Драгоценность

               
                1
- Не скрою, брат Поль, – говорил один мужчина в сутане, постарше, другому мужчине в сутане, помоложе – меня удивило ваше назначение сюда, в наши печальные тропики. Я думаю, вы поймете меня правильно – ведь, откровенно говоря, ваша подготовка, опыт, срок пребывания в нашем ордене явно недостаточны для того служения, какое вам здесь предстоит. Вы не знаете местных языков. Хотя, конечно, мне приятно видеть здесь еще одного француза – ведь мы с вами, можно сказать, соотечественники – я сам из Квебека(1),и у нас тут собралась целая французская колония, с остальными братьями вы потом познакомитесь … - старший замолкает. 
- Позвольте мне пояснить- молодой немного волнуется и запинается – я прибыл сюда всего  на год или два, точный срок зависит от руководства ордена и Ватикана, и буду не столько учить, сколько сам учится у Вас и других братьев, и даже – молодой человек на секунду прерывается – как это ни покажется странным, у аборигенов.
- Вы верите в «доброго дикаря?» - старший даже не скрывает свою иронию.
- Нет – поспешно говорит тот, кого назвали Полем – я вовсе не сторонник Руссо, я просто хочу сказать, уважаемый брат Жан, что, по-моему, они сохранили тот жар, который утратили мы на Западе, что они, в принципе, способны на многое, если этот жар направить  в нужное русло, на служение Богу, что они смогут то, на что, кажется, сейчас неспособно большинство из наших соотечественников, утративших энергию. Пускай мои слова покажутся Вам безумными, но они могут быть нашей надеждой, подать нам всем пример…
-     «В безумии говорю» (2) -  Жан прерывает своего молодого собеседника – вы хотите, брат Поль, подражать своему тезке, апостолу язычников? Обратить всех дикарей и из них создать новый Израиль вместо ветхого? Молодые священники часто носятся с новыми идеями. Еще бы,  их сердца горят. Вы, должно быть, знаете, что в ордене вас оценивают очень высоко, прочат вам большое будущее. По крайней мере, такие вести дошли до меня. Не боитесь впасть в грех гордыни?   
- Прошу Вас понять меня правильно, почтенный брат Жан. Я, несмотря на свою молодость, понимаю, что дело непростое. Но Ваш пример, пример всей Вашей миссии, которую так высоко оценивают в нашем ордене и Ватикане, внушают оптимизм. Потому, собственно, мне так хотелось попасть сюда, и я вовсе не стремлюсь к славе и почестям. Я просто думаю, что другого пути нет. 
- Пути к чему? – вид у брата Жана довольно кислый.
- К возрождению веры,  умирающей в сердцах так называемых «цивилизованных» людей. Пусть примитивный дикарь, обращенный в Христову веру, покажет им пример. Напомнит то, о чем они давно забыли.
- Знаете, я  большую часть своей жизни и работы во славу Господа  посвятил аборигенам севера Канады… Меня, кстати, перевели сюда по моей просьбе несколько лет назад , арктические холода меня все же побороли, и хотелось тепла под конец жизни. Пусть все жалуются на ужасный местный климат, болезни и прочее, но после Северо-Западных территорий(3) мне здесь нравится, к тому же, мне недолго уже осталось… Так вот, я почти всю жизнь провел среди дикарей, они не столь просты…
- Возможно, я неудачно выразился, брат Жан, я просто хотел сказать, что они, при всех своих многочисленных недостатках, цельные и искренние, чем отличаются от наших сограждан. 
- Вы просто хотели сказать то, что вы сказали. Даже если сами не понимаете этого – старик Жан выглядит раздраженным.
Поль очень недоволен своими ответами, они кажутся ему  какими-то  претенциозными и по-детски наивными.
- Ну что же – продолжает брат Жан – раз вашей задачей является непосредственное изучение нашего миссионерского опыта  среди местных жителей, то я, как глава миссии, считаю, что, поскольку вы прибыли к нам на столь короткий срок, то, должны, с максимальной пользой распорядится эти временем. Насколько я знаю, вы физически здоровы, сделали необходимые прививки, а пройти акклиматизацию для вас  будет лучше всего не на этом берегу, а в центре страны, где и будет проходить Ваша работа. А здесь долго сидеть, Вам смысла нет. Материалы по устройству нашей миссии и принципах работы Вы, как я понял, изучили в пути. Они просты, и чего-то принципиально нового я Вам не сообщу. Какие-то общие теоритические знания у Вас тоже имеются, пусть и небольшие…
- Я… - начинает, было Поль, но миссионер поднимает руку, призывая его к молчанию.
- Позвольте мне закончить. Итак, главное для Вас, как я понимаю – это работа миссионера с аборигенами. Никто лучше не расскажет об этом и не покажет на практике, чем наш лучший миссионер, да и вообще, лучший из тех миссионеров кого я когда-либо встречал, брат Пьер. Для встречи с ним Вы и отправитесь вверх по реке. Вы ее видели, она впадает в море в миле от миссии. От устья до Пристани, где он Вас встретит – примерно двести миль. Ехать надо завтра с утра, поскольку в это время туда направляется небольшой катер с кое-какими продуктами для дикарей. . Жаль, конечно, брат Поль, что некому Вас подробно проинструктировать перед отъездом, никого из миссионеров  под рукой сейчас нет, а я, простой администратор, мало чем Вам помогу в практической подготовке. А что брать с собой в дорогу вы, уверен, уже знаете и без меня.
- Но я вроде-бы видел, как сегодня сюда прибыл один из священников, мулат, он приехал на моторной лодке. Из его разговоров с встречавшими его людьми я понял, что он миссионер… Я сам не подошел к нему, поскольку должен был ждать Вас
- А, вы наверно говорите о брате Андре.…  Да, он приехал  утром, но очень устал , и главное, не здоров.  Лучше его не тревожить. Но ничего страшного, у Вас будет, время подготовится. Если  не застанете брата Пьера (он может быть в путешествии) подождете его несколько дней у нашего приходского священника, брата Мишеля. Он  поможет Вам освоиться с обстановкой.  Впрочем, Вам, так или иначе, надо будет зайти к нему, передать мои письма.  Полагаю, что скорейший отъезд к месту Вашей деятельности так же полностью согласуется с Вашими стремлениями, брат Поль.          
Два священника продолжают неторопливо идти по морскому берегу. Белый песок, яркое солнце, на небе ни облачка. Чуть вдали - светлый песчаник городских зданий. Собеседники проходят вдоль сверкающей свежей пробелкой стены католической миссии, и неожиданно сталкиваются с повернувшим из-за угла смуглым мужчиной, одетым в такую же, как и они, черную сутану.   Мужчина останавливается, его слегка покачивает, и о то него исходит сильный запах перегара.
- Я как раз искал Вас, брат Жан – говорит он слегка заплетающимся языком, глуповато улыбаясь   - где бы мне взять холодной чистой водички?
- Там же, где и всегда, брат Андре – спокойно говорит глава миссии - В моем холодильнике. Идите в миссию, откройте его и там Вы найдете несколько бутылок отличной минеральной воды. Ступайте.
Тот, кого назвали Андре, смотрит на Поля, хочет еще что-то сказать, но, посмотрев на своего начальника, уходит.
-Это, тот самый брат Андре, кого Вы  видели сегодня  утром на берегу. Как я говорил уже, он не здоров и устал… Вообще, в этих краях лихорадка, малярия… Так что, Вы должны  понять… – брат Жан некоторое время молчит, ему явно не хочется продолжать эту тему - Как Вы заметили, он мулат.  Родом с Мартиники (4); то же франкоговорящий. У нас тут, как видите, образовалось целое французское землячество. Раньше эта страна была английской колонией, поэтому к британцам отношение не очень хорошее. К тому же, считается, что французы лучше ладят с туземцами, и, кроме того, когда работают вместе представители одной нации, как у нас, больше внутренняя спайка. Это, кстати, мое новшество.  Но все же английский язык здесь знать надо.
- Я хорошо знаю  английский, изучал его в Сорбонне – эту фразу Поль произнес, разумеется, на английском.
- Отлично. Не буду вас больше задерживать. Встретимся на вечерней службе.  Идите, собирайте вещи, если вы успели их распаковать, и отдыхайте перед завтрашней дорогой. У меня тоже небольшое недомогание и я не смогу рано утром  проводить Вас.  А завтра помолитесь, и отправляйтесь с Богом.
Старый священник  благословляет своего молодого собеседника, поворачивается и уходит первым. Брат Поль остается один под палящими лучами  солнца.
                2
Утомительное путешествие по реке. Затем- скучное время ожидания.  Пристань – сонный городок в среднем течении реки. Основанный во время английского владычества  первоначально как поселок золотоискателей ( здесь обнаружили золото, но его оказалось немного, и, как следствие оно быстро иссякло),   сейчас  он являлся центром провинции просто потому, что где-то надо быть центру, а других городов, или даже крупных деревень  в этой провинции недавно получившего независимость государства, не было. Вокруг – только небольшие поселения  племен, которые застряли где-то между каменным и железным веком. Жители, среди которых было лишь несколько европейцев,  а остальные составляли, в основном,  выходцы из тех самых окрестных племен и жили в городе в первом – втором поколении, занимались, по большей части, после того как истощился запас золотого песка, лесозаготовками – здесь произрастали  ценные породы дерева. Скучная жизнь городка оживлялась лишь в выходные, когда приходили катера или  баржи с товарами для жителей и для торговли с окрестными племенами. На этих суденышках приходила так же правительственная почта, и получать ее являлся сам губернатор, человек средних лет, надевавший по такому случаю дорогой, но изрядно засаленный костюм. Ему, конечно, могли принести корреспонденцию в его «дворец»,  но эти регулярные походы к причалу были для него единственным развлечением, да и, похоже, так же и единственным занятием, поскольку,  чем он занимался в остальные дни, было  тайной столь же непостижимой, как и загадка Бермудского треугольника.  Так, по крайней мере, говорил    брат  Мишель, миссионер ордена и клирик местного храма  св. Себастьяна, у которого и остановился Поль в ожидании брата Пьера. Этот язвительный и мрачный швейцарец из Женевы (5), был с ним не слишком-то разговорчив. Почти все свое время он проводил со своей паствой (состоявшей на три четверти из женщин), либо совершая мессу, либо преподавая в воскресной школе. Поль, присутствуя на занятиях по катехизису, для того, чтобы изучать местные наречия, часто начинал дремать, слушая его монотонное бормотание. Только рассказывая об адских муках, брат Мишель оживлялся. Как понял Поль, это была его любимая тема. На расспросы Поля о том, где сейчас брат Пьер, когда он вернется и когда можно будет направиться к первобытным племенам, брат Мишель отвечал кратко и туманно. Он рассказывал, что брат Пьер отправился с какой-то «миссией мира», вернется вскоре, а к «дикарям» сейчас ехать, смысла все равно нет, так как большая часть племени, в среде которого ведет свою проповедь брат Поль, направилось в «большую и дальнюю экспедицию». На осторожные расспросы о знаменитом брате Пьере, он сказал только, что он американец из  Луизианы (6). У этого замкнутого и сурового проповедника Поль заметил только одну слабость – он курил. Эту слабость брат Мишель не афишировал, но и особенно не скрывал. Запах, который исходил от него после курения, был знаком Полю. Этот запах частенько витал среди студентов  Парижского университета в те годы, когда Поль там учился. Ему не трудно было понять, что  амбре, окружавшее брата Мишеля, исходило от какого-то местного аналога гашиша. Поговорить об этом с братом Мишелем Поль уже не успел, (даже если бы решился). Через неделю после прибытия Поля на Пристани появился и брат Пьер.   
  Вечером, когда закончилась месса, и немногочисленные прихожане  выходили из церкви, их нестройная колонна не пошла, как обычно, по хорошей дороге, ведущей от врат церковной ограды к  главной улице городка, а вдруг свернула в сторону, на узкую и грязную тропинку. Недоумение Поля , вышедшего из церкви вместе со всеми, по этому поводу, вскоре разъяснилось. Причиной столь резкого изменения маршрута было появление на этой тропинке щуплого человека одетого в какую-то полувоенную форму цвета хаки. Он шел по этой тропинке по направлению к храму, и, как показалось Полю, хотел войти в церковь незамеченным. Но, увидев его, небольшая толпа верующих дружно, убыстряя шаг, направилась навстречу этому маленькому человечку. Женщины и дети обступили его, кланяясь и прося благословения. Тот, в свою очередь, медленно продвигаясь вперед, устало, на ходу, раздавал благословения окружающим. Поль почему-то сразу догадался, что это и есть тот самый брат Пьер. Может быть, потому, что этот человек, несмотря на малый рост и субтильную комплекцию, прямо-таки излучал уверенность.  Поль, который вслед за другими тоже направился к брату Пьеру, был вынужден, остановится, поскольку вышедший из храма последним брат Мишель, сделал ему знак, чтобы он оставался на месте.  Дождавшись, когда люди, получив благословение, разошлись, брат Мишель несколько минут негромко о чем-то беседовал с пришельцем. О чем - Поль, стоявший в нескольких десятках метров от них, не слышал. Затем, брат Мишель быстро направился к Полю, и, отведя его в сторону, сказал:
- Тот человек, с которым я говорил – брат Пьер. Завтра рано утром, еще до начала службы, вам с ним  надлежит срочно двигаться в путь вверх по реке, к диким туземцам.  Там, собственно, и начнется ваша работа. Брат Пьер сейчас будет очень занят, к тому же, ему надо хоть немного отдохнуть –  ведь он совершил утомительное путешествие, я вам уже говорил.  Вам, кстати, тоже надо бы отдохнуть, ведь отправление в четыре утра. А пока идите и собирайте все необходимое для поездки. Вы, наверно, захотите исповедаться – я буду через час в храме.
Поль кивает головой, и уходит. Он ловит себя на том, что направляясь в свою комнату, бормочет себе под нос: «Почему все повторяется? Что они мне не говорят?»               
                3
От неожиданности Поль вздрагивает.  Пять часов пути по реке, мелькающие по обоим берегам джунгли , они уже  кажутся не экзотическими  а надоедливо – однообразными. За все время брат Пьер сказал не более десятка слов в ответ на вопросы Поля, он все время смотрел в одну точку, перебирая четки и иногда что-то шепча себе под нос. Очевидно, молился. Именно так  и подумал  Поль и прекратил свои расспросы. И вдруг это:
- Почему же все -таки Вы решили посвятить свою жизнь служению Богу, брат Поль?
- Ну… трудно так сразу…
- На этот вопрос и надо отвечать сразу, если, конечно, хотите ответить искренне. Итак?
- Париж, 1968 год.
- Продолжайте.
- Я учился в Сорбонне, и был свидетелем майских событий, можно сказать, что я, сам того не желая, оказался в эпицентре бунта, и все видел своими глазами. Я не принимал в нем участия, но я внимательно наблюдал. И то, что я увидел, мне совсем не понравилось. Истеричная молодежь, которая не знает, что ей нужно, бунтующая против того порядка, вне которого они сами не смогут прожить и дня. Сынки состоятельных людей, они в то же время ненавидели буржуазию. Кусали руку, которая кормила их. Ничтожные, ни на что не способные, они воображали себя строителями нового мира. И хотя они были смешными и жалкими, они смогли принести много зла. Как ни странно, общество к ним прислушивалось, шло у них на поводу. И значит, что-то не так было не только с ними, но и с самим обществом, раз оно позволяло крикливым и развязным детям управлять собой. И те мысли, которые, наверно, были у меня и раньше, но были скрыты,  я их сам не замечал, вдруг, после тех событий, обрели ясность. Помните, Жозеф де Местр писал о   «бесшовном хитоне» - истинной вселенской церкви, об обществе,  которое должно быть восстановлено в своем истинном виде, вместо того хаоса, который может обрушиться, уже обрушивается на нас сейчас. Как бы не ругали Средневековье, но тогда все же было общество, основанное на христианских ценностях, на традиции. А мы это утратили. Утратили самую дорогую ценность, драгоценность.  Простая мысль о том, что, если бы каждый следовал за Христом, соблюдая его заповеди, то приобрел бы не только жизнь вечную, но и улучшил бы жизнь земную – ведь простые моральные нормы, изложенные в Евангелии и проповедуемые церковью, просто необходимы для повседневной, обычной жизни – так вот, эта простая и ясная мысль не приходит в голову нашим современникам. Вместо того, чтобы строить на твердой основе, они хватались за новые, модные, остроумные идеи, даже не замечая, что эти самые идеи сменяют друг друга с калейдоскопической скоростью, и то, что хвалили вчера, уже не интересно сегодня, и невозможно на чем-то остановится, и что людей носит по волнам жизни, как щепку, без смысла и цели. 
Поль замечает, что он говорит сейчас складно и легко, совсем не так, как в разговоре с братом Жаном. Брат Поль впервые внимательно смотрит на него  и одобрительно кивает головой:
- Когда в 70-м году мне довелось ненадолго приехать в Штаты, в родную Луизиану, я сам наблюдал волнения студентов, протестовавших против войны во Вьетнаме. Жалкое зрелище, на самом деле, они просто беспокоились за свои шкуры, боялись, что их самих пошлют на войну…К сожалению, и в нашей церкви было много таких, кто сочувственно относился к ним и даже активно поддерживал. После 2-го Ватиканского собора многое изменилось… Значит, после этого Вы решили посвятить себя Богу. Я знаю, что Вы из состоятельной семьи, были помолвлены… От чего из мирских благ Вам труднее всего было отказаться? 
- Мне было очень сложно бросить курить.
- Надеюсь, Вы курили не то же самое, что и брат Мишель? – в глазах у брата Пьера появляются веселые искорки. Брат Андре (он приехал из главной миссии в тот же день, в который брат Пьер прибыл из экспедиции, и присоединившись к путешествию в верховья реки, сейчас сидел на носу лодки) хмыкнул. Полю показалось, что он опять пьян. 
- Нет – отвечает Поль – я курил обычный табак . Поль ждет, что брат Пьер продолжит  разговор о брате Мишеле, он тот принялся снова расспрашивать его:
- И Вы отправились сюда в поисках благородного дикаря, который поможет Вам возродить веру? А вас не смущает, что те, кого вы так критикуете, тоже мечтают о высшей правде, которую принесет в цивилизованный мир примитивный абориген, грезят о соединении с природой?
- Нет. Просто я думаю, что необходимо приобщить аборигенов к святой католической вере, и тем вдохнуть в нашу религиозную жизнь новые силы. Еще будучи студентом , я недолго был в этнографической экспедиции в Западной Африке в качестве волонтера, и видел, как на своем празднике, те, кого мы называем дикарями, танцевали вокруг своих идолов. Вам это может показаться святотатством, но скажу, что они плясали они наверное, так же истово, как и царь Давид, который плясал перед ковчегом Господним(7). Этого рвения так не хватает там, у нас. Так что   мои намерения целиком противоположны мечтаниям новомодных фантазеров.
- А результат будет таким же- неожиданно встревает в разговор брат Андре . Теперь Поль убеждается, что тот действительно пьян.
- Хорошо, хорошо, брат Поль – заминая неловкость быстро говорит брат Пьер, вопрос мой был в общем-то риторическим, о ваших взглядах и намерениях мне написал наш уважаемый брат Жан, в тех бумагах, которые вы мне передали… Кстати, старик, похоже, не слишком приветливо Вас встретил?
Поль молчит. Поэтому брат Пьер продолжает:
- Ничего, все со временем обязательно образуется. Вы, надеюсь, в сердце своем, не осудили брата Жана? Ведь наш почтенный глава миссии, несмотря ни на что  – отличный организатор. С его системой – брать в миссию французов , но из разных стран – вы уже знакомы, это способствует внутренней спайке, и в то же время, то что-они все-таки из разных регионов, препятствует мелочным склокам. А все небольшие недоразумения и недопонимания – он перевел взгляд с Поля на брата Андре – я уверен, останутся позади. Да, наш старик мог бы добиться гораздо большего, если бы не  те истории в северной Канаде, из-за которых его перевели сюда…
- Какие истории? Разве он не сам перешел …- вырывается у Поля, но брат Пьер не дает ему договорить - :
- Вы не знали этого? – он кажется смущенным –ну что же… Впрочем, нам  пора перейти к делу. Я немного введу Вас в курс событий. Как я знаю, вы не очень хорошо подготовлены … Я конечно понимаю, что вы читали Леви-Строса, и, возможно , слушали его лекции, либо читали и слушали кого-то еще, но даже с учетом того, что вы недолгое время были в научной экспедиции в Африке,  этого недостаточно. Но, может, это и к лучшему. Не придется тратить время на переучивание и выкорчевывание сорняков оторванной от жизни книжной теории…  Так вот, я, как Вы может быть слышали, вынужден был исполнять, скажем так, дипломатическую миссию. То племя, которое и является основным объектом наших миссионерских усилий, и куда мы направляемся, отправилось недавно в поход на своих давних противников, воспользовавшись тем, что у них началась междоусобица, вызванная войной двух крупнейших кланов. Поход проходил успешно, но, когда победители уже возвращались назад с большой добычей, окрестные племена, соседи подвергшихся нападению , воспользовавшись ситуацией, окружили их и хотели перебить и отобрать все добро. Но, по воле Божьей, я как раз находился в миссионерской поездке в одном из тех племен, которые подкараулили на обратном пути моих подопечных. Я вмешался, и, с помощью Господней, мне удалось уладить это дело. «Наших» пропустили, а те, в свою очередь, поделились своей добычей, отдали половину. Завтра по случаю успешного окончания набега, у наших друзей, надеюсь, будущих христиан, большой праздник. И мы будем присутствовать в качестве почетных гостей. Мои  скромные заслуги в качестве миротворца это племя оценило достаточно высоко, и, смею думать, это поможет нашей миссии.
Брат Пьер умолкает, хотя Поль ждет, что тот будет и дальше рассказывать о тех людях, к которым они направляются. Как будто угадав его мысли, брат Пьер говорит:
- Это все. Пока достаточно. Остальное вы постигнете с помощью опыта - - лучшего учителя. Я вообще считаю, что лучший способ научит человека плавать – это бросить его в реку. Но, конечно –брат Пьер  улыбается – я в случае чего постараюсь не дать Вам утонуть. А сейчас, лучшей подготовкой для вас, будет необходимая всякому доброму католику, а тем более миссионеру, молитва.  Завтра рано утром мы прибудем в Селение. А пока молитесь, брат мой, и читайте писание. У Вас есть четки?

                4
Миссионеры прибыли утром не так рано, как рассчитывали. И подготовка к празднику, шла, по-видимому, полным ходом. Во всяком случае, пока они шли к селению, находившемуся  не более чем в сотне метров от берега реки, был хорошо слышен радостный гул и звуки дикарских барабанов. Нервная дрожь предвкушения праздника чувствовалась в самом воздухе.
Когда они подошли к селению, представлявшему собой  поставленные в несколько кругов хижины, концентрически расходящиеся от центра, они увидели небольшую группу людей, которые спокойно стояли посреди всего броуновского движения туземцев. Среди этой группы мужчин  в набедренных повязках, с роскошными  головными уборами  из перьев, украшенных татуировками, выделялся человек, чей стандартный наряд дополнял дорогой галстук темных тонов, болтавшийся на голом теле. Туземец, наверно,  заметил, как поразило этот аксессуар , совершенно не соответствующий всему наряду, брата Поля и , улыбнувшись  , указывая на галстук, сказал:
- Версаче!
- Это вождь, который возглавлял поход  - быстро прошептал брат Пьер Полю.  – Он высмотрел галстук в каталоге, который невесть как к нему попал, и мне пришлось приложить усилия, чтобы достать этот достаточно дорогой галстук.
Группа миссионеров подошла к  вождю и окружавшим его старейшинам. Брат Пьер и вождь-галстуконосец, крепкий, стройный мужчина средних лет и среднего роста, приветствовали друг друга как старые знакомые. Старейшины племени здоровались с миссионерами куда более сдержанно. Брат Пьер обменялся еще несколькими фразами с предводителем и его окружением, и затем группа братьев направилась дальше, вслед за одним из старейшин.
- Нас сейчас разместят в приготовленных для нас хижинах, но сначала нас проводят посмотреть на местную церемонию сватовства, это зрелище любопытное, и, Вам, брать Поль, полезно будет ее увидеть- произнес брат Пьер, обернувшись к Полю.
Очень скоро они приблизились к большой хижине, которая, судя по доносившемуся из нее гулу, была полна туземцев. По-видимому, церемония уже началась.
Войдя в дом, они увидели  несколько десятков туземцев, сидевших вдоль обоих стен длинной хижины. В центре стоял юноша , покрытый с ног до головы причудливым рисунком, окруженный группой мужчин , наверное родственников и дружек жениха, напротив него – девушка, в , по-видимому, праздничном (поскольку, как заметил Поль, другие туземные женщины, виденные им по пути в деревне, а так же собравшиеся здесь, были полуголые) наряде. Вокруг нее собралась  компания женщин и мужчин разного возраста, судя по всему, члены ее семьи.
В руках юноша держал банановый лист, в который было что-то завернуто. Когда миссионеры уселись вдоль стены, рядом с туземцами, юноша уже заканчивал свою речь, обращенную к девушке. Затем молодой человек развернул лист. Собравшиеся внезапно затихли.  Юноша   преподнес лист, и то, что в нем было завернуто, своей невесте. И тишину прервал восторженный рев туземцев. Поль разглядел лежащие на листе  комочки сморщенной кожи. Еще раньше, чем он понял, что это такое, его желудок стали сводить спазмы. Он, пользуясь тем, что находился недалеко от выхода, а гости  были заняты бурными приветствиями жениха и невесты, боком, шатаясь, на полусогнутых ногах , покинул хижину.
Выйдя, он прислонился спиной к какому-то дереву, и, поскольку у него кружилась голова, уставился в землю. Он не помнил, сколько так стоял, пытаясь унять тошноту, практически бесчувственный к тому, что происходило вокруг. Из прострации его вывели звуки шагов , а точнее шлепанье босых ног туземца по траве. Вскоре перед устремленным вниз взглядом Поля протопали и сами ступни дикаря, а вслед за ними по земле вилась струйка крови, лившаяся откуда-то сверху. Понимая, что лучше не поднимать взгляда, Поль, тем не менее посмотрел повыше, и увидел за спиной у туземца корзину , в которой лежала недавно отрезанная голова. Кровь еще не полностью свернулась и вытекала из шеи неширокой струйкой. Поль закрывает глаза и отключается.
Забытье его длится совсем недолго.  Его кто-то несильно толкает в плечо. Это брат Пьер.  Он немного (ну, совсем немного) насмешливо смотрит на Поля:
- Ходячее выражение «бледный как мел» подходит Вам в самый раз. Вас и на минуту нельзя оставить без присмотра. Чему Вы так удивились во время церемонии? Не знали о том, что жених дарит невесте мошонку убитого им врага? На лекциях по антропологии разве об этом не говорят?  Здесь это очень просто: если хочешь произвести на свет потомство, ты должен лишить этой возможности другого, ведь для «живущих в гармонии с природой»  (брат Пьер усмехается) на всех ресурсов не хватит. Кажется, это называется регулированием биогеоценоза . 
- Затем я вышел и увидел отрезанную голову, в корзине, из которой еще капала кровь… Это все просто чудовищно.   
- Что «все»? Тот юноша, который преподнес своей невесте традиционный дар, кстати, храбрый воин. Во время этого похода он в схватке один убил двоих врагов. То, что осталось от одного из них Вы видели, а другой упал в реку, и, наверное, стал добычей крокодилов. Отрезанные головы, тоже, кстати, древний обычай. Вы хотите сказать, что об этом не знали? В любом случае мы миссионеры, воины Христа, у нас трудная и важная задача.
- Так вот значит, какая это была экспедиция … Охота за головами.
- Когда я вчера в лодке говорил Вам о ней, разве Вы не догадались, брат мой? Или не захотели догадаться? Как же Вы надеетесь использовать «жар сердца» туземцев для пользы нашей святой религии, если будете испуганно закрывать глаза, столкнувшись с трудностями.
Поль молчит. «Экспедиция, мирные переговоры, поделились добычей». Просто – на просто  поделились пленниками или их головами.
Брат Пьер как будто читает его мысли:
- А ведь если бы я не исполнил свою дипломатическую миссию, крови и смерти было бы еще больше. И те, кого я надеюсь склонить ко  Христу тоже погибли бы.
- И не было бы этого сватовства, и любящие сердца не обрели бы друг друга – неожиданно для самого себя язвит Поль.
- Совершенно верно –к изумлению Поля брат Пьер раскатисто смеется. – Пойдемте, я покажу вашу хижину. Каждому из нас, кстати, выделили отдельное жилье, как почетным гостям.  Вечером нас ожидает  торжественная часть. 
                5
Время до вечера Поль провел в выделенном ему «доме для гостей», лежа на своей циновке, в состоянии между сном и бодрствованием. Мыслей у него никаких не было, вернее сказать он гнал их от себя. Его транс прервал брат Пьер, позвавший его на «торжественную часть».
Солнце уже было довольно низко, когда все члены племени собрались на окраине селения, где была поляна, специально подготовленная для общих праздников. В отличие от утра, когда все в возбуждении носились по деревне, сейчас все вели себя достаточно тихо, но все так же чувствовалось сдерживаемое до поры до времени напряжение собравшихся.
Подойдя ближе , миссионеры увидели  разведенный на поляне огонь, на котором готовилась пища для пиршества. Большая часть племени уже заняла свои места, усевшись полукругом вокруг пламени. Глядя на  решетки, которые крепились над низким, медленным огнем, на куски мяса, которые были уже почти готовы, Поль понял, какие мысли он отгонял от себя в течении всего дня, лежа в своей хижине. Устроившись вместе с другими миссионерами среди туземцев, он безучастно смотрит на костер.
Приближение и предвкушение пиршества оказывало свое влияние на доселе чинно сидевших туземцев. Мужчины и женщины вскрикивали, некоторые начинали извиваться, словно их схватила странная судорога. Вдруг, один старик, словно не выдержав ожидания, бросился к решетке, с которой капал жир, и, изогнувшись, начал жадно ловить ртом падающие обжигающие капли. Через несколько минут какая-то женщина, бросившись к решетке, схватила  с нее дымящуюся кость, и , обжигаясь, принялась жадно сдирать с нее зубами мясо. Когда эта кость оказалась в руках у женщины, Поль уже без всякого удивления узнал  в этом ястве человеческую руку. Прошло еще несколько минут и, все дикари, вопя и толпясь, подбежали к вожделенным решеткам. Но между ними и человеческим мясом оказались вождь и старейшины. Они как-то умудрялись регулировать доступ толпы к еде, распределяя ее по каким-то известным им правилам. Но вскоре, и это т порядок был нарушен и все племя без разбора жадно хватало мясо, вождь и старейшины не были исключением, их как-будто  охватило всеобщее исступление.
Поль, рассчитывавший, что сможет выдержать это зрелище, вдруг опустился на четвереньки и начал с наслаждением блевать, как будто он сам был вынужден съесть все это мясо, и теперь извергал его из себя, словно очищаясь. Когда в его желудке ничего не осталось, и спазмы  рвоты прекратились, он оглянулся вокруг. Произошедшего с ним, казалось, никто не заметил. Все туземцы, от подростков до старейшин и вождя, были поглощены свое трапезой ,брат Андре, как видно, был уже сильно пьян, и  что-то кричал туземцам непонятно на каком языке, брат Пьер поднялся и уже собирался уходить, его бесстрастное лицо, как обычно, ничего не выражало. Поль поднялся, и не отряхнувшись, побрел наугад к своему жилищу.
                6
Спал Поль на удивление крепко, и у него не было никаких сновидений. Утром он проснулся бодрым и хорошо отдохнувшим. Выйдя из хижины, он решил самостоятельно побродить по поселку. Пройдя совсем немного, он обнаружил во всем облике поселения и его жителей разительную перемену по сравнению со вчерашним днем. Аборигены, которые вчера или не замечали его, или скользили по нему рассеянным взглядом, сегодня улыбались и говорили какие-то приветственные слова. Мужчины по всей деревне, разбившись на группы, чинно беседовали друг с другом, женщины, сидя у входа в свои хижины, и занимаясь домашними делами, тоже о-чем то неторопливо переговаривались со своими соседками, старики дремали под сенью деревьев, беззаботные дети резвились, бегая стайками. Везде царила идиллия. От вчерашнего напряжения не осталось и следа.  Поль не успел толком подивится наступлению такой всеобщей гармонии, как услышал за спиной голос брата Пьера:
- Вы, наверно, уже в сердце своем осудили меня за жестокость, в том числе по отношению к Вам?
-Я… даже не думал об этом- мямлит  Поль.
- Об этом не обязательно думать, но чтобы стать миссионером , что среди белых людей, что среди дикарей, это надо видеть. Кстати, много интересного Вы не видели. За день до нашего прибытия , когда вождь и все мужчины, участвовавшие в походе, вернулись домой, они издевались и унижали пленных, некоторых замучали до смерти. Потом пели песни и чествовали наиболее отличившихся воинов своего племени. Некоторые, действительно, насколько мне известно, проявили чудеса отваги. А когда Вы отдыхали днем, перед вечерним пиршеством, все пленники были убиты, их свежевали как скот, готовя к съедению. Я умышленно не позвал Вас наблюдать это зрелище. Думаю, для Вас это было бы чересчур много в один день.
- Но каков тогда плод усилий миссии, если аборигены продолжают свои нечестивые дела и ничуть не изменились?
- Не изменились? Как сказать. Раньше подобное празднество длилось у них три дня, и даже более, я же, через вождя(ну, и с помощью хитрости) с трудом смог добиться того, что его сократили до двух дней. А дикари очень чтут свои традиции. Во время церемонии сватовства я очень беспокоился за Вас, ведь покинуть хижину в столь важный момент – серьезное оскорбление для хозяев. По счастью, на Вас не обратили особого внимания, ну и я вмешался. Что касается успехов миссии в обращении дикарей, то вспомните, как на заре христианства обращали варваров, например диких германцев, в самой Европе. Их крестили зачастую сразу, всем племенем, часто силой (чего я не делаю), они были дикими и жестокими людьми, лишь номинальными христианами, волками в овечьей шкуре. Приходилось идти на компромиссы и приспосабливаться  к их поведению. И я тоже хочу крестить все племя в водах местной реки. Изменятся они потом, постепенно. Странно, что мне приходится повторять это Вам второй раз, но скажу: если Вы рассчитываете на непосредственность и цельность дикаря, как на силу, способную вдохнуть новую жизнь в веру, умирающую в сердцах людей, то Вы не должны бежать, видя проявления излишков этой дикой, первобытной энергии. А должны суметь направить ее, в конце концов, в нужное русло. Разве не такова  цель, которую Вы себе поставили?
Поль замечает, что они покинули пределы селения и куда-то направляются.
- Куда мы идем?
- На встречу с вождем и главным колдуном, или шаманом, или жрецом, как хотите. Там, Вам, кстати, представится возможность заняться тем , что Вы, кажется, умеете лучше всего – вести диспут на отвлеченные темы- брат Пьер усмехается. – Вот вы говорите что были в Африке, в этнографической экспедиции… Знаю я эти экспедиции… К племенам, уже давно затронутым цивилизацией и колонизацией. В них европейцы  видят лишь  отражение себя, теша свое тщеславие. А здесь настоящее «сердце тьмы».
Беседа  миссионеров прервалась, поскольку они уже пришли к месту назначения – небольшой площадке , огорошенной забором из кольев. На колья были насажены черепа людей и животных. Пройдя в ворота, они увидели во дворе с десяток статуй в человеческий рост, вырезанных из дерева. В центре площадки, на помосте, сидели двое – уже знакомый Полю вождь, на сей раз без галстука, и второй мужчина – уже практически старик-смотревший на миссионеров откровенно недружелюбно. Это, как понял Поль, и был колдун. 
Поприветствовав вошедших, двое высокопоставленных туземцев усадили гостей на деревянные пни, стоявшие напротив помоста. Брат Пьер негромко сказал Полю:
- Сейчас Вы будете разговаривать с колдуном. Я буду вашим переводчиком.
После нескольких ритуальных фраз о здоровье, и том, как разместились гости, колдун сразу спросил:
- Зачем еще один проповедник явился сюда?
- Затем же, зачем и другие- проповедовать слово Божье –отвечает Поль.
- А тех, кто были, уже недостаточно? И если ты уже два дня здесь, почему за это время не сказал ничего о Боге?   
- Я приехал не только проповедовать. Сначала я должен ознакомится с условиями Вашей жизни.
- И что же ты увидел?
- То же, о чем думал до приезда сюда: вашу страсть и волю. Но ее надо направить к служению истинному Богу. И тогда Вы даже сможете быть примером для других.
- С чего ты взял, что наши боги не истинны?
- Ваша жестокость, каннибализм, охота за головами. Ваши боги покровительствуют всему этому.
- Конечно, ведь это наши традиции. Благодаря им мы стали теми, кто мы есть.
- Я уверен, что узнав правду Божию, вы обретете истинную ценность.
- Ты разве не понимаешь, что наши ценности и есть истинные? Ведь если ты восхищаешься нашей энергией и смелостью, если всем вам нравится гармония и покой, царящий в наших селениях, то все это благодаря тому, чем ты так недоволен: поеданию врагов и охоте за головами. Поэтому они и есть наша самая дорогая ценность.
Поль вздрагивает. Колдун отворачивается, встает, давая понять, что разговор окончен.
Колдун уходит. Теперь начинается разговор брата Пьера с вождем. Он длится примерно полчаса, и Поль, который успел выучить лишь немного  слов на местном наречии, не может толком понять, о чем идет разговор, но думает, что речь идет о большой проповеди перед всем селением.
Когда вождь попрощался с ними, и миссионеры брели назад в поселок, брат Пьер был очень задумчив и молчал. Поль решился нарушить тишину:
- Извините, брат Пьер, я хотел спросить, состоится ли сегодня общая проповедь?
- Общая проповедь? –Брат Пьер с удивлением смотрит на Поля  - Вы решили что речь шла о ней? Вы еще недостаточно знаете местный язык. Речь шла не об общей проповеди, а об общем крещении.
- Общем крещении? Не думал, что дело зашло так далеко! И что же сказал вождь? И что думают об этом сами туземцы?
-Он пока поставил условия. А аборигены… Все дикари – фетишисты. Им нужен объект для поклонения.  Какой – не так уж и важно. Скажу Вам еще раз: христианами они станут не сразу, не до того как они начнут соблюдать  обряды и таинства нашей святой веры, а после. Сейчас поклоняются идолам, потом, станут поклоняться Христу.
- И в этом вся разница?
- Скажите лучше, как Вам диспут с колдуном – брат Пьер как будто не замечает вопроса. – Он может сьесть любого. Причем и в прямом и в переносном смысле. – Брат Пьер улыбается.
- Мне кажется, он просто раздавил меня. Хотя разговор был слишком коротким, и я не сумел толком сообразить, что ответить.
- Думаю, дело не в этом. Ведь Вас самого смутили его слова, правда?
- Да –негромко отвечает Пьер –и не все его  слова мне понятны. Особенно последние.   
Разговаривая, они зашли в селение, и присели на ствол срубленного дерева, служившей скамьей.
- Да нет, слова-то Вы наверно поняли, нот не хотите отдать себе в этом отчет. Колдун сказал Вам простые вещи. Вы заметили утром, какая вокруг была буколическая атмосфера? Прямо Аркадия! Какой контраст с тем, что было вчера, не так ли? Так вот, если бы они не выплеснули то, что у них накопилось, вчера, не было бы того благорастворения воздухов, что вы видите сегодня. Это, кстати, касается и войн. Помните, вы упрекали меня вчера? Подождите, не перебивайте. Так вот, если они не будут вести межплеменные войны, агрессия обратится внутрь этой общины. Прежде всего, на старейшин. И старейшины это понимают. И тогда о мире внутри клана можно будет забыть. И то, что мы видим сегодня, мы больше не увидим. Твердо установленный порядок, где все знают свое место и все довольны, нарушится. Храбрые мужчины (о подвигах во время этого похода Вы уже слышали), добродетельные женщины (а здесь нет супружеских измен и распущенности), послушные дети, уважающие старших (они здесь все таковы), все это имеет свою цену. И эта цена – то, что Вы видели вчера. Колдун Вам прямо сказал о том, благодаря чему держится традиционный порядок, который Вас так привлекает.
- Но если так, тогда получается…
- Не спешите задавать сейчас вопросы. Лучше успокойтесь, обдумайте, попытайтесь сами найти ответы. У Вас сейчас кризис. Это ожидаемо. Через него проходят все. Или Вы сможете его преодолеть, отказаться от обычных мирских представлений, переступить через обыденные , привычные штампы, или ничего не получится.  Я вижу у Вас большой потенциал, те авансы, которые Вам давали в Риме, кажутся мне вполне оправданными. Все время (а за Вашими реакциями пристально наблюдали братья, хотя Вам, наверное, казалось , что .Вы никому здесь не нужны). Вы проявили себя лучше других новичков, которых я видел. И хотя Вам сейчас Ваше поведение наверняка кажется жалким и глупым, поверьте – все нормально. Главная проблема у Вас – это совершить прорыв, доверившись Богу и  святой католической церкви полностью. Вспомните, что святой Игнатий Лойола принес в жертву даже интеллект.
Поль и брат Пьер несколько минут сидят молча.  Вдруг Поль тихо спрашивает:
- Скажите, а почему перевели из Канады  брата Жана, главу нашей миссии?
- А, Вы об этом… Ну что ж…Он, конечно, попал в историю с маленькими мальчиками, но , увы, он у нас не один такой…      
- В историю с маленькими мальчиками!? Вы хотите сказать, что…
- Да. Хочу сказать. Вы поймете, что пороки людей Церкви - это не пороки самой церкви. Отец Жан, несмотря ни на что, прекрасный миссионер-организатор, об этом я уже говорил. Кстати, тот не слишком радушный прием, который он Вам оказал, объясняется тем, что после всего, что с ним приключилось, он опасался, что Вы, быть может , направлены с тайной инспекцией, или – кто знает? –в качестве его преемника на место главы миссии. А брат Мишель курит травку, но вы ведь слышали его проповеди в городе, когда жили там несколько дней и ждали отправки сюда? О чем он говорил проникновенно? Правильно, об аде. И это лучше всего воздействует на местных дикарей. Он самый удачливый проповедник здесь среди уже обращенных, хотя кажется сухарем, ведь  именно рассказывая о геенне огненной можно удержать местных новообращенных в лоне церкви. Брат Андре, которого, Вы, наверное, не видели трезвым, своей веселостью и непосредственностью привлекает дикарей, они к нему тянутся, он им импонирует, у него лучше всего, получается, найти контакт с ними на личном уровне. Все, в конце концов, подчинено Божественному замыслу. И пороки многих из нас тоже.
- Я  думал, что эти пороки возникают у служителей Церкви от слишком большого напряжения, к тому же, именно священники и монахи, защитники святого дела, больше всех подвергаются искушению.
- Да, конечно. Но дело, повторюсь, не только в этом.  Видите ли, сами пороки создают у нас чувство вины, а это чувство заставляет нас лучше исполнять свой долг. Зная о недостатках других, и видя собственные, мы чувствуем себя связанными друг с другом прочными узами.
Видя, что Поль хочет еще что-то сказать, брат Пьер резко обрывает его:
- Ну, на сегодня достаточно. Надеюсь, Вы правильно оцените мою откровенность. Кстати, о брате Андре: он сейчас проводит занятия с туземцами, учась их языку и обучая их азам веры. Он, кстати, лучше меня знает  местное наречие. Сходите, остаток дня поучитесь у него, и, помогите ему ,по мере сил, с туземцами. Займитесь черновой миссионерской работой, это будет для Вас полезно.
Поль уходит, не успев или не решившись спросить, какой порок у самого брата Пьера.
                7
Поль действительно отвлекся, пытаясь под руководством брата Андре изучить местное наречие, и, сам в свою очередь, пытаясь объяснить небольшой группе туземцев, которые решили, что в этот день им нечем больше заняться, кроме как возиться с миссионерами, значение слов «благодать» и «причастие». При более близком общении брат Андре оказался неглупым, доброжелательным и приятным человеком, первое негативное впечатление о нем у Поля рассеялось. Правда, он заметил, как тот во время занятий несколько раз прикладывался к своей фляжке. Судя по запаху, там была отнюдь не вода.
После этой импровизированной учебы, на закате, Поль с братом Андре отправились к своим хижинам, оживленно беседуя. По пути, к брату Андре обратился  абориген с каким-то вопросом, и брат Андре распрощался с Полем, условившись, что свои занятия они продолжат завтра с утра. Поль продолжил путь , решив сразу не идти в свою хижину, а прогуляться  по поселку. Он с некоторым удивлением ощутил, что начинает привыкать к этому месту, что еще вчера не смог бы себе представить. Размышляя, таким образом, он не заметил, как оказался на краю селения. Перед ним , за кустарником , располагалась небольшая лужайка. На краю лужайки он увидел того самого колдуна, с которым беседовал утром, и сидящую рядом с ним девушку, они о чем-то говорили, и этот разговор напоминал некий обряд. Они располагались недалеко от Поля, но то ли не видели его, скрытого кустами, то ли не обращали внимания. Продолжая наблюдать за девушкой и колдуном, Поль обратил внимание  на обнаженную ногу девушки, точнее, на ее голень. Он разглядел на ее темной коже причудливый, извилистый рисунок. Присмотревшись, он увидел, что это не рисунок, а скорее нечто вроде проволоки или нити, помещенной под кожу. Поль решил, что  это какая-то дикарская техника, нечто вроде татуировки, только подкожной. Рисунок своей необычность заворожил Поля, он буквально не мог отвести от него взгляда, ему казалось, что нечто подобное он видел когда-то в этнографическом музее. Ему даже казалось, что рисунок движется, но это, наверное, была иллюзия, вызванная игрой лучей заходящего солнца на смуглой коже девушки. Неожиданно колдун резко наклонился , и дотронулся до странного «рисунка» на девичьей ноге. Здесь Поль, обладавший хорошим зрением, различил что рядом с этой «татуировкой» на ноге расположен нарыв, или язва, образовавшаяся, возможно, при создании этого декоративного изображения, когда нить , либо что  бы там ни было, вводили под кожу. Колдун чем-то смазал нарыв , затем выкрикнул несколько гортанных слов, и вскрыл его длинным и узким ножом, резко полоснув по ноге девушки. В этот момент «рисунок» под кожей стал резко двигаться,  изгибаясь и образуя новые причудливые кольца и петли. Девушка громко кричала. Колдун, не обращая на это ни малейшего внимания, взял в руку небольшую деревянную палочку и начал ковыряться ей в ране. Затем он медленно и осторожно стал вытягивать что-то из раскрытой раны. По виду это «что-то» действительно напоминало толстую белую нить, только нить эта была увенчана крохотной головкой, напоминавшей голову кобры. Колдун все так же неторопливо продолжал вытягивать из язвы червяка, наматывая его на деревянную палочку, когда ошарашенный Поль услышал позади себя шаги и увидел брата Андре:
- Это ришта, опаснейший подкожный паразит, обитающий в местных водах. Достаточно отхлебнуть сырой воды из реки, и заразишься им. Боль от него ужасна, тело как будто горит. Когда он вырастает, то может достигать длиной метра и более. Сейчас Вы видите процесс извлечения червя. Процедура, как Вы поняли, тоже очень болезненная, червей, как правило, бывает несколько,  и извлечение всех их может занять недели две.
- Как Вы здесь оказались? –только и смог произнести Поль.
- Тоже люблю здесь гулять, потом услышал крик, и… Ладно, пойду, пожалуй, к себе. Итак, мы условились продолжать занятия завтра? Брат Пьер в курсе.
Придя в хижину и устроившись на толстой циновке, Поль заснул довольно быстро, но спал беспокойно. В течении ночи несколько раз ему повторялся один и тот же сон: он видел брата Пьер, на голове которого, как у медузы Горгоны, росли вместо волос черви-паразиты, правда, в отличии от Горгоны, не вздыбившиеся во все стороны и шипящие, а спокойные и уложенные в аккуратный пробор.
                8
Утром, после скромного завтрака, Поль вновь, как и было договорено, отправился к брату  Андре. Во время утренних занятий он ощутил, что понимает местное, сложное, наречие уже  значительно лучше. Его успехи отметил и брат Андре: - Все-таки Вы филолог –заметил он.               
Разбираясь в хитросплетениях местной лексики, Поль отметил одно слово, которое всплыло в разговоре туземцев с Андре, и означало «оружие». Он вспомнил, что это же слово, значения которого он вчера еще не знал, часто произносилось вчера, когда брат Пьер беседовал с вождем. Поль спросил  у брата Андре, какое оружие мог иметь в виду их главный миссионер? Может быть, речь шла об оружии духовном?
- Может быть. Но если даже брат Пьер и упоминал духовное оружие, то вождь вел речь о совсем другом оружии. Вполне материальном.
Поль вопросительно смотрит на него, ожидая продолжения рассказа, но брат Андре поворачивается к аборигенам и продолжает разговор, прерванный вопросом Поля.
Оставшееся время, до полудня, Поль пребывал в задумчивости и был довольно рассеян, отвечая на вопросы , когда брат Андре или аборигены обращались к нему. На обеденной трапезе трёх миссионеров, он не удержался и спросил у брата Пьера о  его разговоре с вождем. Немного помолчав, брат .Пьер ответил:
- Вождь надеется на нашу помощь в борьбе с многочисленными врагами его племени.
- И ставит это условием принятия христианства всеми его сородичами?
- Да.
- Я так понимаю, он просит современное оружие?
- Вы правильно понимаете. Это племя, в котором мы прибываем, является весьма могущественным . А клан, в чьем селении мы находимся, считается главным в этом племени, а этот поселок – своеобразной столицей. Кстати, на недавнее  празднество сюда прибывали люди со всех селений этого племени. Так вот, крещение этого клана приведет к крещению всего племени, а так как племя является очень влиятельным , его примеру могут последовать и многие другие, в первую очередь -  его союзники. Но и сильных врагов у наших друзей предостаточно. Тем более, принятие новой веры наверняка обострит противоречия. И скорострельное стрелковое оружие- автоматы и карабины – может решить эту проблему… по мнению вождя и многих старейшин.
- А каково ваше мнение?
- Я не хочу давать им оружие. Хотя, действительно, наличие оружия у наших подопечных может склонить чашу весов на их сторону, и способствовать распространению святой веры на весь этот огромный предгорный край.
- И разве правительство бы не вмешалось?
- А разве правительство вмешивается сейчас в их войны? Властям этой недавно получившей независимость страны нет дела до своих номинальных подданных, на этих  землях нет  каких-то больших богатств, исключая, может быть, древесину. Связь со столицей страны и провинции практически не поддерживается, вернее ее поддерживаем только мы, благодаря тому, что возим сюда гуманитарную помощь. Племя поэтому  зависит от нас, и мы пока  можем контролировать их контакты с внешним миром. Но все это до поры до времени. Найдется кто-то, кто сможет предоставить им оружие, хотя им пока нечего за него предложить. Но ведь может появиться, к примеру, какая-то политическая сила, или коммерческая компания, заинтересованная в геологоразведке или обработке древесины, и тогда… все может быть. Но я все же против того, чтобы давать им оружие. И как служитель церкви, призванный проповедовать мир, и как человек, понимающий, что это может привести к непредсказуемым последствиям. Получат оружие они, потом их противники. Что из этого выйдет?    
После обеда Поль вместе с братом Андре вновь отправился на занятия с туземцами. Эта импровизированная катехизация, которой они занимались, поддерживала Поля, отвлекала от нахлынувших в последнее время мыслей и чувств. Тем не менее, он спросил брата Андре:
- Брат Пьер говорит, что он против того, чтобы давать аборигенам оружие. Но разве мы, как монашеский орден можем в принципе этим заниматься, даже обсуждать такой вопрос?
- Не можем. Но обсуждаем. Вообще, для нашего ордена раздобыть через подставных лиц и доставить сюда несколько десятков или сотен скорострельных винтовок и патроны к ним – задача вполне реальная. А что касается монашеских правил, то вспомните, на что шли миссионеры раньше, чтобы обратить язычников к свету Христа. Вы ведь, вроде бы, поклонник традиции и Средневековья?
- Да, поклонник Традиции, с большой буквы, но это не значит…
- Как раз-таки  значит, дорогой брат . Это значит то, что вы хотите получить эту самую традицию, чистенькую и гладенькую, как на картинке, и ничего за это не заплатить. Но за самое дорогое надо и платить самую большую цену. Ведь и розы растут из навоза.
- Но ведь и брат Пьер не дает им оружие. Он сам говорил по этому поводу о христианских заповедях и непредсказуемых последствиях – отпарировал Поль.
- Если бы не было опасения «непредсказуемых последствий», то не было бы и разговора о христианских принципах.
- Как Вы, миссионер, призванный нести слово .Божие дикарям, можете говорить такое!?
- Я же Вам говорил только что: за высокое – высокую плату. Только так и можно говорить, если речь идет о христианских принципах. А что касается «непредсказуемых последствий», то , конечно, дикарь с современным оружием – это как обезьяна с гранатой, мало ли чего выйдет… и главное – если случится что-то нехорошее, об этом могут узнать в Европе, в, так сказать  цивилизованном мире, и тогда может серьезно пострадать репутация Ордена и Церкви.
Поль подумал, что теперь понятно, какой порок у брата Пьера, но дальнейшему продолжению разговора помешало появление их старого знакомца-колдуна, который направлялся к ним. Поскольку он видел горячий спор двух миссионеров, то на лице его, обычно каком угодно, только не приветливом, на сей раз застыла ехидная насмешка.  Он приблизился к миссионерам и обратился к брату Андре на своем  наречии. Андре что-то односложно ответил ему, и затем сказал Полю:
- Колдун говорит, что хочет присутствовать на наших занятиях. Что поделать, наш конкурент пристально следит  за нами. Он, кстати, тоже ярый противник получения племенем оружия. Он, естественно не хочет принятия христианства, ведь тогда его влиянию придет конец. Поэтому старый лицемер говорит о воле духов предков, о необходимости беречь жизни животных и людей, хотя сам не прочь отведать человеческой плоти.
Затем колдун вновь что-то спросил у брата Андре. Тот , не переводя вопроса, ответил колдуну.
- Что он говорит? –спросил Поль.
- Поинтересовался, в чем суть нашего спора. Я ему пояснил.
 Колдун опять что-то проквакал, пристально глядя на Поля.
- Что он сказал мне?
- Сказал, - после секундной заминки ответил брат Андре – что не видит смысла менять одни обычаи на другие.
- Но наши обычаи  исходят от самого истинного Бога, и доказывает это, то, что они лучше. Мы не поедаем своих ближних.
Брат Андре переводит колдуну. Колдун хмыкает, поворачивается и уходит.

                9
После занятий с туземцами, на которых  колдун больше не обмолвился ни словом с миссионерами, Поль в одиночестве отправился в свою хибару, по пути немного побродив по селению. В хижине он улегся на циновку и уставился в потолок, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Но ни это, ни молитва утешения или облегчения ему не принесло. Решив немного отвлечься, он достал из рюкзака книгу о крестовых походах, которую он читал по пути в эту страну, но по прибытии ни разу не открывал. Он раскрыл ее на месте, отмеченном закладкой, и стал читать:
 «В своих мемуарах Раймунд Агильерский, свидетель штурма Иерусалима во время Первого крестового похода, даже и не пытается как-то оправдать или заретушировать  жестокость тех ужасных событий, свидетелем которых был. На Храмовой горе он оказался по щиколотку в крови  убитых мусульман. «По всем … улицам и площадям, куда ни оберни взор, валялись груды отрубленных голов, рук и ног. Среди человеческих и лошадиных трупов, как ни в чем не бывало, разгуливали люди». Но, по мнению самого священника, все свершившееся было правильно и справедливо: «Какое заслуженное наказание! И то место, где долгие годы они предавались святотатству и оскверняли имя Бога, теперь покрыто кровью самих богохульников». Надо сказать,  и исламские фанатики так же зачастую поступали с христианами…»
Поль резко захлопывает книгу.  «Розы растут из навоза». Любая роскошная  традиция лежит на ложе из крови и трупов. Она маска, надетая на лик ужаса. Когда мы хотим гармонии, мы должны понимать, что она будет лишь парадной одеждой, надетой на истерзанное тело. Драгоценный камень, издали слепящий свои блеском, вблизи оказывается слепленным из дерьма и крови.. Когда Поль кидает книгу на циновку,  он замечает, что рядом, на пне, который служит ему столиком, лежит пачка сигарет. Кто ее положил? Брат Пьер, брат Андре? Не важно… Поль хватает пачку, пытается открыть ее. Но пальцы как будто не слушаются его, и он  швыряет нераспечатанную пачку сигарет  на земляной пол и растаптывает ее ногами.
Поль выходит на улицу. Ему душно. Он пытается расстегнуть воображаемый воротничок пастырского одеяния, хотя на нем надета лишь майка с короткими рукавами. Сейчас  у него в памяти промелькнули его былые сорбонские сокурсники, и впервые мысль о них не вызывает у него отвращения. Скорее, он думает о них с отстранённостью. Поль смотрит вдаль, туда, где за много сотен километров должно располагаться море, по которому он приплыл в эту страну. Моря он, конечно ,не увидел.
Примечания:   
1) Квебек-  провинция  Канады, бывшая французская колония, значительную часть населения которой составляют франкоговорящие.
2) Брат Жан цитирует  Второе послание св. Ап. Павла к Коринфянам, 11:23
3) Северо-западные территории – провинция Канады, расположенная на севере страны.
4)   Остров в Карибском море, являющийся заморским департаментом Франции.
5) Большинство населения Женевы говорит на французском языке, и брат Мишель, как и все остальные миссионеры, франкоговорящий.
6)Луизиана – штат в США, бывшая колония Франции, где до сих пор живут потомки французских колонистов, у которых родной язык- французский.
7) Брат Поль приводит известный эпизод из Библии (2цар.5:14)