, и пограничники успели бросить гранаты. А потом они прорвались сквозь оглушённых растерявшихся солдат и растворились в лесу. И ещё долго, то тут, то там, пропадали отдельные солдаты или небольшие подразделения. И вставали на место поваленные пограничные столбы. И часто немецкие солдаты часами обстреливали лес, когда кому-то мерещилась в нём зелёная фуражка.