min dal

ты считаешь меня кем-то вроде Офелии с текстами, в которых каждая метафора, как затяжка.
мне ужасно уютно с неправильными людьми, я в своей стихии с теми, кто ничего не достиг. они несут своё саморазрушение, как знамя, а я верю, что от моего причала отчалили не все лодки - удастся запрыгнуть в одну из. у них же нет ни океанов, ни морей, одна только иссушенная, твердокаменная земля. и ты стоишь среди этой страдательной пустыни, как крошечный фарфоровый принц в раскрытой ладони. ты пугаешь меня больше, чем кто-либо. и пальцы дрожат не сколько от выкуренного, сколько от первородного страха.
мне уютно среди липких столов, разложенных диванов, сигаретного дыма, грязного асфальта и смога, закрывшего утреннее небо. в этом есть элемент мазохизма, но  классно было ехать в автобусе тем утром и ловить цветные глюки, сопровождавшиеся мерзотным ощущением того, что не можешь проблеваться.  я бы  испытала  это снова и снова. мне не нужны вещества для того, чтобы писать, они дают лишь чувство восхитительной свободы, ощущение полёта вниз головой.
истории о чужих “любовях” - открытая настежь дверца в темную кладовку, начиненную вздохами. я не хочу искать наощупь твои губы и мешать поцелуи со снегом - слишком очевидные штампы.
я для тебя всего лишь Офелия, причём даже не ренатолитвиновская.
зима свернулась в пасти города белым клубком. она знаменуется ночами у разных людей и здоровенными синяками. кажется, я пропустила тот момент, когда новогодние праздники перестали восприниматься атрибутом карусельного детства. теперь они просто повод.
мужеподобная девушка Смоки пытается клеить мою подругу. коньячная настойка неплохо заходит с соком - маленькая порция спиртного анестезирует любые мои слова. твои ключицы зазубренным ножом торчат из майки - чертовски красиво.
с тобой я чувствую себя живой и мёртвой одновременно. как если бы утонувшая Офелия открыла глаза под водой и сделала первый вдох.