Марк Олден - Дай Сё. Глава 13

ГЛАВА 13
   
    В маленькой темной комнате Кон Кенпати опустился на колени перед низким столиком и зажег четыре белых свечи. Тени от из пламени задрожали на потолке "Змеиного ресторана", места гибели Йена Хансарда. Ресторан был пуст, если не считать Кенпати и его телохранителя Вакабы. Вакаба запер двери и опустил жалюзи на окнах. Взглянув в щелку между планок жалюзи, он вернулся к дверям и встал спиной к ним.
    Кенпати поправил свечи. Стол вокруг них был уставлен благовонными палочками и цветами - лилиями, голубыми орхидеями и хризантемами - подношениями мертвым по буддистским верованиям. Церемония была посвящена Сакону, чье тело здесь представлял пустой гроб. Сам труп Сакона находился в полицейском управлении; назавтра должно было пройти вскрытие. Кенпати не мог забрать его оттуда, не привлекая к себе ненужного внимания.
    На крышке гроба, на белом платке, стояла любимая фотография Кенпати, сделанная им десять лет назад на вершине горы Фудзи. Тогда Сакон был еще подростком и его красота была незапятнанной и чистой.
    С помощью японцев из банка Носаки Кенпати удалось организовать ритуал в минимальные сроки, чтобы дух Сакона знал, что за него отомстят. Прощения для полицейского, который его застрелил, не будет. За смерть Сакона будет заплачено по обычаям самураев, ведь он погиб как воин, cлужа Носаке и Кенпати. В смерти он превратился в ками, бога, с которым Кенпати скоро встретится в ином мире. Режиссер не хотел, чтобы это произошло без соблюдения кода бусидо.
    Последние обряды.
    Поскольку он уже очистился при приготовлении к сеппуку, Кенпати сам выступал в роли жреца. Перед тем, как войти в ресторан, он прикрепил к дверям лист бумаги со словами "мо-шу", "в трауре". Сейчас, сидя у стола, он обмакнул перо в чернила и начертил на листе белой бумаги большой круг. В круг он вписал три похожих на запятую знака.
    Под взглядом Вакабы он закрасил один знак черным, а в двух других нарисовал черепаху и аиста - символы вечной жизни. Получившийся рисунок, мицутомоэ, он бережно положил на гроб. Мицутомоэ и его три знака обозначали три сокровища Будды - его самого, его учение и его последователей.
    На втором столике рядом лежали фрукты, сладости, овощи и чай, а также пара сандалий, жемчужное ожерелье, драгоценная брошь и кимоно. Согласно традиции, Кенпати, как единственный близкий человек Сакона, купил все это сам.
    На людях он не показывал своей скорби. Но теперь, впервые после известия о смерти Сакона, на глазах Кенпати стояли слезы.
    Он преклонил колени у второго столика и стал оборачивать подношения в белую бумагу. Затем встал и протянул их Вакабе, который с поклоном принял свертки. Кенпати повернулся к гробу и стал читать буддистские мантры, которым выучился у своей матери. Затем он закрыл глаза и приступил к кудзи-кири, ритуалу, который, как верили ниндзя, укреплял дух и самообладание в минуты опасности. Фрэнк ДиПалма теперь был обречен, ведь это он привел полицию к Сакону. Линг Шен избавится от него в течении нескольких часов. Если же ему это не удастся...
    Сплетя вместе пальцы, Кенпати прочел буддистскую сутру, которую сотни лет повторяли ниндзя. В такт словам он провел пять горизонтальных линий сцепленными пальцами. Кудзи-кири расширял круг восприятия ниндзя; он позволял ему читать мысли, заглядывать в будущее и предвидеть смерть. С помощью кудзи-кири воин мог смотреть глазами бога, становясь всезнающим, всевидящим и мудрым.
    С закрытыми глазами Кенпати произнес таинственные слова. Он предрекал дзигоку, буддистский ад, для человека, убившего Сакона. И тут он увидел что-то еще.
    Раскрыв глаза, он достал из гроба длинный меч Бенкаи и нож князя Сабуро. Кенпати развернулся, держа оружие над головой, и шепнул Вакабе:
     - Открой окно, что слева от тебя, и отойди.
    Вакаба подчинился. На темной улице стоял Тодд. При виде клинков, поблескивающих в свете свечей, его забила дрожь. Кенпати не двигался, но стоял и смотрел на Тодда, держа катану и нож над головой, пока мальчик внезапно не замотал головой и пустился бежать.
    Довольный Кенпати отвернулся от окна. Даже в смерти Сакон сумел выполнить приказ и доставить Тодда к нему.
   
    Фрэнк ДиПальма неподвижно лежал в кровати и слушал. Его разбудил стук в дверь его гостиничного номера. В темноте он нащупал свою трость, затем включил свет и поднялся. Часы показывали десять минут двенадцатого вечера. Стук повторился, тихий, но настойчивый.
    Он надел халат и подошел к двери и отпер ее.
     - Привет, Тодд.
     - Простите, что побеспокоил, сэр. Могу я войти?
     - Конечно.
    ДиПальма отступил в сторону, зажег свет и оглядел своего сына. Казалось, Тодд хорошенько вывалялся в угольном погребе. Его одежда и ладони были испачканы черным, руки исцарапаны. Черные пятна были и на предмете, который мальчик прижимал к груди. Он был размером с дипломат и обернут в желтую клеенку.
    ДиПальма уселся в кресло, засунул руки в карманы стал выжидать. Тодд был необычным мальчиком. ДиПальму удивило, что тот исчез из ресторана, не предупредив его, но почему-то он не стал беспокоиться. В случае чего Тодд мог за себя постоять.
    Волновало ДиПальму другое - самообладание Тодда. Его родители погибли жестокой смертью, а самого мальчика пытались похитить, но он оставался спокоен, как нейрохирург. Или самурай. Либо у парнишки вместо крови по венам бежала ледяная вода, либо он смог упрятать свое горе очень глубоко внутри.
    Тодд протянул ему свою ношу.
     - Пожалуйста. Это то, за чем вы приехали.
     - Серьезно?
     - Бумаги из банка моего отчима. Вы должны были привезти их в Нью-Йорк.
    Фрэнк ДиПальма продолжал сидеть в кресле и не двигался. Еще никогда в жизни его так не заставали врасплох. Пришло время задавать вопросы.
     - Где ты их нашел?
     - Они были спрятаны в сейфе под полом в студии моей матери.
     - Поэтому ты весь в саже.
     - Да, сэр. Человек, который построил наш дом, использовал это здание для хранения опиума. Он был торговцем опиумом, видите ли. Железная дверь сейфа защитила бумаги от огня. Они все здесь, в дипломате. Но я боюсь, что он закрыт, а ключи были только у моего отчима.
    ДиПальма принял дипломат у Тодда.
     - В мире, где существуют скрепки и ножи для вскрытия писем, - сказал он. - нет такого понятия, как закрытый замок.
    Он снял клеенку, выбросил ее в корзину для бумаг потянулся за бронзовым ножом для вскрытия писем.
    - Откуда ты узнал, что мне были нужны эти бумаги? Я не говорил о них Катарине.
    Ответа не последовало. ДиПальма взглянул на сына у увидел, что тот стоит, опустив голову, будто совершил что-то постыдное.
     - Нелегко тебе с этим, - сказал он. - С этой телепатией. С этим внутренним взглядом.
     - Мать называла это третьим глазом или чтением мыслей. Она говорила, что это одновременно дар и проклятие. Это случается внезапно. Иногда я вижу страшные вещи. В ресторане я увидел что-то плохое насчет отца мисс Голден. Он скоро умрет.
     - У него проблемы с сердцем.
     - Он умрет не из-за этого.
     - Как же он умрет?
     - Ниндзя.
    Глаза Фрэнка сузились.
    - Его имя упоминается в этих документах? Поэтому ты убежал из ресторана?
     - Да, его имя там. Так же, как и в списке, который дал вам ваш друг, мистер Тан.
    Список. ДиПальме захотелось пнуть самого себя под зад. Он совсем забыл о списке. В особняке Хансардов Роджер Тан дал ему имена членов совета директоров Объединенного Восточноазиатского Банка, но он, занятый звонком сенатору Кварекио, даже не взглянул на них. ДиПальма оставил дипломат на столе и прошел к шкафу в спальне. Список был там, где он оставил его, в кармане пиджака - два листа бумаги, исписанных почерком Тана.
    Джуд Леонард Голден, отец Джен, значился пятым от начала. Были там и Сальваторе Верна и Дункан Айви, вместе с бывшими военными из Америки, Англии, Европы и Японии. Если Салли Верна говорил правду, люди в этом списке были замешаны в промышленном шпионаже и незаконных денежных махинациях.
    Джуд Голден, должно быть, и был тем самым мистером О., организатором, у которого, по словам Верны, были связи в правоохранительных органах и службах разведки по всему миру. Он и Салли вместе хотели наложить руки на бумаги, которые собрал Йен Хансард. Все сходилось. Джен говорила, что сама родилась в Японии, что ее отец бывал там несколько раз и участвовал в процессах над японскими военными преступниками. Она также упоминала любовь Джуда Голдена к Дальнему Востоку, о его деловых связях в странах Тихоокеанского бассейна, о шикарном доме в японском стиле в Коннектикуте, которым владел ее отец. У него были даже японские служанки. И, как и Дункан Айви, Джуд Голден был банкиром.
    "После того, как мы трое приговорили Носаку к смерти," сказал Салли Верна, "Он поклялся, что убьет нас. Меня, Айви, мистера О."
    Сомнений нет, подумал Фрэнк. Третий парень, мистер О. - это Джуд Голден. Носаку и трех американцев свели деньги; деньги заставили их забыть, что Носака был лисом, а они - цыплятами. У японца была долгая память; он должен был выполнить данную сорок лет назад клятву, чтобы умереть спокойно и с честью. В его возрасте он, вероятно, часто задумывается о достойной смерти.
    Носака заправляет новой Лигой Кровавой Клятвы, так же, как и старой, говорил Салли. Он хочет вернуть старую Японию и готов ради этого убивать людей.
    Джен могла оказаться в числе этих людей. Достаточно будет, если она окажется не в то время не в том месте, как адвокат Дункана Айви, и ее изрежут на кусочки самурайским мечом. Стоит ей оказаться рядом с отцом, когда до того доберется Лига Кровавой Клятвы, и она мертва. ДиПальма смял список в кулаке. Черт бы побрал Кенпати за то, что из -за него Джен оказалась в опасной близости от Носаки.
    Кенпати, супер-патриот, мечтающий быть самураем. Он бы точно поддержал Лигу Кровавой Клятвы. Он верил в насилие, громкие речи и размахивание знаменами. Он первым одобрил выход скандального учебника истории, в котором опускались многие неприглядные детали о роли его страны во Второй мировой. Во время выступления перед ветеранами войны он назвал это время днями славы Японии, а закончил речь, собственной кровью нарисовав японский флаг на белом платке и подняв его над головой; ветераны устроили ему овацию.
    Он любил фильмы, где японская армия была показана миролюбивой, а союзники - коварными и жестокими. Он также поставил и снял собственную документальную ленту о тогдашнем премьер-министре, генерале Хидеки Тодзё. В ней Тодзё выходил не жадным до власти садистом, а мягким, по-отечески любящим свой народ мудрецом. Это было похоже на то, как если бы Чарльза Мэнсона описали как чудаковатого, но доброго директора летнего лагеря, чьи воспитанники иногда любили пошалить.
    Если Носака стоял за Лигой Кровавой Клятвы, то Кенпати наверняка знал об этом. Джен была в опасности.
    Но Тодд... с Тоддом все было иначе. ДиПальма верил и одновременно не верил в его способности. Он верил потому, что верила Катарина, потому что инстинкт подсказывал ему, что мальчик не лжет.
    - Ты не ел в ресторане, - сказал он. - Ты не голоден?
    Тодд улыбнулся. Он точно разобьет пару-тройку женских сердец, когда подрастет.
     - Я бы поел, сэр. Если можно.
     - Мне тут сказали, что в отеле круглосуточное обслуживание номеров. Что заказываем? Гамбургер, мороженное, чипсы, молоко, газировка. Выбирай.
     - Все звучит вкусно, сэр.
     - Давай тогда всё и закажем. Твой мотор не будет работать без горючего. Сейчас закажу, а потом посмотрим, что там в дипломате.
    Он позвонил в лобби, сделал заказ и занялся замком. Проблем не возникло, и через минуту дипломат был открыт. Внутри были папки. В папках - заметки, переписка, история вкладов. Там были протоколы переговоров, записи о создании подставных фирм. Здесь была история промышленного шпионажа Зензо Носаки, достаточно улик, чтобы привлечь его к суду на Дальнем Востоке, в Европе и Америке. Адвокаты телесети ДиПальмы проведут много бессонных ночей, проверяя и перепроверяя каждую строчку. Он соберет собственную команду, чтобы хорошенько покопаться в бумагах и узнать из них как можно больше. Материала более чем достаточно. Когда все будет готово, репортаж точно займет больше времени, чем две с половиной минуты в одиннадцатичасовых новостях.
    Шийлей, как называл это Салли Верна. Взятки. Йен Хансард собрал отличный компромат на Зензо Носаку, не знающего себе равных промышленного шпиона. Да и у самого Хансарда рыло было в пушку. Он основывал благотворительные фонды, организации по защите природы и прочие подставные компании в США, Англии и Европе, на самом деле служившие прикрытием для перевода денег шпионам Носаки. Он также служил курьером, доставляя большие суммы денег из Гонконга за границу, если информация и человек, готовый ее продать, были достаточно важными.
    Это было еще не все. Из бумаг следовало, что Хансард был напрямую замешан в работе шпионской сети Носаки. Информация о запросивших ссуду людях, отчеты о кредитоспособности, деньги для изысканий и развития. Информация о людях, которые обладают нужными данными, людях, которых можно шантажировать или купить. У Хансарда было чувство юмора. Рядом с именем какого-то банкира он сделал пометку: "ищет исцеления от бедности за наш счет".
    Бывшие военные из совета директоров банка имели связи в оборонной промышленности и Хансард использовал их, чтобы добывать информацию для Носаки. Они также занимались секретными сделками с оружием, что позволяло Объединенному Восточноазиатскому отмывать миллионы долларов и получать комиссионные.
    Список имен в одной из папок заставил ДиПальму присвистнуть. Ну вот мы и встретились снова, подумал он. В его руках были имена и номера банковских счетов крупнейших наркоторговцев мира. Фрэнк знал каждое имя и стоящую за ним историю. Здесь был боливийский торговец кокаином, которого ДиПальма безуспешно пытался посадить несколько лет назад, человек, который платил правящим страной генералам по пятьдесят миллионов долларов каждые полгода за покровительство и защиту. Здесь был и его мексиканский коллега, специализирующийся на героине; он и его двадцатипятилетняя красавица-дочь, также бывшая его любовницей и заместителем, за девять месяцев отмыли в банке более шестиста миллионов долларов. Комиссионные банка, три процента от суммы, составляли восемнадцать миллионов.
    Банк не только собирал информацию для Носаки, но и приносил ему огромный доход.
    Эти бумаги стоили больших денег. Хансард и занимался большими деньгами, и не продал бы эти папки за гроши. В дипломате находился и ответ на вопрос, почему он внезапно решил заработать. Банковские записи и поддельные паспорта. В записях речь шла о солидных вкладах на счета подставных фирм в банках по всему миру. Все эти фирмы принадлежали Йену Хансарду. Фрэнк мог распознать мошенника, встретив такого.
    Шесть паспортов. Три для Хансарда, три для Катарины. Все на чужие имена и выданы совсем недавно. Документов на Тодда не было.
    Может, это Лига Кровавой Клятвы заставила Хансарда забрать деньги и пуститься в бега?
    ДиПальма пролистал несколько документов. Он не нашел упоминаний о Лиге, но это не значило, что их там не было. Салли Верна поможет ему с этим в обмен на то, что его и Джуда Голдена имена исчезнут из бумаг. Завтра он вновь хорошенько пройдется по этим папкам и на это раз не упустит ни одной детали. У великого хранителя манускриптов Хансарда должно было быть что-то о Лиге Кровавой Клятвы и Носаке.
    Нужно было спешить. Чем скорее мир узнает о шпионской сети Носаки и о Лиге, тем больше у Салли Верны и Джуда Голдена шансов остаться в живых. Их могла спасти поднявшаяся шумиха. А могла и не спасти. Носака мог решить выполнить свою клятву не взирая ни на что.
    Что бы ни случилось, Фрэнк выигрывал. Эта история бы послала в нокаут всех остальных журналистов. Военный преступник, который избежал петли сорок лет назад, будет казнен сейчас, и не палачом, а СМИ. Носака был бандитом, занимавшимся легализованным воровством. Он заслужил быть низвергнутым с пьедестала, опозоренным перед всем миром, заслужил предстать перед судом во всех странах, откуда он крал деловые секреты. Это стало бы тяжелым ударом для гордого Носаки.
    Класс, подумал ДиПальма. Просто класс.
    Но затем он вспомнил о Катарине. Найти ее убийцу было важнее, чем свалить Носаку. Сакон Тиба был всего лишь исполнителем; приказы отдавал кто-то другой. ДиПальма решил, что даст своей команде заняться бумагами Хансарда, пока он сам расследует смерть Катарины.
    В дверь постучали. ДиПальма сложил папки в дипломат и закрыл его.
     - Кушать подано, - сказал он Тодду. - Впусти их и пусть поставят подносы на кофейный столик. Завтра я еще раз пройдусь по этим бумагам. Прочешу их от первой буквы до последней.
     - Да, сэр.
     - Эй, Тодд, завязывай ты с этим "сэр". Я знаю, что тебя так воспитали, и это прекрасно, но нет нужды называть так меня. Каждый раз, когда ты говоришь "сэр", я оборачиваюсь, чтобы посмотреть с кем ты разговариваешь.
     - Я понимаю... Фрэнк.
    Мой сын. Эти слова звучали странно, будто на другом языке. К ним нужно было привыкнуть.
    Тодд открыл дверь и отшатнулся назад. Фрэнк вскочил с кресла, чтобы броситься ему на помощь, но было поздно. В комнату ворвались трое вооруженных людей и захлопнули за собой дверь. Один из них схватил Тодда и приставил к его виску "кольт" сорок пятого калибра. Фрэнк застыл посреди комнаты. Линг Шен, подумал он. Я умру далеко от дома.
    Двое остальных двигались быстро и слаженно. Соблюдая дистанцию между собой, они присели, наведя свое оружие на ДиПальму. У одного из них был "вальтер ППК", у другого - "магнум" с лазерным прицелом. Алый луч бил прямо в горло ДиПальме.
    В животе у Фрэнка заурчало, будто это он не ел весь день. Под халатом по спине побежали струйки пота. Его глаза впились в человека с "магнумом". Ему и раньше приходилось глядеть в дуло пистолета, но ни один из них не вселял в него такого ужаса. Тюремные охранники, вооруженные винтовками с лазерным прицелом, бывало, подавляли бунты без единого выстрела. Вид красной точки на своем теле заставлял мгновенно угомониться самых буйных заключенных.
    Владелец "магнума" был худ и загорел, с маленькими ладонями, серебристыми волосами и холодными серыми глазами. На нем был костюм-тройка в полоску и темно-красный галстук, и разговаривал он с австралийским акцентом.
     - Руки за голову, мистер ДиПальма. Отлично. Теперь встаньте на колени лицом ко мне. Чудненько.
    Это были не люди Шена. Они были белыми. Но это не значило, что они были менее опасными. Особенно австралиец - он, казалось, наслаждался своими действиями.
     - Мы здесь, чтобы изъять у вас дипломат мистера Хансарда, - гнусавя, сказал австралиец. - Сам он отправился на Небеса, так что пользы ему от этой штуки больше никакой. А вы, приятель, не являетесь законным владельцем дипломата, так что простите, что не просим вашего разрешения забрать его. Кстати, еда в этом заведении отвратительная. Мы позвонили вниз и отменили ваш заказ, за что вы должны нам быть только благодарны. А сейчас приступим к делу...
    Он кивнул, и человек с "вальтером" шагнул к столу и взял дипломат.
     - Думаю, все бумаги на месте? - продолжал австралиец. - У вас ведь не было времени ничего спрятать, не так ли?
     - Все на месте.
     - Поверю вам на слово, дружище. Вы мне кажетесь честным человеком, что в нашем поганом мире редкость. А теперь слушайте хорошенько, ибо я повторять не собираюсь. Мы уходим вместе с мальчишкой. И с дипломатом, разумеется. Мальчишка отправится в путешествие, но не долгое. Он прокатится с нами в лифте вниз, в лобби, где мы его отпустим. Вашего мнения мы не спрашиваем, так что надеюсь, что такой расклад вас устроит.
     - Как скажите.
     - Чудненько. Вы ждите в комнате, пока ваш сын не вернется. Любое отклонение от описанного мною плана может повлечь за собой гибель мальчишки. Мы понимаем друг друга?
     - Вполне.
     - Это радует. От вашего умения подавлять героические порывы зависят две жизни. А теперь последняя деталь и мы откланяемся.
    Он вновь кивнул.
    Человек с дипломатом пересек комнату и одним движением вырвал телефонный провод из стены. Затем трое вышли вместе с Тоддом, оставив ДиПальму одного.
    Через десять минут Тодд вернулся и обнаружил, что Фрэнк пакует чемоданы.
     - Я думал, вы останетесь на похороны моей матери, - сказал он.
    ДиПальма на секунду прекратил свое занятие.
     - Так и есть.
     - Но вы собираете вещи.
     - Спустимся вниз, в регистратуру. Я хочу другой номер. - с этими словами он указал на пепельницу на краю кровати и пояснил: - "Жучки".
    Тодд достал из пепельницы маленький металлический диск.
     - В каждом из телефонов было по одному, - сказал Фрэнк. - Еще один за кроватью, один под диваном и один в лампе у стола. Может, я сумел найти не все.
     - Откуда вы узнали, что они здесь?
     - Наш австралийский друг в костюме подсказал. Эта его шуточка о том, что он отменил наш заказ. И его замечание о том, что я бы не успел спрятать бумаги. Да тут были уши по всему номеру. Нам нужен новый.
     Тодд покачал головой.
     - Разумно с вашей стороны, сэр. То есть Фрэнк.
     - Тодд, догадаться об этом было просто. Чего я не могу понять, это того, кто нанял этих ребят. Видно, что они высокооплачиваемые профессионалы. Работают слаженно, вооружены хорошим оружием и приборами для прослушки. Одно слово, профи. Они мне почти понравились. Почти.
   
    Внизу, в баре отеля, ДиПальма направился к телефону.
     - Сначала позвоню Салли Верне. Новый номер может подождать. Он надеялся, что эти бумаги помогут ему выжить. Нужно предупредить его, что теперь они у кого-то другого. Я должен для него сделать хотя бы это. А ты найди-ка официантку и закажи себе сэндвич или еще что.
     - Я подожду вас здесь, если вы не против.
    Фрэнк сделал три попытки дозвониться до Верны, все неудачные. Тогда он позвонил в телефонную компанию, чьи сотрудники с четверть часа переводили разговор от одного к другому, пока один из них не сообщил ДиПальме, что на Нью-Йорк обрушился летний шторм и телефонная связь с городом временно невозможна.
    ДиПальма повесил трубку.
     - Так, ясно. Что там с сэндвичем?
    Тодд, не мигая, смотрел прямо перед собой. Фрэнк проследил за его взглядом, но не увидел ничего необычного, только несколько китайцев и одного-двух европейцев на высоких стульях у стойки бара. Тут он понял, что Тодд смотрел на что-то, видное лишь ему одному.
     - Ямабуси, - прошептал мальчик.
    Горные воины. Еще одно из прозвищ ниндзя, которые тренировались на укрытых высоко в горах базах.
     - Ямабуси пришли за ним. - сказал Тодд.
    ДиПальма взглянул на сына с растущей тревогой. Тодд все глубже погружался в транс.
    Он схватил мальчика за плечи.
     - За кем они пришли, Тодд? За кем ниндзя пришли?
    Тодд не отвечал. Он продолжал смотреть в пространство, и внезапно Фрэнк ДиПальма почувствовал страх.