Что наша жизнь?

Глава из повести "Бунин и другие"


01.01.1943 г. Бунин записал: «Пятница. Господи, спаси и помоги».

Услышит ли Господь тихий отчаянный зов о помощи?

В феврале Иван Алексеевич записывает: «Во сне ломило темя. Утром кровь.
Опять, слава Богу, солнце. Чувствую себя мутно и слабо».

Когда жизнь тяжела, всё чаще обращения к Богу. Даже солнечный день воспринимается, как божья благодать.

«Нездоровится, повышенная температура…Солнечно.
…Я был умён и ещё умён, талантлив, непостижим чем-то божественным, что есть моя жизнь, своей индивидуальностью, мыслями, чувствами – как же может быть, чтобы это исчезло? Не может быть!».

В этих трёх строках дневника – весь Бунин Иван Алексеевич, как он есть! Можно было бы вообще ограничиться этими строками – ведь всё сказано! Но, но…Из зала кричат: «Давай подробности!». Или мне только послышалось…

Не хочется верить в приближающийся конец жизни, но об этом упорно напоминают болезни, идущие непрерывной чередой. А радостный кратковременный солнечный свет только обостряет долгое чувство безысходности.

И есть в этом восклицании: «Не может быть!» смутная надежда на вечную жизнь, которая не может оборваться вот так просто – был и нет…Исчез с лица земли.

Непостижимость божественного в человеке – это и есть ощущение человеком заложенного в нём Творцом вечного бытия, которое по причине первородного греха Евы и Адама прервалось по воле Бога. И затем передалось следующим поколениям как наказание, как отлучение от вечной жизни, как перманентное состояние и понимание своего несовершенства и кратковременности жизни.

Такая короткая жизнь и та проходит в болезнях и печалях!

Ещё вчера был молодым, сильным, умным, а сегодня?...Плакать хочется.

Вот уж действительно, жизнь человека – это искорка, промелькнувшая в темноте космической ночи!

Один суетный современный поэт сказал (пропел) о себе: «…я тоже являюсь частью Вселенной». Открытие сезона, понимаешь…

Искорка, промелькнувшая в ночи – это, конечно, частица Вселенной, махонькая и кратковременная, едва заметная. А ведь хочется сверкать звездой на небесном своде!

Увы, сие дано не всем. Немногим. И среди этих немногих – Бунин Иван Алексеевич.

Да, он был умён и талантлив, «непостижим чем-то божественным», но…Перед смертью все равны. Нет у мудрого преимущества перед глупым. И вот это представляется Бунину ужасной несправедливостью. Да разве же только ему одному!

«Он (Бог) сделал всё прекрасным в своё время. И хотя Он вложил вечность в сердца людей, они никогда не смогут постичь всех дел, которые совершает истинный Бог, от начала до конца» (Экклезиаст 3:11).

Даже в будущей бесконечной жизни, когда люди станут многократно умнее и физически совершеннее, они всё равно не смогут постичь высокую мудрость Живого Бога – они просто не смогут вместить в себя столько! Высоко поднялся в этой суетной жизни Иван Алексеевич, но до Бога ему далеко. И он это понимает, но умирать всё равно не хочется, поскольку желание вечной жизни вложено Богом в каждого человека.

«…Читаю записки Порошина, воспитателя Павла I. Обожествление мальчишки, часто оч. гадкого и наглого.
Часто думаю о возвращении домой. Доживу ли? И что там встречу?».

Будущих самодержцев обожествлять начинали с детства и не только в России, а что же тогда доставалось царям, взошедшим на престол! Вот он – «синдром фараона» – совмещение в одном лице функций верховного правителя и божества. Такому надо подчиняться безоговорочно, а критиковать нельзя. Разве может «помазанник божий» ошибаться?

Надо напомнить, что помазанник по-гречески – «Христос», по-еврейски – «Машиах» (Мессия). Почему вожди РПЦ называли и сейчас называют царей помазанниками, об этом у них надо спросить. Но есть опасность: могут тут же зачислить в экстремисты. Ну и ладненько, пусть себе тешатся. Не будем спрашивать.

Теперь, когда война стала складываться в пользу России, Бунин подумывает о возвращении домой. Есть сомнения: во-первых, до победы надо ещё дожить, а во-вторых, – главный вопрос! – что его там ожидает?

Время окончательного решения маячило далеко впереди, а потому Иван Алексеевич не нагружал себя этими мыслями. Других забот хватало: читать, писать, добывать лекарства и пропитание.

«…Нынче день совсем хороший. М.б. от погоды мне лучше?
…Прекр. день и прекр. облака над горами за Ниццей, – вечные, а наши жизни…Скоро, скоро и меня не будет, а они все будут. И вся моя жизнь здесь – как молод был, когда сюда приехал!..
…Надо начать хоть что-то делать. Надо бодриться – Господи, помоги».

Посмотрел в окно – там над заснеженными горами белые кучевые облака. Бунин стал мне ещё ближе и понятнее. Горы другие, Кавказские, но красота – она везде от Бога, и её понимание дано нам для эмоционального наслаждения. Горе тем, кто лишён этих чудесных минут!

Желание жить вечно – это тоже заложено в нас Богом, но пока для нас вечная жизнь недостижима. Об этом невесёлые мысли Бунина.

Есть радость в жизни человека – творческий труд, и пока дышишь, надо работать. А всякий трудящийся достоин пропитания. Бог поможет.

«…Переутомление. Нельзя мне так пить.
…Все хорошие дни, а всё слабость.
…Ещё одна бедная человеческая жизнь исчезла из Ниццы – и чья же! – родной внучки Александра Сергеевича! И м.б. только потому, что по нищете своей таскала тяжести, которые продавала и перепродавала ради того, чтобы не умереть с голоду! А Ницца с её солнцем и морем будет жить и жить! Весь день грусть…Оргия нажив в Париже».

В те годы всем доставалось: французам, немцам, англичанам, русским…Но хуже всех жилось русским эмигрантам – чужая земля, нищета, бесправие, неприспособленность к тяжёлому физическому труду, преклонный возраст большинства из них – всё это укорачивало жизненный путь. Многие умирали в военные годы, как из великих фамилий, так и мало известные эмигранты. Если здесь только перечислить всех, упомянутых в дневниках Буниных, то составится список на несколько страниц. Не будем.

А Ницца, солнце, море, горы – всё будет жить, но только без внучки Пушкина, потом без Бунина, а потом и без нас.
Грустно. Жизнь продолжается, но уже без нас…

«Господи, сохрани и помилуй. День моего рождения…
…Спал мало, часов 7, но чувствую себя сносно.
Дописал рассказик «Начало».
…Северная погода, к вечеру сонливость, разбитость, но, одолевая себя, продолжал «Иволгу».

Несмотря на болезни и другие отвлечения, Бунин делает главное дело своей жизни – пишет прозу. Не зря же он сказал: «…Я жил для того, чтобы писать».

Последняя запись 1943 года, 18 декабря:
«Суббота.
Прекрасная погода.
Всё думаю о краткости и ужасах жизни. Слушая радио – прованс. музыка и пение – девушки – и опять: так скоро пройдёт их молодость, начнётся увядание, болезни, потом старость, смерть…До чего несчастны люди! И никто ещё до сих пор не написал этого, как следует!».

О мерзостях жизни и несчастьях человеческих, о кратковременности жизни правдиво и «как следует» написано в Священном Писании. Есть там изложение причин, почему жизнь так коротка, а люди несчастны. И там же записана надежда на будущую жизнь и наставление человечеству: что делать для этого прекрасного будущего, для своего личного спасения и для спасения других.

Иван Алексеевич Бунин, очевидно, имеет в виду необходимость художественного описания «кратковременности и ужасов жизни» в каком-то монументальном произведении. То, что уже написано великими писателями и философами от античных веков к сегодняшнему дню он считает недостаточно реалистичным.

Он мог бы сам за это взяться, но нет уже здоровья и сил, чтобы впрягаться в такую грандиозную тему. Если бы молодость знала, если бы старость могла!

Библейскую надежду на будущую вечную жизнь Бунин, судя по всему, не принимает всерьёз – слишком далёкая и неопределённая перспектива.

Здоровья и счастливой творческой деятельности хочется сейчас и в полной мере. Такой жизненный опыт и такие замыслы в голове, а вот претворить их в произведение нет сил. А на близком уже горизонте возникла мрачная тень смерти и не исчезает, отравляет немногие оставшиеся годы жизни.
;