Разговор с генералом

Ну вот, уже и до генералов добрался, скажет читатель. Да, и о генералах надо говорить. Ведь именно эта категория военных руководителей, имея большие полномочия, влияет  на все стороны армейской жизни, я бы сказал, на формирование мировоззрения подчиненных. И видим мы их, в основном, при орденах и медалях на строевых смотрах и  парадах, да в хронике заседаний Военной Коллегии Министерства обороны. А в жизни кто-то из них становиться примером  в службе и поведении, а кто-то причиной несостоявшейся служебной карьеры, загубленных надежд. Мне за свою службу пришлось видеть  и общаться с генералами в разных ситуациях, и я могу сделать какие-то обобщения и выводы, опираясь на свой опыт.
   А все началось с того, что мне приснился совсем необычный сон. Не знаю, что могло послужить толчком к таким сновидениям.
…..Приснилась мне моя курсантская жизнь в военном училище. И самым ярким эпизодом сна стало совместное фотографирование с нашим начальником училища генерал-майором авиации Дмитрием Федоровичем Петуховым. Все классное отделение сгрудилось вокруг генерала. Был сделан снимок, но меня в тот момент там не оказалось. Так всегда бывает во снах. И вот я торопливо помчался к кабинету начальника училища и прямо на пороге встретил выходящего из кабинета генерала. Обратившись  по-уставному, сбивчиво я объяснил ему свою просьбу, и он согласился сфотографироваться отдельно, но после каких-то важных дел. Это во сне, в жизни такого бы не было никогда.
… Мы шли по длинному коридору, он заходил в аудитории, что-то говорил, а я слышал голоса преподавателей, которые вели занятия на УКРАИНСКОМ   языке. Генерал что-то рассказывал мне, а я уже был не курсант и обращался к нему по имени-отчеству. А потом, как всегда бывает во снах, все куда-то ушло…
 И проснулся я среди ночи со странным чувством разочарования и удивления. Разочарования от того, что я с Дмитрием Федоровичем так и не сфотографировался, а удивления тому, что все это мне приснилось.
По-видимому,  этот человек оставил в моей памяти такой след, что его нельзя забыть и сейчас, почти через полвека после встреч с ним. Его уважали и любили все курсанты за человечное, отеческое  отношение, желание и умение понять нас и помочь нам. Простой пример из личного опыта. В нашем взводе учился курсант Леня  Урсу, родом из Молдавии.  Нормальный курсант. Как все. Но за полгода до выпуска, находясь в карауле на сторожевом посту, по какой-то причине бросил оружие и  куда-то «рванул». Его искали всем училищем. Он объявился сам. С ним лично беседовал Д.Ф. Петухов. Какой был у них разговор, не знает никто. Но Урсу  окончил училище и уехал служить. А ведь могло быть и по-другому, с трибуналом.
      Украинский язык преподавателей – это отголосок вторичной информации. Это отображение во сне рассказа сына моего сослуживца о новых порядках в училище после 1991 года. В аудиторию зашли большие начальники из Киева, и один из них, указывая на портрет маршала Василевского, заявил:
- Этого москаля снять и повесить портрет Тараса Григорьевича Шевченки.
 
 А вот впечатление от встречи с другим начальником, целым контр-адмиралом, осталось у меня не самое лучшее. По окончанию училища я был направлен в учебное подразделение Балтийского флота. После сдачи зачетов, меня, молодого лейтенанта,  по уши  нашпигованного Моральным кодексом, Уставами, высокими идеями служения Родине, назначили первый раз помощником дежурного по части. И так случилось, что в этот же день в часть приехала с очередной проверкой комиссия отдела подготовки старшинского и сержантского состава во главе с помощником командующего флотом в звании контр-адмирала. Не буду называть его имени, он давно уже ушел из жизни.
 И вот, после проверки занятий и «разбора полетов» все офицеры комиссии     уехали, а контр-адмирал остался, для продолжения работы. Уже вечером, после моего заступления в наряд, около 19 часов, я увидел, как этого контр-адмирала вели к машине. Тужурка нараспашку, рубашка на груди расстегнута, галстук болтался петлей сбоку, из расстегнутых брюк торчал клок рубашки. И в довершение всего фуражка, повисшая боком на одном ухе. Он еле переставлял ноги.
От увиденного  я онемел. Я не мог  себе представить, что офицер такого уровня может находиться в присутствии подчиненных в таком состоянии! О каком примере для подражания,  и о каком уважении к нему могла идти речь? Чувство обиды, разочарования и досады долгое время не оставляли меня. Я чувствовал себя обманутым.
Через тринадцать лет я был назначен начальником штаба боевой части обеспечения  авиационных полков. Перед назначением меня представили начальнику штаба Авиации БФ генерал-майору авиации Ильину Игорю Николаевичу. В течение часа он подробно расспрашивал меня о семье, родных, учебе в училище, предыдущей службе. Отдельно расспрашивал о том, какие виды деятельности в военной службе мне больше нравятся – работа с людьми, работа с документами  или работа с техникой. Я понимал, что он хотел быть уверенным, что на такую хлопотную должность назначается человек, способный и ответственный. Я не подвел генерала Ильина и с благодарностью вспоминаю его напутствие. Мне запомнилось его высказывание:
- «Иногда бывает так – не умеешь работать, иди командовать, не умеешь командовать, иди учить. Вам придется и работать,  и командовать и учить. Задатки у вас  к этому есть».
Через несколько лет я увидел Ильина И.Н. в электричке. Он уже был на пенсии, ехал с дачи в простом  спортивном костюме. Я сел напротив и поздоровался с ним. И было видно, что ему приятно это внимание. Он с радушием ответил на мое приветствие.

…Я с головой окунулся в новое, интересное для меня дело. Разработка  новых боевых документов, подготовка нового плана боевой подготовки части на год, участие в обеспечении полетов, организация вахты и службы, изучение новых для меня руководящих документов не давали ни минуты свободного времени.
И вот к началу зимнего периода обучения для проверки  из Москвы в штаб Авиации БФ приезжает  начальник связи Авиации  ВМФ генерал-майор  Пушкарев Е.Н. Приехал он и в нашу часть для заслушивания и проверки документов. Я с полной выкладкой всех документов начал докладывать ему. Это была моя первая конкретная встреча с Пушкаревым. От волнения у меня перехватывало дыхание, и Пушкарев это заметил. Он остановил меня:
- Успокойтесь, капитан. Не надо волноваться. Вы все рассказываете правильно, только торопитесь. Говорите четко и медленно.
И я успокоился. Я почувствовал его доброжелательность ко мне. И он мне ненавязчиво преподал урок, как надо вести себя на докладе. Потом он просматривал комплект документов, делал замечания, которые я старательно записывал. В последующем я еще несколько раз  докладывал ему при его визитах в часть.
      А в 1985 году нам пришлось несколько  полных  дней  вместе работать над документами. В  те  годы  выяснилось, что у наших летчиков  годовой  налет часов значительно меньше,  чем  у американских. Было принято «в верхах» решение  о поиске резервов. И в ряде летных частей на флотах и  в округах решили провести эксперимент, предусматривавший временное  изменение структуры летных частей, планирование летной подготовки, организации службы. Ну и мы, как части обеспечения, также должны были временно изменить структуру в условиях эксперимента. Вот над этой структурой и сидел я вместе с Пушкаревым несколько дней.  В жизни он оказался интересным собеседником, умным, эрудированным специалистом в области связи, простым человеком, не лишенным чувства юмора. От этого общения у меня остались самые приятные воспоминания о Пушкареве.
 
      В  тот год  в  здании нашей части  завершился капитальный ремонт, и в один из субботних дней, во время всесоюзного субботника, весь свободный от вахты и наряда личный состав занимался приведением здания в порядок. Я, как начальник штаба, конкретно занимался прокладкой и подключением сигнализации в комнате для хранения оружия. Одет был в техническую одежду, лазил на стремянке вдоль стены.  Неожиданно слышим с первого этажа команду «Смирно». Это  значит, что в помещение зашел старший, чем командование части, начальник. Я только успел спуститься  с лестницы,  как на этаж уже поднялся Командующий авиацией Балтийского флота генерал - майор авиации  Гончаров. П.И.  Командир части был в это время на объектах  аэродрома, и я доложил генералу Гончарову по установленной форме, чем занимается личный состав.
      После приема доклада  Командующий прошелся по этажу, критично осмотрел все помещения, оценил качество ремонта. А потом спросил меня:
- А   вы лично, что делаете на субботнике?
- Занимаюсь сигнализацией в помещении для хранения оружия. Там тоже была реконструкция.
- Вот это правильно, - одобрительно кивнул он, - это главная  задача начальника штаба, обеспечение сохранности оружия. Продолжайте, провожать меня не надо.

   Армия – структура со сложной системой взаимоотношений на всех уровнях, от рядового, матроса до генералитета. И не все везде гладко и образцово. В 1985-86 годах во всех Вооруженных Силах наблюдался пик нарушений воинской дисциплины среди военнослужащих срочной службы. Доминировали неуставные взаимоотношения между молодым пополнением и старослужащими. «Старики-дембеля» и «годки» учили молодых «карасей» службе и уважению старших по срокам службы. Учили кулаками, издевательствами, унижениями. Что приводило к травматизму, а то и гибели среди личного состава. В   «верхах» решили разобраться в причинах этого пагубного явления. И к нам на флот прибыли представители из Главного штаба Авиации ФМФ. Руководителей всех частей нашего гарнизона в составе командиров, начальников штабов и замполитов собрали в конференц-зале для заслушивания. Никто из трех человек нашей части не знал, кого вызовут для заслушивания. За столом президиума  сидел генерал-полковник и еще три  офицера. От летных частей заслушали  командира полка и замполита другого полка. И было видно по лицу генерал-полковника, что упоминание решений Пленумов и Съездов  КПСС  в  докладах ему не понравилось. Он даже поморщился недовольно и отвернулся к окну. Следующим пригласили меня, как начальника штаба. Чего говорить, волнение было. Да еще и явное недовольство генерала. Учитывая ситуацию, я в краткой форме доложил о состоянии дисциплины в нашей части, принимаемых мерах и предложениях. И с  облегчением увидел, что генерал-полковник, развернувшись ко мне, внимательно слушает, кивает  и что-то записывает. По окончанию доклада он задал несколько вопросов и   пригласил для доклада следующего начальника штаба авиационно-технической базы.
   На следующий день  командир части, возвратившись с  подведения итогов заслушивания,  с  удовольствием рассказал, что мой доклад в числе четырех был оценен  лучше всех как по форме, так и по содержанию.
   В  дополнение истории моих знакомств и встреч с генералами расскажу о такой ситуации, которую можно видеть не всякому и не часто. Не помню сейчас уже точно, в каком году,  Главнокомандующий  ВМФ СССР адмирал флота Горшков проводил  выездной Военный совет ВМФ на базе Балтийского флота.
А это значит, что к нам на флот в один день прилетели и совершили посадку на нашем аэродроме  самолеты не только с Главнокомандующим ВМФ, но и все Командующие  флотов со своими заместителями. Мне по должности необходимо было присутствовать в помещении, где встречал всех прилетающих Командующий Балтийским флотом адмирал Иванов  и  где находятся все средства телефонной связи. Это был парад звезд! Я скромно стоял возле столика с аппаратами, а мимо, по мере прилета бортов, проходило все руководство ВМФ.
Так же я находился там, когда  все вечером разлетались по своим флотам. Согласитесь, не всякому повезет увидеть такое.
     И в завершение скажу, что каждый старший начальник в большей или меньшей степени своим поведением, обращением с подчиненными, своими знаниями и умением эти знания передать,  формирует стиль работы своих подчиненных. Мне в моей службе повезло. У меня были в подавляющем большинстве хорошие командиры.
       А моя фотография рядом с генералом Петуховым  Дмитрием Федоровичем у меня есть. В моем выпускном лейтенантском альбоме, на первой странице. Правда, отдельными фотографиями.