Мечте навстречу, гл. 10

        В кабинете губернатора  плановое совещание директоров и мэров городов подошло к концу, и участники совещания, хорошо взгретые критикой и получившие благословение на добросовестную продуктивную работу, стали расходиться.  Толстов собирался выходить одним из последних.
        -  А вас, Роман Ильич, прошу ненадолго задержаться! — окликнул его Корольков,  и заместитель подошел к столу главы области, догадываясь, о чем тот хочет его спросить.
        - Роман Ильич, а что вы не торопитесь мне  рассказать, как съездили в профилакторий с комиссией? Думаете, меня это уже не интересует?  Напротив! Все ли там в порядке?  - в вопросе начальства чувствовался укор подчиненному.

        - Я ждал от вас вызова, а у вас  то заседание, ты выезд, - не столько это было оправданием для заместителя, сколько установлением факта.
        -  А, ну да, это верно.  И что показала  проверка? Может, надо чем-либо помочь начальнику профилактория, этому, как его, тьфу, вертится в голове...
       - Капитану Круглову, – подсказал Толстов.
       - Ну да – Круглову, капитану!  Мне кажется, он мужик с головой и деловой схваткой. Думаю, мы в нем не ошиблись?
       - Безусловно! – и Толстов стал рассказывать, как прошла проверка, не жалея похвальных слов для начальника профилактория и его помощников. Губернатор только диву давался, слушая его.

       - Круглов – не только талантливый начальник, но и прекрасный организатор.  Суметь организовать из толпы бомжей  неплохих строителей – не каждому такое по плечу, прямо новый Макаренко. Они все успели сделать, не нарушив сроки, и причем сделали хорошо, без грубых нарушений. Осталось  только ждать прибытия новой партии.
       - Ну,  а  обедом   хоть "Макаренко" накормил комиссию?
       - Разумеется. Обед прошел нормально, все остались довольны, — кратко высказался  Толстов, - Да, вот еще что: Круглов сообщил, что в честь прибытия второй партии они устраивают концерт, и нас приглашает.  Дату еще уточнит.
       - Уже и концерт организовали? Да-а, – еще больше удивился Корольков. –  И как? Хотите поехать?
       - Думаю еще. Вообще-то интересно посмотреть.

       - Занятно,  - побарабанил пальцами по столу губернатор. – И мне интересно  посмотреть  их концерт, только навряд ли  смогу  приехать. Сам знаешь, сколько у меня работы. А ты вот что: организуй-ка  съемку, чтобы в свободное время мы могли у себя посмотреть, и, к тому же, это будет  документальная хроника.
       - Прекрасная мысль, Геннадий Васильевич! –  обрадовался Толстов такому решению. Ему и самому не хотелось лишний раз ехать-трястись по пыльной дороге ради часа-полтора сомнительного удовольствия - а вдруг концерт не понравится. И такое может быть, тогда будет жалко потерянного времени.
       - Надо переслать им кинокамеру, и пусть снимут  концерт и заодно весь профилакторий.
       – Я  передам кинокамеру  тому, кто обязательно должен туда поехать, если сам не смогу.
       - Молодец, Роман! Понимаешь меня с полуслова, – губернатор похлопал  по плечу своего друга и соратника. 

                ***

        Три дня ушло на то, чтобы устранить на сдаваемых объектах небольшие недоделки, указанными приемной комиссией, и накануне прибытия новой партии поселенцев Круглов после ужина организовал общее собрание.    
        - Товарищи, - начал он, - завтра  прибудут люди, для которых мы долго и славно потрудились.
         - Уже завтра? - послышался удивленный голос.
         - Да, уже завтра. Хочу предупредить, что  с их прибытием жизнь в профилактории заметно  изменится. Вас теперь будет в два раза больше.   
        Когда они приедут, три дня, как минимум,  будет карантин.  Во время карантина никаких контактов с новенькими. В эти дни они будут адаптироваться, то есть, привыкать, приспосабливаться, к нашей жизни. Словом, адаптироваться.
      А  после карантина мы устроим общий праздник, который заслужили своими стараниями и прилежным трудом. Будет праздничный обед и концерт художественной самодеятельности. Прошу вас отнестись к своим новым товарищам  доброжелательно и благосклонно, чтобы они, как можно быстрее, адаптировались  и увидели в нас большую дружную семью.

      Всякая новизна несколько пугала, и поселяне не шибко обрадовались этой вести. Конечно, это не было абсолютной новостью, ведь все знали, что новая партия должна приехать, но что это время уже наступило, не очень-то  было по душе.
       - Тока-тока сами-то адаптировались, как придется подвинуться для чужого,  - проворчал Старков,  с гордостью применив новое словцо.
       - А ты забыл, что сам таким был? - кто-то укорил его.
       - Представьте себе, забыл, - ответил поселенец, и многие засмеялись.               

       За второй партией поселенцев  Круглов поехал  в семь часов утра. Приехав в отдел, он увиделся с Сергиной. Татьяна обрадовалась, увидев его, и, сморщив носик, сообщила, что контингент на этот раз  очень тяжелый,- гораздо хуже первого.
       - Ну-ну! – засмеялся он. – Испугать меня хочешь?  Я не из пугливых. Будем делать людей из того,  что есть.
       После того, как он  собрал  и подписал все необходимые бумаги, начальник КПЗ приказал охране открыть камеру, где  находились приговоренные судом арестанты для отправки на исправление в  профилакторий «Мечте навстречу».  Решетчатая дверь с  противным скрежетом отворилась, и, охранник  громким голосом дал команду: «По одному вы-хо-ди!»
       Из камеры стали торопливо выходить, подгоняемые сзади, грязные, заросшие, побитые и  покалеченные люди. Всего собралось тридцать  человек.
       «Да-а, много работы нынче предстоит Гавриловне, да и всем нам», - капитан покачал головой, глядя на них. 
 
       Спустя три часа езды  машина с новыми поселенцами   заехала в ворота лагеря и остановилась для высадки. Охранники закрыли ворота, а затем  открыли дверь будки и  дали команду: "Выгружайся!". Пока замученные дорогой будущие обитатели профилактория  «выгружались», матерясь, плюясь от пыли и потирая  затекшие от долгого сидения поясницы,  Круглов отметил путевку шоферу и велел ему идти в столовую отобедать с дороги.
       Высадившись,  людской сброд сбился в  тесную толпу и роптал, матерясь на «долбаную» поездку и капитана, пожалевшего для них автобус.
    Круглов подошел к  толпе, глядевшей на него кто просто недовольно, кто - откровенно враждебно, прошелся взад-вперед, рассматривая  более  внимательно,  остановился посередине и покачал головой:«Да, права Сергина: контингент тяжеловат, но тем интересней будет с ним работать».
 
       Люди стояли понурые, замученные долгой и трудной дорогой, озлобленные на произвол властей и только тихо переговаривались друг с другом на матерном жаргоне.  Капитан  тяжело вздохнул и обратился к ним с речью:
       - Здравствуйте, уважаемые бомжи! С этого дня забудьте это слово.  Отныне вы будете именоваться гражданами поселенцами  или просто поселенцами.
       Говор  в толпе не прекращался. Казалось, людей не интересовало, что им говорил этот щеголеватый с виду капитан, поэтому Круглов громко и властно проговорил, отчеканивая каждое слово:
       - Прошу внимания и тишины! Я понимаю ваше недовольство. Извините за дальнюю и трудную дорогу, что ехали в тесноте и пыли. Не моя  вина, что нам дали такой транспорт. Но, слава Богу, что вы добрались сюда в целости и сохранности. Здесь у вас будет все: крыша над головой, отдельная чистая постель, трехразовое питание и одежда – домашняя и рабочая.

       - А мы тута работать, чо ли, будем, вкалывать на дядю Ваню? – подал голос кто-то из толпы. Толпа опять недовольно  загудела.
       - Нет, я буду за вас работать, а вы есть, пить и играть в картишки! – капитан упер руки в бока. – Вы на такую жизнь рассчитываете, здесь пребывая? По-моему, мы вас не из барской пуховой постели вытащили и привезли сюда. Неужели для вас работа звучит, как ругательное слово?
       В толпе послышались хриплые смешки, и послышался голос:
       - А ты мне нравишься, капитан! Если тут все будет так, как ты сказал, то я лично остаюсь.
       - А кто ты? Выйди!... Хочу посмотреть на тебя, такого смелого!
       - И выйду! Вот он я! – толпа нехотя пропустила  вперед кудлатого, заросшего щетиной, мужчину. Лицо его было до того загорелым, что трудно было определить его возраст. Вместо правой руки  у него до локтя был пустой рукав.
       - Как  зовут вас, мужчина?
       - Синицин  Петр Игнатьевич.  Бывший  электрик, бывший муж, бывший отец, словом, бывший человек, – сказал о себе  мужчина.

       Его слова и вид проняли Круглова до глубины души, и он, проглотив комок в горле, обратился ко всем.
       - С сегодняшнего дня жизнь ваша круто изменится, и вы снова почувствуете себя нужными людьми. Что и говорить: жизнь здорово вас потрепала. Но впредь считайте, что каждый из вас  вытянул счастливую лотерею. И это правда! У вас  будет все, но есть лишь одно главное условие: здесь надо добросовестно работать, отрабатывая свое содержание. Именно, отрабатывать  - за то, что здесь вас будут кормить, лечить, обслуживать, учить. Это не дом отдыха и не санаторий, учтите, где человек имеет право бесплатно получать всякие услуги. Это право надо заработать честным и добросовестным трудом. Без усердной работы не добьемся того, чего желаем, и вернемся каждый туда, откуда прибыл.

       - Брехня! Хоре заливать и лапшу на уши вешать! – послышались голоса.
       - Мягко стелют, да жестко спать придется, – проговорил кто-то.
       - Какая, на хрен, лотерея? Как собак поймали и сюда привезли! – донесся злой выкрик.
       - А им бесплатная рабсила нужна!
       - А мы работать не могём! - в завершении недовольных "выступлений" послышался шамкающий голос. - Уже силов нет работать!

       - Все высказались, кто хотел? - Круглов оглядел мрачно и с кривыми усмешками смотревшую на него толпу. - Вот и хорошо, что есть не слишком доверчивые!  Но здесь никто никого не обманывает - это раз! Все  добросовестно работают - это два! А кто не может работать, того научим, не хочет - заставим. А как иначе? Я тоже здесь не по доброй воле, но привык и полюбил свою работу.
        Сейчас вы пройдете мытье и стрижку, затем  отведут в столовую, а потом  в жилой корпус. А завтра с утра  пройдете медосмотр. А теперь  построиться по двое и шагом марш в баню!...

                ***
 
       Словом, со второй партией проделали тоже, что и с первой. Надо сказать, что после бани и сытной еды почти у всех сразу поменялось настроение и расположение к работникам профилактория на знак "плюс", но особенно, после разговора с ними начальника. В корпусе  их, уже чистых, одетых и сытых,  снова встретил  капитан и   продолжил инструктаж:
       - У нас есть  люди, как вы, но прибывшие   первой партией еще в мае.   Теперь, их увидев,  трудно сказать, что они – бывшие бомжи. На их долю выпала более трудная задача, чем вам: подготовить  вот этот жилой корпус, баню и котельную к вашему приезду. И они с честью с этим справились. И более того:  распахали небольшой участок, пока небольшой, и засадили овощами. Сейчас мы уже пожинаем с этого участка плоды. Вот так-то!
            
       Это было краткое вступление. Теперь послушайте, что касается именно вас.  Сейчас вас поселили всех в одном корпусе – мужчин и женщин. Но это будет ненадолго, только на время карантина. У нас есть первый    корпус, где проживает первая партия. После карантина все мужчины  отсюда перейдут в первый корпус, а все женщины из первого корпуса перейдут  сюда, во второй.
     Так что мужчины и женщины будут жить отдельно друг от друга. Запрещены хождения мужчинам к женщинам и наоборот. Более подробно изложено в уставе  профилактория. За нарушения у нас, как и везде,  существуют  соответствующие наказания.
       Сказав это,  Круглов вытащил из папки копию  устава и  прикрепил его на стенку.
       - Вот – читайте! Думаю, все грамотные. Спрос будет одинаков с того, кто читал устав и с того, кто не читал. Вопросы есть?
       Но люди, до которых еще слабо доходили слова начальника, только что-то не членораздельно мычали, видимо, разомлели после бани и ужина, и  только однорукий Синицын внятно сказал за всех:
       - У матросов нет вопросов.
       - Ну, что же – я рад за вас.  А теперь отдыхайте, граждане поселенцы. До завтра! - сказал он, уходя.

       На следующий день  был произведен медицинский осмотр второй партии, и оказалось, что у пятерых  - трех мужчин и двух женщин - чесотка.  Лидия  Гавриловна схватилась за голову от ужаса: не дай Бог эта зараза перейдет на других. Она всем больным выдала серную мазь от чесотки и велела  три раза в день мазаться, а всем, как водится, дала  препараты от кишечных паразитов и трихопол.
      Для зараженных женщин, чтобы не контактировали со здоровыми людьми, быстро обустроили бывшее помещение воспитателей, где легко помещались две кровати,а троих мужчин поместили в изолятор, рядом с фельдшером.

       В пятницу, сидящие на карантине, - одни  играли в шашки, другие читали журналы, остальные, человек пятнадцать, находились в палате, лежа поверх постелей, разговаривали, делясь впечатлениями и воспоминаниями.
      - Да, братцы,  - проговорил  хриплым голосом мужчина, по фамилии Вакуленко, - скоро закончится наша райская жизнь, и  начнется каторга, –  он сильно закашлялся.
      - Чо у тебя – «тубик», чо ли? – с подозрением спросил его сосед по кровати, по имени Семен Топазо, – кашляешь все время.
      - Какой на хрен «тубик»? - стал отвечать тот, хотя сам  подозревал у себя эту болезнь, но боялся, что его будут сторониться. – Это от курева, кх-кх.
      - Он еще курит с такой жизнью!
      - А что тут такого? – насобираю милостыню возле магазина рублей сто и,  первым делом,  покупаю курево. Потом – пожрать чего-нибудь беру.
      - Нет, я – не так! – сказал Семен, садясь на постель.
      - А как? -  спросил его другой сосед, - я тоже курю.
      - Мне денег на курево жалко тратить, — стал объяснять  Семен. - Я подбираю «бычки», отрываю кончик мундштука, из которого кто-то курил, и потом смолю -  выкуриваю остаток.

      - Эх, жалко, что курить здесь мало дают. Аж скулы сводит  – как курить порой хочется. — Вакуленко усиленно потер скулы и щеки и продолжил жаловаться, вздохнув: - «Бычков» и то нет. Я во все мусорные бачки  заглянул, кх-кх.
      - Долго спишь, Вакула: я уже все бычки собрал. Особенно их много  возле столовки. Там поварихи  раз за разом бегают на крыльцо покурить. Так курят те бабы не «Приму», которую нам дают, а вкусные – с фильтром! Особенно есть там одна крашеная телка: жопа – во! – Семен развел руки в стороны.
       – Никак, начальница столовки, и как только стул ее держит?
       - А что, баба как баба, люблю таких, мягких, как подушечка.
       - Да, раньше от баб духами или молоком пахло, а теперь – «бычками» несет за версту, тьфу! – сымитировал плевок Вакуленко.

                ***

       В разгар  разговора к ним в палату зашел Круглов. Увидев неприглядную картину беспорядка, он для начала приветливо поздоровался:
       -  Здравствуйте, орлы!
       Все "орлы", кто был в палате, поднялись с кроватей: как-то неудобно  лежать, когда входит начальство. Кое-кто стал поправлять за собой постель.
       - Здравствуйте, капитан! – недружно поздоровались с начальником, переглядываясь друг с другом.
       - Как отдыхается? - нежданный гость присел на краешек свободной кровати.
       - Отдыхать всегда хорошо! – проговорил  Вакуленко и кашлянул в кулак.
       - Да вы садитесь! — улыбаясь, проговорил Круглов, видя, что люди стоят в нерешительности. - Вы у себя дома, а я пришел к вам просто поговорить. Кстати, дом свой надо содержать в порядке. Негоже так мять свои постели и мусорить. Даже  животные соблюдают  чистоту в своих жилищах, кроме свиней, конечно.

       Когда люди, извиняясь  за беспорядок и обещая навести его,  сели на свои постели, капитан продолжил:
       - Итак, ребята, что я хотел досказать вам? Это сейчас вы  считаетесь бомжами, нищими, брошенными,  никому не нужными людьми. Пройдет немного времени, и вы себя не узнаете. Будете отличаться от себя теперешних, как небо от земли.  Знаете великое высказывание Энгельса: труд создал человека? Здесь, в нашем профилактории, и пойдет процесс вашего превращения.
       - Так мы сейчас не люди, что ли? - с некоторой обидой произнес Топазо.
       - По внешнему облику люди, а по интеллекту – нет, к сожалению, -  повернулся к нему Круглов. – Вот что вас сейчас интересует?
       - Как – что? – поесть от пуза да напиться коньяку до упаду, который я пил  лет двадцать назад, – бравируя, ответил поселенец.
       - Не одним только хлебом живет человек, братец. Нормального человека в этой жизни интересует если не все, то очень многое. Вы посмотрите, как развивается прогресс – компьютеры, сотовые телефоны, космические станции и тому подобное. А вы говорите – поесть бы и попить. Это только животным требуется, особенно свиньям на убой. – Круглов сделал паузу при  молчаливом слушании его людей и продолжил, - На это большего ума не надо. Были бы деньги!  Кстати, тратить деньги  надо тоже  с умом. А чтобы заработать их – тут и голову надо приложить, и руки, и усердие. 
       – Сейчас здоровым трудно куда-либо устроиться, а инвалиду – вообще никак, -  проговорил Синицин.
       - В том-то и дело. А человеку нужны знания - много знаний, чтобы ориентироваться в этом мире и найти себя, применить себя с пользой для всех.
       - Да где же знаний набраться, школу-то давно закончили, да и то кое-как? Это для нас уже невыполнимо.
       - А я так не думаю...  Ладно, на сегодня хватит вам информации. Отдыхайте. Не буду больше  занимать  ваше  время, -   Круглов встал и добавил, уходя:
       - Передайте всем остальным, что  завтра после завтрака начнется переселение мужчин в первый корпус. Сюда же из первого корпуса перейдут женщины.  А в воскресенье  все приглашаются на концерт.  До  свидания!
      - Да, мы уже в курсе. Спасибо за беседу, капитан! До свидания! – услышал он вслед, и в этих словах  уловил уже уважительные нотки. "Лед тронулся!" - подумал Павел знаменитой фразой Остапа Бендера и улыбнулся.

                продолжение http://proza.ru/2015/04/24/1467