Гнчак-авет. 24-апреля 2015г. геноциду-100лет

               
...Ночная мгла опустилась на араратскую долину. Последний луч солнца, блеснув на седой голове величавого Арарата, погас в ночи, дав жизнь любопытным звёздам.
Тишина вместе с вечерней прохладой быстро заполонили предгорье, давая остыть людям, каменным крестам (хачкарам) и  виноградникам, вдоволь насытившимися днём
ярким кавказским солнцем.
Так шли столетия за столетиями. И как я оказался в том месте, не помню.  А что произошло со мной, расскажу.
В тот вечер я быстро шёл по просёлочной дороге домой, как вдруг издали послышались слабые звуки колокола, которые постепенно приближались, росли  и становились всё громче и громче.
«Бум-бум-бум»,- звучал голос колокола, минорный звук которого будоражил всех: меня, уставшего сельского жителя, ночного путника, задержавшегося на дороге, молодого пограничника, внимательно прислушивавшегося  к непонятным звукам, идущим издалека. Казалось, что горы Гегамского хребта и сам великан двуглавый Арарат, были недовольны заполняющим  окружающее пространство звуком непонятно откуда появившегося колокола.
А колокол звучал и звучал не переставая, взывая всех прислушаться к его голосу, напряжённому и требовательному. В его звуке слышались трагические  и страшные ноты,  словно это были не звуки, а человеческие стоны и крики о помощи, плач детей, которые исходили из далёкого прошлого. От этого   мне   становилось не по себе и более того,  больше хотелось прислушаться к его звучанию, с  большим вниманием понять и разобраться в его настрое,  словно этот звук хотел что-то поведать мне и сказать всему миру.   
Невольно остановившись от оккупировавшего меня необыкновенного колокольного звона, я осмотрелся вокруг, стараясь найти источник звука.
Неожиданно надо мной, словно фантастическая летающая тарелка в ночном небе, на фоне мерцающих звёзд возник... гигантский колокол. Это был настоящий колокол, только большой, светящийся  изнутри матовым светом с кроваво-красным отливом, иногда ярко вспыхивающим и постепенно угасающим. Я не мог оторвать взгляда от этого зрелища.
Остолбенев от неожиданности, я кое-как изловчился и, изогнувшись, присел на обочине дороги и, прикрывшись ветками  придорожного кустарника, продолжал глазеть на невероятное видение, проклиная себя за то, что не взял с собой фотоаппарата..
Между тем колокол настойчиво призывал вслушиваться в его звуки, которые будоражили сознание всего живого и не живого. Казалось, что и горы уже не тяготятся его звоном, а только прислушиваются, стараясь понять и вспомнить прошлое.
Это были звуки геноцида, того страшного геноцида, который первым пришёл 
 в Армению, сто лет назад.
Я вспомнил турецкий ятаган, который  в юности нашёл где-то в долине, который был для меня молчаливым свидетелем  тех кровавых событий, разыгравшихся на этой древней земле. На его деревянной рукояти была вырезана луна и дата: 24.04. 1915 . 
Я весь проникся вниманием к  голосу  колокола, который  вещал миру о том, что произошло  здесь век назад. Он вещал о трагедии армянского народа голосами полутора миллионов погибших соотечественников,  тех, кто не воскреснет уже никогда....
Мне казалось, что своим звучанием он обращался ко всем людям доброй воли с призывом  помянуть души невинно убиенных, предупреждая  живых  о возможности повторения подобного, требуя призвать виновных к ответу с признанием свершённого.
Колокольный звон разбудил колокольню в Октемберьяне, установленную на месте кровопролитной  Сардарапатской битвы, и все колокольни церквушек из близлежащих сёл и районов араратской долины. Теперь, это был уже многоголосный  колокольный набат,   звук которого звучал далеко вокруг, сотрясая горы, разрывал небо, проникая  в стан сопредельной турецкой стороны, со страхом прислушивающейся к его вечному зову. Покосившиеся хачкары, вечные стражники своих церквей,  установленные когда-то в долине,  стали, выпрямляться и подобно иконам, находящихся в церквушках, источать миро,
С содроганием я сидел на армянской земле, слушая звуки вечного армянского голоса, закодированного в звучащих колоколах.
Я вспомнил композитора Авета Тертеряна, его «Огненное кольцо» и шестую симфонию, которую мы хотели воплотить в своих Memory schow  по книге Шанта «Старые боги» .
Висящий в небе колокол и его звучание были очень похожи на  колокол из нашего проекта, который мы назвали «ГНЧАК-АВЕТ».   
Меня вдруг озарило: появление звучащего колокола в небе, именно тогда когда я работал над сценарием посвящённого 100 летию Геноцида,  возникло не спроста.
«Точно такой колокол я  подниму в день великой скорби АРМЕНИИ, пережившей Геноцид,- пронеслось у меня в голове, -Он будет такой же, большой и яркий, как тот монгольфьер с армянским флагом, который я поднял над городом в первый день Независимости Армении.
У меня в мозгу сразу возник визуальный набросок: подсвеченный лазерным светом ГНЧАК-АВЕТ будет отлично виден за сотни километров от Вечного Огня памяти жертв геноцида. Его колокольный звон  будет слышать весь мир ежегодно, и  припадая на колено, будет помнить и чтить память погибших, требуя покаяния врагов.
...Я пришёл в себя, когда колокол перестал звонить и, медленно угасая, растворился в звёздном небе.  Вселенское шоу завершилось далёким эхом, затухающим  в горах, и волна прохлады вновь заполнила  усыпающую долину.
О боже! -прожгла меня мысль.-Может быть, это видение было не что иное, как послание самого  Авета мне?  И звон его колокола,- напоминание мне о том, что настало время  воплощения в миру нашей мистерии, посвящённой столетию геноцида?
Потрясённый увиденным и услышанным, я быстрым шагом заторопился домой, стараясь до мелочей сохранить в памяти произошедшее. Я торопился успеть скорректировать  свой новый проект на основе увиденного, который  готовил  к предстоящему Дню памяти. 
Маэстро был бы прав. Ведь  не зря я ранее встречался с католикосом всех армян , знакомя его с нашим  проектом «Огненное кольцо», в честь 1700- летия христианства. который он благословил .
«Непременно посоветуюсь ещё с Сашуром, автором-архитектором мемориального комплекса. Жаль, что Артура, его коллеги нет с нами»,-крутилось у меня в голове.
Шагая по ночной дороге, я посматривал в сторону Арарата, где  на его груди, недалеко от предполагаемого Ноева Ковчега, светилось несколько ярких точек. Это были посты наблюдения турецких пограничников.
«Они надолго запомнят эту ночь,-думал я, ускоряя шаги, -и никогда не забудут того дня, когда   зазвучит  колокол  памяти в Цицернакаберде. После этого и умереть не страшно будет»,-думалось мне, и вспоминая волнующие строки, некогда сочинённые мною в память о маэстро, я громко прочитал их навстречу мерцающим звёздам:         
И только колокол Авета,
Подобно маятнику века,
Взывая память прошлых лет,
Звучал с призывом: Геноциду,- нет!

Автор текста: Валерий Мяло.




.