Художник Владимир Зебек

         
   
«Ты бы хотел жить среди людей, таких же, как ты?» (Вопросы Виталия Сундакова)

«Здесь время замедляет бег
И знают ли живущие на свете,
Как пахнет освещённый солнцем снег,
Чем дышит с перевала льнущий ветер.»
(Владимир Белиловский. «Убегает времени река»)
;
;                ПРОЛОГ

Предваряя возможные вопросы, а они уже в письмах мне звучали, поясню, почему этот рассказ вышел в свет с задержкой почти в два месяца. Как всегда у меня бывает после гор, происходит какая-то трансформация души и переоценка ценностей. Я понял, что не хочу больше писать рассказы только для Интернета. Есть вещи, можно сказать какие-то личные, которыми хочется поделиться только с друзьями, а для меня это, прежде всего, те, у кого в доме есть мои книги, а это значит и частичка моей души. В Интернете она не остаётся, прочитал и забыл. Поэтому, начав писать о художнике Владимире Зебеке, чтобы отдать дань уважения другу и человеку, настрой гор победил, и я почти два месяца писал рассказы, которые войдут в четвёртую книгу с названием «В небесах мы летали одних», и которые не будут опубликованы в Интернете, и лишь усилием воли вернулся к первоначальному «опусу», который и предлагаю прочесть всем, кого волею случая занесло на мою страничку в избе-читальне.

Вчера, в первый день Весны ближе под вечер в моём доме произошли два события с разрывом в 10 минут, одно радостное, второе печальное, всё - как это зачастую бывает в жизни. Впрочем, всё по порядку…

Пару недель назад мы вернулись с Домбая с горнолыжного отдыха. До Москвы добирались поездом, дальше туда и обратно самолётом. Не передать чувство глубокого разочарования, которое испытал я в аэропортах Шереметьево и Минеральных Вод, глядя на взлетающие Боинги и Аэрбасы. Я не увидел ни одного Российского самолёта. Это, до какого «маразма» надо было довести Великую Авиационную державу, чтобы она практически перестала строить и эксплуатировать свои отечественные гражданские самолёты. И ведь эти «редиски» до сих пор руководят авиационной промышленностью России. А к чему это ведёт, показывает пример, как Россия не может забрать у Франции уже построенные и проплаченные кровно «заработанными долларами» боевые корабли «Мистрали». Короче, от того, что я лицезрел в аэропортах, хочется ругаться матом и всякими «не хорошими словами». Но это был единственный отрицательный момент, который принёс огорчения. Всё остальное было – просто «супер !!!»

Причём, главным критерием, что поход удался, я считаю, что страна получила ещё одного горнолыжника - пилота-инструктора Гражданской авиации, по "совместительству" Командира "Аэрбаса А-320", Сергея Шевцева, в прошлом военного лётчика, кстати. Сергея так покорила красота зимних гор, что в следующий отпуск он планирует взять всю свою семью и отдыхать не где-нибудь, а в Андорре, знаменитом горнолыжном курорте Испании. Вот что значит, когда истинное увлечение и сам человек встречаются - сразу получается любовь с первого взгляда. Но это возможно лишь тогда, когда человек не живёт только интересами типа: "машина, квартира, дача", готов познавать мир и открывать что-то новое в себе. А всё началось с того, что я оставил ему диск с нашим предыдущем отдыхе в Домбае, после просмотра которого Сергей позвонил мне на Украину и сказал магическое слово "хочу". После произнесения которого всё остальное было делом техники. Когда у нескольких увлечённых людей появляется мечта, то она всегда приходит с силами на её осуществление!!! (Мысль не моя, но мэтра Виталия Сундакова, а мэтры не ошибаются!!!)  Хотя я не исключаю, что найдётся ещё какой-нибудь "чокнутый экстремал", который летом уговорит Сергея слетать на Гавайские острова. Там покажет сёрфинг на волнах, и Серёжа скажет: "Да ну, их нафиг, эти горные лыжи. Пусть рвётся тол, и динамит, и аммонал. Я эти горы в телевизоре видал (Как пел Владимир Высоцкий) И будет отпуска проводить под жарким летним солнцем. И поверьте, я совсем не обижусь, потому что точно знаю, что всё время пузом к верху с пивом лежать на пляже он не будет. Добро пожаловать в "адреналиновую зависимость", господа!!! Так что, в "нашем полку всё равно прибыло", с чем вас и поздравляю! (Шутка, в которой есть доля шутки!)

Так вот, на обратном пути в Москве мне мои читатели, а теперь уже и друзья Галина Ацерова с мужем Николаем подарили замечательную книгу Заслуженного лётчика-испытателя СССР Анатолия Рябко, которая так и называется «Испытатели» - фотолетопись. Сам Анатолий, издав книгу и закончив летать, принял постриг, ушёл в монастырь и полностью посвятил себя Богу под новоречённым именем Антон-Пилигрим. Согласитесь, не типичная судьба для лётчика-испытателя?

В книге собраны уникальные фотографии, снятые автором в воздухе. Все они пронизаны любовью к небу и к людям, которые учат самолёты летать. Помимо этого там есть прекрасные стихи и интересная проза. На мой взгляд, очень символично и правильно, что первую страницу обложки открывает портрет Заслуженного лётчика-испытателя Алексея Бородая с сыном Антошкой. В общем, я перевернул крайнюю страницу книги, испытывая огромную благодарность автору, а через 10 минут пришла смс: «Пока мы были в Домбае, на Косе умер художник Володя Зебек».

Часа два я не мог уснуть, память снова и снова вспоминала детали знакомства и дружбы с этим удивительно светлым человеком, хотя в жизни он был далеко «не паинькой». Но обо всём по порядку:

                А НЕ СЕСТЬ ЛИ МНЕ НА ВЕРТОЛЁТ

После перевода с Балтики в Николаев летал я на двух типах самолётов (Ту-16 и ТУ-22м3) и не сильно разглядывал местность, которая остаётся под крылом. Да и что там смотреть? Степи в основном, да береговая черта побережья. Правда полёт на «радиус» тут был чрезвычайно интересным. Сначала пересекаешь два моря: Азовское и Чёрное, затем идёшь вдоль Главного Кавказского хребта, видишь горы, на которых никогда не тает снег. Проходишь рядом с Эльбрусом, дальше выходишь на Каспий. Выполнив разворот влево на 90 градусов, идёшь в сторону дельты Волги, потом опять разворот влево под 90. Короче, описав огромную дугу длиной в несколько тысяч километров, через 5 часов подходишь к Николаеву с северо-востока, весь переполненный впечатлениями от увиденного. Но повторяю, это полёт на «радиус», так мы называем полёты на максимальную дальность. А в полётах в районе аэродрома особо что-то разглядывать под крылом желания не было. И так было до тех пор, пока я не пересел на вертолёты.

С развалом СССР на Украине стало катастрофически не хватать топлива для нормальных полётов. Более того, я впервые ощутил, что в небе может быть тесно. Не успеваешь на сверхзвук разогнаться, как Украина уже кончается, и надо вводить самолёт в разворот. Кроме того, нам вообще запретили полёты над морем. Я так думаю из-за боязни, что кто-то из экипажей «длинной» авиации вдруг захочет перелететь в какую-нибудь Турцию. Короче, я понял, чтобы иметь возможность много летать, надо перейти в какую-нибудь «мелко-копытную авиацию», которая много керосина не жрёт, но летает в силу своей востребованности, достаточно регулярно. Багеровский полк на самолётах Л-39 тогда ещё в состав Центра не входил, его передали нам позже, поэтому выбора у меня особого не было. Только вертолётный полк в городе Очакове.

Но я понимал, что нужно придумать веское обоснование необходимости переучивания «чистого самолётчика» с 25 стажем полётов только на самолётах, причём – реактивных самолётах, на корабельные вертолёты КА-27. Я сразу решил, что летать буду только на аппарате, где лётчик один, и ни с кем не надо делиться техникой пилотирования. Неделю «ковырялся» в бумагах вертолётного полка, «нарыл» кучу недостатков, а потом подкатился к начальнику 33 ЦБП ВВС Украины генерал-майору авиации Амирову Рамилю Сахиевичу с предложением. Что в полку с 1988 года нет аварий и катастроф по вине личного состава, но этот факт ещё ни о чём не говорит, т.к. хотя командир полка Сергей Яковлевич Иващенко опытнейший лётчик, и «зубы съел» при руководстве полком, но там есть элементы самоуспокоенности и «почивания на лаврах».

 Руководящий состав полка свыкся со многими недостатками и их просто не замечает, поэтому мне надо внедриться внутрь системы, и увидеть всё свежим взглядом. Вскрыть изнутри, так сказать. Рамиль Сахиевич так проникся этой моей «озабоченностью» за государственные интересы, что тоже принял решение переучиваться на вертолёты. Но ему быстро подсказали, что для генерала - это «блохоловство» и поручили вызнать главный «секрет» надёжного строительства дорог «в нищей» Малазии. В итоге, он получил «указивку»: « Большому кораблю – большое плавание». Быстренько переучился на лайнер ИЛ-62м и естественно, стал летать на нём в дальние зарубежные командировки, благодаря чему и удалось вызнать «секрет», над раскрытием которого СБУ Украины безуспешно «билось» лет десять.

                СЕКРЕТ ДОРОГ В МАЛАЗИИ

Ну, и чтобы не томить заинтригованного читателя, так и быть откроем эту страшную «государственную тайну», как это произошло? Когда начальник Центра был в Сингапуре, их всем экипажем повезли на экскурсию, и Рамиль Сахиевич задал водителю автобуса провокационный вопрос: «Как часто у вас ремонтируют дороги?» Переводчику пришлось дважды повторять водителю вопрос, но он его так и не понял, зато предложил: «А давайте я лучше расскажу, как строят дороги у нас в Малазии?» Коварный Рамиль Сахиевич не подал виду, что именно этот его вопрос и интересует, лишь кивнул головой в знак согласия: «А давайте…»

«Наша страна на песке», - продолжал водитель, - «Так вот, когда изыскательские работы проведены, и трасса будущей дороги проложена, мы пускаем тяжёлые и мощные катки. И они елозят по одному и тому же месту до тех пор, пока протекторы Камазов, проезжая по этому месту, не оставляют следов. Потом мы кладём на дорогу 80 сантиметров бетона и забываем о ней навсегда».

Блин, всё так просто, а мы то думали…И стоило из-за этого «секрета» целый ИЛ-62м гнать? Но раз про Малазию заговорили придётся ещё один эпизод вспомнить. О нём мне рассказал однокашник по академии полковник Морозов. Он был командиром авиационно-технической базы в Луанде (Ангола). Международная обстановка резко обострилась, и русским и кубинцам, которые на тот момент оказывали дружественную помощь, поставили условие «в одночасье» убраться из страны. Так Юрий Морозов оказался в Союзе. Сами понимаете, целому полковнику найти приличную должность не так-то просто, тем более, на флотах Юра уже послужил и ехать туда опять не собирался. И тогда Москва нашла выход, предложив ему должность заместителя главного редактора журнала «Морской сборник». А я до этого уже несколько раз печатался в этом журнале, и Морозов мои статьи читал. Более того, он их запомнил.

Поэтому, как только приступил к исполнению служебных обязанностей на новом месте, сразу выбил у начальства служебную командировку в город Николаев и попутным бортом ИЛ-62м прилетел на наш аэродром специально, чтобы заказать мне статью для их журнала, ну, и заодно поглазеть на южных женщин. Они ж по сравнению с бледными Московскими, ох, какие красивые, особенно по весне. При общении в одном из ресторанов нашего города Юра и поделился этой пикантной историей.

Когда он бодро вошёл в кабинет начальника редакции, чтобы доложить о результатах служебной командировки, начальник ему прямо с порога бросил: «Так, Морозов, через неделю полетите в Малазию. С одной стороны, Малазия – это интересно. Но с другой – что-то в тоне радактора Юрию не понравилось, пренебрежение какое-то, что ли. Поэтому, у него вместо слова «Есть» прозвучало: «А почему я?» Редактор спустил пенсне: «Морозов, блин, Вы у нас самый молодой в редакции, служите «без году неделя. Поэтому престижные командировки типа Франция- Париж, Америка – Вашингтон - это для старых, заслуженных сотрудников, а Вы, как «солопед» – в Малазию. Юра сказал «Есть», выкатился из кабинета и пошёл оформлять документы в эту «забытую Богом» Малазию.

                БОЕВОЙ ФЛОТ МАЛАЗИИ И ЕЁ МАГАЗИНЫ

Через неделю вылетел на Хо-Ши-Мин, переехал в Камрань, погрузился там на БПК (Большой противолодочный корабль) и поплыл. Моряки вообще-то говорят «пошёл», но мы палуб не топтали, поэтому будем называть вещи своими именами «поплыл», блин.

СССР отправил свой боевой корабль для участия в праздновании юбилея Королевского Военно-Морского флота Малазии. Первый шок полковник Морозов испытал по прибытии в порт этой самой Малазии. До этого у него было представление, что флот этой страны чуть ли не на джонках с каноэ на вёслах выгребает. Каково же было удивление Юры, когда он увидел современные корабли и катера, но главное, оказалось, что более 50 стран мира прислали свои боевые корабли на празднование юбилея Военно-Морского флота Малазии. Причём, американцы прислали авианосец.

Второй шок его настиг, когда ему представили малазийца, капитана 2-го ранга, который будет его гидом и переводчиком. Был выходной день, и вместе моряком – переводчиком папой увязался его шестилетний сын, который свободно говорил на трёх языках: английском, немецком и своём малазийском. «Ничего себе уровень образованности», - подумал Юра. Потом он обратил внимание на высокое круглое здание за спиной малазийского офицера.

«Sorry, а что это у вас такое?» - спросил ошарашенный полковник Морозов, когда отошёл от шока, услышав, как шестилетний пацан отвечает на вопросы папы на трёх языках. «А, магазин, 60 этажей», - небрежно бросил малазиец, не поворачиваясь.

«Что все 60 этажей магазин?» - проглаголил от удивления Юра. Тогда малазийский офицер повернулся, более внимательно посмотрел на здание, хлопнул себя по лбу: «Блин, извиняюсь за неточный ответ. 58 этажей магазин, а 59-60 этажи – ресторан. Если желаете, можем посетить?» - произнёс капитан 2-го ранга, не уточняя, ресторан, магазин или то и другое вместе. Полковник Морозов пожелал, потому что до этого самый высокий магазин, который он посещал, был ЦУМ в Москве. Я уж не помню, сколько в нём этажей, но «штук 6 или 8, не меньше».

Зашли в магазин, поскольку никакой определённой цели что-то купить не было, решили как на экскурсии, выходить там из лифта, где выходит больше народа. На 44-ом этаже Юре так понравилась картина «Океан на закате», что он не мог отвести от неё глаз. И лишь её стоимость, превышающую его заграничный «валютный запас», не давала ему приобрести картину в свою собственность. Гид – капитан 2 ранга спросил: «Мистер Морозов, что сильно понравилась?»

«Очень», ответил Юра. «Ну, что ж, тогда поехали на 20-ый этаж», - предложил малазиец. Спустились на 20 – ый этаж. Там в художественном салоне, как ни странно, такая же картина, но стоимостью в два раза дешевле. Теперь денег на картину хватало, но на подарки семье нет. Юра сразу, следуя логике, спросил: «А можно где-то ещё за меньшую цену купить?»

Малазийский офицер покачал головой: «Ну, если не лень, поехали на третий». Там на такой же картине стояла цена ещё в полтора раза меньше по сравнению с 20-ым этажом. Теперь вроде денег на всё хватало: «Но, меня обуяла жадность», - рассказывал Морозов, - «и я капитану 2 ранга говорю: «Давайте поторгуемся, чтобы ещё цену сбросить». Тот выругался по русски матом: «Мистер Морозов, блин, сказали бы сразу, какую сумму не жалко потратить на картину, сразу поехали бы сюда. Ладно, пойдём на выход».

Вышли из магазина, прошли за угол, и там в сувенирной лавке Морозов увидел свою картину вообще «за копейки», естественно купил. А гид продолжил объяснения: « Дело в том, что у нас одни и те же вещи продаются на разных этажах, и цена у них при этом разная, но если меня, бизнесмена, скажем среднего уровня, заметят на 20-ом этаже, а не на 40-ом, как подобает мне по статусу финансового дохода, то со мной никто не захочет иметь дело. Значит я по богатству не тот, за кого себя выдаю, и мой бизнес распадётся».

У полковника Морозова после этих слов «нектати» проснулось слово «совесть», и он презентовал малазийскому офицеру бутылку «Советского шампанского». Но тот сказал «найн» - это очень дорогой подарок. Тут же завёл Юру в какой-то отдел с одеждой, переговорил с хозяином, и через 10 минут перед полковником Морозовым лежало три варианта джинсовых костюмов на всю Юрину семью. Полковнику только оставалось уточнить размеры жены и дочки. После чего аккуратно упакованный свёрток был вручён Морозову, а малазийскому капитану 2 ранга ещё дали сдачу, после получения которой, гид произнёс: «Ну, что, в ресторан? Обмоем покупки?» - и, заметив недоумевающий взгляд советского офицера, добавил: «Я учился у вас в Союзе в Военно-Морской академии, там меня научили вашим обычаям…»

Поднялись на 60-ый этаж в ресторан. У стойки бара большого круглого помещения стояло штук 8 девушек. Как только Морозов с малазийцем переступили порог зала, одна из девушек сразу сорвалась с места, и подскочив к ним, спросила: «Хеллоу, господа, мы рады вас видеть пожалуйста, уточните цель вашего прибытия: выпить, поговорить, закусить ?» Т.е. там можно даже ничего не заказывать, платите за место и наслаждаетесь беседой с другом или дамой, обозревая окрестности.

«Нам выпить и поговорить», - быстро ответил гид-переводчик. Тут вторая девушка, которая успела к ним подбежать вслед за первой, перечислила основной перечень напитков, который они могут заказать. «Коктейль с «рашшен-водка», - тут же сказал малазиец, и девушка умчалась.

«Какой столик желает месье? С видом на море, горы, город? – спросила третья девушка, обращаясь персонально к Юре. «С видом на море», - проглаголил ошарашенный таким приёмом Морозов, и их тут же отвели к столику с видом на море. Только они присели за столик, как четвёртая девушка уже вприпрыжку несла заказ, коктейль с «рашшен водкой» в красивых больших, высоких бокалах ёмкостью грамм 350, не меньше. Причём, хотя малазиец про еду ничего не упоминал, на подносе стояло несколько рыбных блюд типа жарено-вяленого «кальмаро-осьминога». Вот теперь Морозов оценил, почему наготове стоит сразу 8 девушек. Это ни как у нас, одна официантка лениво бродит на 6 столиков. Здесь за счёт количества обслуживающего персонала достигается сверхскорость, и ресторан пропускает соответственно больше клиентов сквозь себя.

Выпили за встречу и за покупки, чтобы долго носились: «И я, - говорит Юра, - имел неосторожность оторвать свой взгляд от панорамы океана и повернуть «каралик головы» по сторонам, чтобы оценить публику в ресторане, и вообще, куда мы попали», - как от стойки бара срывается в нашу сторону пятая девушка и на ходу кричит: «Мистер, что-то не так? Но Вы только не волнуйтесь, мы сейчас эту ошибку исправим».

«Да нет, всё так», - ответил перепуганный Морозов. «В общем, когда мы вышли с малазийским офицером с ресторана, я понял, что нам, Советскому Союзу, в плане социального сервиса до этой «слабо развитой» в кавычках Малазии, далеко как до Луны». Я бы мог ещё много интересного поведать про эту страну, основываясь на рассказах о ней генерала Амирова и полковника Морозова, но надо ж и про моё переучивание на вертолёте КА-27 озвучить.

                ПОЛЁТЫ НАД КИНБУРНСКОЙ КОСОЙ

Итак: «Добро» было получено, я почитал РЛЭ (Руководство по летной эксплуатации вертолёта), прошёл в Очакове несколько наземных стажировок, кое-как сдал зачёты инженерам или инженерам (ударение на последнем слове, это если ты серый как штаны пожарника) и приступил к лётному переучиванию. Скажу честно – вертолёт меня пленил сразу и бесповоротно. До этого, какое мнение у меня было об этих машинах: «Вертушка – вертушка, ни потолка, ни скорости»… Но когда я на них полетал – мама «родная» - удовольствие неописуемое. Во-первых, всё видишь из-за прекрасного обзора и малых скоростей. Во-вторых, мы сделали два полёта по коробочке, а потом мой инструктор Геннадий Моисеев говорит: «Василий Васильевич, что мы будем небо утюжить в горизонтальном полёте? У Вас всё получается. Давайте лучше отработаем взлёт, висение и посадку».

Мы с разрешения РП отлетели на край аэродрома, там, где никому не мешали. И дальше начался «цирк», так, во всяком случае я воспринял всё по началу, но потом вошёл во вкус, и уже ничему не удивлялся. Короче, мы осуществляли отрыв по вертолётному, на метре обозначали зависание, потом задом отпрыгивали на 500 метров на высоте метров 15-20, переламывали вертолёт, планировали вперёд в точку, откуда, только что осуществили взлёт. После чего я отрабатывал зависание и посадку по вертолётному. И всё повторялось сначала. Таких маневров мы «засиропили» сразу штук 40, так мне во всяком случае, показалось. Это вам не на самолётах, 8 полётов по коробочке сделал, и лётчик уже «устал», больше не моги. А если инструктором, то 12. В итоге, уже в первый день лётной смены я, хотя самостоятельно и не вылетел, но взлёт, расчёт и посадку по вертикали схватил сразу на уровне мышечных рефлексов, чего на любом ероплане и представить себе просто невозможно. Прежде всего, из-за максимально-допустимой нагрузки по кругам или полётам по БК (большой коробочке).

В дальнейшем, когда я стал летать самостоятельно на КА-27, я просто влюбился в местность, которую видел под «крылом», точнее под винтом вертолёта, и называлась эта местность «Кинбурнская Коса». Представьте себе край сосновых лесов, множества причудливых озёр, огромных стай птиц, включая лебедей и пеликанов. И всё это окаймлено с одной стороны морем, с другой лиманом. В общем, красота неописуемая, очень самобытный край. Я тут же дождался выходных, взял палатку, спальник, коремат, в пятницу вечером сел на теплоход Николаев-Васильевка, и в 22.00 вышел на площади села Покровка в полной темноте под небольшим дождём. Так сказать – «разведка боем». Выбора не было. Или срочно ставить палатку, где стоишь, или проситься к кому-то на ночлег. Я выбрал второе. Пошёл в ближайший дом, где в окне горел огонёк.

                ЗНАКОМСТВО С ХУДОЖНИКОМ

Постучал, вышла миловидная женщина, и я в «лучших» туристских традициях попросился на ночлег: «Мадам, дайте воды попить, а то так кушать хочется, что переночевать негде, или разрешите палатку в огороде поставить пока дождь не кончится». Женщина улыбнулась и сказала: «Вижу, скучать мне не придётся, проходите». Познакомились. Маргарита оказалась художницей с Москвы. Приезжает сюда только летом на этюды. Живёт на Косе уже лет 10. Мы пили «чай» и говорили о жизни. А в 4 часа утра она сказала: «Вася, тебе надо обязательно познакомиться с одним человеком, иди к нему прямо сейчас». После моей бутылки вина и её наливки, которые мы выпили перед «чаем» ничего невозможного для меня не было, тем более в рюкзаке ещё вино оставалось. Мы же «опытные» туристы, блин, в поход в незнакомую местность с «одной» тарой не ходим.

Мы вышли из дома, уже светало. Маргарита показала направление на дом, стоящий в 800 метрах на берегу озера. Я пошёл указанным курсом, а когда подошёл к дому, увидел, что в окнах горит свет. Во дворе бегала белая собачонка, но на меня она не лаяла. Я решительно постучал. Долго не открывали, я уже собрался идти опять к Маргарите, как дверь распахнулась. Бородатый мужик с заросшей гривой седых волос долго в меня всматривался, потом сказал: «Заходи…»

Я прошёл, в комнате стояла дочь хозяина, и бегало двое маленьких детей. Как потом оказалось, миловидная, очень приятная женщина, которую я принял за дочь, это жена, а два пацана – это были её дети, а ещё два мальчика и девочка спали в другой комнате.

«Василий, Морская авиация, много летал над Косой, а вот пешком пришёл первый раз. Почему-то сказали, что я должен обязательно зайти в Ваш дом».

«Володя», - представился хозяин дома, - «А это моя жена Ольга и дети: Илья и Денис. Раз пришли, проходите за стол, угостим чаем».

Я сразу достал бутылку вина и буханку чёрного хлеба. Оля забрала детей и больше не появлялась. По мольбертам и картинам, которые стояли, и лежали в разных углах комнаты, я понял, что Владимир художник. Мы выпили за знакомство, и я попросил разрешения посмотреть картины. Владимира не удивила моя просьба, видно, что всех притягивает на огонёк его творчество. Позже я убедился, что это не совсем так, некоторые приходили, просто зная, что у художника, как правило, всегда «всё» есть, и можно выпить на «халяву».

Зебек стал показывать мне картины, вставляя холсты в одну и ту же рамку, и я внутренне «ахнул», настолько самобытны были его полотна. Дело в том, что к художникам, как и к поэтам у меня очень неравнодушное отношение. Но если любовь к поэзии мне привила наш учитель литературы, жаль запамятовал её имя, то к картинам и пониманию живописи я пришёл сам. Всё началось с того, что в 18 лет в Москве я попал на выставку сначала Константина Рериха. Его картины Гималайского и Славянского цикла просто сразили меня наповал. А потом ещё занесло на небольшую выставку картин художника Юрия Ракши, умершего в достаточно молодом возрасте. И что-то, там в душе шевельнулось, интерес к живописи остался навсегда. Тем более, что потом пошли картины Константина Васильева, Ильи Глазунова и других именитых живописцев, а ещё судьба мне подарила дружбу с одним очень самобытным художником Антоном Власенко. А дело было так:

                ХУДОЖНИК АНТОН ВЛАСЕНКО

Мы отдыхали в отпуске у тёщи в городе Оренбурге, чей дом находится рядом с рекой Урал и почти вплотную примыкает к зданию авиационного училища. В одно прекрасное утро я как всегда выскочил на зарядку, пробежал километров 5 вверх по реке, нашёл небольшой уютный заливчик, на берегу которого и приступил к дальнейшей утренней тренировке.

Минут через десять услышал, как какое-то тело пробежало за спиной по тропе вверху. Я обернулся, увидел мускулистую фигуру, которая тут же скрылась в кустах и побежала дальше. Я ещё подумал: « Не перевелись ещё спортсмены в городе Оренбурге», - и продолжил занятия. Где-то, через полчаса, услышал, что тело бежит обратно. Я в этот момент делал серию из десяти кат каратэ, что знал на тот период. Вдруг топот «копыт» смолк, и я понял, что спортсмен остановился и наблюдает, что я делаю. Подсматривать за каратистом, который делает ката, считая, что его никто не видит, это как в замочную скважину наблюдать за интимом. Поворачиваюсь, вижу мужика с бородой, в спортивных штанах с голым торсом, и с раздражением говорю: «Вам что места на реке мало или просто любите за чужими дядями подглядывать?»

Мужик смутился, тут же сбежал ко мне: « Ой, извините, я художник, и просто поневоле остановился. У Вас такие красивые движения. Это каратэ, наверное? А можно я немного посмотрю, никогда ничего подобного не видел?» Поскольку мужчина извинился, и восхищение было искренним, я дал «добро» и продолжил делать ката. Когда закончил, как-то так само получилось, что мы не побежали, а просто пошли вместе вдоль реки, продолжая знакомство друг с другом. Антон Власенко, так звали моего нового знакомого, практически без утайки рассказал мне историю своей жизни, и как он оказался в городе Оренбурге.

Они с другом окончили художественное училище им. Сурикова и остались работать в Москве. Антон вскоре женился, но жена через год сбежала, не выдержав нищеты, и даже разгрузка вагонов с углём по ночам не спасла ситуацию. Друг, видя тоскующего Антона, сказал : «Надо что-то менять в этой жизни, сделаем так. Сейчас я завяжу тебе глаза, подведу к карте Советского Союза. Куда ты наугад ткнёшь пальцем, туда и поедем жить и работать». Антон ткнул и попал в Оренбург.

Быстро собрали нехитрые пожитки, благо их было как у холостяков немного, взяли билеты в плацкартный вагон и через двое суток прикатили в незнакомый им Оренбург.

Пол года пробивались и делали имя среди местной публики пока Антона не осенила идея. Он случайно увидел, что освободилось помещение нашей гарнизонной гауптвахты, которое непонятно по чьей воле располагалось в очень оригинальном здании с башенками прямо на набережной. И он добился приёма у первого секретаря города и убедил того, что им с другом по силам сделать из этого здания филиал Краеведческого музея, причём помощи при этом от города им никакой не надо.
Прошёл год. Они на свою мизерную зарплату сами покупали большие холсты, доски, гвозди и прочие необходимые детали. Сами сутками пропадали в этом музее, столярничали, рисовали, красили. В общем, работа была сделана на 90%, когда в город приехала с контрольным визитом тогдашний Министр Культуры Фурцева.

Городское начальство поводило её по объектам города, но та увиденным осталась недовольна. И уже когда осмотр подходил к концу, Фурцева обратила внимание на оригинальное здание с башенками и колоколенками: «А что это у вас такое?» - задала она вопрос первому секретарю. А тот уже и забыл, под какой замысел и кому он разрешил занять это здание, но хорошо зам выручил: «А это у нас филиал будущего Краеведческого музея», - вставил он свои «пять копеек», - но он ещё не достроен».

«Давайте пройдём, посмотрим, что там у вас?» Когда они зашли, у Министра Культуры просто «отвисла челюсть». В первой большой комнате кроме двери было три стены, именно на них висели три огромных картины – Оренбург прошлого, настоящего и будущего. Это был триптих, и общее действие просто завораживало. Причём на первом полотне был нарисован как живой Александр Сергеевич Пушкин. Ведь именно здесь он писал свою «Капитанскую дочку». Делегация прошла дальше, а там Антон с другом пашут в поте лица, все в опилках, оба с бородами и импозантно одетые. Фурцева поздоровалась с художниками, а потом сказала первому секретарю: «А Вы, оказывается, очень скромный человек. Если бы я это случайно не увидела, я бы подумала, что Вы плохо знаете историю города и ничего не делаете для воспитания молодого поколения на исторических и революционных традициях. А теперь я вижу, что Вы на правильном пути. Но Вы не захотели мне показывать незавершённую работу. Я доложу о Вас Леониду Ильичу»…

В общем, через три дня Антона и его друга вызвали в горком КПСС и вручили ордера и ключи от трёхкомнатных квартир в новом доме, а в придачу дали ещё по персональной мастерской на чердаке этого дома с северной стороны. Антон мне ещё объяснил, почему это так важно для художника. Я потом не раз бывал у него в мастерской, любовался его картинами и как-то спросил: «Антон, я смотрю на картины только этого года, у тебя и тундра нарисована, и горы, и степи. Ты что успел за один год там везде побывать?»

И он ответил: «Представь, Вася, да. Дело в том, что для нас художников моего уровня официально установлен потолок по заработной плате. Я могу получить за картины не более 4000 рублей в год. Поэтому я, сначала первые 3-4 месяца года рисую под заказ. Там какую-нибудь доярку Клаву или шахтёра Ваню колхоз просит увековечить и платит за это деньги. Когда в сумме у меня набежит 4000 рублей, а бухгалтерия за этим строго следит, я собираю вещи и еду на этюды в любую точку Советского Союза, в которую мне захочется. Там рисую картины, бывает даже, их продаю, разумеется, не официально. А даже если и не продаю, мне полученных денег вполне хватает на жизнь».

Я помню, какое восхищение вызвал во мне этот рассказ о свободе, которую испытывает состоявшийся художник, и даже высказал Антону комплимент: «Слушай, у тебя оказывается такая классная профессия !!! Пожалуй, по притягательности будет второй после профессии лётчика, а если говорить о свободе внешней и внутренней, то будет первой».
               
                ОБЩЕНИЕ С ЗЕБЕКОМ

Когда я всё это пересказал Володе Зебеку, в его семье я сразу стал своим. Я это чувствовал и по отношению ко мне Оли, да и Зебека тоже. В этот свой первый приезд на Косу я ещё несколько раз заходил к нему на огонёк, и встречали меня всё теплее и теплее. Лишь спустя пару лет я понял. Почему так произошло – мне от него ничего не надо было кроме общения с умным человеком. Большинство приходило, купить картины или поглазеть на знаменитого Зебека, чтобы потом иметь повод хвастаться перед друзьями: «Я пил с самим Зебеком».

Оля, его жена, на 30 лет моложе, мне рассказала, что у неё не было выбора. 18-летней девушкой она попала на выставку картин Зебека, они ей сразу очень сильно понравились. А потом в зал вошёл сам художник с львиной гривой волос. Как сказала Оля: «У меня ноги сразу подкосились, и я поняла, что отдамся ему по первому его требованию». Так впоследствии и произошло.

У Володи была феноменальная память. Он мог по 20-30 минут читать поэмы Байрона на немецком или русском языках. Делился воспоминаниями своего детства, как он работал на немца в Германии, или как полгода учился даже в Военном училище в Даугавпилсе, но сразу понял, что армия не для него, написал рапорт и ушёл.

Я в свою очередь принёс в его дом авиацию, экстрим и путешествия. Володя с огромным интересом слушал рассказы о моих полётах и походах. Сам – то он с Косы на тот момент уже 20 с лишним лет никуда не выезжал. Даже паспорт у него остался Советский, он его не менял. А на третий мой приезд сказал: «Я хочу подарить тебе картину. Выбери сам из тех, что я нарисовал недавно».

Я начал просматривать полотна, вдруг как ток пронзил. На очередной картине, которую я взял, на первый взгляд не было ничего, только линия горизонта, как её видит лётчик на большой высоте, и небо на рассвете. Земля где-то там внизу, ещё в темноте, её не видно, а здесь вот-вот выйдет солнце. Я поразился, как так можно правдиво всё нарисовать, как будто сам только оттуда вернулся. Я сказал: «Можно эту?» Володя шутливо выругался: «Блин, единственная картина из 50, которую я уже подарил учительнице местной школы, и ты тоже её выбрал. Эту не могу, но любую другую, пожалуйста». Не передать, как я был разочарован, такой картины я не видел ни у кого и никогда, хотя в Москве, Ленинграде и других городах посетил сотни выставок. Как-то даже смотреть картины дальше расхотелось. Но выручил Роберт, старший сын Зебека от первого брака, тоже художник, но рисует значительно слабее отца. Вот уж точно говорят: «Единственное, что не передаётся по наследству – это талант».

Кстати, моя первая встреча с Робертом произошла в лесу. И мои первые слова были после приветствия: «Простите, а Вы не Иисус Христос», - настолько он на него походил. Так вот, Роберт сказал: «Тогда я знаю, что Вам нужно». Тут же из второй половины полотен, которые я ещё не смотрел, достал картину, которая мне сразу понравилась и я сказал: «Возьму эту». Зебек критически посмотрел. Они с Робертом ещё перекинулись парой замечаний, стоит в ней что-либо исправлять или нет, и Володя сказал: «Хорошо, сейчас я тебе её во что-нибудь заверну, но перед этим подпишу». Он взял кисть и на полотне, но с обратной стороны написал: «Василию Ч. - самому интересному человеку Покровки. Я хотел бы, чтобы мои дети были похожи на Васю». Но прочитал я это уже дома, т.к. так велел Володя. Но я знал, что там какие-то хвалебные слова.

Я ещё пошутил: «А можно я тогда картину у себя на стенке обратной стороной повешу, когда рамку к ней куплю?» Владимир шутки не принял: «Делай, как хочешь, она теперь твоя». Не скрою, мне было приятно, хотя я понимал, что просто попал под его настроение. Кстати, читатели краем глаза уже этот подарок видели, если читали мои произведения ранее. В фотографию перед рассказом «Наш ответ Чемберлену» картина попала, правда, в ней отражается абажур с лампой. Желающим посмотреть обратную сторону тоже могу прислать фото, но только за магарыч, «халява» кончилась…
               
                ЧУТЬ НЕ ПОГИБ

Когда я приехал на Косу в четвёртый раз, то возвращаясь от Зебека, чуть не погиб. А дело было так. Поскольку я взял снова сына, которому на тот момент исполнилось уже полтора года, Володя предложил в этот раз пожить у него на даче за озером возле леса. Он построил её для сыновей, но там никто не захотел жить – далеко до моря. Вдобавок, там не было воды, её надо было просить у соседей. Но я сразу согласился. Дело в том, что в предыдущее лето мы с сыном жили в палатке возле самого моря в 10 метрах. Тогда ему, сами понимаете, было полгодика. Всё было «абге махт», кроме одного НО.

В кустах возле палатки водилось много змей. Одна «серка», чей яд намного сильнее, чем у гадюки, проползла у Васи буквально между ног, когда он лежал на песочке. А в яме для продуктов у нас жил вальяжный полоз, которого мы прозвали Кеша. Поднимаешь крышку, а он там лежит, свернувшись калачиком, на продуктовых пакетах. Ему говоришь: «Кеша, уползай, жрать надо готовить». Полоз не сразу, а выждав паузу, которая иногда доходила до минуты, не торопясь, с достоинством уползал в какую-то дыру. Мы забирали необходимые продукты, накрывали яму крышкой, орали: «Кеша, приползай», - и могли быть уверены, не позже чем через 5 минут полоз будет на своём месте. Кроме змей донимали комары, тарантулы и прочие «божьи создания», поэтому предложение Зебека я принял с радостью, считая, что там этой «живности» будет меньше. Как я ошибался, «наивный». Но не будем о «грустном», расскажу про Зебека.

Здесь я открою «страшную тайну» - Володя всегда пил. Я не могу сказать, чтобы сильно, но регулярно. Без бутылки к нему лучше в гости не приходить, «серьёзного» разговора не будет. Мне он прощал, когда я пару раз заходил к нему на чай с кульком конфет или печенюшек для детей. Мы начинали пить чай, а потом Владимир совал мне деньги и требовал бежать ближайший бар или магазин за бутылкой. А если они закрыты, тогда к Боре Цыммерману, местному винодельцу домашнего сухого вина. А это значит топать за сагу под горой на окраине посёлка Покровка. Кстати, пару слов надо сказать про «сагу».

                СЕКРЕТЫ КИНБУРНСКОЙ КОСЫ

Когда я увидел её первый раз, ощущение было такое, что попал в тропический лес, только крокодилов не хватает. Представьте себе глубокую промоину, которая врезается в посёлок со стороны хвойного леса на расстояние около километра и шириной метров 500, заполненную водой, и по краям заросшую густыми лиственными деревьями, все увитые плюющем и лианами. Там была очень плодородная почва, и все, кто там жил, старались свои огороды расположить ближе к «саге». Но это не мешало приходить туда на кормёжку диким зверям: кабанам, козам, лисам, зайцам и прочим «божьим тварям». А ещё на Косе живут лоси, волки… и дикие мустанги, которых я не раз встречал во время походов по прилегающим окрестностям. Один раз вообще повезло. Мы выехали на тракторе с прицепом в 6 утра из Покровки встречать утренний катер с Очакова. Вдруг из леса выскочили белая кобылица и четыре гнедых жеребца, и они бежали параллельно дороге метрах в 200-х от нас километра три. Незабываемое, я скажу, зрелище.

Был год, рассказывал Володя, когда волки съели в деревне всех собак кроме двух, которые были дома на момент нападения волчьей стаи. Так-то собаки обычно в будках на улице, а тут волки видно очень голодны были, что решились войти в посёлок. Но вернёмся к нашим «баранам», т.е. как я к Володе пришёл в гости. Сначала по приезду мы зашли к нему всем «табором»: это кроме меня с женой и ребёнком я ещё взял подполковника Юру Тэзикова с любимой женщиной и друга Виталия Решетникова, врача широкого профиля. Ребята давно на Косе не были и с удовольствием откликнулись на моё предложение, тем более пожить на даче самого Зебека, о котором они много наслышаны. Естественно, в таком гамбузе после годовой разлуки не поговоришь, поэтому договорились с Владимиром, что я зайду один дня через три-четыре, когда нормально устроимся.

Самое интересное, перед событиями, которые потом произошли, мне был знак, но я его не понял. Когда мы первый раз пошли на море, увидели корову, которая по вымя увязла в зыбучем песке озера и сама не могла выбраться. Лишь к исходу второго дня её смогли вытащить краном. Так вот, переделав все дела, я своим сказал, что покидаю их на часик, пойду, навещу Зебека. Все понимали, что это надо. Володя от денег отказался, и надо это было хотя бы частично компенсировать словами благодарности и «магарычём». Я взял бутылку дорогого испанского вина и отправился в «рядовой» гостевой вояж, как я думал.

Я ещё только подходил к дому, как мне наперерез бросились старшие сыновья Зебека Илья и Денис: «Василий Васильевич, мы знаем, что Вы с бутылкой. Отец только начал выходить из запоя, с вином к нему нельзя». И к тому же участились случаи, когда отца спаивают, а потом за бесценок покупают у него не завершённые картины, чтобы потом их дорисовать и выдать за свои. Все мои уговоры, что мы «символически», что мы по «чуть-чуть», успеха не имели. Я отдал бутылку и явился к Володе. Пожали друг другу руки, обнялись. Я проглаголил: «Володя, я к тебе на чай», - выложил пирожки, которые с любовью приготовили женщины дорогому гостю. Зебек подозрительно посмотрел на меня, потом на мой пустой пакет: «Ну, на чай, так на чай»…

Начали мы пить чай, неспешно говоря о том, что произошло за год, потом он вдруг говорит: «Слушай, если у тебя нет денег, так и скажи. Вот тебе полтинник, иди, сходи, возьми что-нибудь». Мой «жалкий лепет», что может, не будем, может в следующий раз, успеха не имел. Зебек рассвирепел: «Не хочешь идти, тогда вообще выметайся». Такое в мои планы не входило, я понял, что надо идти. Взял деньги, выглянул во двор. «Стража» была на месте. Тогда я вылез через окно, прополз с правой стороны дома вдоль озера и не замеченный сыновьями побежал рысью выполнять приказание, довольный своей «находчивостью». В киоске взял бутылку портвейна, выбора всё равно не было, и отправился в обратный путь, размышляя, как преодолеть «кордон» обратно. Но размышлять мне долго не дали. Метров за 300 до дома меня опять перехватили Илья и Денис.

                РОКОВОЙ БАНКЕТ

Отпираться было бесполезно. Тогда я решил взять логикой: «Ребята, я вам обещаю, что из этой бутылки ваш отец выпьет не больше стакана, остальное выпью я. Вы же понимаете, что без этого «дела» у нас встреча не получится». Ребята согласились, и я помчался докладывать о выполнении приказания. Владимир мой приход встретил без эмоций, похоже, он и не знал о кордоне, который учинили его дети. Я налил по пол стакана: «Ну, за встречу!» Но только Зебек сделал первый глоток, я его прервал: «Володя, ты же мне ещё не все нарисованные картины показал». Владимир дисциплинированно пошёл в мастерскую, где они лежали. Я тут же выпил свои пол стакана и налил по новой. Дальше было дело техники.

Как только Володя делал глоток вина я отвлекал его каким-то вопросом, типа, а как ты додумался до такого сюжета? Он с воодушевлением начинал рассказывать, а я в этом момент, якобы, увлечённый рассказом, быстро выпивал, сколько у меня было портвейна в стакане и тут же наливал по новой, в том числе и «каплю» Владимиру с возгласом: «Надо освежить». Т.е. у него создалась полная иллюзия, что он пьёт наравне со мной. Но вообще, не подумайте, что мы были заняты только «пьянкой». Это был разговор двух серьёзных мужиков, которые не виделись год, и нам было, что сказать друг другу.

Где-то, через час-полтора заглянули дети, убедились, что с отцом всё нормально, и в них заговорила «совесть». Помахали мне рукой, я вышел, и они со словами: «Василий Васильевич, мы видим, что Вы слово держите, поэтому возвращаем Вам Ваш пакет, уж больно Вы вино хорошее привезли». Короче, я вторую бутылку поставил на стол жестом фокусника, но Володя в этот момент как раз читал стихи на немецком языке и на вино даже не среагировал. Он уже был в «кураже» от своей талантливости, тем более, что комплименты я отпускал постоянно, и поверьте, говорил я их совершенно искренне. В общем, «посиделки» удались. Когда я прощался, мы оба чувствовали, что мы «волки одной стаи».

Было уже часов 12 ночи, луны не было, но было обалденно красивое звёздное небо. Кстати, такие яркие звёзды как на Кинбурнской Косе я видел только в горах. В общем, подошёл я на берег озера, которое предстояло пересечь вброд, именно так я добирался и сюда. Хотя была дорога в обход, но раза в 3-4 длиннее. Озеро было метров 500-600 шириной, глубины, в основном, по пояс, а сам брод вообще по колено, поэтому я не считал эту задачу для себя трудной. Но в переходе вброд была одна не значительная деталь, если идёшь днём, и весьма существенная, если идёшь ночью. Примерно на средине озера был небольшой песчаный островок. На него надо было выйти, потом изменить курс вправо на 10-15 градусов и топать дальше. Тогда глубина была по колено, и ты попадал в проём среди камышей, который был около 100 метров. Т.е. задача для ориентировщика «детская». Да, это если ты имеешь компас и фонарик.

У меня не было ни того, ни другого. Зато было состояние «эйфории» от встречи с другом, и какой я «крутой», что преодолел все «препятствия», и мы так нормально посидели. На островок я попал с первого раза. Остановился, два огонька светили сзади, а впереди была тьма. Сам остров тоже был в абсолютной темноте. Звёзды хотя и светили, но другой берег видно не было. Я по памяти сделал поправку в курс и шагнул в воду. Что за чёрт, сразу стало глубоко. Я не учёл, что я вышел на островок не по центру, а с краю. Но это я сейчас понимаю, а тогда не понимал.

Как говорят «пьяному и море по колено». Посему я подумал, что взял маленькую поправку, сделал её больше и опять шагнул в воду. Глубина опять по пояс, но поскольку я уже намок, а берег где-то был передо мной в 300 метрах, я решил, что дойду до него, а там по камышам сориентируюсь. Короче, бреду, периодически смотрю на звёзды, пытаюсь выдерживать направление по полярной звезде, но где там. Я же до этого пеленгов никаких не брал. В общем, топаю по пояс в воде потихоньку. Метров за 50 ощутил, что впереди камыши. Сразу обрадовался, сделал несколько быстрых шагов, и вдруг ощутил, как левая нога вошла по колено в грунт. Только я хотел сдать назад, перенёс вес на правую ногу, опёрся на неё, чтобы вытащить левую, как она тоже провалилась, причём сразу выше колена.

Глубина, которая была по пояс, сразу стала по грудь, и я сразу профилакторий под Калининградом вспомнил, как лейтенантом чуть не утонул там в болоте, чудом выбрался. Но об этом случае я как-нибудь ещё расскажу, а сейчас не будем отвлекаться. Я сразу протрезвел, и пришёл страх, т.к. понял, одному мне отсюда не выбраться. Зыбучие пески. Именно в них попал Артур Шубо, один из лучших тренеров по каратэ города Николаева. Правда, это было на оконечности Кинбурнской Косы, но какая разница, природа зыбучих песков одна. Он вёл 10 детей быстрым шагом, сам впереди. И они влетели в них сразу, все 10. Шестерых он смог вытащить на твёрдое место, а сам погиб, и с ним ещё четверо детей в возрасте 10-12 лет. Я случайно попал на могилу одного ребёнка на кладбище. Там памятник, мимо которого нельзя пройти мимо. Исключительно талантливо выгравирован на камне ребёнок в кимоно в боевой стойке, и рядом глубочайшие по смыслу стихи, в переводе японский дзен о смысле жизни. Я долго стоял, размышляя, почему Бог забирает безгрешных детей в таком возрасте?

В общем, когда я влетел в эту ситуацию сам, мгновенно этот памятник вспомнил и корову, которую двое суток не могли вытащить из озера, только другого, то было ближе к морю. Стою я по грудь в воде, понимаю, что ноги увязли плотно, хорошо хоть больше не погружаются, но это если не шевелиться. А ведь ночь, холод начал пробирать, несколько раз заорал: «Люди, отзовитесь хоть кто-нибудь». Тишина, блин. Конечно, все уже давно спят или дома «водку пьянствуют», кто будет в такую ночь шататься? Только такие «придурки» как я. Простоял так ещё минут 20, зуб на зуб уже не попадает, трясусь мелкой дрожью. Думаю, был я толстый и пузатый, сейчас бы спрятался под жировой прослойкой и не дрожал. А так «получи фашист гранату».

Размышляю, что ещё сделать, чтобы хоть немного согреться и простоять до утра. Спокойствие пришло полное. Вдруг услышал крик: «Вася, Вася, ты где?» Сразу узнал голос Виталия Решетникова. Заорал: «Виталий, я здесь». Тут же на середине озера зажогся фонарик и стал приближаться ко мне. Метров за 10-15 я крикнул: «Виталий, ближе не подходи. Тут топь. Я увяз. Нужна верёвка»

Виталий: «Она есть. Я как чувствовал, что её надо взять». Он ещё немного подошёл, всё время медленно щупая дно. Потом метров с семи бросил верёвку, подсвечивая мощным фонариком чуть в сторону. Я поймал конец, обмотал под мышками, намотал на руку, скомандовал: «Тащи аккуратно». Ноги к тому времени были зажаты песком под промежность. В общем, лёг почти горизонтально, и меня Виталий потащил небольшими рывочками. Метра через 3-4 почувствовал, что на дно можно опираться ногами. Дотелёпал по верёвке до Виталия, обнялись: «Как это тебя угораздило? – спросил он».

«Потом расскажу, пойдём на берег, холодно». Выбрались на сушу. Виталий предложил выжать шорты. Что я незамедлительно сделал, одновременно пытаясь подпрыгиванием согреться. Пришли домой. Никто не спал, кроме моего Васи. Тут же налили стопарик, напоили чаем, укрыли спальником. Под этот горячий чай я и поведал «грустную сказку со счастливым концом», как «спасая» Зебека от запоя пришлось почти всё выпить самому, в итоге забыл один из главных постулатов Виталия Сундакова, которого я тогда ещё не знал, но постулат уже действовал: «Прежде чем войти, подумай о выходе».
               
                АНГАРСКИЙ ПЕРЕВАЛ

Ну, и поскольку я ещё и инструктор по выживанию в экстремальных условиях дикой природы и города, а это вам «не хухры-мухры» - для более лучшего усвоения пройденного материала, приведу ещё пример из богатой всякими событиями своей бродячей жизни. В общем, работаю инструктором по горному туризму с детьми от Николаевского клуба путешественников «Хан-Тенгри» в Крыму на Ангарском перевале. А там, как только увидел три очереди бугельного горнолыжного подъёмника на самую вершину Чатыр-Дага, всё мечтал с этими ребятами познакомиться, чтобы «войти в коллектив», так сказать. А лето для этого идеальная пора, когда под «рюмочку» ароматного Крымского чая оговариваешь условия твоего пользования подъёмниками, пропускная способность которых бывает ограничена. Тем более, что я как-то водил «полудикую» группу по горам Крыма на майские праздники и лично видел, как 1 мая три тела, одно из них было женское, съехали почти с самой северной вершины «Ангар-Бурун».

Когда я подошёл к месту их старта, обомлел, т.к. снега там почти не было. По лыжным следам я определил, что они спускались как горные туры – прыжками, а всё начиналось от круглого железного сооружения с намалёванной краской надписью «Чум принцессы Зинки». Я завёл свою небольшую группу внутрь и убедился, что, если застанет на горе непогода, то здесь можно скрываться от ветра, а также попить чай и прочие «горячительные напитки». Ещё я знал, что у хозяев подъёмников есть домик возле метеостанции, и раз в неделю они приезжают, чтобы поработать на трассе. Я своих детей предупредил когда мы шли с горы Демерджи, что если кто-нибудь из них увидит народ возле этого голубого домика, или если двери в нём будут открыты, дали мне знать, а я «учту им это при разливе»… (шутка, в которой есть доля шутки, дети великовозрастные, от мороженого отказываются, зато к 16 годам у многих, включая девочек, любимый напиток пиво, а сигареты только «Мальборо», блин.

На следующий день, как я это озвучил, одна девочка мне сообщила, что двери домика были открыты и там был народ. Я сказал: «Молодец! Спасибо, мороженое сама выберешь в Алуште, когда будем ехать на море», - а сам пошёл готовиться к серьёзному визиту. А именно, сбегал в мотель, располагавшийся 1,5 км ниже Ангарского перевала, взял там втридорога бутылку марочного вина «Бастардо» и после ужина отправился по указанному «адресу».

Постучал в дверь, услышав: «Войдите», - переступил порог и сразу оказался возле празднично накрытого стола. Стояли: Шампанское, водка и бутылка «Каберне», на тарелках разложена жареная картошка с луком на сале и нарезана кольцами колбаса «Любительская». Всё это, как лётчик, я охватил одним глазом, тут же без слов поставил свою бутылку и представился: «Василий, город Николаев, тоже… горнолыжник»

«О, наш человек!» - произнёс тамада, - ну тогда к столу, успел вовремя. Короче, познакомились, четверо мужчин, одна женщина, приехали на машине с Симферополя почистить трассы от камней и кустарника в районе двух подъёмников. Третий, самый крутой на вершину Чатыр-Дага давно уже не работает. Выпили всё, что стояло на столе, потом женщина достала гитару, стали хором петь наши туристские песни, типа:

«Лыжи у печки стоят,
Пальцы из гипса торчат.
Месяц кончается март,
Не на что ехать назад.
Здравствуйте хмурые дни,
Пиво и водка прощай.
Мы навсегда сохраним
В сердце своём этот рай»…

Это, конечно, шутка-пародия на прекрасную песню Юрия Визбора «Лыжи у печки стоят», без знания которой порядочным асом-горнолыжником ты никогда не станешь. Потом как-то сама собой появилась ещё одна запотевшая бутылка водки, из чего я заключил, что источник поставок местная метеостанция. В общем, я давно заметил, что люди экстремальных увлечений сходятся очень быстро. «Быстрее» горнолыжников это явление замечается только у парашютистов, хотя аквалангисты это каждый раз оспаривают песней «Когда я стоял в океане, меня укусила акула, но я не бросил работу… и т.д.» Но я неоднократно исследовал этот вопрос в разных компаниях и со всей авторитетностью убелённого сединами аксакала заявляю, быстрее всех процесс взаимного душевного сближения идёт у парашютистов. Достаточно послушать их гимн:

«… И нам завидуют безстыжие нудисты,
Ведь мы без комплексов, ведь мы парашютисты!!!»

В общем, на время я не смотрел, мы провели прекрасный вечер, обо всём договорились на зиму, и всей гурьбой вышли на крыльцо домика. Как оказалось, там уже непроглядная ночь, и небо полностью закрыто облаками. «Вася, может тебе фонарик дать предложила девушка, утром принесёшь. Но утром, это значит к 6-ти утра, т.к. они в это время уезжали. Блин, а спать-то когда? Поэтому я самонадеянно отказался: «Наташа, тут идти всего 300 метров вверх по дороге, а потом 70 метров влево в лес, и я в лагере, к тому же у меня спички есть».

Обнялись, попрощались, ребята мне осветили до поворота дорогу, я помахал, что всё нормально, вошёл в поворот, и фонарик выключили. Сказать, что наступила кромешная темнота – это сказать мягко. Я же вышел из комнаты с ярким светом, и глаза поначалу ничего не различали, даже если я пытался подсветить дорогу спичкой. Тем более дул ночной бриз и сразу задувал пламя. Здесь я вам ещё одну деталь скажу, касающуюся ночных переходов, если вы хотя бы на секунду включите свой фонарик для подсветки дороги, то в течение 20 минут ваш глаз будет видеть хуже, чем до включения фонаря – медицина доказала, что так долго идёт полная адаптация зрения. В общем, в боевых условиях средство подсветки лучше вообще не включать, а в мирных – грамотно использовать этот нюанс.

Меня сгубила самонадеянность. На Дальнем Востоке не раз приходилось ходить одному ночью по Уссурийской тайге, в том числе и зимой на охоте. Но я не учёл, что там всегда были видны звёзды, поэтому направление движения, хотя и с ошибкой, но можно было определить. А здесь была кромешная ночь. И ещё я сделал ошибку. Наш палаточный лагерь стоял в лесу между двух дорог. Одна левая, если смотреть наверх, более длинная, я по ней ходил-то всего один раз, но она выходила на поляну, от которой в 20 метрах в лесу уже стояли палатки нашего лагеря. И даже если дежурный уснул, и огонь в костре не поддерживает, я всё равно его увижу. А если пойду по правой дороге, которую я знал, то на заключительном этапе надо будет понять, когда свернуть в лес под 90 градусов, пройти по нему метров 70-100, в зависимости от точки поворота, и сам лагерь обнаружить будет сложнее. Поэтому я пошёл по дороге, которую знал хуже. Как показали дальнейшие события, это было ошибочное решение.

Ошибочное потому, что по знакомой дороге я точно бы дошёл до места поворота, а потом даже если бы направление на лагерь взял с ошибкой и прошёл бы его слева или справа, всё равно вышел бы на левую дорогу, а по ней вышел бы на поляну, а от неё на лагерь. Не буду утомлять читателей своими дальнейшими злоключениями, скажу лишь, что уже через полчаса я извёл все спички. Факел в лесу после дождя было сделать просто нереально. После двух падений, когда я чудом не выколол себе глаз, я перешёл на движение «на карачках».

В общем, через два с половиной часа я на какой-то интуиции или удаче наткнулся на свой лагерь. Директор Валерий Иванович и второй инструктор, молодая учителка 24 лет от роду, которая никогда до этого не ходила по лесу, безмятежно спали. Как потом утром выяснилось, все были уверены, что я заночевал у горнолыжников.

Резюмэ: я нарушил главный постулат Школы выживания Виталия Сундакова: «Прежде чем войти, подумай о выходе». И на своей шкуре проверил его высказывание: «Ошибка, не повторенная дважды, не является неудачей. Это Урок. К сожалению, мне для усвоения пройденного материала пришлось пройти два «Урока»с разрывом 5 лет: один у Зебека, другой на Ангарском перевале. Зато теперь точно знаю, что ориентировка на местности ночью не на один, а на несколько порядков сложнее, чем днём.

                ИСТОРИЯ ВОЛОДИ ЗЕБЕКА

Но вернёмся к рассказу о художнике Зебеке. Володя покинул свою трёхкомнатную квартиру в Москве в зените славы и более 40 лет безвылазно прожил на Кинбурнской Косе, даже паспорт не стал менять на Российский или Украинский. Как у всякого гения у него были свои «причуды». Например, как-то я заявился к нему в гости с красивой молодой женщиной Оксаной из Киева, на которой была надета очень цветастая юбка, которую она привезла из Ливана. Через 15 минут наших посиделок Володя потребовал, чтобы она подарила ему свою юбку, мол, она у него будит «фантазию». А когда Оксанка не согласилась, Владимир рассвирепел и стащил с неё юбку чуть ли не силой. После чего сразу пришёл в хорошее настроение, достал бутылку вина и показал все картины, которые уже написал, и которые нарисует ещё, благодаря её юбке. Короче, Оксана до своей палатки на море шла в одних трусиках. Хорошо в Покровке привыкли к пляжному виду отдыхающих, и на неё особо внимания не обращали. Самое смешное, я через полтора месяца снова приехал на Косу, зашёл к Зебеку и не обнаружил юбки на стене, куда при нас её повесил Володя с заверением, что она будет висеть здесь «вечно». Оказывается, юбка ещё более сильно понравилась старшему сыну Илье, и он увёз её в Москву, как я подозреваю, решил сделать оригинальный подарок своей девушке.

Второй пример Володиных «чудачеств» хочу привести из последнего моего к нему визита в прошлом году. В этот раз мы приехали на Косу втроём. Я пригласил составить нам компанию моего ученика по горным лыжам Юру Ивженко. В своё время при походе в Крым я познакомил его прямо на вокзале с его будущей женой Натальей. Он в неё «успешно влюбился», родил двух девочек, купили хатынку в Крыму, и периодически навещают родителей в городе Николаеве. Тут-то я его и отловил. Вообще-то, они должны были ехать всей семьёй, но в последнюю минуту, прямо на автовокзале Наташа дрогнула, испугалась комаров, в результате Юра приехал один.

Поставили мы две палатки в кустах в 15 метрах от моря. Повезло, сразу нашли удачное место, переночевали, накупались, а после обеда отправились с женой к Зебеку за водой, и отдать дань вежливости хозяину дома. Юра соответственно остался готовить ужин, ну и сторожем заодно. Воду, кстати, все 20 лет нашего знакомства я набирал только у Зебека, хотя несколько раз из-за лени до него не доходил и затаривался из колодцев Луизы Ивановны или Петра Коваленко. О втором персонаже стоит сказать особо. В честь Петра Ивановича Коваленко западную часть села Покровка местные жители стали называть Ковалёвка. Теперь это название прижилось, и получило почти официальный статус. Так вот, Пётр Иванович много лет назад поменял свою однокомнатную квартиру в Москве на дом на Кинбурнской Косе и каждое лето приезжает сюда сам, а также его дети, которых у него пятеро. Причём рожали их «по заказу», несмотря на то, что у жены отрицательный резус-фактор. Т.е. Пётр Иванович открыл секрет, как рожать мальчика или девочку по своему желанию. Мне он эту «страшную тайну» раскрыл через 12 лет нашего знакомства, когда убедился, что я её «направо-налево» выбалтывать не буду.

Как он сам выразился: «Пользоваться этим надо очень аккуратно. Ведь фактически мы вмешиваемся в действия Бога, только он решает, кому суждено родиться в этой семье, и какую кармическую задачу выполнить. Хотя в его семье родились: мальчик, девочка, мальчик, девочка, мальчик, т.е. кого они с женой хотели, тот и рождался. Я не знаю, кем был Пётр Иванович до дембеля, но явно не простым «клерком». Как-то он проговорился: «Когда я охотился с ЦК КПСС, меня ставили на номер, с которого стрелял Юрий Гагарин. Но вернёмся к чудачествам Володи Зебека.

Когда мы с женой подошли к его дому, нас встретил Кирилл, младший сын Владимира, младше его только дочь по имени Лиза. «Отец ещё спит, но скоро должен уже и проснутся», - поведал Кирилл после приветственных объятий. Сели на лавочку, беседуем. Если смотреть со стороны, то Кирилл кажется молчаливым. Ему в детстве стрелой из лука подбили глаз, который практически не видит, поэтому вид у него бывает порой мрачноватым, но на самом деле парень добрый, обладает очень острым умом, и всё новое схватывает буквально на лету.

Спустя пол часа, в одних семейных трусах в дверях дома показался Володя. Увидев меня, раскинул руки для объятий: «А лётчик, ты опять здесь», - но тут в поле его зрения попала моя будущая жена Ирина: «Пардон, ты оказывается не один, а с дамой. Тогда я пойду, переоденусь». И он тут же исчез. Ждали мы его минут 20. Когда он опять появился, Ирина не могла сдержать улыбки. Он был в тех же семейных трусах, но подпоясанных каким-то старым фирменным ремнём, и было видно, что это его нисколько не смущало, как впрочем, и жену, которая сначала переживала, что она идёт в гости не в самой своей нарядной юбке. Но по моему совету надела самый простой наряд, что у неё был, дабы не возбуждать «фантазию» художника.

Я бы мог ещё много чего рассказать о Владимире Зебеке, но мои воспоминания ничего не добавят и не убавят от его славы. Более 40 лет он прожил на Кинбурнской Косе, не выезжая, разве что только в Очаков за красками. Для меня он стал символом Косы, как Максимилиан Волошин для Крыма и Коктебеля. Было бы правильно и справедливо, если бы на Украине и в России сбросились бы ему на памятник, кто, сколько может, и установили бы его возле его старого дома, а в нём открыть небольшой музей или картинную галерею из фотокопий картин художника, которые разлетелись по всему миру. Володя никогда не делил народ на русских или украинцев. Мы одна нация, и он её ярчайшее олицетворение.

Вот как талантливо написала автор Нежигай Ирина о Владимире Зебеке в газете "Николаевские новости" 7 лет назад...

Владимир Зебек и его море
24 сентября 2008 года, Автор: Нежигай Ирина

Один из самых знаменитых художников современности сорок лет назад променял московскую прописку на хатынку на Кинбурнской косе

Как минимум, пять художников в Украине подделывают Зебека. В этом есть смысл. Работы с размашистой подписью этого эпатажного мастера продаются и перепродаются за большие деньги, чтобы осесть в лучших коллекциях отечества, ближнего и очень дальнего зарубежья. И в этом нет смысла. Однажды увидев «живьем», оригинал уже не спутаешь с подделкой. Чтобы писать как Зебек, надо быть Зебеком, и не иначе.

                ЗЕБЕК  КАК ОН ЕСТЬ

В угол стола сметаются дохлые мухи, на чистое место водружается бутылка водки. Из подвала, закрытого кованой решеткой, извлекается закуска: банки с консервированной кефалью и томатным соком. Еду художник не покупает - меняет у местных жителей на картины. Угощение вываливается прямо на стол, без тарелок, вилок и прочих условностей, которые однозначно стали бы отвлекать гостей от общения с мастером. Идет неспешная беседа о жизни в искусстве, щедро приправленная воспоминаниями, легендами, цитатами классиков, декламированием на немецком языке и матюками - на русском.

С каждой выпитой рюмкой рассказчик все больше оживляется, он готов общаться до утра, ночь - его время! Но утомленные с непривычки гости расползаются в темноте из его странного дома, кто со свежекупленными картинами, кто - с чувством большого облегчения. Зебек снова остается один. Он допьет заначенную бутылку, станет к мольберту работать до восхода солнца при тусклом желтом свете электрической лампы, что уже само по себе немыслимо. Потом будет спать до полудня, долго тыняться без дела и смысла. Пока не придет из степи корова. Художник подоит ее собственноручно и отведет на ночлег в роскошный коровник, который в свое время задумывался и строился как картинная галерея. Исполнив, наконец, хозяйский долг перед коровой, Зебек пойдет работать. Если, конечно, опять не наедут на джипах покупатели и слушатели.

Он очень много работает. Живопишет в богемно тюнингованной сельской хате, в кошмарной смеси из мусора, антиквариата, скисших продуктов, старинных икон и начатых картин. Здесь как-то сами по себе, родились и выросли пятеро из семерых его детей. Владимир Евгеньевич Зебек - один из самых выдающихся художников современности - живет на краю света, на Кинбурнской косе. Ему семьдесят семь лет. Он пишет море...

                ОСТРОВ

Никому не пристало досужим языком препарировать душу художника. А тем паче - судить его или осуждать, как и кого бы-то ни было другого. Сорок один год назад Зебек - мужчина в полном расцвете сил и художник в апогее успеха - оставил Москву и уехал в глушь, дичь, на Кинбурнскую косу, где даже электричества тогда не было. Лампочка Ильича впервые зажглась на Кинбурне только в 68-м. Местные старики и по сей день называют косу «острів», хотя реальности ее меняются сегодня стремительно, умопомрачительно и, увы, неизбежно. Но мы сейчас не об этом. Мы - о судьбе художника.

Как когда-то давно его отца в Россию, волны любви и творчества вынесли Зебека на белый песок Кинбурна. Ему 45, ей - 18, она москвичка, нежная, романтичная и влюбленная. В селе Ковалевка всего-то пять хат от силы, одну из них и купила себе молодая семья. Прощай, столица, жена Нела и двое детишек с нею. Здравствуй, новая жизнь.
;
Пожалела ли Оля о встрече, которая вывернула ее судьбу наизнанку? Спросить не у кого. Два года назад вторая жена Зебека умерла от тяжелой болезни. Оля боготворила мужа и его талант, родила ему пятерых детей, покорно несла тяжеленную ношу сельского быта и мужниного характера. Под конец жизни таки не вынесла, вернулась в Москву, но и там пожить не успела. Дети выросли, разъехались, с отцом остался только Кирилл да Данил, который постарше, наезжает. Из семерых пока так никто, по большому счету, и не стал художником.

Рождались дети, росли, были зимы и лета. Шуршала степь, шумело море. Проходили мимо, заходили ненадолго какие-то люди. А Зебек-старший работал - писал картины маслом, акрилом, гуашью. По холсту, картону, оргалиту… Рыбаков и мадонн, огненных коней, сияющие степи, сказочные странные букеты. И море, удивительное, как его жизнь, море.

Его море не бывает спокойным и благодушным. Даже в редкий штиль на глубине зреет тревога. И дьявольски прекрасна его штормовая пучина. В сиянии светила кипит, ликует, взрывается брызгами ненасытная бездна. В ней мощь, сила, торжество свободы - и горе затерявшемуся здесь самонадеянному хлипкому парусу! Нет берега, нет острова, на котором - спасение и покой…

Подделать Зебека невозможно. Не в том вовсе дело, что профессионал не сумеет точно подобрать краски или повторить его взмах кисти. Сумеет. Но это будет чужая работа, мертвая, лишенная чего-то, что заставляет волноваться уже при первом взгляде на оригинал. Энергетика, мистика? Мало быть мастером, надо пережить хоть малую толику его судьбы. Его морские пейзажи очень разные, и все они очень похожи. Художник, мне кажется, не случайно повторяется - он настырно, снова и снова, пытается докричаться до тех, кто видит и слышит, рассказать что-то самое важное. Знает ли сам, что?

От его дома до берега -двадцать минут неспешным шагом, но Зебек давно не ходит на море и давно не пишет с натуры - его моря всегда с ним. Он старый, больной, крепко пьющий и очень одинокий человек. Он - гениальный художник. Такой, как есть. Владимир Зебек.

Спи спокойно, Володя, пусть земля тебе будет пухом! Не рассказать о тебе я не мог, как не мог не написать о Тимуре Апакидзе, Владимире Минееве, который тоже тебя знал, а также о других ярких людях, с кем меня свела и продолжает сводить судьба на непредсказуемых дорогах жизни…
               
                НА ПРИРОДУ

P.S. Поскольку майские праздники надвигаются как тайфун, а людей, которым дома сидеть не по карману, становится всё больше и больше, напомню одно из правил "хорошего тона" - как вести себя в природе. Господа туристы всех мастей и народов, к сожалению, это варварство мне приходится наблюдать каждый год, в том числе и в исполнении аксакалов туризма, которые считают себя мэтрами. Сжигая полиэтиленовые пакеты, пластиковые бутылки и прочую подобную "дребедень" на костре, знайте, что минимум на 50-100 лет вы оставили после себя зараженной и не пригодной почву ни для чего, т.к. при сжигании выделяется фенол и другие ядовитые вещества, плюс, тем кто придёт на этот костёр после вас, вы оставили гнилую энергетику, а это значит - еда, приготовленная вроде как всегда, будет не такой вкусной. Энергетика огня после вас будет не такой притягательной и т.д. А всё потому, что вы по своим "глубоким" в кавычках, туристским знаниям, "серые, как штаны пожарника".

Как делать правильно? Я давно перенял девиз скаутов "Место, где ты разбиваешь стоянку", становится чище, когда ты уходишь. Т.е. мы уносим с собой не только свой мусор, но и чужой. Соответсвенно, банки от консервов обжигаем на костре, плющим и закапываем в землю, продуктовый мусор (очистки от картошки, морковки, лука и пр.) тоже - в землю. Фантики от конфет, бумажные пакеты и т.п. сжигаем, все полиэтиленовые пакеты и прочую подобную тару уносим с собой. Если вы принесли полную бутылку с "пивом или пепси-колой" (фу, гадость), то обратно сплющенную и пустую уж как-нибудь до ближайшего мусорного ящика донесёте. А стеклянную тару мы вообще не берём.

Чтобы стоянка после твоего пребывания становилась чище, чем была - это я жёстко и неукоснительно требую от членов своей группы, которую веду в поход в горы, в пески, лес, тайгу, тундру или просто пикник на природе за городом. В особо красивых местах стоянок иногда оставляю заранее заготовленную табличку: "Граждане, не свинячьте, будьте людьми!!!" А сердобольных мам сразу предупреждаю, увижу после Вашего ребёнка хоть фантик от конфеты брошенный, надеру Вашему ребёнку задницу, если Вы сами этого не сделаете. Как говорят горцы: "Джигита надо воспитывать с детства!!!" Удачи вам на этом не лёгком пути!!!

Теперь, когда "воспитательная" беседа проведена, проверили, что красные флажки в рюкзаках, и вперёд, на первомайскую маёвку, товарищи!!!

 П.С. Добрый вечер Василий, случайно прочла Вашу статью "Художник Владимир Зебек".. Владимир был другом детства моего отца, и я  очень хорошо его знала. Так вот, вы написали, что Владимир, купил дом на Кинбургской косе с Ольгой, когда ему было 45, а Ольге 18. Это совершенно не так. Дом он купил еще со своей женой Неллой. а Ольга в его жизни появилась уже в зрелом возрасте , когда выросли его дети  Роберт и Евгений. Этот дом помогал отстраивать ему мой отец.

    Владимир очень много лет проживая с Неллой в Москве, просто приезжал на лето на Кинбургскую косу. Работали там с женой и жили с детьми. мы с отцом каждое лето к ним приезжали на пару недель на отдых. т.к. всегда, когда они ехали из Москвы на "остров", он приезжал к нам домой (в Николаеве)  в гости (в Николаеве жила и его сестра с мужем - Роза, но все в семье, и я с отцом, называли ее Томочка. Она к сожалению, уже ушла из жизни. Я знала и Роберта и Евгения (когда он был маленьким) и Неллу, и Ольгу. Кстати, я была знакома с Ольгой, когда она еще не была женой Владимира и он первый раз вез ее на "остров". Они долгое время жили в гражданском браке, и только после рождения детей оформили свои отношения официально. Позже я вышла замуж, и уже только несколько  раз, опять приезжала с отцом к  Володе с моими детьми. Уже у Володи с Ольгой были все 5 детей. Очень жаль, что так трагически оборвались жизни и Ольги и Зебека (так всегда его все называли). Светлая ему память.

   P.S. кстати, у меня было фото Зебека (Владимира) и Неллы с детьми (Робертом и Евгением) и моими родителями( Эдуардом и Людмилой Лихтенштадт), они стоят возле своего дома на Кинбургской косе. Какие они были молодые и красивые..... если Вам это интересно, постараюсь найти это фото и вам выслать.