Крёстный

               
Крёстный-— духовный родитель (восприемник, кум)
Крестник- Мужчина, юноша, мальчик, обязанный кому-л. своим спасением, благополучием и т.п.

Много воды утекло с той поры, когда я, будучи тринадцатилетним мальчишкой, работал штурвальным на комбайне. Штурвальный, или как называли нас штурман, был помощником комбайнёра, как говорится старшим, куда пошлёт начальник комбайна, т.е. всё тот же комбайнёр. Работали мы вдалеке от села, примерно в двадцати километрах  и самое романтичное, что жили и ночевали в бригаде, лишь изредка появляясь дома. Утро штурмана начиналось с восходом солнца со шприцем в руках. Нет, это не был врачебный шприц, это был шприц набитый солидолом, при помощи которого мы шприцевали комбайн, т.е. смазывали все крутящиеся детали и подшипники, которых на комбайне было превеликое множество. Примерно около часа каждое утро мы посвящали этому делу, потом, если не было росы, на комбайнах  выезжали в поле и начинался день, длинный день работников сельского хозяйства по уборке урожая. «День год кормит», говаривали старики и вот мы работали с самого утра и до позднего вечера. В тот год земля уродила и во многих местах приходилось спрыгивать  и помогать комбайну захватывать весь широченный валок. Бункер набирался быстро и мы частенько простаивали, ожидая машины для выгрузки. Вот и в это солнечное утро, несколько комбайнов набравши бункера и выставив флаг над комбайном показывая, что полный, ожидали приезда машин для разгрузки. А машины в ту пору были маленькие бортовые Газ 93, которые брали, всего то два бункера и увозили зерно на ток. Тут- то и прибежал ко мне дружочек Ванька Сазонов и мы разлёгшись на копне мирно болтали. Увидев вдалеке машину, Ванька вскочил и не знаю для чего обвалив на меня копну побежал будить своего отца, который прилег вздремнуть, рядом со своим комбайном. Ох, эти спелые запахи свежевымолоченной соломы, томящая истома пронзила всё моё тело и сознание, так было хорошо, совсем не хотелось сбрасывать с себя солому, и я сладостно задремал. В полудрёме я слышал, как машина подъехала к Ванькиному комбайну, также услышал как дядь Гена, Ванькин отец, начал выгружать  бункер. Ну, вот ещё минуточку полежу и пойду. Не знал я, что за первой, ехала вторая машина. Вот эта машина, подъезжая к нашему комбайну, и пролетела по моим вытянутым ногам. Два сильных удара встряхнули меня ото сна, солома слетела и я увидел задний борт автомобиля, который проехав по мне остановился под выгрузным шнеком нашего комбайна. Так как комбайн был заглушен и мой комбайнёр Славка, тоже перед этим слегка прикорнул на руле, проснувшись от гула автомобиля, увидел, как с меня слетела солома. Он с ужасом крикнул:
 - Лосяра, ты штурмана моего задавил. Вылезший из автомобиля приблатнённо-кудрявый водитель, дядя Володя Лосев оглянувшись и увидев меня, чуть сзади своей машины пришёл в полный ужас, глаза округлились, шляпа на кудрях вставших дыбом поднялась, и мне даже показалось, что голова отделилась от шляпы. Срыгнув с подножки, он в одном прыжке, оказался около меня. Живой! живой! Юрка, где, где я тебя переехал? Я почему то радостно улыбаясь, показал на ноги. Вдвоём со Славкой они трясущимися руками обследовали мои ноги - Встать сможешь, а?- спросил Славка.Дядя Володя зачем то кинулся к другому комбайну, тут же вернулся и опять склонившись надо мной почему то шепотом стал спрашивать
- Ты живой Юрка?
- Да живой ответил я, не понимая испуг водителя, и встал на ноги.
- Ой, Юрка крестник ты мой теперь, ну скажи как, как ты в соломе то оказался, я ведь чуть краем то копну задел, и сверху ведь никого не было.
- Не хрен носиться, проспите, а потом несётесь, как угорелые,- как про себя проговорил Славка.
 – Да ладно тебе, умник выискался, сам- то спал, а всё виноватых ищешь, зачем  попрекаешь. Видишь же, целый день от вас не отъезжаем, все яйца в мыле, что поделаешь, если мы успеть не можем. Я сам дошёл до комбайна и забравшись по лестнице присел на своё место. Славка завёл и выгрузил комбайн. Лось уехал, и мы тронулись дальше обмолачивать валок.
Мне вдруг отчего то стало гадостно поташнивать и я слез с комбайна, опять улёгшись на копну сверху и спокойно заснул. Проснувшись, я долго смотрел в небо, на медленно плывущие облака. Ноги жутко болели, напомнив мне об утреннем происшествии. Надо же, опять провинился, теперь Бабай (Славкин отец) придёт и будет рассказывать бабушке, какой я никудышний помощник его сына. Да вот теперь  вряд ли с этим поспоришь, да и в оправдание сказать нечего. И зачем Ванька меня соломой засыпал, да и сам хорош, ишь расслабился, задремал, ночью спать надо было. Звук работающих комбайнов был чуть в стороне и медленно приближался, я приподнялся и увидел Ваньку, который стоя на мостике, как капитан дальнего плавания вёл вперёд свой степной корабль.  Я с великим трудом приподнялся и кое-как доковылял до Ванькиного комбайна.
- Ты как?- сердобольно - участливо поинтересовался  дружочек. Славка сказал, чтобы ты с Лосём домой ехал, он обещал тебя отвезти. Отдохни, ноги пусть заживают. Я чуть не расплакался от обиды на всех, да и на себя самого. Мне почему то казалось, что произошла какая то страшная трагедия, в которой виноват я сам и совсем не осознавал, что чуть крутни рулём дядя Володя, и мне бы пришел конец, так бы кишки и намотались на колёса.
- Ваньк, а Лось сказал, что я крестник  ему.
- Ещё бы. Хорошо что жив остался, а то бы ему опять сидеть пришлось. Я  и не знал в ту пору, что Лось сидел, это потом он мне рассказывал, как попал по малолетке. Рассказывал он мне потом и о его ощущении и страхе перед ответственностью  за содеянное, когда он увидел меня сзади своего автомобиля.
С той поры дядя Володя никогда не называл меня по имени, так всю жизнь и величал крестником.