Дочь колдуна. Часть вторая

               
Ночь...  Звёздная, бархатная ночь распахнула нам свои объятья. Роза Борисовна, задумчиво помешивая ложечкой остывший чай, слушала рассказ мужа. Машинально отхлебнув из чашки, хозяйка спохватилась.

"Ай, простыл совсем. Простите, дорогие мои, холодным потчую. Сейчас свеженький чаёк будет."

"Так что же было дальше, дядя Тимофей? Когда вы с войны вернулись?" - не удержавшись, спрашиваю я старика. Роза Борисовна тем временем, включив электрический самовар, с улыбкой присела на своё место.

"Петруша, притомили мы тебя. Отдыхать-то когда будешь?" - промолвил Тимофей Харитонович.

"Успею ещё, в поезде высплюсь. Расскажите, как вы жили после войны".

"Да и правда, Тимоша. Уважь человека, расскажи" - разливая золотистый дымящийся чай, вступилась за меня хозяйка.

"Розонька, присядь, родная. Устала  за день-то, ног не чувствуешь. Ведь не молоденькие мы уже" - Тимофей Харитонович ласково погладил сухонькую ручку жены.

"Ничего, мне в радость это, - улыбнулась Роза Борисовна. - Ты лучше уважь Петрушу рассказом".

" Вернулся я с той страшной войны к милой моей Розе... Уж тут-то они  с матушкой моей расстарались, выставив на стол всевозможные домашние разносолы... Потекла наша размеренная деревенская жизнь. Я работал в колхозе заведующим фермой, а Роза... Её пригласили  в детский садик воспитателем. Розонька моя деток дюже любила,а они платили ей тем же. Очень хотели мы своих ребятишек тогда... Мечтал я, как Розонька, смущаясь и краснея, шепнёт мне, что ждёт ребёнка. Но время шло...
 Милая моя становилась всё печальнее. Всё чаще видел я её опухшее от слёз личико. Нет, я никогда не упрекал её этим. На всё ведь воля Господня...

Однажды, поздним вечером кто-то постучал к нам в оконце. Выхожу - старушка одна стоит баба Валя. Мелкий осенний дождик, ветер, она дрожит вся и слёзно просит Розу позвать, нужна мол очень.

Розонька вышла к старушке и, живо собравшись, ушла с ней. Домой она вернулась под утро. Молча положила на кровать какой-то орущий свёрток,жена прижалась к моей груди и горько, обречённо разрыдалась...

"Любимая, не надо... Ну что с тобой? Не надо, Розонька..." -просил я и сам не заметил, как сам заплакал вместе с нею. Роза молча развернула  свёрток, а там...Там младенец! Пухленький,  розовый такой карапуз, ножонками сучит... Родился только видать: махонькое тельце в крови и пуповина  суровой ниткой перетянута.

"Тимоша,прости!  Инга бабы Валина родила... Я роды приняла, да вот видишь... Не нужен парнишка ей... Я тогда взяла его к нам, Тимоша, не спросясь тебя..."

"Когда баба Валя привела меня к себе , Инга, внучка её, рожала. - мягко взяв инициативу в свои руки,Роза Борисовна продолжила рассказ мужа. - Я перепугалась до смерти! Инга, бедняжка,стонет, кричит! Баба Валя-тоже! Ору я ей благим матом: за фельдшером бегите! "Не нужно нам дитё! Ты бесплодная, примешь дитё да забирай его к себе! И чтобы ни гу-гу!Ни одной живой душе! И нам хорошо и ты не в накладе..."-кричит мне в ответ хозяйка. Говорю, что роды никогда не принимала, а баба Валя мне своё! Такой страх меня взял! Руки-ноги тряслись, потом Испугалась я, так испугалась Инга кричит, я молюсь Богородице, Заступнице нашей, прошу пощадить роженицу... Бедняжка кричит благим матом, сжалась в трясущийся комок вся... Баба Валя молится в святом углу, упав на колени...

"Батюшка! - взмолилась я не своим голосом. - Батюшка, милый, помоги ей! Помоги младенчику, батюшка! Помоги, прошу!"

Дверь распахнулась настежь и... Вошёл мой покойный отец... Тяжеленько ступая по полу, батюшка подошёл к роженице. Он положил ладонь на её огромный, дышащий живот... Не знаю, сколько времени он так стоял. Инга кричала, я, встав у изголовья роженицы, вытирала пот с её лба... Вдруг...

"Уааааа..." - закричал младенец... Я, взяв его на руки, перерезала и перевязала пуповинку...Глядь - а батюшки-то и след простыл... Завернув мальчонку в предоставленное бабой Валей тряпьё, я быстрёхонько поспешила домой..."

"Вот ведь как бывает, сынок... Поселилась в нашем доме великая радость. Ванюшкой звать, Иваном Тимофеевичем величать. Хороший, крепкий мальчишка, ласковый да добрый. Розонька моя расцвела, как цветок  какой  небывалый. Уж какая добрая мать из неё получилась... Одна проблема: Инга, та что родила парня, круги вокруг дома зачала нарезать... Что тут делать? Говорили мы с Ингой, а она - своё... Мол, одумалась я, верните мне сына. Жизнь без Ванечки постылая... Мальчонке на то время второй год пошёл. Говорил я с Ингой, мол, малыш к нам привык и мы к нему сердцем прикипели. Молодая, здоровая девка, родишь ещё... Инга уходила, низко опустив голову. Уходила, чтобы вернуться уже завтра... Снова плакать, рвать на себе волосы, обессиленная слезами падать прямо на промёрзшую землю...

Роза... Нет, она не плакала... Печально улыбаясь, моя Роза наблюдала за делающим свои первые шаги сынишкой, брала его на руки и судорожно прижимала к себе.. Однако, Инга не успокаивалась. Пришёл тот день, когда жена моя молча собрала Ванюшкины вещи да его нехитрые игрушки. Нет, она не плакала, а я... Говорят, мужчина не имеет права на слёзы. Прости, Петя, не смог я тогда сдержать их... Своими руками, вот этими проклятыми руками, я вынес из дома Ванечку и отдал мальчика его родной матери... Родной? Кем же тогда ему приходится Роза? Кто тогда для него я?

Потянулись серые, бесконечные, пустые дни. День за днём... Говорят, Инга уехала куда-то и увезла Ванечку. Зачем жить, для кого и для чего?

Пролетел месяц. В нашем доме по-прежнему жила тишина - холодная, серая, от которой выть хочется. Роза всё так же работала в садике, дома - заботилась обо мне и моей старенькой маме (когда от нас забрали Ваню, мама совсем слегла). Только это была уже далеко не та Роза, какой я знал её много лет: розовые щёки её поблёкли, пропал румянец, под глазами появились чёрные круги. Она заметно похудела, в руках её не было прежней спорости.

Подошёл декабрь, заботливо укрыв уставшую землю пушистым, белым покрывалом. Берёзки да ёлочки одели роскошные свадебные наряды... Только... не замечали мы с женой красы этой, не для нас, видно, зима расстаралась... Однажды, когда месяц, ясно мерцая на чернеющем уже небе, вывел хоровод голубых звёздочек, в оконце робко постучал кто-то. Роза, уставшая от каждодневных забот, прикорнула на старом диванчике. Накинув куртку, я вышел на улицу, где был немало удивлён увиденным... Возле крылечка стояла неестественно бледная Инга и держала на руках спящего Ваню...

"Доброго вечера, дядя Тимофей. Пришла вот, возвращаю вам сына... Уезжаю скоро, а лучше, чем у вас, мальчику нигде не будет. Простите меня, если можно".

Дрожащими руками Инга передала мне Ванюшку, легонько коснулась губами его лба, будто прощаясь. Губы её мелко-мелко дрожали. Сдержав слёзы, Инга оторвала себя от сына и быстро ушла...

Войдя в дом, я осторожно уложил малыша в его кроватку, сиротливо стоявшую на прежнем месте.

"Кто приходил?" - встрепенулась Роза.

"Инга Ванюшку вернула. Говорит, уезжает она..."

Роза, соскользнув с дивана, шмыгнула к детской кроватке и... Безмятежно улыбаясь во сне, разметав ручонки, там мирно спал Ваня... Обессиленная, она опустилась на пол и тихо заплакала...

Шло время. Мы были счастливы. Подрастал маленький Ваня... Нашу семью благословил Господь - Роза ждала ребёнка. Нам было всё равно, кто это будет, сын или дочка... Главное, что мы дали жизнь маленькому человечку... Мы были очень счастливы тогда... Весна была скорой и яркой, вовсю звенящей птичьими трелями. Той весной умерла Инга. Рак мозга, и это в 19 лет...

"Внучка знала, что умирает. Потому и вернула вам парнишку. Не хотела остаться больной и некрасивой в детской памяти... Простите её и меня, старую..." - плакала бабушка Инги, отозвав меня в сторонку на кладбище... Вскоре её не стало: Инге не было и сорока дней, когда старушку нашли мёртвой в её доме. Баба Валя сидела за столом, сжимая в руках фотокарточку счастливой, смеющейся внучки...

В сентябре на свет появилась Алла, Аллочка, наша дочь, крепкая и на редкость симпатичная девица. Ванюшке было уже два года, так что, он считался взрослым. Мы не разделяли детей, любили обоих одинаково. Обоим дали образование: Ваня учительствует здесь же, в селе. Аллочка в Москве, вышла удачно замуж, развелась и открыла какой-то бизнес. Нас редко навещает. Не понимает, видно, что не молодеем мы, недолго нам осталось..."

Роза Борисовна, подойдя к мужу, обняла его.

"Ну что ты, родной мой, опять о смерти... Забыла костлявая про нас, и слава Богу! Дети, внуки, правнуки! Машину вон дали ко Дню Победы... Ванюшка нас по первому зову на ней катает... Давайте спать, светает..."

За окном нежным розовым светом занимался рассвет...

P.S. Прошло пять лет. Случилось мне вновь побывать в том селе. Конечно, не мог я не заехать к Тимофею Харитоновичу и его жене. Купив в подарок им небольшие сувениры - с пустыми руками неудобно, хотя я и родственник дальний хозяину - я подъезжаю к их дому... Боже мой! Ужас, леденящий ужас накрыл меня... Бедные, бедные старики... Там, где был их дом, сейчас пепелище... Крыша обрушилась, стоят лишь кирпичные стены, которые разбирает какой-то мужик...

"Эй, земляк! Что с хозяевами?" - спрашиваю.

"Да живы, живы хозяева. У сына, тут недалече устроились. А я вот, фундамент у себя задумал подлатать... всё одно, сопрёт кто-нибудь. Ты, мил человек, уж не докладай Ивану Тимофеичу про кирпичик-то"........

Дом известного в селе учителя Ивана Тимофеевича я нашёл сразу - большой и приветливый дом в центре. Хозяин, 60-летний полноватый мужчина, встретил меня во дворе. Немало обрадованный моим визитом, Иван Тимофеевич с ходу предложил переночевать у них, а завтра от души развеяться, погулять на свадьбе.

"Кто у вас женится? Сын, дочь?" - спрашиваю.

"Родители мои, семьдесят лет, как поженились. Вот, решили отметить. Такая ведь дата!" - добродушно улыбается хозяин. Завтрашних юбиляров я нашёл в саду. Роза Борисовна сидела подле мужа, задумчиво вглядываясь в даль. Да, они порядком сдали за прошедшие пять лет... Моему незванному визиту супруги были искренне рады. На мой вопрос о пожаре, случившемся полгода назад, бабушка Роза поведала мне следующее.

"В ту ночь я долго заснуть не могла, что-то тяготило, тревожило, бередило душу. Ванюша звонил недавно, спросил, как мы. Пожелал нам с отцом доброй ночи. Может, с Аллой, с дочкой, что-то случилось недоброе? Звонить-то я сама не могу - глаза не видят. Да и далека я от прогресса... Помолилась перед святой иконой и легла. Тимоша спал крепко. Задремала, видно, и чувствую - за плечо кто-то трясёт меня. С трудом разлепив веки я увидела покойного батюшку... Могильным, леденящим холодом веяло от него... Не знаю, почему, Петруша, но я не испугалась. Ни капли страха не было в моём старом, больном и уставшем сердце... Мне уже 87 лет, и батюшка, конечно, пришёл за мной... Ведь он любил меня в этом мире, значит, и в том мире любит...

"Я готова. Готова пойти с тобой", - говорю, глядя в его глаза, такие родные...

"Роза... Буди Тимофея... Уходите из этого дома... Немедля уходите, дочка... Меня отпустил Он, чтобы я предупредил тебя... Уходите, Роза... Скорее... Скоро здесь будет Ад... Вам ещё не время умирать..." - И... Ушёл в стену... Я, разбудив мужа, взяла самое дорогое - наш свадебный портрет, документы, фронтовые награды Тимоши... Мы ушли...

Когда мы пришли к Ванюшке, было около 3-х часов ночи... Сын удивился столь позднему визиту, но вида старался не показывать, видно, обидеть нас боялся... Зарево, страшное огненное зарево, заполыхало тут же, вскоре... Горел наш дом... Поджёг устроили двое наших безработных односельчан... Живут, дескать, старик-фронтовик, старуха-жена у него... Пенсия у обоих хорошая, надо думать. Пригрозим им расправой, сами, небось, отдадут деньги, награды и всё ценное. А потом - топориком в темечко обоих. Хватит им небо-то коптить... Не найдя в доме хозяев, они всё перерыли вверх дном, а потом подожгли дом... Судили их. Мы с Тимошей простили их. Бог им судья..."

Утро следующего дня расплескалось золотыми брызгами  шампанского, озарив своим волшебным светом лица наших дорогих юбиляров. Роза Борисовна в белой, как сахар, блузке, Тимофей Харитонович в наутюженной голубой сорочке... Много говорилось высокопарных фраз, поздравлений в их честь... Я смотрел на них, таких молодых и счастливых, и слёзы наворачивались на глаза...

"Жаль, Аллочка не смогла приехать, дела..." - тайком от жены шепнул мне дядя Тимофей...

Гости веселились, добродушно шутили, желали юбилярам многие лета... Вдруг... Дверь распахнулась, и вошла стройная, белокурая женщина, а с ней - тоненькая , высокая брюнетка, удивительно схожая с юной Розой на том портрете...

"Папа, мамуля, простите, что задержалась... Знакомьтесь: это ваша внучка Роза..." - И бабушка Роза, прижав к себе девушку, заплакала...