Продолжение 45

 45.
Будит меня деликатный стук в дверь, сердце подскакивает и останавливается в горле.
Утро. Я крепко спала по меньшей мере часа четыре. Что-то мне снилось — и хотя деталей я уже не помню, мне совершенно ясно — что. Там, внизу, я вся мокрая. Липкая.
Опять стук в дверь. Хоть бы это была горничная, попрошу принести мне валидолу. Я поднимаюсь... господи, какой ужас! Как же так, я ведь уже год в менопаузе?! Ночная рубашка запачкана. Ох, и простыня тоже. Завернувшись в одеяло, я тут же юркаю обратно в постель. Значит, попрошу валидол и пару пакетов ваты. Мне почему-то неудобно просить прокладки или тампоны. Надо же, чтоб такой сюрприз!
— Войдите! Незаперто!
Ручка двери медленно опускается вниз, дверь медленно распахивается... и в мой номер входт он.
Молнией мелькает мысль: «Я ужасно выгляжу».
В руках у него роза. Красная, свежая. С улыбкой, он подходит к моей постели.
— Доброе утро!
Хорошо хоть, не добавил «дорогая». Было бы совсем как в телевизионном «мыле».
Ага, склонность к сарказму меня не покинула, и то хлеб.
Он склоняется, подает мне розу и приникает к моим губам в продолжительном, нежном поцелуе. Ну, нет! Сдохнуть можно!... Я легонько его отталкиваю. 
Он кладет розу мне на подушку. Мой ужас вздымается девятым валом. А ну как он решит нырнуть ко мне под одеяло?
— Доброе утро! Очень мило! Умеете же вы ухаживать за архитекторами!
Стараюсь говорить самым деловым тоном, без малейшего намека на близость. Что происходило вчера, там и останется. Пытаюсь улыбнуться. Ощущаю несвежесть своего дыхания.
Он отходит к окну.
— Какой прекрасный день! Все бело. Милая, иди сюда, взгляни! — говорит он мне с таким счастливым-счастливым выражением и тут же пронзает меня пристальным взглядом: — Ты мне ночью снилась!
А ты — мне.  Но вслух я спешу сказать другое:
— Я плохо спала и неважно себя чувствую.
Он осторожно присаживается на край кровати. Как в больнице.   
— Не волнуйся, примем меры, поставим тебя на ноги. Завтрак и чай подадут тебе сюда, в постель. Понадобится — приведу врача. Позавтракаешь, отдохнешь как следует — и, надеюсь, снова будешь в отличной форме.
Ах, вот оно что — я, оказывается, должна быть в форме.
Ох, ужас как неловко... ну что он на меня с такой близи уставился, да еще с таким  восхищением? Чему тут восхищаться?
— После сна ты прекрасна! Я отложил все встречи, и мы весь день проведем тут.
Только этого мне не хватало!
— Нам обоим надо отдохнуть. А на вечер у меня сюрприз: римская баня!... В моей гостинице построена римская баня, и тебе непременно надо ее опробовать. Идея интересная, и для этой гостиницы вполне уместна. Умеренная парилка, бассейн с минеральной водой, а потом легкий ужин с шампанским — это все, что тебе нужно. Все болячки рассеются, как дурной сон.
Вот это планы, кошмар!
Оно бы и прекрасно, если бы не...
— Но я не могу остаться!
Стараюсь звучать безаппеляционно, хотя чувствую себя как в ловушке — своих-то колес нет, и я от него в полной зависимости. Хоть такси нанимай — от Тырново до Софии.
— Прошу тебя, милая! Отложи все дела, не пожалеешь. Очень прошу! Ты ведь тоже этого хочешь, милая?
Под его взлядом я млею... и тут до меня доходит: я же теку! Господи, если он сию минуту не уйдет, я и матрац запачкаю. Никаких нежностей, приказываю я себе, никаких поощрений!
— Игорь, прости пожалуйста, но мне нужно привести себя в порядок. К завтраку я спущусь — подавать его в постель ни к чему, не так уж мне худо. Прошу прощения и за то, что не могу остаться — мама серьезно нездорова, и я обещала быть с ней. Я могу и такси взять, а вы с остальными коллегами осмотрите объект.
— Твои коллеги уже позавтракали и я отправил их на площадку: снег геодезической съемке не помеха.
Он подходит к постели и я поспешно отодвигаюсь в угол.
— Мне хотелось остаться с тобой наедине. Асен тоже тут, но он мне нужен за рулем — я не вожу, даже когда выпит всего бокал.
Коснувшись моей руки, он с нежностью добавляет:
— Пожалуйста, не бойся меня.
— Огромное спасибо, но я правда никак не могу остаться... хотела бы, но не могу. Я сейчас нужна маме. Когда ей по-настоящему плохо, она впадает в панику, а я у нее одна. Да и я в таких случаях — комок нервов. Не больно приятная компания.
Игорь встает и опять отходит к окну. Молча смотрит куда-то вдаль. А я любуюсь его профилем. Профиль у него, как у пирата из кино.
За окном беззвучно падает снег. Игорь провожает его взглядом и молчит. Потом резко оборачивается ко мне. Решение принято.
— Раз больна мама — надо возвращаться. Матери — приоритет номер один. Если нужна будет помощь — звони. Если я не в Болгарии — звони Асену, я его проинструктировал.
Игорь умолкает. Через минуту:
— Я свою уже больше месяца не видел. Звоню, правда, через день; нужды она ни в чем не знает, но меня ей очевидно нехватает. Ей меня больше, чем мне ее.
Сыновья. Мне моего сына нехватает до боли.
— Ты много бываешь в отъезде?
— Все время. У меня офисы в Москве и Нью-Йорке, в Сингапуре, в Латвии... теперь вот и в Болгарии открываю дело. Здание в Софии, которое ты так профессионально спроектировала, станет моей первой здесь базой. Квартиры в нем не на продажу — они предназначены мне и моим ближайшим сотрудникам. Не в гостинице же нам жить, когда мы в Софии... А на тех громадных участках, которые я скупил под Тырново, будет построен целый мини-город, город будущего. Белый город... Его построим мы с тобой.
— Эти участки, какой они категории? Под застройку? — стараюсь я вернуть разговор на деловую почву, где я чувствую себя в безопасности.
— Нет. Это земля сельскохозяйственного назначения. Но я поручил перевести ее в нужую категорию. Как только это произойдет — на сцену выходишь ты.
Звучит прямо-таки романтично, да еще этот взгляд...
— Не морочь себе голову административными проблемами. Ты для этого слишком талантлива: архитектор с воображением! Не то что некоторые сухари. Я по работе знаю многих из вашей гильдии... и знаю, какую важность они любят на себя напускать.
Игорь опять у окна. Молчание длится. Он созерцает снег. Не поворачиваясь ко мне, говорит:
— С юношеских лет так себя не чувствовал!
Я тоже!