Виноват ли Дантес в смерти Пушкина? 5

                АНОНИМНЫЙ ПАСКВИЛЬ.
 
                Мужу Наталья об этой встрече естественно не рассказала, она понимала, что за этим может последовать. Однако за нее постарались враги Пушкина. 4 ноября он получает анонимные письма с оскорбительными намеками в адрес его жены, а сам Пушкин предстает в роли рогоносца. Копии пасквилей были разосланы также его друзьям. Чтобы читателю было более понятно, о чем идет речь, приведу здесь содержание  пасквиля:

               «Великие кавалеры, командоры и рыцари светлейшего Ордена Рогоносцев в полном собрании своем, под председательством великого магистра Ордена, его превосходительства Д.Л. Нарышкина, единогласно выбрали Александра Пушкина коадъютором (заместителем) великого магистра Ордена Рогоносцев и историографом ордена».

                Удар наносился сильный и очень болезненный.
Во-первых, Пушкин объявлялся рогоносцем. А во-вторых, он выбирался заместителем Д.Л.Нарышкина. Кто же такой был Нарышкин? Вот как о нем пишет П.Е.Щеголев:
                «Его сиятельство Дмитрий Львович был знаменитым и величавым рогоносцем. Его супруга Марья Антоновна – женщина «красоты неестественной, невозможной» - была в долголетней связи с императором Александром-1...». Далее Щеголев спрашивает: «... в кого метил составитель пасквиля, на кого он хотел указать Пушкину, как на обидчика его чести? На Дантеса ли? Полно, так ли это? Не слишком ли мелко после пышного начала, после именования величавого рогоносца по высочайшей милости, кончить указанием на Дантеса! Не нужно ли взять выше... не в императора ли Николая метил составитель пасквиля?» Далее Щеголев заявляет, что оснований для такого намека «было не меньше, чем, например, к намеку на близкие отношения Дантеса к Н.Н.Пушкиной».

                Пушкин в письмах постоянно предостерегал жену, чтобы не кокетничала именно с царем, в нем он видел главную опасность, а не в Дантесе.
Что же делает Пушкин, получив анонимные письма? Конечно, в первую очередь требует объяснения у жены. Вяземский писал позднее: «Пушкин был тронут ее доверием и раскаянием...».
 
               В чем раскаялась Наталья, никому не известно. Свидетелей этого разговора Пушкина с женой не было, и поэтому тронут был Пушкин или, как говорил П.И.Бартенев со слов В.А.Сологуба, «… в припадке ревности брал жену на руки и с кинжалом допрашивал, верна ли она ему», мы не знаем. Вранья вокруг Пушкина нагородили много, слух с кинжалом лишнее  подтверждение тому. Но по дальнейшему поведению Пушкина видно, что Наталья мужу нашептала что-то не в пользу  Геккерена старшего.

               Князь П.А.Вяземский пишет: «Единственное раздражение Пушкина следует видеть не в волокитстве молодого Геккерена (Дантеса. – Н.К.), а в уговаривании стариком бросить мужа. Этот шаг старика и был тем убийственным оскорблением для самолюбия Пушкина, которое должно быть смыто кровью».

               Трудно поверить, чтобы такой опытный и не глупый дипломат мог совершить такую ошибку – уговаривать жену известного поэта, за которой сам царь «ухлестывал, как простой офицеришка», бросить мужа с четырьмя детьми и броситься в объятия Дантесу. Он прекрасно понимал, что после этого на его карьеру в России, которой он дорожил, можно ставить крест, на карьеру Дантеса – тоже. А если прибавить еще к этому позор, бесславие... Нет, хочется поверить, но разум упорно сопротивляется этому. Тут либо действительно от страдания Дантеса  Геккерен начал терять рассудок и этот факт уговаривания имел место, либо Наталья с перепугу нашептала мужу неправду.
 
                Но вернемся к анонимным письмам. До сих пор неизвестно, кто их написал. Пушкин всем говорил, что  пасквиль написал не кто иной, как Геккерен-старший. Наталья убеждена была, что это дело рук молодого князя Долгорукова, который был близок кругу Геккеренов. Царь Александр-2 заявлял якобы, что пасквиль написал граф Нессельроде, падало подозрение и на Уварова, и на молодого князя Гагарина и на других. Леонид Матвеевич Аринштейн – известный ученый-филолог, в своей книге «Пушкин. Непричесанная биография» весьма убедительно доказывает, что пасквиль написал Александр Раевский, сын прославленного генерала, героя войны с французами 1812 года.
 
                Попробуй тут разберись, кто написал. Неоднократные исследования и экспертизы почерков результатов не дали. Последняя экспертиза проводилась по инициативе ж. «Огонек» в 1987 году. Исследование проводили сотрудники Всесоюзного научно-исследовательского института судебных экспертиз с привлечением ряда других специалистов. Исследовались два сохранившихся анонимных диплома. Вот выводы этой солидной комиссии:
                Оба диплома, в том числе и адрес, написаны одним лицом.
                Диплом писал не француз, поскольку в исполнении французского текста есть серьезные погрешности.
                Диплом написан не простолюдином по чьему-то наущению или приказанию, а человеком светского круга
                Составителем и исполнителем пасквиля был, скорее всего, один и тот же человек.
                Анонимное письмо написано не Долгоруким и не Гагариным, а неким третьим лицом.

                И вот Пушкинисты уже почти два века, не уставая, ищут это третье лицо. Найдут ли?
                А вот академик Николай Яковлевич Петраков уверяет, что нашел это третье лицо. Его книгу «Последняя игра Александра Пушкина» не устаешь перечитывать, и восхищаться его лаконичным стилем, тонкой иронией, железной логикой и смелыми выводами. Итак, он утверждает, что пасквиль написал сам... Александр Сергеевич Пушкин. Зачем? Чтобы ответить на этот вопрос, надо прочитать его книгу, двумя словами не ответишь. Но, читая его доводы, его анализ происходящих в то время событий, связанных с поэтом и не только с ним, и, наконец, его заключение, что автором пасквиля является сам Пушкин, невольно хочется кивнуть головой в знак согласия. Хочется, но кивать не надо.
Его выводы подтверждают, что Дантес в этой трагической истории лицо второстепенное, но не главное. Пушкин этим собственноручным пасквилем, по словам Петракова, «кидал палку в придворный муравейник», в царя, а не в Дантеса.
 
                Но вернемся несколько назад. Как бы то ни было, но Пушкин, после объяснения с женой, ополчился на Геккерена. Тут же следует вызов на дуэль. Мне кажется, если бы Пушкин видел в Дантесе своего врага, он бы чуть позже в письме к своему отцу по поводу женитьбы Дантеса на свояченице Пушкина Екатерине не стал бы писать такие слова: «Это очень красивый и добрый малый, он в большой моде...». Ну не повернулся бы у Пушкина язык сказать, что Дантес «добрый малый». «Красивый» - еще, куда ни шло, но «добрый»! - это ни в какие ворота не лезет. Соблазнил жену, и вдруг – «добрый». А может не в Дантесе видел Пушкин главного врага, не его боялся?  Может прав Н.Петраков?

                Князь Павел Петрович Вяземский, близко знавший Дантеса, так характеризовал его: «... молодой же Геккерен был человек практический, дюжинный, добрый малый, балагур, вовсе не ловелас, ни донжуан, а приехавший в Россию сделать карьеру. Волокитство его не нарушало никаких великосветских петербургских приличий».
 
                Может быть, Пушкин знал истинного виновника, который мог сделать или уже сделал его рогатым, а Дантес оказался только козлом отпущения? До истинного виновника Пушкину не дотянуться, и на дуэль его не вызовешь, а этот тут рядом под ногами путается, есть на ком зло сорвать. Так иногда разъяренный человек, идя по дороге, свирепо пинает попавшую ему под ноги какую-нибудь пустую консервную банку или другой посторонний предмет, вымещая на нем злобу. В данном случае в роли консервной банки подвернулся Дантес. «Пинок» оказался такой силы, наделал столько шума, что обратил внимание самого царя. По версии Петракова, Пушкин того и добивался. Он этим пинком пытался убить двух зайцев: заставить царя поверить, что написал пасквиль, в котором делается  недвусмысленный намек на царя, голландский посланник Геккерен и тем самым расправиться руками царя с ненавистным противником, и в тоже время дать понять его императорскому величеству, что Пушкин не Нарышкин и не Безобразов и свою честь и честь жены он будет защищать.

                Царь все поймет правильно. Позже он выдворит посланника Геккерена из России, обозвав его на прощанье  гнусной канальей, а Пушкина вызовет на ковер. О чем шел разговор царя с поэтом нам не известно, мы можем  только догадываться или довериться слухам. Одни предполагают, что царь взял с Пушкина слово, что тот ни под каким предлогом не будет драться на дуэли. Лицейский товарищ Пушкина барон Модест Корф, сделавший блестящую карьеру,  запишет рассказ царя Николая-1 о последней встрече его с Пушкиным. Пушкин во время разговора с царем якобы сказал такую фразу: «... признаюсь откровенно, я и вас самих подозревал в ухаживании за моей женой». Конечно, царь, не будет самого себя компрометировать, и, возможно, все острые углы разговора сгладил. Но и то, что из него вырвалось через 10 лет после гибели Пушкина, говорит о многом, в том числе и о том, что главную опасность поэт все же видел не со стороны Дантеса, а со стороны царя.

                ПРОДОЛЖЕНИЕ http://www.proza.ru/2015/04/22/878