Кедры всё слышали

Необходимо малейшее, хотя бы, но осознанное движение.
Приехали как-то в Таёжку три молодые женщины. Работали они в редакции одной городской газеты. С порога они мне показались бледными, усталыми лошадками. Особо не интересовались ничем, отоспались малость и всё же обозначили один вопрос – об особой энергии кедров. Ладно, повёл их в лес. Времени до отъезда гостей оставалось мало. Что толку пытаться им что-то объяснять. Почти никак не общаясь, посидели под ближайшими кедрами, послушали, посмотрели.
– Ничего особенного, – говорят, – мы не почувствовали.
Что ж, и так бывает.
Идём, не спеша, обратно к моему дому. Мы с Ларисой немножко впереди.
– Ну почему так, – спрашивает, – Василий? Мы ехали специально, а ничего такого не произошло.
– Всё, что должно, – отвечаю, – для вас уже произошло. Это вы заметите, например, по изменениям на работе, когда вернётесь домой.
Недели через две уже в городе разговариваю с одной из них – с Алёной на этот раз. Глаза светятся чем-то новым в отличие от той пустоты и скуки, что были при первой нашей встрече.
– А ты знаешь, – сообщает радостно, – мы все трое после той поездки уволились из газеты! Не пошла, вдруг, работа. Противна стала эта грязь, эта фальшь…
Она не слышала того разговора с Ларисой и случайного намёка насчёт возможных перемен.
Кедры всё слышали.

О! Немало я могу уже рассказать случаев, как говорят и слушают кедры. Так и быть, вот первый из них.
Мне семнадцать лет. Идём мы с другом и подружкой – моими бывшими соседями (я уже снова житель города, и в деревне – в гостях) в лес за шишками. Весело о чём-то болтаем и, как-то между прочим (будто зная), я вдруг заявляю.
– Сегодня я разобьюсь. Если насмерть, похороните меня здесь. Мне здесь нравится.
Пошутили, посмеялись и начали лазать по кедрам. Шишка зеленоватая была – плохо шла «от ноги» (нормально, когда топнешь по ветке, шишки стряхиваются). Но мало-помалу, мешки наши были уже почти наполненными, когда я подошёл к своему роковому кедру. Стою, смотрю на него, и так не хочется почему-то лезть, хотя кедр вполне лазовый. Друг Лёнька трясёт уже ветки соседнего дерева, сестра его смотрит на меня: «Чего стоишь»?
– Ну ладно, – говорю, – последний.
Этот – мой крёстный, считаю, кедр – едва не стал моим последним в жизни. Топнул посильнее – обеими ногами сразу – ветка обломилась… Спасибо хирургам, что помогли мне (впервые второй раз) родиться заново. И, конечно, тем, кто меня из тайги вынес и довёз до больницы.