Привселюдненские страдания

  Клара Петровна считала свою семью "благополучной".  Семью составляли : она, её сын, невестка и внук.  Она давно не работала, хлопот по дому был "полон рот", но оставалось и свободное время (на себя).  Занималась она в свободное время разговорами на лавочке.  Дом был большой и обо всех она "была к курсе".

  Нужно сказать, что "быть в курсе"  -  это более 20 лет активного накопления информации, создание вокруг себя определенной группы добровольных "осведомителей", сложный набор личных знаний и выводов.

  Вероятно, у неё не было ни друзей, ни подруг.  Любила ли она когда-нибудь кого-нибудь? Возможно, внука в раннем детстве.
  Любили ли её? Возможно, ведь у неё был сын.
  Но увидеть её однажды-было достаточно, чтобы запомнить навсегда.  И это увиденное нужно назвать словом "ВЕЛИЧИЕ".

  Величие было внешнее и внутреннее.
  Она была высока, крупна, с лицом памятника и ещё у неё была "стать" , которая не пропадала даже на лавочке.
  Внутреннее величие заключалось в том, что она считала свою жизнь сплошным страданием.  Его, своё страдание, она приравнивала к подвигу, требовала этого признания всеми без исключения.

  Еще больший подвиг она совершала, по её мнению, занимаясь "проблемами дома", т.е.личными проблемами каждой семьи, живущей в доме.
  Как верно сказал Альберт Эйнштейн:  "К величию есть только один путь.  И этот путь проходит через страдания".

  За долгие годы страданий на лавочке, она укрепилась в своём величии и в правильности своих дел.  Да как же!  Сам Александр Сергеевич говорил:  "Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать!" ("Элегия",1830).  Не известно, знала ли эти мысли Пушкина Клара Петровна, но жизнь во дворе она обустроила в соответствии со своими мыслями:

  -  дети во дворе не должны кричать, пищать, смеяться (короче,-беситься), т.к.от этого у Клары Петровны болит голова;
  -  машины не должны близко подъезжать к подъезду, т.к.выхлопные газы попадают в окна Клары Петровны;
  -  бельё нельзя сушить во дворе, т.к.оно закрывает солнце, ветер, обзор-наконец...а ополаскиватель вообще вызывает у Клары Петровны аллергию;
  -  перевозить грузы лифтом нельзя без досмотра  опять же ею  (мало ли кому что вздумается везти!), т.к. именно себя она считала ответственной за работоспособность лифта;
  -  и т.д.

  Регулярно Клара Петровна подлечивала сердце, нервы, ливер, глаза, ноги...- всё, что имела.
  -  Какой же организм выдержит такие нагрузки?!  -  спрашивая, отвечала Клара Петровна, сидя на лавочке у входа в подъезд.  При этом она поднимала своё лицо-памятник к небу.
  И все сидящие и стоящие вокруг неё кивали головами и будто САМ Господь оттуда, сверху, тоже кивал... Ведь он как никто знал, что такое страдание.

  Так вот, когда Клара Петровна подлечивалась, её правила продолжали неукоснительно соблюдаться жителями дома.

  Завершилось величие Клары Петровны как-то сразу, когда к дому подъехала "скорая помощь".  Соседи по этажу говорили, что у неё случился нервный срыв по поводу чьего-то "непослушания" в семье. Сначала она громко кричала, потом причитала, опять кричала, пила таблетки, велела вызвать врача и кричала на него.

  Пробыла в больнице этот раз она недолго.               
  Вечером, когда поток возвращающихся домой жильцов набрал "полную силу", Клара Петровна, набрав полведра воды (больше здоровье не позволяло), ползая по ступеням лестницы на коленях (по другому здоровье не позволяло), елозила огромной рваной тряпкой (да разве маленькой помоешь ступени такого громадного подъезда), и, пропуская каждого жильца "через себя", говорила:
  -  Вот только сегодня из больницы...и полы нужно мыть. Никто же кроме меня не помоет.
  Все извинялись, сожалели, стыдились, сочувствовали, предлагали помочь...

  Страдание наполняло душу и сознание Клары Петровны целиком.               
  Она любила его. Она была счастлива.  Она мыла ступеньки впервые в жизни.