Первое неизвестное

Первое неизвестное. Девиации
---------------------------------
- Берем первое неизвестное, - объясняю я ей, - выражаем через второе неизвестное и это выражение подставляем на место первого неизвестного. Врубаешься? – спрашиваю я .
- Нет, - улыбается она.
У нее легкая зубная аномалия: верхние клыки чуть длиннее обычного и не помещаются в челюсти. Когда она смеется, у меня кружится голова. Я ее люблю с шестого класса.
- Я хочу еbaться, - говорит она.
- Что, что?
- Что слышал, дурак. Ты умеешь?
- Нет, - отвечаю я простодушно.
- Ты ещё ни разу не пробовал?
- Нет.
- A сам с собой?
- На этот вопрос я не буду отвечать.
- А я ebaлась летом в пионерлагере, - говорит она, - классная вещь. Хочешь?
О боже, конечно же я хочу, какие могут быть вопросы. Я хочу этого уже давно, с тех пор когда увидел, как еbлась наша домработница с курсантом ВИРТУ молдаванином по имени Александру.
Я и прежде видел домработницу Реню голой, она считала меня недостаточно взрослым, чтобы стесняться, но в таком положении на спине , раскорячив ноги, как бройлерная курица,  впервые.  А там, между ног помещался смуглый волосатожопый Александру, вбивая в нее что-то сильными ударами живота. Природная близорукость мешала разглядеть детали и, потеряв осторожность, я подошел совсем близко. Реня увидела меня, ласково улыбнулась и закрыла глаза, тело ее содрогнулось в агонии и растопырились пальцы на маленьких босых ногах...
Подожди, - говорит она, не раздевайся. Отчим может прийти. Только расстегнись...
Но уже через несколько минут в одежде нам становится неудобно - жарко и тесно, и незаметно для себя мы оказываемся совершенно голыми. В таком виде ее отчим нас и застает.
- O, красота, говорит он, - вечная любовь. Гениальный Роден. Скульптура хорошо, а в жизни всегда лучше.
- Папаша, идите нахуй! - кричит она вдруг высоким некрасивым голосом, какого я у нее никогда не слышал.
- В армии служил? - спрашивает отчим у меня, не обращая внимания на ее крик.
- Нет еще, говорю я. Мне нет восемнадцати.
- Как фамилия?
- Я назваю себя.
- А почему необрезанный?
- Зачем, - спрашиваю я?
- Чтобы лучше мою девочку еbать! – восклицает он и шагнув, намереваясь ударить меня голого, лежащего на ковре, ногой. Я уворачиваюсь, подхватываю атакающую ногу как можно выше и толкаю его пяткой в колено другой опорной ноги. Нога отделилась от полковника и улетает в угол, а сам он падает на спину и закрывает глаза.
Я в ужасе.
- Что теперь делать? - спрашиваю я у нее.
- А ничего, - говорит она, не пугайся, он притворяется. Он всегда притворяется.
- Все таки полковник
- Он в отставке.
- Какая разница?
- Нет ни какой разницы, - говорит он, не поднимаясь с пола.
- Извините, - говорю я.
- Тебя я извиняю, а ее нет, - говорит отчим-полковник.
- Я вас папа тоже не извиняю, - отвечает она, - знаете за что.
- Помогите поднятся, - говорит полковник.
- Полежите пока, - говорит она.
- Ну что, хочешь еще или будем одеваться? - спрашивает она у меня.
- Не знаю.
- Ты кончил?
- Не успел.
- Так что тогда?
- Неудобно. Полковник этот.
- Бывший, говорит она. Ну, так что?
- Я так не могу. У меня даже в общественном туалете не получается.
- Вот вы еврейские мальчики какие все же, - говорит она, берет одеяло и накрывает полковника в отставке с головой.
- Задохнется, - говорю я .
- Не задохнется. Я все время так делаю. Он пьяный. Сейчас спать будет. Ну, так что, - опять спрашивает она?
- Не знаю. Я как-то утратил нить. Давай сначала.
- Хорошо, - говорит она, - И вдруг выкрикивает звонким девичим голосом, как пионерка речевку:
- Я хо-чу еbать-ся!