Мечте навстречу, гл. 11

       
        Прошло три дня, как приехала вторая партия поселенцев. За время карантина их лечили, прививали привычку к чистоплотности и простым правилам поведения. К людям медленно возвращалось то, что они с годами потеряли, живя в нечеловеческих условиях. 
       В связи с возникшими проблемами Круглов собрал к себе в кабинет актив профилактория: завстоловой Ландышеву, завмедпунктом Лопатину, прораба  Ланкиса, бригадира Сапожникова и его помощницу, а по совместительству, худрука, Крылову.         Секретарем   для составления протокола избрали Лидию Гавриловну.

      В повестке дня стоял один, но важный, вопрос: как  лучше организовать реабилитацию и  работоспособность людей второго потока.  Собрание открыл, как водится, начальник. Окинув взглядом небольшую, но  такую сроднившейся с ним, группу разных, сплоченной одной, нелегкой, работой людей, он начал свою речь: 
      - Дорогие мои друзья и соратники, мы собрались здесь, чтобы  подумать, обсудить и решить, как  эту кучку деградировавших людей превратить в людей активных,  полезных обществу.  Сейчас они  на седьмом небе от счастья: чистые и одетые, но только и знают, что есть и спать. Даже умываться идут  с неохотой, из-под палки. Одной трудотерапии для них будет маловато. У кого  есть предложения или мысли, высказывайтесь – не стесняйтесь.

       Сначала никто не хотел высказываться; все пожимали плечами, переглядываясь.  Тогда  начальник пригрозил, что  будут сидеть хоть до утра, пока все не выскажутся.
       - Я вам - не ума палата и не семи пядей во лбу, чтобы за всех думать. Да, решения принимать буду я, но думать и предлагать, участвовать в обсуждении должны все.  - закончил он на строгой ноте. Угроза подействовала: слово взяла Лопатина.
        - Павел Петрович прав, – начала она. – Эти люди всё забыли, чему их в детстве учили.  Может, покажется смешным, но я предлагаю организовать ускоренные курсы ликбеза, чтобы восстановить необходимые знания хотя бы в  рамках девятилетней школы.  Им много-то и не надо. А работу  можно найти по силам, где не надо много ума: траву рвать,  двор  подметать, грядки копать и тому подобное.  А еще надо всех проверить на туберкулез. Мы, к сожалению, это  упустили с первой партией.

       - Почему  это мы упустили, уважаемая Лидия Гавриловна? – с укором посмотрела на нее Ландышева. Ольга Николаевна этим замечанием пыталась подпортить хорошую репутацию фельдшерицы перед Кругловым, имея к ней некоторую зависть, а к нему самому - еле скрываемую симпатию.
       - Хорошо: я упустила. – фельдшерица искоса посмотрела на критиканшу.
       - Вот так-то оно лучше, а не пинять еще и на других.
       - На вас-то я уже точно не пиняю.
       - А я за себя  и не говорю, - гордо мотнув головой, проговорила Ландышева.
       - Неплохая идея насчет ликбеза, - пропуская мимо ушей перебранку женщин, одобрил Круглов, - а обследовать рентгеном надо обязательно, в том числе и персонал. Спасибо, Лидия Гавриловна, за напоминание  и спросил: – Кто еще хочет высказаться? Думайте, предлагайте свои идеи, даже если они, на первый взгляд, никудышные. Лидия  Гавриловна  боялась  высказаться, а оказалось, что  правильно.
 
       Это была своего рода мозговая атака на решение данной проблемы. Все сидели и думали. Наконец слово взял прораб.
       - Поскольку в этой партии есть люди среднего возраста, то они должны быть обучены какой-нибудь профессии, или стать учениками профессионала. Можно организовать курсы по обучению людей строительным специальностям, начиная с каменщика, например.
       - Спасибо, Давид Исаевич, - тоже дельное предложение, — похвалил начальник, радуясь, что смог расшевелить людей, заставить думать.
       - Можно, я  скажу? – попросила Валентина слово .
       - Нужно даже! – последовал одобрительный кивок.
       - Я видела этих несчастных, хотя сама была такой три месяца назад. Но они еще несчастнее. Я могла бы помочь  в их реабилитации, могла бы их учить. Хоть я музыкальный педагог, но все же педагог.

       - А чему вы их будете учить, дорогуша? Музыке? –  скептически спросила заведующая столовой.
       - Обыкновенной грамоте в рамках средней школы – математике, русскому языку, литературе и музыке, конечно. Люди должны понимать и разбираться в музыке, на мой взгляд.
       - Не много ли на себя берете? Здесь нужны специалисты, настоящие педагоги, – поучительно проговорила Ландышева.
       - А вы предлагаете себя, Ольга Николаевна? – спросил  Круглов.
       - Что вы! Нет, конечно! – сконфузилась та. – У меня вообще нет педагогического образования.
       - Тогда что вы предлагаете?
       - Я пока еще не придумала. 
       - Критиковать и одергивать  других вы можете, а  подать какую-нибудь  идею  не можете, так? – с едкой иронией усмехнулся начальник. 
       - Да ведь здесь уже  поступили предложения, и я с ними вполне согласна, –  увильнула она  от прямого ответа.      
       –  А вы подумали о том,  где  нам  взять педагогов? Нет? -
он строго  взглянул  на Ландышеву.
 
      Та опустила голову,  и капитан сказал уже более мягким тоном:
      - Я так думаю: кто сам знает и умеет, тот и другого может научить. Так или не так, Ольга Николаевна?
      - Так, – испытывая стыд и неловкость перед всеми,  проговорила она.
      - А вы как думаете?  – председательствующий  перевел  взгляд на других. – Все мы – педагоги в какой-то степени, если нам доверили  работать с людьми. Если мы за свою жизнь никого не сумеем  научить тому, что умеем сами, то  – грош нам цена! И я одобряю порыв Крыловой Валентины взяться за обучение  этих людей, и знаю: все у нее получится. И не только у нее. У нас всех получится. Вспомните дореволюционную Россию. У мастеров – портных, кузнецов, гончаров и других —  было педагогическое образование?  Не было, а ученики были. Так что будем учить сами, как сможем. Кто еще хочет высказаться?

       Никто не желал, тогда начальник обратился Вячеславу:
       - А ты, дружок, что отмалчиваешься? Скажи свое предложение.
       - Я поддерживаю и Валентину, и Гавриловну, и прораба. Теперь сижу и думаю, какой предмет я мог бы преподавать, - он почесал в затылке.
       - Правильно думаешь, - улыбнулся капитан и обратился к секретарю:
  - Так и запишите: Постановили создать школу по ликвидации безграмотности среди поселенцев, используя внутренние резервы. - и затем повернулся к прорабу:
       - Давид Исаевич, наша с вами задача на завтра –  рассортировать все личные дела  по профессиям. Тем людям, у кого увечья или  пенсионный возраст,  будем искать  подходящую работу. 
       - Хорошо,  Павел Петрович, – кивнул  прораб.
       Круглов посмотрел на часы и покачал головой:
       - О, время-то как бежит! На этом совещание объявляю закрытым. 

                ***
            
       После ужина в палате Валентина рассказала соседкам, как капитан на совещании «опустил»  заносчивую заведующую столовой, эту «кадушку», как они за глаза называли  Ландышеву.
       - Вы бы видели, девоньки, как она свой хвост павлиний поджала. А-то вся из себя такая расфуфыренная – палец в рот не клади.
       - Так ей и надо, а то ходит, как баронесса, даже не поздоровается никогда, - проговорила Надя и прошлась, двигая плечами и задом, подражая походке завстоловой, чем  вызвала  смех.
      - Кто – мы, а кто – она! – критически отозвалась Раиса, - может, и ты бы  на ее месте не здоровалась с такими, как мы.

      - Ну, уж нет! Проще надо быть с людьми, вернее, дружелюбней. И вообще, почему это я, окажись на месте этой "кадушки",  была бы такой, как она, а не на месте Лидии Гавриловны, например? – обратилась к своему оппоненту Надя. –  По себе, наверное, судишь?
      - Нет, я не такая. Просто есть люди, которые других судят, а сами, оказавшись на их месте, такими же становятся. - махнула рукой Раиса  и отвернулась к окну.
      - Вот и я не такая...
      - Девоньки, – прервав перепалку подруг, проговорила Валентина, прижав руки к груди, - не знаю, как потом все обернется, но сейчас мы должны благодарить Бога за то, что мы здесь. 
      Надя подошла к ней и обняла: – И за то, что мы здесь встретились, да?  Ты слышишь, Раиса?
      - Да! – глухо отозвалась та, погруженная в свои невеселые мысли.

                ***

      Через день приехала передвижная установка рентгена, и все  прошли проверку легких. Результаты показали подозрение на туберкулез у  четверых поселенцев, в том числе у  Коврижкина и Вакуленко. Их пришлось временно отделить ширмой от здоровых, чтобы отправить в диспансер для лечения.
       В  субботу карантин был снят, и поселенцы второй партии могли свободно ходить по территории.  Во время  завтрака  начальник  появился  в столовой, чтобы с ними поговорить. 
       - Приятного аппетита, граждане! – приветствовал он.
       - Спасибо! Не жевано летит! – шутливо отозвался  кое-кто из них.
       - А вы не торопитесь.  Кушайте и меня послушайте, – Круглов взял стул, поставил его так, чтобы всех видеть,  и сел.
       - Слушаем, слушаем! Говори, мил-человек, – прошамкал  беззубый дедок по прозвищу  Прокопыч.

        Оторвав от него жалостный взгляд, капитан вздохнул и начал говорить не то, что хотел. Вид этого деда сбил его с приготовленной  пламенной речи, от которой, по его мнению,  должны  зажечься сердца этих людей для трудовых подвигов.
      -  Ну как вам в нашем профилактории – нравится? – спросил он, обводя взором  каждого.
      - Нормально пока! Нравится, - отозвались голоса.
      - А мне нет! -  угрюмо проговорил мужчина, лет шестидесяти. — Тюрьмой отдает.
      - А вы были в тюрьме? – спросил Круглов, внимательно посмотрев на него.
      - В кино видел,  - ответил мужчина, усмехнувшись. Некоторые засмеялись, услышав его.
      - Это поначалу всем так. А еда  нравится?
      - Еда нормальная. Только мяса нет.
      - На мясо надо  заработать еще, а вы еще ни дня не работали.
      - Хватит! - послышался голос с заднего края. – Я уже отработал свое. Работа отняла у меня ногу и нормальную жизнь.

       Круглов  увидел, кто это сказал, и проговорил ему:
      - Я очень сочувствую вам, но вы – мужик еще крепкий, и можете что-нибудь делать полезное для всех.
      - Что?! Что  я могу делать еще?! – мужчина, выплескивая всю злобу и желчь за неудавшуюся свою жизнь,  с силой бросил ложку  на пол, и она  зазвенела от удара.
      - Как вас зовут? – спокойно отреагировал на эту нервную вспышку капитан, заметив, как вокруг стихли голоса, стараясь услышать этот разговор, а главным образом его, как начальника.
      - Петров  Илья Егорович, к вашему сведению, - мрачно и с грубоватым оттенком ответил тот.
      - Вот что, Илья Егорович, -  Круглов соблюдал спокойствие. - Тут вам – не богадельня. Хотя и там не сидят без дела. Здесь люди живут по девизу: кто не работает, тот не ест. Это не просто слова, а руководство к действию. Или вы не знаете, что все люди могут работать, и хромые, и слепые, и даже вовсе без ног. Нет ног, зато руки  целы! Что это вы тут устраиваете дешевое представление? –  он  сделал секундную паузу и, отчеканивая  каждое слово, стал говорить притихшему люду. – В общем так, граждане поселенцы,  будем этот разговор считать  небольшой притиркой друг к другу в новых условиях. Работать будут все, кроме больных, которых отстранит на время болезни врач. Каждый получит работу по своим силам и возможностям. К работе все приступаем с понедельника, - всем ясно? 

      - Всем... Чего тут не понять!  – недружно раздались голоса.
      - То-то же!   А теперь  приятное объявление: «Сегодня после обеда в три часа в клубе состоится  концерт, приготовленный   специально для вас. Чтобы все до одного пришли на концерт, а то артисты обидятся.
      - И тут обязаловка,  - кто-то пробурчал недовольно. – Нет никакой свободы! Может, я не люблю концерты! Нет же – должен идти!
      - А мне интересно концерт посмотреть, — прошамкал  Прокопыч. – Раньше я слухал только концерты под половник  жены-покойницы, царствие ей небесное, а теперь под старость послухаю настоящий концерт.
      Покинув столовую,  Круглов отправился на стройку искать прораба:  необходимо было обеспечить приемлемой работой  инвалидов, чтобы такие, как Петров, Синицын, Прокопыч и другие, были при деле.

                продолжение http://proza.ru/2015/04/26/1837