Воспоминания о жизни в Бисере

 …. Июль 1961г.   Я очень любил ходить за грибами. Знал все грибные места за поселком. Пойдем, бывало, с мамой   в лес, обратно идем вечером усталые, но довольные. Дорога идет через «Табашный ток», откуда уже виден наш завод Бисер, освещенный предзакатными лучами солнца. Слышен нестройный разноголосый шум: звонкие голоса ребятишек, звуки завода -   пыхтение локомобиля, дробные удары чугунных чушек о металлический желоб, с грохотом скатывающихся в шихтарник к месту загрузки в вагранку. На взгорке Синей горы видна полуразрушенная Петропавловская церковь, по шатающейся лестнице которой мы с ребятами с трудом залезали на колокольню, а в подвале искали оружие времен гражданской войны, якобы спрятанное там.
       Ставим полные корзины на землю, садимся отдыхать, хотя до дому – «рукой подать». Спуститься вниз, пройти переулком за огородами – и уже дома. Но нам хочется посидеть, посмотреть на наш завод, поговорить. А говорить мы любим и разговоры у нас интересные и увлекательные. Мама любит лес, природу. Часто слышен ее голос: «Сережа, посмотри какой пенек красивый» - или: «иди скорей сюда, видишь, какая кочка мха пышная».  Мы садимся на эту кочку и наслаждаемся окружающим нас пейзажем. Иногда лицо ее становится задумчивым и печальным: «Вот, Сережа, когда не будет меня, вспоминай, как мы сидели здесь с тобой». Я отвлекаю ее от негативных мыслей. Так это недовольно говорю: «Вот еще -  выдумала, о чем говорить». «Ну, ладно, ладно» - лицо ее вновь принимает прежнее выражение. А солнце между тем совсем опускается. «А ну, поднимайся, странничек!» - со смехом говорит мама, - «Пойдем».  Жареху   надо жарить». Через десять минут мы уже дома. Я готовлю дрова для таганка, который стоит в огороде. Скоро закипает жареха, мама режет хлеб на газете, приносит ложки и помешивает на сковороде. А между тем солнце уже село, начинают опускаться летние сумерки. Ужинаем прямо в огороде. Еще немного сидим, затем мама уходит в избу, а я остаюсь.
       Наступил вечер. Так тихо вокруг, что незаметно движение воздуха. Вот вдалеке около пруда кто – то провел по клавишам баяна. Четкий перебор всколыхнул воздух и умолк. И, опять, - на этот раз уже песня прорезала воздух. Напрягаю слух, стараясь определить – чьи же голоса поют, но не могу, а поют замечательно. Девичий голос выводит: «Ты ушел и не воротишься обратно. Одинокой навсегда осталась я. Годы юные проходят безвозвратно и проходит с ними молодость моя» - как бы   жалуется и призывает к себе этот прекрасный голос. Теплый вечер и задушевная песня рождают в душе щемящую грусть о чем – то еще не изведанном, так волнующем мое воображение. До позднего вечера сижу на ступеньках крыльца, прислушиваясь ко всем звукам, пока полностью не затихнет завод и все погрузится в сон. Из – за леса выходит выщербленная луна, чтобы через некоторое время вновь скрыться за горизонтом. Встаю, потягиваясь от долгого сидения, и иду спать на давно приготовленную постель. Вскоре крепкий сон без сновидений сковывает мне веки.