Когда уходит год...

                Если хочешь, чтобы волшебство вошло
                в твою жизнь, откажись от твоих
                защитных приспособлений.
                Р.Бах


                1. Что за прелесть эти туфельки!


    - Посмотри, я новые туфельки купила. Тебе нравятся? – спросила Наташа, ученица десятого класса свою сестру Катю, семиклассницу.
   Младшая сестра подошла и посмотрела. Глаза её расширились от восторга, и она произнесла:
    - Что за прелесть эти туфельки! Мне б такие!
    - Постой, постой! – воскликнула старшая, - ты сейчас сказала так, как говорила Наташа Ростова из «Войны и мира». 
    - Ага, своей подруге Соне, только не про туфельки.
    - Ты что, читала «Войну и мир»?! – с благоговением поинтересовалась Наташа. – Когда же ты успела?
    - Когда ты ходила по магазинам с мамой наряды к лету тебе выбирать. А потом ты уезжала в Прагу к маминой сестре. Вот тогда и прочитала. Я даже включала ночник, когда мама засыпала, конечно, и читала, пока глаза не смыкались.
    - И что же ты поняла в этом романе?
    - Не беспокойся – всё.
    - Откуда же ты знаешь, что поняла всё?
    - А я подходила к учительнице литературы, которая работает в параллельном с твоим классе, и спрашивала обо всём непонятном. А ещё я просила её проверять, как я усваиваю текст. Вначале она задавала вопросы по тексту, а я отвечала, потом она очень подробно расспрашивала меня о героях, их отношениях, об истории, о масонах, о дворянах и простом народе. Надежда Павловна мне сказала, что, учитывая мой возраст, я всё хорошо понимаю. «Мы, - говорит, - только о философских вопросах ничего с тобой говорить не будем. Хоть что-то оставим на старшие классы, ладно?» Так ты сама купила эти туфли, Наташа?
    - Нет, в магазин мы ходили с Зоей, потому что там работает её мама. Она нам и посоветовала. 
    - И у Зои такие?
    - Да, только цвета другого. Но маленьких размеров там не было, ты же 35 носишь.
    - Жаль, - вздохнула младшая сестра.

    На следующий день сёстры решили отправиться на шопинг. Когда они вернулись, в руках у каждой было по два пакета. Они пришли счастливые и говорливые.
    - Дорогие мои! – встретила их Татьяна Викторовна, мама, - откуда это вы и что у вас в руках?
    Девочки замялись.
    - Это что, такая страшная тайна?
    - Ладно, мамочка, мы скажем. Сегодня… - начала Наташа, - мы готовились к совместному с 216 школой вечеру.
    - Но откуда же у вас столько денег. Вон, смотрю, аж четыре пакета приволокли. А ведь я вам не давала ничего.
    - Мам, ты только не расстраивайся. На прошлой неделе мы встретили папу, когда он прилетел из очередного рейса. Ему как раз выплатили какой-то бонус, он нам его и отдал. А ещё мы опустошили свои копилки, и у нас вышло по платью, туфельки для Кати, бельё, колготки и на бижутерию хватило. Немного денег даже  осталось.   
    - Ладно, несите всё к себе в комнату и марш ужинать, а то остынет, а ваши покупки я посмотрю завтра.

    Татьяна Викторовна, старший научный сотрудник НИИ микробиологии, совсем недавно развелась с мужем, лётчиком. С Игорем они прожили почти двадцать лет, прожили, в общем-то, неплохо, хотя общности интересов, помимо девчонок, не было. Это и привело к разрыву.
    Кроме того, Татьяна Викторовна была женщиной более крутого нрава, а ещё на два года старше мужа. Мягкотелость супруга, его всеядность в отношении лиц противоположного пола, которая с годами проявлялась периодически, всё больше раздражали её. И тогда она решила: всему этому нужно положить конец и как можно скорее.


                2. Распад семьи


     Всё решилось легко и просто. Однажды вечером Татьяна Викторовна пришла домой раньше обычного. Девочки по случаю весенних каникул гостили у бабушки в Мытищах. Она удивилась, увидев куртку мужа и чьё-то женское пальто в передней. Подойдя к двери в запертую комнату. Она услышала ахи, вздохи и скрип дивана: Игорь, полагая, что она ещё не скоро вернётся, кого-то привёл. Партнёрша Игоря за дверью закричала.    
    Не выдержав, Татьяна Викторовна распахнула дверь и в ужасе застыла на пороге. Молодая женщина лет двадцати шести-семи (самой Татьяне было 37, а Игорю 35) в чём мать родила лежала с так же одетым Игорем на их разложенном супружеском ложе  и болезненно отходила от оргазма. Но самое страшное было не это, а то, что дамочка была в положении. «Месяцев пять, а то и больше», - подумалось Татьяне.
    - Что, Игорёк, ты уже и с беременными играешь?
    - Нет, я не играю. – Игорь быстро встал и запахнул халат, подобрав его предварительно с пола. – Мы с Полей встречаемся два года. Как видишь, бесследно это не прошло. Скоро у нас будет ребёнок.
    - Мальчик, - тихо сказала пришедшая в себя женщина, выглядывавшая из-за спины Игоря.
    - Убирайся отсюда! – бросила ей Татьяна. – А тебя, Игорь, я попрошу остаться. Обсудим кое-что.
    - Она никуда не уйдёт. Ей идти некуда. Мы снимаем комнату – вместе и уйдём. А пока мы с тобой говорим, она посидит в комнате девочек.
    Он распахнул дверь, и Полина скрылась за ней, а супруги переместились в кухню, где плотно закрылись.   
    - Ты хоть понимаешь, Игорёк, что это была твоя последняя выходка? Мне надоели твои романы.
    - Это не роман. На сей раз это серьёзно.
    - Может быть, может быть. Но меня это не касается. Ты предавал меня много раз, а теперь ты предал девочек, и этого я тебе уже не прощу. И устроились-то где – в нашем семейном гнёздышке. Я не намерена это больше терпеть.
     Игорь пытался прервать её филиппику, но Татьяна продолжила:
    - Ты, конечно, помнишь, что эта квартира была подарена моим отцом, причём до нашей свадьбы, а они с мамой переехали в Мытищи, поэтому здесь тебе ничего не светит. Мебель тоже наполовину родительская. Я думаю, тебе не надо напоминать и то, что папа отставной полковник МВД и связи его ещё крепки. Где ты жил последнее время, лишь изредка появляясь здесь, меня не касается. А теперь иди-ка собирай оставшиеся вещички и прости-прощай!
    Так в одночасье Игорь Васильевич Рязанцев лишился семьи и дома. Девочек он иногда навещал, дарил подарки. Вот и сейчас расщедрился. «А, может, наследство получил или на повышение пошёл? Как-никак, скоро прибавление в семействе» - эти мысли мелькали в голове Татьяны Викторовны, когда она засыпала.
    Ей снился Игорь, простиравший к ней руки и кричавший: «Танечка, за что?»

    Через некоторое время она краем уха услышала, что Игорь купил квартиру, кажется, в Лобне, что сын уже в садик ходит, а его папаша прекратил свои походы налево и в браке он счастлив. Это нисколько не огорчило Татьяну, потому что она жила уже в другом мире и другими заботами. Единственная ниточка, ещё связывавшая её с бывшим мужем, - это дочери. Но по мере того, как они взрослели, и та должна была оборваться.
    Сама же Татьяна отгородилась от всех бывших знакомых, как бы защитив себя тем, что надела на себя невидимый панцирь. Однако надолго её не хватило, поскольку женщиной она была темпераментной, привыкшей жить с мужчиной, и вскоре её природа взбунтовалась.
    Был у неё на примете Глеб Борисович Степченко, завлаб в её НИИ, всегда к ней внимательный и как-то, когда она проходила мимо, назвавший её симпатичной женщиной. Вот она и стала думать в этом направлении. 


                3. Лёд тронулся


    Как-то на институтском фуршете Татьяна Викторовна сама заговорила с Глебом Борисовичем. Разговор начался с работы, потом переключился на вылазки на природу, ещё на что-то малозначительное – в общем, беседа ни о чём, установление контакта, интересного обоим. Конечно, уже до этого разговора Татьяна (будем всё-таки называть её без отчества, как и Глеба) навела справки об интересующем её объекте, но информации не было практически никакой, и тогда она под каким-то надуманным предлогом обратилась к секретарше Леночке, которая по совместительству выполняла в не слишком крупном учреждении обязанности кадровички. Она и доложила Татьяне, что Глебу 42 года, что он холостяк (sic!) и, насколько Леночке было известно, вообще не был никогда женат, следовательно, и потомства не имеет, живёт с матерью в Чертаново в двухкомнатной квартире. Татьяна поблагодарила её за информацию шоколадкой и начала думать, как ей установить контакт с Глебом – тут-то и подвернулся вышеупомянутый корпоративчик.
    Пока Татьяна размышляла, Леночка успела «стукнуть» Глебу об интересе, проявленном старшим научным сотрудником Рязанцевой к его скромной персоне. Глеб призадумался и, вернувшись в тот день домой, после сытного маминого ужина прилёг на диван и воскресил в памяти образ Татьяны. «А что, - думал он, - может, и вправду расстаться с холостяцкой жизнью? Мать стареет, ей уже под восемьдесят, Татьяна баба крепкая, не лишена привлекательности и работник хороший. Правда, есть две дочери, но одна уже почти студентка. В любом случае, на контакт идти можно и нужно, а там поглядим».
    Первое, что сделал Глеб ещё на фуршете, - это пригласил Татьяну на премьеру спектакля в театр Виктюка. Татьяна, за тяготами семейной жизни лишь понаслышке знавшая о знаменитом режиссёре, была очень довольна таким стартом своих отношений с Глебом, да и самой «Саломеей» не менее, хотя не читала у Уайльда даже «Портрет Дориана Грея». 
    Процесс пошёл в нужном направлении, причём весьма быстро. «А чего тянуть-то? – полагали оба. - Чай, не мальчик с девочкой!»   
    Всё было бы хорошо, если бы не девочки: и Наташа, и Катя даже слышать не хотели, чтобы в их доме поселился новый папа. Поэтому встречаться вновь сформировавшейся паре приходилось то в институте, то у Глеба в его квартирке - и то, когда мама была либо в больнице, либо они ей с соседкой того же возраста покупали билеты в наиболее удалённый от Чертанова театр с оплатой такси, разумеется, что больно било по карману завлаба Ильина.
    Татьяна, женщина темпераментная, могла бы и родить в свои 38, но вот беда: Глеб не мог… И в этом он ей признался сам. Конечно, ребёнок объединил бы их сильнее, укрепил союз и заставил бы пойти не только в загс, но и под венец (Рязанцевы это сделать не потрудились). Татьяна огорчилась, но не слишком: она отдавала себе отчёт в том, что теперь избежит осложнений с взрослеющими дочерьми, а ещё в том, что любит она Глеба не так уж и сильно, да и возраст для родов рискованный. Но и вновь жить без мужчины она теперь не хотела.
    В конце концов, они скинулись и сняли себе однокомнатную квартиру в районе «Сокола» для встреч и, поскольку дальнейшее образование Наташа намеревалась получать не где-нибудь, а в Лондоне (папа спонсировал), то они решили потерпеть до её отъезда за рубеж: Катя была более покладистой, к тому же погружённой не только в учёбу, но и (это ребёнок двадцать первого-то века!) в литературу, с детства на все каникулы она привыкла уезжать в Мытищи, теперь регулярно ездила к отцу, а ещё и к деду с бабкой по отцовской линии под Торжок.
    Со временем Глеб попривык к новой обстановке, был ласков с Татьяной, иногда готовил ужин персонально. Но самое главное, что их объединяло, - это общие профессиональные интересы и театр, любовь к которому привил Татьяне Глеб. Шло время, и вскоре оба почувствовали, что полюбили друг друга. Теперь, казалось им, разлука была бы вообще невозможна.
    И тут снова встал вопрос об общем ребёнке. Они даже обратились к медикам с этим вопросом, на который получили ответ и координаты некоего немецкого профессора, творящего чудеса по лечению бесплодия у мужчин. Это ободрило их, хотя и создало новую проблему – финансовую. Начался сбор денег (по возможности без «помощи» алчных банкиров), и благодаря большому количеству добрых и материально хорошо обеспеченных друзей и родни деньги на поездку в Штутгарт были собраны, сроки возврата были терпимые, а процент  - нулевой (не имей сто рублей!..).
    Совместный визит в Германию был намечен на лето: Наташка экстерном должна была закончить среднюю школу и уже уехать на берега Темзы, а Катька рвалась к бабуле в деревню Маслово. 


                4. Ночь в отеле


    - Девочки, ну, показывайте, что вы купили, - обратилась Татьяна к дочерям утром следующего дня.
    Платья были очень красивые. Наташа купила себе бирюзовое, модного фасона. Катя – цвета индиго, который очень шёл к её глазам. Татьяна похвалила дочек за хороший и самостоятельный выбор. Но более всего из купленного матери понравились их туфельки:
    - Вот отхватили, так отхватили! Да вам просто немножко повезло.
    Другие вещи тоже мать тоже похвалила, но ничего не спросила об Игоре, который оказался столь щедрым по отношению к детям: ей было не до него, сегодня день рождения Глеба, и она была приглашена в Чертаново к 19 часам. Она знала, что из Калуги подъедет его брат, а из Саратова две сестры. Глеб, видимо, желал представить свою уже не гражданскую, но пока ещё и не законную супругу – заявление в загс уже было подано.
    Но самым главным было не это. Им не удавалось побыть наедине с Глебом уже целую неделю: институт лихорадило, всевозможные проверки не давали нормально вздохнуть персоналу. В общем, она мечтала соединиться с ним в тёплой постельке, когда они доберутся до своего скромного жилья.
    В 19 часов она входила в подъезд квартиры матери Глеба с букетов и дорогим мужским парфюмом. По её звонку дверь отпер сам Глеб и уже в передней буквально впился в неё губами.
    - Я соскучился, - произнёс он банальную фразу. – После банкета сразу вызываем такси и едем к нам.   

    День рождения прошёл на высоте. Всем родным Татьяна очень понравилась. Мать после пары напёрсточков спиртного ободряюще улыбнулась ей и отправилась в свою комнату. Татьяна быстро нашла общий язык с младшим братом Глеба, который был на него очень похож: это был последний сын Варвары Петровны, которого она родила в возрасте за сорок. Но и обеим старшим сёстрам Татьяна явно пришлась по душе. Все трое приехали в Москву без своих супругов. 
    Всё бы хорошо, но тяготило то, что именно имениннику с будущей женой приходилось уезжать с собственного праздника: не могли же они отправить трёх родственников в дорогущие московские гостиницы! Поэтому уже в десять Глеб вызвал такси, так как путь восвояси был неблизким.
    Они погрузились на заднее сиденье, но, сидя рядом в тёмном салоне, распалились до такой степени, что пришлось менять маршрут на ближайший отель: сил к дальнейшему воздержанию ни у него, ни у неё уже не было. Добравшись до номера, они рухнули в постель и предались сексуальным играм, включив розовую подсветку над широкой кроватью, каковой не имели у себя.   
    Им казалось, что каждый из них сбросил с плечей по десятку лет. Если бы их кто-нибудь видел их в этот момент, то поразился бы силе страсти, исходящей от этой уже не первой молодости пары. Их тела были ещё в форме, может быть, несколько полноваты, но это не портило картины соития двух людей, а даже наоборот. Во всяком случае, Тинто Брасс точно восхитился бы этим и постарался запечатлеть.
    Глеб давно уже знал своё мужское дело и доставлял подруге максимум наслаждения, не обижая и себя. Ближе к финалу она обычно взмаливалась и просила поберечь энергию для следующего раза.

    Эта ночь в гостинице показала обоим, насколько они нуждаются друг в друге и что сразу после регистрации им пора паковать чемоданы на самолёт до Франкфурта, где их должен был встречать один из ассистентов штутгартского профессора Зейдлица. Теперь встречи их стали чаще - так они дорожили обществом друг друга.
    Татьяна была счастлива. Как-то встретив Игоря в каком-то кафе на Старом Арбате, она не подошла к нему. Он о чём-то оживлённо разговаривал с молодой женщиной, по привычке жестикулируя при этом. Но это была точно не жена, которую Татьяна хорошо помнила. «Явно новая пассия. Ему бы не пилотом быть, а артистом-комиком или кем-то в этом роде, - с мягкой иронией подумала она. – Вечный мальчик! А, может, он и сам этому не рад?» Её обрадовало то, каким образом подсознание прореагировало на неожиданную встречу с бывшим мужем, пусть и не очную: без былого раздражения. Когда же ей показалось, что Игорь заметил её присутствие и готовится подойти к ней, она быстренько рассчиталась с кельнером и вышла на Арбат. 


                5. Наташа летит в Лондон


     Между тем Наша экстерном завершила 10 класс и с радостью, по приглашению тёти Аси, двоюродной сестры матери, преподавателя одного из тамошних колледжей, отправилась на конец весны и всё лето в столицу Британии, чтобы поупражняться в разговорном английском, пообщаться со сверстниками из тётиной школы, познакомиться с достопримечательностями, поучиться на курсах, которые тоже подобрала тётя Ася. Целью была всесторонняя подготовка к тому, чтобы, получив через год аттестат в Москве, снова приехать в Туманный Альбион и поступить в университет.
    Но иногда наши планы неожиданно меняются или не проходят проверку временем, а иной раз их тяготение над нами доводит нас до точки, когда бывает достаточно одного резкого поворота событий – и всё в одночасье рушится, а реальность, в которую попадаешь, оказывается единственно приемлемой, долгожданной, и тогда все планы летят в тартарары.

    Наташа была девушкой видной, породистой, вся в мать. На неё уже посматривали не только одноклассники, но и взрослые мужчины. Даже Глеб как-то заметил, глядя вслед уходившей на дискотеку Наталье:
    - Как изменилась за такое короткое время твоя старшенькая! Удивляюсь, что никто ещё к рукам её не прибрал.
    - Прекрати, Глеб, - раздражённо прореагировала на это Татьяна. – Ты же знаешь, какие у девочки планы. А что развилась быстро – так это не только она. Сейчас многие старшеклассницы уже живут с мужчинами. Скороспелки какие-то пошли. А за Наташку я ручаюсь: очень целеустремлённая, даже тщеславная. Когда идёт к цели – почти всегда её достигает.
    - Твои бы слова – да Богу в уши, - успокоил её муж, положив руку на плечо. Тело Татьяны было податливо, как воск, и он лепил из него всё, что хотел.

    Сидя в салоне самолёта, Наталья, повернув голову в сторону стюардессы, двигавшейся по проходу, невольно обратила внимание на своего соседа. Это был очень привлекательный мужчина, возможно, англичанин, потому что к русской стюардессе он обратился на британском английском (хотя кто в наше время не говорит на таком, если не считать американцев?!), а Наташа уже умела различать оттенки произношения.
    На вид «англичанину» было года 33-34, хотя могло быть и меньше, и больше. Сосед мгновенно проявил интерес к нечаянно встретившейся с ним взглядом юной россиянке и тут же поспешил познакомиться с ней. До конца перелёта он без умолку рассказывал Наташе всё то, ради чего она и стремилась в Англию, и этим, а также своим привлекательным обликом и каким-то добродушием, проявлением которого была милейшая улыбка, не сходившая с его лица, совершенно заворожил её. 
    Она впервые так тесно и долго общалась со взрослым мужчиной не как ученица с учителем и не как дочь с отцом, удивляясь тому, откуда у неё взялась способность такого общения. Минут через пятьдесят после начала разговора Джордж – так звали нового знакомого Наташи – задремал. Девушка решила проследовать его примеру, но не задремала, а крепко заснула.   
     Встрепенувшийся минут через пятнадцать Джордж, блоггер и немножко писатель, что он с переменным успехом совмещал с небольшим рекламным бизнесом, ощутил щекотание на своих щеках – это длинные волосы Наташи касались его лица от включенного на полную мощность персонального кондиционера над её сиденьем. Голова спящей девушки была склонена в его сторону, а голова проснувшегося англичанина – в её. Открыв глаза, Джордж с удивлением и некоторым волнением какое-то время мог наблюдать высокую грудь своей соседки, которая просматривалась в вырезе её летнего платья.
     Наташа, наверное, что-то почувствовала, потому что вздрогнула, что-то пробормотала сквозь сон и проснулась.
    - Джордж! – с какой-то истомой проговорила она, улыбаясь.
    - Мы уже над Северным морем, Наташа, - проинформировал её сосед, глядя на девушку отнюдь не глазами обычного пассажира. Посторонний глаз сразу заметил бы, что между этими двумя уже вспыхнула какая-то искорка, в перспективе могущая стать и чем-то бОльшим.
    Когда командир лайнера объявил о заходе на посадку, переключив главный экран салона на видеокамеру где-то под шасси, Наташа, застегнув пояс, сама вложила ладонь в протянутую ей руку англичанина. 
    Джордж вызвался довести её до контрольного пункта и на всякий случай подстраховать её, если возникнут какие-либо проблемы, но их не было. По мере приближения к выходу из здания Хитроу, настроение обоих медленно понижалось.
     - До свидания, Наташа!
     - До свидания, Джордж.
     И она медленно пошла к стоянке такси, а он двинулся в сторону парковки личных автомобилей, где накануне своей поездки в Россию оставил свой «фольксваген».


                6. Крутой поворот


    Наташа и Джордж продолжали медленно расходиться в противоположные стороны. Настроение у неё напоминало воспоминание из детства, когда какой-то злой человек отнимал у неё любимую куклу, а она ничего не могла с этим поделать…
    Джордж как раз проезжал мимо стоянки такси в тот момент, когда очередная машина подъехала к Наташе. Он выскочил изза руля и побежал к ней, чтобы задержать отъезд девушки, а Наташа, заметив это движение, побежала ему навстречу, хотя её сумки уже лежали в багажнике такси. Они обнялись под недоумёнными взглядами пассажиров, а несколько человек даже зааплодировали. Таксист сам принёс Наташин багаж и поставил его около машины Джорджа, который, обнимая её, спрашивал в этот момент, не замечая ничего вокруг:
    - Ты сможешь полюбить меня?
    - Мне кажется, что я уже люблю тебя, Джорджи!
    - А я тебя обожаю и больше не хочу расставаться с тобой.

    - Всё это хорошо, Джордж, - разговор продолжился в «гольфе», куда они в конце концов сели, - но я приехала сюда учиться. Мне ещё среднюю школу заканчивать, а потом поступать в Лондонский университет.
    - Женщине не обязательно учиться. Мужчина должен обеспечивать её и детей, если они будут.
    - Ты забыл, что я женщина русская. Англичанку это, может быть, и устроит, но только не меня. Тем более, что мне ещё рано думать о детях, - добавила она после некоторой паузы. – Мне ведь всего семнадцать.
    - А это как Бог решит – так и будет. Человек не может воспрепятствовать провидению. Но я не знал, что ты так ещё юна. Куда едем?
    - Вообще-то мне нужно к тёте Асе. Она живёт в Уотфорде. Правда, я её давно не видела – она приезжала в Россию, когда я была ещё маленькой. Но это она устроила мне эту поездку вместе с папой.
    Джорджу не улыбалось везти Наташу за город да ещё к какой-то тёте, да ещё и усталому после двойного перелёта (он перед вылетом из Москвы прилетел из Ростова, и не в Шереметьево, а в Домодедово). Поэтому он предложил следующее:
    - А что если мы поедем сейчас ко мне? Я живу почти в центре Лондона. Тёте мы, конечно, позвоним, чтобы не волновалась, а утром я доставлю тебя в Уотфорд в полной сохранности и целости.
    - Как-то неудобно, - замялась Наташа.
    - А что тут неудобного? Я живу один. У меня три комнаты - одна моя, вторая – кабинет, он же офис, а третья родительская, с большой кроватью. Они приезжают время от времени из Лидса – это, кстати, мой родной город.

    Так Наташа осталась у Джорджа… Надолго… Возможно, навсегда… А мы вернёмся к повествованию о её матери, главной героине нашей повести.


    Через несколько дней Татьяна получила по электронной почте письмо от Наташи, в котором та сообщала, что встретила в Англии свою первую и очень большую любовь, терять которую ни в коем случае не хочет.
    Мать заохала, запричитала, но Глеб, улыбаясь, сказал ей:
    - Я же говорил, что девочка созрела. Но она будет счастлива, вот увидишь!

    Через неделю супруги Степченко улетели в Германию, где Глеб, сняв комнату для жены, сам занял место в клинике для прохождения курса терапии. Лечение растянулось на полтора месяца – Глеб знал об этом, поэтому и готовился так серьёзно в материальном плане. По истечении договорённого срока профессор Зейдлиц вызвал его к себе и сказал:
    - Итак, герр Степченко , мы сделали для вас всё, что смогли. Мы на 90 процентов уверены, что вы сможете иметь детей. Ваша жена ещё молодая женщина. Это ещё вполне детородный возраст. Я желаю вам успехов.
    Глеб и Татьяна поблагодарили доктора и через два дня отправились в Москву.

    Прошло два месяца. Жизнь шла своим чередом. Глеб выводил жену на прогулки по вечерам, когда они вместе возвращались из института. Погода в Москве позволяла – стояло бабье лето. А ещё через месяц Татьяна, как бы между прочим, спросила:
    - Глеб, а какие имена ты предпочёл бы для сына или дочки?
    - Я как-то не думал об этом, - машинально ответил Глеб, отрываясь от политической статьи в интернете. – Что? Ты хочешь сказать, что ты уже?..
    - Какой ты прозорливый, Глеб! Я всего лишь намекнула, а ты уже и карты все раскрыл.
    Глеб наклонился нал женой и долго нежно смотрел на неё.
    - И сколько уже?
    - Третий месяц. Но пол ребёнка УЗИ пока не определил. Надо подождать.
    В эту ночь Татьяне были оказаны королевские знаки внимания и любви – ещё бы, отчаявшийся Глеб словно заново родился.

    Катя, хорошо оттянувшаяся на Волге под Саратовом и приехавшая домой в самом конце августа, ничего не подозревала о событиях в своей обновлённой семье. Она имела и весьма смутное представление  о том, как живёт её сестра в Англии, которая в конце сентября по-тихому зарегистрировала свой брак с Джорджем, а спустя месяц уже была на четвёртом месяце интересного положения. Катя, конечно, перезванивалась с мамой, но компьютера у бабушки не было, поэтому с сестрой она прямого контакта не имела, а мама не торопилась ей обо всём докладывать: потом узнает, мала ещё.
    Вернувшись в Москву, Катя постепенно всё узнала и о сестре, и о матери. Девочкой она была понятливой, к тому же успевала на всех фронтах – и с уроками справлялась, и бежала скорее из школы, чтобы помочь матери, у которой был сильный токсикоз, и даже успевала читать бумажные книги, не тратя времени на социальные сети.
    Шло время. До Нового года оставалось уже немного. Наташа писала, что очень соскучилась и хотела бы познакомить всех со своим мужем.


                7. Новогодний сюрприз


    Шли двадцатые числа декабря. У тех, кто порасторопнее, уже началась предновогодняя суета, и семья Степченко не была исключением: Татьяна постепенно наполняла холодильник деликатесами, в чём активную поддержку ей оказывал Глеб.   
    За три недели до Нового года пришло подробное письмо от Наташи, в котором она в тончайших подробностях описывала свою жизнь в Англии, то, как любит её Джордж и как заботится о ней. Она писала о быте, об их путешествиях по выходным в  окрестностях Лондона, особо – о поездках в Кентерберри и в родной город мужа Лидс. Писала о том, как работается Джорджу, о его творческих успехах и росту популярности с одновременным ростом доходов. Писала и о том, что про учёбу она не забыла и готовится к поступлению в университет, предварительно закончив среднюю школу экстерном в Лондоне.
    Есть и задел на будущее: сидя дома, она прочитала множество книг англоязычных писателей и теперь будет держать курс на специальность «английская филология». Наташа также писала и о том, что соскучилась по маме и Кате, и очень хочет их поскорее увидеть. Единственное, о чём она умолчала, так это о своей беременности. Не сомневаясь в получении приглашения от матери приехать в Москву встретить Новый год, она в постскриптуме добавила, что Джордж уже оформляет себе визу в Россию на конец декабря. «Первое Рождество мы проведём у родителей Джорджа в Лидсе, - писала она, а Новый год и наше Рождество – в Москве. К Лондону я уже попривыкла, но в душе моей всё же Москва. Только из-за любви к мужу и, особенно, его ко мне я буду больше жить в Лондоне, а не в  Москве».
     Сидя у компьютера, Татьяна смахивала слёзы, ибо до сих пор не могла свыкнуться с мыслью, что у неё теперь только одна дочь. «Случайная встреча – а чем обернулась! Похоже, что их союз, действительно, сложился на Небесах, а не просто в авиалайнере!»
    Она ответила Наташе, что будет очень рада видеть её и Джорджа в Москве. Мать была в радостном предвкушении от предстоящей в конце года встречи, хотя немного волновалась по поводу того, как воспримет старшая дочь перспективу обзавестись столь юным братцем (УЗИ давно определило пол младенца). А вот телячий восторг Кати передать гораздо проще: она просто прыгала от счастья, что скоро увидит свою сестру, да ещё вместе с её красавцем-англичанином.

    Накануне Нового года Татьяна прогуливалась по аллее парка в ожидании возвращения с работы мужа – сама она взяла небольшой отпуск за свой счёт, а в декрет собиралась к концу зимы. Глеба она узрела издалека и приветливо замахала ему рукой. Муж нёс большой пакет с подарками, как он выразился, «для всех своих детей», каковыми он считал не только Катю и Наташу, но и жену (он называл её взрослой девочкой), а также  британского зятя.
    Когда пара подходила к дому, оба увидели, что у их подъезда остановилось такси. Из него вышли водитель, тут же отправившийся выгружать содержимое багажника, и спортивного типа мужчина, которого они давно знали по фотографиям. Глеб и Татьяна замерли в стороне, наблюдая  за происходящим. Джордж обежал вокруг капота, открыл заднюю дверь машины и протянул руку Наташе. Та не без труда выкарабкалась на тротуар, и тут Татьяна с Глебом дружно ахнули: несмотря на изящную шубку, скрыть изменения в фигуре дочери не удалось, было видно, что она как минимум на полтора месяца обогнала в этом свою мать, которой зимнее пальто пока позволяло делать незаметным её положение.
    Татьяна схватилась за сердце и слегка пошатнулась, Глеб поддержал жену.
    - Наташа, доченька, - закричала Татьяна Павловна, быстро подходя к месту, откуда уже отъехало такси.
    Услышав голос матери, Наташа пошла к ней навстречу, но не так быстро. Они соприкоснулись друг с другом и обнялись, потом долго целовались, гладили друг друга и плакали.
    Подошёл Глеб. Он тоже обнял Наташу, после чего она представила матери и отчиму своего супруга.
    - Очень рад видеть вас! – с несильным акцентом произнёс Джордж по-русски.
    Мужчины подхватили вещи, стоявшие у крыльца, и все двинулись к лифту.
    - Доченька, ну и сюрприз ты мне привезла к Новому году! Вот это подарок – ни один Дед Мороз никому такого не привозил ни из какого Великого Устюга! Какой месяц-то пошёл? Может, и рожать в Москве останешься?
    - Нет, мама, рожать ещё рано. Вернусь сначала в Лондон, а месяц – только шестой заканчивается. Просто ты так подумала, видя мой огромный живот, а там для тебя не один подарочек, а целых два!
    - Ах, ты, Господи! Бедная девочка! Тебе же всего восемнадцать! Тяжело тебе?
    - Нет, мамочка. Во-первых, я всегда была хорошей спортсменкой, ты же помнишь, во-вторых, Джордж возит меня на всевозможные курсы и занятия для будущих мамочек, а в-третьих, он мне  постоянно помогает, если нужно, потому что работает-то он дома.
    - Любит он тебя? – приглушив голос, спросила Татьяна.
    - Очень. И я его.
    - Значит, правду говорят, что если любовь большая, то двойня бывает. А кто будет-то?
    - Мальчик и девочка.
    - Ну, это вообще красота!
    Тут в переднюю вышел Глеб.
    - Чего это вы тут шепчетесь? Мы с Джорджем уже по стаканчику виски пропустили, вам шампанского налили, а вы даже не разделись.
    Он помог Татьяне снять пальто, и теперь уже Наташа остолбенела, увидев выпуклый живот матери.
    - Мамочка! – воскликнула Наталья. – И ты тоже!?.
    - А как же, - ответил за неё Глеб, - мы ведь тоже молодожёны. И тоже шестой месяц завершаем. В обмен на твоих внуков ты через три месяца получишь братика. Аккурат к 1 апреля. Fool April, понимаешь! За это нужно выпить вчетвером.
    И они прошли в гостиную.

    Минут через десять в комнату ворвалась запыхавшаяся Катя, которая вернулась с катка на Красной площади. Она, как и родители, ждала сестру утром 31-го, а не сегодня.
    - Вот здорово, - закричала она, обнимая сестру, - Наташка рожать приехала!
    - Нет, Катенька, только на Новый год и Рождество, но у тебя будут племянник и племянница.
    - А мне их посмотреть можно будет после учебного года? Я ведь и сама могут слетать в Англию.
    - Нет уж, милая,  - строго обрубила её Татьяна Павловна, - одна моя дочь уже слетала туда в одиночку, а вернулась вчетвером, - Поедешь в августе со мной и братиком!


                28.12.2014