Домработница

– Когда вы все это успели сделать? – бизнес-партнеры родителей из Южной Кореи изумленно застыли перед праздничным столом, сервированным на пятнадцать персон.

Мы с мамой, еще час назад в бигуди и фартуках двумя ураганами летающие по квартирам с такой скоростью, что папа, муж и сын испуганно вжимались в стены, сейчас стояли в вечерних платьях и лучезарно улыбались.

– Вы, правда, сделали все это сами? – еще раз переспросила молодая жена самого главного корейского босса.

Вторая женщина, чуть постарше, тоже не удержалась от вопросов, – Кто вам помог накрыть такой роскошный стол? Домработница или персонал из ресторана? А у вас с дочерью домработницы постоянные или приходящие? – обратилась она к моей маме.

Мы с мамой, как и все нормальные русские женщины, которые сами и квартиру надраят до блеска, и стол к приходу гостей накроют, и по ходу дела коня на скаку остановят, и потом выйдут к гостям разодетые, накрашенные и причесанные, только скорбно вздохнули.

– Наша прислуга осталась в тех районах, где у нас были старые квартиры. Ездить сюда наши бывшие домработницы не хотят, очень далеко, а новых мы еще не нашли, – объяснили мы иностранцам, те сокрушенно зацокали языками и закивали, типа, да-а-а, понимаем, как вам тяжело.

Все, что мы с мамой тогда наплели, было враньем от первого до последнего слова. Ни у родителей, ни у нас никогда не было домашней прислуги. Но признаваться в этом было никак нельзя, наличие прислуги у восточных людей свидетельствует не только о финансовом положении человека, но и подчеркивает его определенный статус. Короче, вот такой я голубокровный, пыль сам протереть не могу, боюсь испачкать родословную.

В конце приема иностранцы еще долго рассыпались в любезностях и комплиментах, а потом, о чем-то посовещавшись, огласили нам свое решение. Будучи благодарными за такой царский прием (а мы с мамой действительно постарались), а также понимая, как нам сложно без прислуги справляться с таким огромным домашним хозяйством (подумаешь, две квартиры, хоть и очень большие), наши корейские друзья решили нам помочь и поэтому одолжили на время свою домработницу.

При этом они еще попросили у нас прощения за то, что домработница всего одна и отправить они ее к нам могут только на неделю, потому что самим без нее невозможно. Отказаться было никак нельзя. И не только потому, что это была дружеская взаимопомощь. Это была серьезная жертва с их стороны, – мыслимое ли дело? – остаться на целую неделю без помощницы по хозяйству!

Когда они уехали, мы созвали семейный совет. Какая домработница? Что она должна делать? Что ей можно поручить? Как жить в одной квартире с посторонним человеком? Ответов на эти вопросы у нас не было. С такой ситуацией мы столкнулись в жизни впервые.

Поскольку квартира родителей была больше и по числу комнат, и по метражу, было решено поселить домработницу у них. Со всеми остальными проблемами мы решили разбираться по мере их появления.

В воскресенье вечером водитель иностранцев привез женщину. Как и все азиатки, она была крошечная и очень аккуратненькая, с гладким плоским лицом, раскосыми глазами и черными волосами, затянутыми в скромный хвостик. Ее звали Сангъха. Папа с мамой показали ей ее комнату и гостевой санузел.

Первым делом Сангъха решила переодеться в униформу – серое платье и белый передник. Мы с мамой уговорили ее остаться в джинсах и футболке, хотя бы в воскресенье. Во-вторых, она внимательно изучила все моющие и чистящие средства в наших квартирах, на некоторые флаконы налепила стикеры с какими-то своими пометками. Ну, и, в-третьих, спросила, какая работа ей будет поручена.

Работу для Сангъхи мы уже придумали. Мама увлекалась коллекционированием маленьких стеклянных фигурок. После переезда в новую квартиру фигурки, обернутые пупырчатым полиэтиленом, все еще оставались в коробках. Мама попросила Сангъху их разобрать и расставить коллекцию на зеркальных полочках. А еще надо было определить в сервант гору помытого хрусталя и фарфора, оставшегося после субботнего застолья.

Уже вечером, перед тем, как отправиться спать, папа обратил внимание, что обувь в прихожей стоит как-то очень ровно и подозрительно блестит, но решил, что ему это показалось.

В понедельник, когда родители вернулись с работы, Сангъха в форменном платье и переднике, с поклонами и улыбками встретила их на пороге. Родители раскланялись в ответ, по привычке небрежно скинули в прихожей обувь и верхнюю одежду и направились в спальню, чтобы переодеться. К моменту их возвращения расправленные плащи и куртки уже аккуратно висели на плечиках, а в начищенную обувь можно было смотреться.

Мы с мамой неплохие хозяйки, и у нас, в общем-то, относительно чисто. Но хочу признаться честно, – ни разу ни до, ни после Сангъхи такого идеального порядка у нас не было. При ней и паркет сиял как-то ярче, и занавески висели ровнее, и цветы радостно улыбались каждым вручную протертым листиком. Про серванты с посудой и не говорю, – Сангъха, наверное, расставляла хрусталь по линейке, на строго одинаковом расстоянии друг от друга.

Держалась Сангъха очень скромно, смотрела всегда только вниз и постоянно всем нам кланялась. Ее никогда не было видно и слышно, просто посуда после ужина сама собой мылась и расставлялась по полкам. То же самое можно сказать про все другое в наших квартирах. Мы никогда не видели женщину что-либо делающей. Все было сделано до нашего прихода с работы. Либо моментально делалось, когда мы выходили из комнаты.

Среди недели маме как-то вечером понадобилось что-то взять на лоджии в гостевой комнате. Это была временная комната Сангъхи, и та в это время как раз в ней находилась. Мама позвонила мне, – что делать? – спросила она, – мне неудобно ее беспокоить.

После долгих раздумий мы решили все-таки потревожить домработницу и осторожно постучали в дверь. Несмотря на поздний вечер, Сангъха в полном обмундировании (сером платье и белом переднике) сидела на краешке кровати, сложив руки на коленях. Ее спина была идеально прямой. При нашем появлении она сразу же вскочила и начала кланяться. Мы быстро взяли то, что нам было нужно, и вышли из комнаты.

Уже в кухне мы с мамой шепотом обсудили, что в комнате ничего не указывало на присутствие человека, – не было ни вещей на спинках стульев, ни мелочей на прикроватных тумбочках, даже покрывало не было помято, а сама женщина в полной боеготовности ждала распоряжений хозяев. Судя по всему, лечь спать она планировала только после того, как лягут спать они.

Я не знаю, все ли азиатские женщины такие хорошие помощницы по хозяйству. Думаю, нет. Сангъха ведь работала в семье очень высокопоставленного человека уже много лет, а значит, имела не только большой профессиональный опыт, но и получила признание своих заслуг. Иначе не осталась бы в богатом доме и, уж тем более, ее никогда бы не порекомендовали друзьям-иностранцам.

Как я уже сказала, она вела себя очень скромно, и была практически не заметна. Короче, она была идеальной! Единственное, что заставляло ее полностью меняться, так это появление нашего сына. Ему тогда было восемь лет. Когда он приходил из школы, она обнимала его, прижимала к себе, гладила по голове, что-то ласково говорила. Мы этого не видели, поскольку были на работе, сын нам все рассказывал.

Я и сама много раз замечала, как при взгляде на нашего ребенка ее глаза вспыхивали радостным светом, а сама она просто сияла от счастья. Наш ребенок, далекий от всяких политесов, после обеда запросто предлагал ей поиграть в карты, лото и прочие настольные игры. Тетя Соня (как он ее называл) очень охотно включалась в игру, так они вдвоем коротали время в ожидании нас. Сангъха боготворила нашего ребенка и буквально сдувала с него пылинки. Наверное, сын напоминал ей ее родных детей.

Тогда я подумала, насколько же несчастна эта женщина, вынужденная работать в чужой семье и лишенная возможности видеть своих родных на протяжении многих месяцев. Плюс постоянно улыбаться и угождать даже тогда, когда совсем не хочется этого делать.

Через неделю Сангъха уехала. Мы были просто счастливы! И не потому, что устали от присутствия в доме постороннего человека. И не потому, что от постоянных поклонов уже болели спина и шея, а от резиновых улыбок – щеки. Я уже поняла, что после Сангъхи прислуги в доме у меня никогда не будет. И не только потому, что она оказалась идеальной помощницей по хозяйству, но и потому, что, несмотря на ее внешнее дружелюбие и лояльность, я никак не могла отделаться от мысли, что она ненавидит всех своих хозяев, в том числе нас.

***

Если у меня еще и оставались какие-то идеи насчет приходящей домработницы, то окончательно эти желания исчезли после двух случаев.

Моей соседке порекомендовали очень аккуратную женщину, но та не хотела ходить в наш дом из-за одной квартиры, просила подыскать нескольких клиентов. И соседка пристала ко мне с просьбой присоединиться. Я согласилась ради интереса, хотя уже заранее знала, каким будет мое решение.

В выходные, когда муж с сыном отправились на прогулку, я осталась дома, чтобы протестировать потенциальную домоправительницу. Она пришла, разделась, представилась по имени-отчеству и отрекомендовала себя идеальной чистюлей. А после этого резко перешла со мной на «ты». На мое вежливое замечание обращаться на «вы» обиделась и небрежно заметила, «молодая еще на вы».

После этого Чистюля спросила, что нужно делать и попросила у меня фартук. Фартук я дала с большой неохотой, а заодно спросила, почему у нее нет своей рабочей одежды? В ответ снова увидела обиженно поджатые губы.

Знакомством с различными полиролями, а также средствами для мытья паркета, ламината или окон Чистюля утруждать себя не стала, заметив, что можно развести в воде обыкновенный стиральный порошок. На мое замечание, что на любой поверхности от стирального порошка остаются белесые разводы, а паркет мыть порошком я вообще запрещаю, снова обиделась. 

Короче, я оставила ее тет-а-тет с хозяйством, а сама ушла в комнату сына и села за компьютер. Чистюля приступила к работе. Через полчаса вся прихожая в нашей квартире была заставлена тазиками и ведрами с разными мыльными растворами. А Чистюля не только периодически заходила в детскую (без стука и разрешения), но и громко отчитывалась, что и как она уже отмыла или с трудом отскребла. И судя по ее комментариям, наша квартира была загажена не меньше, чем Ноев ковчег после года плавания.

За чашкой чая Чистюля доверительно сообщила мне, «ты не думай, что я всю жизнь поломойкой работала, у меня высшее образование, на работе я была уважаемым человеком». Мне было ее искренне жаль. Кризис 98-го года кардинально изменил жизнь многих людей. И я еще раз подумала о том, что профессия прислуги – это очень сложная профессия, ее надо осваивать и постигать.

После ухода Чистюли мой фартук, о который она во время уборки вытирала мокрые мыльные руки, остался лежать скомканным на стуле в кухне.

***

Второй же случай такой.

Однажды мы с мужем зашли к соседям. Хозяйка дома при своей домработнице, женщине лет сорока, уроженке Средней Азии, демонстративно стала рассказывать нам о том, что требует идеальной чистоты в доме. Еще она сообщила, что после уборки они с мужем ватными палочками проверяют качество уборки, в том числе стерильность сантехники.

После этого рассказа она скупо похвалила домработницу и сказала, что та делает совершенно фантастические сырники. «Хотите попробовать?», предложила она нам.

Я уже успела перехватить ненавидящий взгляд помощницы, который та мимолетно бросила на свою хозяйку, и от угощения сразу же отказалась.

Мое богатое воображение услужливо нарисовало мне картину, как прислуга в резиновых желтых перчатках усердно драит унитаз, а потом в этих же перчатках стряпает для "любимых" хозяев и их гостей свои кулинарные шедевры.