Игроки

Стол, вроде-бы, был покерным, но те, кто сидели за этим столом, казалось, что играют "в дурака" на раздевание - почти все они были голыми. У некоторых не хватало частей тела, у остальных - внутренних органов. Я подошла к мужчине, он посмотрел на меня пустыми глазами. Вдоль его груди там, где должно быть сердце, находился огромный плохо зашитый шрам. Проигрывать мужчине больше было нечего, но он, зачем-то, продолжал сидеть около стола и смотреть на происходящие бездушными глазными яблоками.

Стоит сказать, что рядом с игровым столом стоял стол обычный. На нем громоздилось то, что игроки "ставили на кон". Я увидела гору ключей от квартир, машин, почтовых ящиков (ненароком подумала о том, что мой Ящик был бы недоволен, поставь я его на кон!). Поодаль были свалены вещи - шубы, брюки, рубашки, платья. Даже нижнее белье и пара вставных челюстей помахали мне из "ставочного" отдела. Но это был стол мелочей, с которыми играющие расставались относительно легко.

По-крупному играли тоже здесь, но аккомпанементом звучала совершенно другая музыка. Барабанной дробью отстукивали хором чьи-то сердца, сложенные аккуратной военной шеренгой на "столе для органов". Их сопровождали звуки скрипок-душ, выдававших свои партии из закупоренных банок сквозь дырочки для воздуха - дабы душа не задохнулась. Тоскливо-грустно стучали по клавишам пианино, стоящего тут же - у стола, чьи-то, уже ненужные, руки. На педали пианино нажимали такие же ненужные сердца тех, кто ввел в игру их вместе с руками - это была одна ставка. Пара сердце-руки играла "свадебный марш", который по атмосфере был больше похож на похоронный.

Мой проход любопытства среди всех нагромождений прервала больничная каталка, прокатившаяся мимо меня, и схватившая худенького мужичка, который, к тому времени, был уже полностью раздет, разут, обезручен и обезножен. Что у него еще можно было забрать?!
"Да, тут уже негде разгуляться, - пожаловалась мне каталка. - Кожа-да-кости! Он рассчитывается жизнью, но ее тут на чайную ложку не наберется." Позвякивая, она увезла то, что осталось от игрока, в помещение, которое обрамляли двери, похожие на двери холодильной камеры в морге.

"Это еще не самое страшное, - сказал мне проходящий официант, заметив, как мои глаза, полные ужаса, готовы были вступить в схватку с каталкой. - Смотри вон на тот стол для ставок." Думая о том, что меня уже ничего не испугает - так мужчина, увозимый в свой последний путь, расковырял мой испуг. Но не тут-то было.

Там, на том столе, куда указал официанты, лежали дети. Маленькие свертки, обернутые голубыми и розовыми ленточками. Их успокаивали старики - бабушки и дедушки, который подсаживали за этот стол с завидной регулярностью. Букетом украшала стол охапка людей, обвязанных бечевкой. Некрасивый бантик, такого же некрасивого букета был завязан в форме близкий родственников. Взгляд мой скользнул дальше по веревке, а там - братья, сестры, племянники, мамы, папы.

В нос мне ударил резкий запах нашатыря.
"Хорошо, что голову не разбила! Тут всегда найдутся те, кто сыграет на каждую каплю твоей крови, - заботливо тыкал мне в нос ваткой официант. - Моя смена закончилась навсегда. Пошли, я отведу тебя домой."

Азарт - зараза хроническая. Лекарства от него, фактически, нет. Игроки, гонимые азартом, делают ставки столь ужасные, сколь тяжела их стадия.

Вдыхая пыльный воздух улицы, я крепко сжимала ключи от своего почтового ящика, понимая, что даже им нет места на тех столах. А мне - среди тех игроков. Мне было нечего ставить "на кон" в этом заведении.