после фсех

права заявляли,
прынцыпы противоречили,
декларации протестовывали,
обязательства фукали и пукали.

переубеждать, ваще,
тока отсечением головехи
или других жизненных и важных
для ихних предубеждений кусков тела.

а доктор лечил и обезьянок
в жаркой африке, и бегемотиков,
у кторых разболелись животики, и жирафчика
Мариуса, съеденного потома львами городского zoo.

вчерась, трое
носатеньких жыть
учили страну странную,
быдто бы делать има было чиго.

в муравейник наступили,
в движение пришло сообчество,
хто яйца спасает, хто дыры латает,
хто кислотой поливает и кусает без разбора.

трудно жисть перенесть в слова и придложения,
неточно получается и, софсем, не том пишится,
литературная жисть направлена на внутреннее,
вхождение и обустройство во внутреннем мiре.

но читающему токо дай по строчкам
написанным глазенками побегать и, задумавшись, опосля такоси
закатить ихних, представляя сибя, как минимум, спинозой
иль занозой, в неудобном месте застрявшей.

мультики рисовались ихним воображением,
но не переводились на материальные носители,
поентому образы могли свободно меняться в
зависимости от настроений и пожеланий.

эпизодически пропагандистски,
эгоистически обскурантистски,
метаболически прозаически,
патриотически героически.

и небо с овчинку
казалоси, было время,
сичас - лети, кудысь душа
пожелаит, эх, соколик, лови удачу.

слова подобны черным дырам,
во вселенной разбросанным и
структурирующим ее, дабы не
взорвалась в очередной разик.

а бродячая мысль - не
есть карашо, неприкаянная
какая-тось она, вдруг, не приколотая,
не притороченная она вофсе, не приколоченная.