Табор ушёл в небо...

Ивушки, вы ивушки!
Деревца зелёные,
Что же вы наделали,               
Всю семью развеяли...
(Цыганская песня)

Таков был семейный «ритуал». Две недели в начале августа, отдых на море и ещё одна неделя, отдых в горах долины Прахова.
       - Чистый горный воздух после морских ванн, - утверждал глава семьи Дан, - создают вместе благодатные условия для оздоровления всего организма.
       Ни мама Иннеса, ни дочка (принцесса!) Кристин не только не возражали, а были всегда рады таким приключениям. Для Кристин последний отпуск с родителями перед началом первого учебного года в её жизни, обернулся настоящим праздником. Впервые в жизни, как сказала Кристин своим родителям, она увидела необыкновенное зрелище «звёздного дождя» на чистом ночном августовском небе. Хотелось, чтобы праздник лета никогда не кончался.

       Как правило, туристские базы, дома отдыха и санатории в Карпатах расположены в живописных уголках, вблизи горных озер, в долинах рек, у основания гор и на горных склонах, в окружении густых карпатских лесов.
       В одном из таких турбаз и намеревалась остановиться семья Войнеску, но они не спешили с ночлегом. Красота долины завораживала, хотя они приезжали сюда не впервые. Заметив по пути небольшую поляну прямо на берегу реки Прахова, с тем же названием, что и сама долина, они остановили машину, чтобы поразмяться после долгого пути от моря и позавтракать.
       Место, где они остановились, находилось у подножия горы Буштень. С вершины горы солнце играло лучами, освещая не только саму долину, но и подчёркивала величие 40-метрового креста, установленного на этой горе, в честь Героев 1-ой мировой войны. Ночью этот крест подсвечивался. Глядя на крест снизу, с дороги, казалось, будто крест сам по себе висит в воздухе.
       Местами долина Прахова сужалась между горами настолько, что и назвать-то её можно было скорее ущельем, чем долиной. На противоположной стороне дороги, где и остановилась семья Войнеску, также была большая поляна у подножья горы, на которой расположился цыганский табор.
       Картина привычная в этих местах, поэтому никто не обращал на них внимания. Импровизированный семейный пикник подходил к концу, когда через дорогу, в сторону их места отдыха, к реке шёл цыган, ведя на поводу коня к водопою.
       - Папочка, папочка смотри какая красивая лошадка! – и Кристин вскочив с места, стремглав кинулась бежать к лошадке.
       Когда Кристин уже почти подбежала к лошадке, то папа Дан, который что-то делал в салоне машины, вдруг увидел дочь подбегающую к лошади. Прокричав испуганно ей «вернись, вернись!», он случайно локтем нажал на клаксон авто. Что случилось потом, так никто ничего и не понял! То ли пронзительный и длительный звук клаксона, то ли крики отца, призывающие дочь вернуться, то ли всё это вместе, но лошадь испуганно заржав, поднялась на дыбы, запрыгала на месте и вдруг взбрыкнув, задней ногой неожиданно ударила подбежавшую Кристин. Кристин упала, а лошадь, вырвав узду из рук цыгана, бросилась бежать. Цыган устремился вслед за ней. Шум в цыганском таборе усиливался. Они что-то кричали и махали руками и видно было как несколько мужчин бросились бежать в том же направлении, что и сбежавшая лошадь.
       Дан с женой подбежав к Кристин, с ужасом увидели распростёртое детское тельце на влажной траве. Маленькое пятнышко крови медленно расползалось на детской груди. Схватив ребёнка они бросились к машине.
       - Скорее, скорей! - отчаянно умоляла Инесса мужа, прижимая к себе ребёнка
       - До ближайшего города 40км, – повторял Дан, вцепившись в руль авто руками, - успеть, успеть, успеть!… - как заклинание твердил он.

       В детском отделении скорой помощи сказали, что у девочки поломаны рёбра грудной клетки, одно из которых слегка задело лёгкое. Прогнозы делать отказались, но они сделают всё возможное, чтобы девочку вернуть родителям живой и здоровой. Инесса осталась с дочерью в больнице.
       - Я вернусь! – сказал Дан жене. – Жди меня здесь!
       Теперь Дан знал только одну дорогу, дорогу, которую он никогда не забудет. Это была дорога к табору.
       Несмотря на солнечный день, в горах темнеет рано. Когда Дан подъехал к месту их пикника, было почти темно и только верхушки гор и крест, что был на вершине горы, ярко отсвечивали на фоне темнеющего неба. Скромные остатки завтрака так и остались нетронутыми никем, пока их не было. Автоматизм его действий, когда он собирал оставшиеся вещи жены и игрушки Кристин, относя их в машину, не мешал ему думать. Однако мир опрокинулся в его сознании. Хотелось кричать, ругаться, но в пересохшем рту, язык не слушался его.

       Дан сидел в машине… и ждал. Он сам не знал что или кого он ждёт, но он ждал. Текла таинственная ночь, текла река, таинственно вздыхая, мир опрокинулся в сознании его. И мыслей нет, и чувства исчезают и лишь вулкан отчаяния и гнева выбрасывает его из полузабытья к ещё неясным, но к уже зреющим поступкам. Он ещё не знал как и что будет дальше делать, но точно знал, что делать он что-то будет!
       Цыганский табор, что по ту сторону дороги жил своей цыганской жизнью.
Есть ли у зла лицо? Может быть и есть, а может быть и нет, но что оно у каждого своё, то это точно. У Дана лица больше не было. Это была холодная, бесстрастная маска человека, имеющего только одну извилину под корой головного мозга и эта извилина ждала сигнала.
       И сигнал был дан! Это было ржание лошади! Казалось, будто изначальное неистовство Дана было укрощено ожиданием чего-то такого, что не должно было бы быть. Но это ржание разорвало непрочную оболочку полузабытья.
Взревел мотор джипа. Джип ринулся на голос обидчика, круша и давя всё, что попадалось на пути с неистовством разъярённого «быка». Уже не человек сидел за рулём авто, это был разъярённый торо. Говорить он уже не мог. Он рыча, на сумасшедшей скорости врезался в кибитки, людей, детей и всё по кругу, по кругу, по кругу… Смертельный танец набирал свои обороты...
       В ужасе табор пытался спастись, разбегаясь во все стороны, но джип был хитрее и загонял их всех в центр своего безумства. Неожиданно джип остановился и заглох… На месте «корриды» раздавались стоны, но никто уже никуда не бежал.
       Начался дождь. Дождь затянул плотной завесой место гибели невинных душ. Дан отрешённо сидел за рулём авто. «Быка» больше не было. На лице Дана не отражалось никаких чувств, на нём не отражалось ничего - ни сочувствия, ни невыносимой боли за дочь. Не было ничего и вокруг, только тишина, пустота и лишь чудились ему сладкие звуки, казалось это любимые голоса звали его в то прекрасное место, которое так любила Кристин и где звёздный дождь никогда не прекращается. Необыкновенную лёгкость ощутил он во всём своём теле, а его угасающее сознание выхватило из темноты неба ярко светящийся крест, где-то высоко, высоко… Мотор заглох…

                *****

       Год спустя. Яркий солнечный день обещал приятный и беззаботный отдых для всей компании, решившей провести уик-энд в Долине Прахова. Интерес этот был подогрет ещё и страшными слухами о чудовищном происшествии, случившемся здесь в прошлом году. Кто-то верил, кто-то нет, но любопытство взяло верх и они решили разбить свой лагерь примерно в том же месте, где и произошло это ужасное событие.
       Компания друзей примерно знала, что прошлогоднее место ужаса и страха, находится на поляне у подножья горы Буштень, где возвышается известный всем 40-метровый крест памяти.
Почти подъезжая к месту трагедии, как они предполагали, внимание их привлекла небольшая группа людей в траурных одеяниях у каменного обелиска, установленного на большой поляне. Друзья поняли, что это и есть то самое место, которое они собирались увидеть.
       Все вышли из машины и хотели уже подойти к траурному обелиску, когда увидели странное поведение этих людей. Каждый из них держал в руках огромные охапки цветов, именно охапки, а не букеты
       Разделившись на группы, люди в чёрном обходили поляну и круговыми движениями разбрасывали по ней цветы. Когда странный ритуал был завершён, люди снова подошли к обелиску и возложили остатки цветов к его подножию. Впереди всех шла молодая женщина в чёрном одеянии и вела за руку девочку лет шести-семи.
       Какое-то мистическое чувство обеспокоенности не позволило друзьям ни подойти к обелиску, ни даже ступить на усыпанную цветами поляну. Позже они узнали, что после той страшной трагедии, на этой поляне ни один турист никогда не останавливался днём, а тем более ночью.