Покоряя Город Грез. Часть Вторая

Все сначала.

В один день, я пришел после раздачи документов пораньше, и очень сильно вымотался. Скорее всего, я просто получил солнечный удар. Я пошел домой к Акбару, принять душ и переодеться. Дома никого не было, я лег на диван передохнуть и тут же вырубился самым крепким сном. Волею судьбы именно в этот день в дом проник, какой то воришка, и увидел на столе единственную ценную вещь, телефон. Да он своровал его. И еще несколько вещей. Его заметила одна из соседок по квартире, она с удивление спросила, кто он такой и что он тут делает. А он очень уверенно попросил показать документы. Она почему-то приняла его за проверяющего полицейского, только потом когда он ушел, до нее дошло, что это был просто опытный вор домушник. Позже мы узнали от консьержа, что по такой схеме в соседнем доме был похищен лэптоп и еще некоторые ценности.
И, вот, телефон был сворован, но самое страшное было то, что сим карта, восстановлению не подлежала. Владелица сим карты давно уехала из Эмиратов. К тому моменту я раздал порядком пятисот документов и везде был указан этот номер телефона. Вот тогда во мне, что то сломалось. Я, почему то, начал смеяться. Какой же, все-таки, я был домашний и не приспособленный к реальной жизни.

После этого случая я выходил на раздачу документов с гораздо меньшим энтузиазмом. Его и вначале-то было не совсем много. Энтузиазм у меня испарился сразу после выхода из самолета. Так сказать улетучился от высокой температуры и духоты.

Однажды с утра, позвонил  Ахмет и сказал, что не сможет приехать на раздачу документов. Сказал, что бы я шел один и раздавал его документы тоже. В это же утро Тому пришла идея рассылать свои резюме тоже. Он скинул мне на флешку свое и попросил раздавать в месте со своим. В итоге, когда заходил в офис, то предлагал сразу три резюме. Мои резюме кончились самыми первыми, и я решил до раздать оставшиеся, Тома и Ахмета. Когда я зашел в очередную компанию и предложил их документы, то парень в приемной, просмотрев два экземпляра с разными именами, спросил, которое из них мое. Я ответил, что моего тут нет. Парень с приемной очень удивился. Посмотрел на меня, а потом воскликнул что это новый сервис по очной раздаче документов. Он принял меня за курьера и собрался распечатывать свои резюме, чтобы добавить к моим. Он спросил, сколько это стоит. В этот момент я скрутил оставшиеся листы бумаги и сжал в твердую трубочку. Как я хотел отхлестать этот парня по его, как мне показавшейся на тот момент, наглой морде.

Я все больше и больше впадал в апатию. Я перестал нормально есть и спать. И что бы хоть как то меня развеселить, Акбар решил отвезти меня на море. Я никогда не купался в море, и не знал, на сколько, оно соленное. Когда мне говорили о море, я, почему то всегда вспоминал рекламу шоколада Баунти, представлял как молодой накаченный парнишка, разбегается и прыгает в прозрачную воду, отражающую небесную лазурь, и плывет под водой с открытыми глазами, собирая жемчуг. Именно это я и сделал. Представил себя ловцом жемчуга, разбежался, прыгнул в воду и открыл глаза. От дикой, ужасной боли я запаниковал и не чаяно, хлебнул носом. Этого не описать. Было ощущение, что мне выкололи глаза, а в ноздри вбили два длинных гвоздя. Я еле как выкарабкался на четвереньках, громко кашляя и скверно матерясь, на берег и стал просить воды. Питьевой воды мы не взяли, и мне пришлось приходить в себя без посторонней помощи. Меня ведь никто не предупредил что вода в море очень соленая. Как если в литре воды разбавить две полные столовые ложки поваренной соли. А теперь попробуйте таким раствором умыть глаза и затянуть носом. Я лежал на спине и кожу мою стягивало. Я обвалялся в песке и тер глаза. Было противно, и ужасно больно. Домой я ехал с красными слезящимися глазами и смотрел в окно. Я тихо плакал. Друзья думали, что это из-за соленой воды, но на самом деле я просто тихо плакал. Я проклинал этот город, проклинал жару, и друга, который вытянул меня суда. Все это время надо мной висел тяжкий камень разочарования. Я заскучал по семье и дому. Когда я приехал домой к Акбару, и принял душ, мне очень сильно полегчало. Я лежал на диване с распухшими глазами и красным носом. Наверное, там со слезами у меня вышло все негодование и негатив.

Прошли уже около двух недель, моего пребывания в Эмиратах, но я все еще не нашел ничего подходящего. Выбор был не велик. В основном это были агентства занимающиеся продажей недвижимости. Но друзья мне советовали не соваться туда, так как большинство из них работали не честно. Также предлагали работу продавцом в магазине. Это я оставил на крайний вариант. Во мне боролись две стороны. С одной стороны я тайно хотел, что бы у меня ничего не получилось, и я вернулся домой. А с другой стороны я хотел пройти этот этап жизни и добиться чего-то более значимого, пусть даже, если мне придется начать свою карьерную стезю с самых низов. Я говорил что там, дома, в Таджикистане, добился хорошего положения, но и там я начинал работу с должности охранника в одной организации. Я тогда учился в университете, а по ночам подметал двор, открывал ворота, переключал генератор, питавший наше учреждение. В общем, занимался по хозяйству. Постепенно меня перевели внутренним охранником, и я уже помогал администратору, копировал документы, отвозил их по адресам. Каждый раз мне доверяли все больше и больше работы, и в итоге я стал получать как полноценный работник. Большую роль тогда сыграла моя начальница. Строгая стальная женщина. Это была строгий администратор, которая держала всех на короткой узде, и бывало если, отчитывала, кого-то за плохо проделанную работу то, от ее голоса, дрожали все стекла на веранде. Ко мне она относилась хорошо, по-матерински. И даже сейчас, по истечению стольких лет, я вспоминаю ее как очень близкого человека. После окончания университета, я стал менять работу очень часто, и быстро продвигаться по служебной лестнице. И каждый раз, уходя с какой-то должности, я оставался в очень хороших отношениях с начальством. Это, даже, как то льстило мне, что ни один из моих бывших руководителей не может отозваться обо мне негативным образом. А еще, гордился тем, что никогда не елозил перед руководством, и не старался подлизываться к кому то вышестоящему. Был один случай, когда я составлял отчет о проделанной моими коллегами работе, и следовало дать очень хорошую оценку. Как мне сообщили по секрету, отчет должен был понравиться начальству. И если бы он понравился, то были высоки шансы, что меня бы назначили руководителем данного проекта. Но для этого, надо было, чтобы все выглядело хорошо и гладко. Но дело обстояло о хищении средств. Средства не дошли до конечного потребителя, и в итоге пострадало очень много людей. Я смотрел фотографии, читал цифры, проверял отчеты и подделанные инвойсы. Ушло недели работы и очень-очень много раздумываний. После предоставленного мной отчета, не было и речи о моем назначении. Отдел был ликвидирован. Некоторые меня, возможно, возненавидели, хотя теперь, я так думаю, перестали. Думаю, они уже осознали, что продолжая такого рода деятельность, попали бы под уголовную ответственность. А так все ограничилось выговорами и увольнениями.

Теперь, стоя на улице в ужасной жаре, я понимал, этот же путь, от охранника до человека-добившегося-всего мне предстояло пройти снова. С самого начала, до самого конца. Таки раздумывания и предавали мне сил идти дальше, когда сил уже не было. А еще, в трудные, моменты я читал стих Киплинга «Заповедь». Читал я его как молитву, тихо шевеля губами. Не знаю, но каждый раз читая его, я приобретал какую-то уверенность, внутреннюю энергию.

Вторую половину месяца я провел у Тома в общежитии. Каждый раз, заходя в общежитие, я натыкался на ворчливого консьержа, который не одобрительно качал головой и начинал говорить, что-то на индийском языке. Я делал дружелюбное лицо и говорил что, иду навещать друга. С каждым разом этот консьерж становился злее и злее.

Прошла третья неделя. Предложений не было. Я разослал документы по электронной почте порядком тысячи компаниям, и еще столько же раздал пешком. Я стал выходить из дома позже. Один раз я проснулся и заметил на себе взгляд Тома, который пришел с работы и сидел на стуле рядом с кроватью. Вид у него был как у матери с картины Решетникова «опять двойка». Отчаяние и разочарование. Он  очень сильно переживал за то, что я не мог найти работу. Он начал читать мне про то, что надо быть еще активнее в поисках. Что не надо останавливаться и продолжать. Он быстро переоделся в свою зеленую футболку и льняные штаны. Я заметил, что штаны у него были протерты и порваны между ног, и это меня рассмешило. Я стал улыбаться, а Том воспринял это в свой адрес. Он надел свои банные сланцы и сказал, что теперь будет ходить со мной и раздавать документы. Я не принял это в серьез, но он действительно пошел со мной в таком страшном виде. Том вообще был не привередлив к одежде. Он мог носить вещи годами, и изнашивал их до дыр. Его это никогда не смущало. Он был аккуратен и бережлив, и если, к примеру, покупал ручку, то я не удивлялся когда видел эту же самую ручку через два или три года, с тем же самым колпачком. Он даже не терял колпачки от ручек. Он вел спартанский образ жизни. Ко всему относился по-своему. Зарплата у него была маленькая, но чаевые составляли довольно таки серьезную сумму. Том финансировал все мои расходы. Он выдавал мне денег столько, сколько я просил. И, единственно, о чем он просил, быть еще активнее.

Итак, мы поехали с ним в новый аэропорт. Раздавать документы. По его словам, в новом аэропорту набирали работников чуть ли не с улицы. Я знал, что из этого ничего не получится, но не мог воспрепятствовать Тому, потому что в этот день он был очень зол и решителен. Мы ехали в такси, и я, уткнувшись в окно, улыбался. Я представлял, как зайду с таким оборванным Томом в международный аэропорт.

Мы ходили по пустым, прохладным коридорам аэропорта и искали офисные помещения. Том учил меня, что я должен быть очень целеустремленным и всем своим видом показывать потенциальным работодателям, что способен на многое. Я должен был убивать наповал своей настойчивостью, не смотря на то, что у меня не было никакого опыта работы в этой сфере. Я продолжал улыбаться, чем начинал бесить его еще больше. В конце, очень уставший и злой, Том сел на какой-то бордюр и широко расставил ноги. Тут я, сдерживая, смех сказал ему про порванные штаны. Том, сказал, чтобы я не отвлекался на мелочи. Но все-таки прикрыл загипсованной рукой дырку на штанах. Это меня рассмешило еще больше, и я уже не выдержал и заржал в голос, эхом разнося тишину в коридорах.

Домой мы ехали молча…


Лара.

Вечером я зашел в интернет кафе, которое было не далеко от общежития Тома, что бы написать родным, что я скоро буду. Я сидел и тыкал по вакансиям, которые предлагали агентства и вдруг заметил, что мне написала Лара. Она спросила, нашел ли я работу. Я сказал что нет. Она попросил меня выслать свои документы. Я выслал, честно говоря, не зная, зачем оно ей нужно. На следующий день мне позвонила незнакомая девушка и пригласила на интервью в торговый центр. Именно в этот же день я получил приглашение на интервью от другой, очень крупной компании. Другая женщина с очень добрым голосом разговаривала очень медленно и вежливо, высоко отзываясь, о моих способностях прописанных в резюме. Итак. Встал выбор. Ехать на интервью на должность простого клерка, предложенного Ларой, или же поехать в очень крупную компанию на очень хорошую должность. Оба интервью были назначены в одно и то же время, но в разных концах города. Я посоветовался с Акбаром, и он настоятельно рекомендовал поехать в торговый центр, утверждая, что лучше синица в руке, чем истекшая туристическая виза. И вот я двинул в торговый центр. Этот выбор предрешил всю мою дальнейшую жизнь.

Я прошел интервью в торговый центр, в отдел обслуживания клиентов. Прошел легко, и мне предписали зарплату даже выше, чем я планировал. Я подозреваю, что это по рекомендации и протекции Лары. Кто она, и какую должность она занимает, я так и не знал. Так в почти последний день моей туристической визы, я нашел работу


Первая работа. Торговый центр.

Работа в торговом центре, была очень простой. Это было что-то вроде справочного отдела, куда обращались посетители с самыми всевозможными и не возможными вопросами и просьбами. Работа была не трудной, но временами скучноватой. Но зато я научился общаться с людьми. Это бесценный опыт, который дал мне именно эта работа. Как мой друг, который работал в отеле, мог определить навскидку, насколько состоятелен постоялец и сколько чаевых он может оставить, так и я мог безошибочно определить страну происхождения посетителя, его вопрос, и прочее.

Нас было двенадцать человек, и я был единственный русскоговорящий, поэтому всех посетителей с бывшего союза, автоматически отправляли мне. Вся работа заключалась в знании всего, что связанного с этим торговым центром, расположение магазинов, основной ассортимент каждого магазина, скидки, акции, расположение кафетерий, географическое расположение, политику и все все все. Основной пик работы приходились на всевозможные акции распродажи, когда посетителей было столько, что не хватало мощности кондиционера что бы охлаждать помещение.

Проработав месяц, я смог закрыть все долги, которые накопились у меня за месяц, и даже снять маленькую комнату у матери Акбара. Совсем маленькую, куда помещались только кровать и шкаф. Вообще-то это и не было комнатой. Это была толи подсобка толи сушилка, обитая кафелем и с маленьким окошком. Но зато моя собственная комната. Где я мог спать, принимать душ, и идти на работу. В оплату входило так же питание. Это было просто неоценимо.

Это была рутинная работа. Каждый день одно, и тоже. Но были и довольно интересные моменты, и некоторые из них я собираюсь описать.

Как я говорил, внешность моя очень похожа на китайца, и часто люди даже не подозревали, то, что я говорю по русский. Торговый центр, как и все другие, объявлял акции, например, потратив определенную сумму в любом из магазинов, можно было предоставить чек и получить коробку шоколада. Туристы знали это, но не могли объяснить. Как то ко мне подошел русский турист, и стал выворачивать карманы, доставая все чеки. Потом он посмотрел на меня и начал говорить:

- «хеллоу, друг! Как дела? Вот Я,»- он указал на себя пальцем,- «тебе, вот это,»- придвинул мне гору чеков, « а ты мне по-да-рок!»- он начертил пальцами форму так называемого подарка, а лицо сделало удивленное и радостное лицо. Типа он очень ожидает этот подарок и будет очень рад. Говорил он как человек с большой земли, впервые встретивший аборигена и менявший зеркало на золото. Единственное слово по английский было «хеллоу». А все остальное могла бы понять даже обезьяна. Я молчал лишь по тому, что кусал язык, чтобы не засмеяться в голос. А посетитель подумал, что я не понял, и повторил всю схему обмена заново. Тогда я сделал жест рукой, остановив его, и сглотнув смех, сказал на чистейшем русском – «я все понял». Лицо туриста вытянулось, но потом он так обрадовался, что встретил человека, который понимает его. Мы очень мило пообщались и распрощались как старые друзья.

Во время этой же акции подошла еще одна русскоговорящая пара. Эти, как было видно, отдыхали в эмиратах уже не первый раз, и были более уверенными в себе. Муж молча вывалил все чеки мне на стол и пододвинул рукой. Я пододвинул их к себе и стал по одному вбивать в компьютерную программу. Это была необходимая регистрация. Его супруга внимательно смотрела на мои манипуляции, а потом спокойной произнесла – «смотри, что бы этот китаец, чеки не спидзил». Как я понял, она и не догадывалась о моих лингвистических способностях. Я молча повернулся к ней, а потом, глядя глаза, сообщил, что ее чеки мне совсем не нужны. Сказал я очень вежливо и медленно. Женщина стала наливаться краской стыда и смущения, а муж начал медленно, но очень громко хохотать. Он смеялся так от души, что я поневоле стал смеяться вместе с ним. Его жена стала совсем красной и отошла в сторону, стараясь не смотреть в мою сторону. Позже, я видел, как они проходили не далеко. Муж кивал в мою сторону, хохотал, а его супруга щипала и била его по плечу.

В один день нам привели нового сотрудника. Он был молод и дерзок. Уверенная походка, постоянная разминка ног. Он не однократно повторял, что занимается восточными единоборствами, и делает большие успехи. Когда его просили что-то сделать он мог отказаться и продолжал сидеть на своем месте. Писать на него жалобу было постыдно, и я и другие коллеги молчали на его вольности. Пока однажды меня не послали в складское помещение, что бы найти там прошлогодние документы.

Мне сказали взять кого-нибудь в помощники, и я позвал этого каратиста. Я разбирал пыльные коробки с папками и прочими офисными принадлежностями, а он стоял и разминал плечи, подавая всем видом, что не собирается заниматься грязной работой. Я спросил, каким видом он занимается и как долго. Было видно, что эта тема разговора ему очень нравиться, но он как-бы нехотя, начал рассказывать о своих достижениях в карате. Тогда я решил подлить масло в огонь и попросил показать мне, какой ни будь прием. Глаза его загорелись. Он взял меня за плечи. Вывел в свободное место и попросил мне нанести ему удар кулаком в голову. Я присел и нанес ему очень быстрый и точный удар в висок. Он не ожидал такой скорости. Место куда попали костяшки от кулака, побелело, но он сделал вид, что не больно, но был растерян. Тогда он попросил ударить еще раз. Я нанес ему еще один быстрый удар в то же самое место, но в этот раз он успел меня схватить мою руку обеими руками. Я моментально пронес свою ногу за него, и, приподняв его от земли, со всей силы бросил на землю. Каратист глухо ударился об пол. Он сильно ушиб голову, отбил почки, и было заметно, как сходит шок и по всему телу растекается боль. Я протянул ему руку и поднял его. Помог отряхнуться и молча продолжил дальше разгребать папки, продолжая говорить увлеченным видом, что я тоже, когда то очень давно, занимался восточными единоборствами. Он молча стоял, а потом сказал, что хочет выйти в туалет и ушел. После этого он был со мной очень вежлив и старался больше не находиться со мной за одним столом. На самом деле никакой я не мастер, просто жил я одном районе а школа, в которую я ходил, в другом. И каждый раз по пути в школу и обратно я получал тумаков. Это и закалило меня.


Киш

Моя виза истекала на следующий день моего первого рабочего дня. Я должен был вылететь из страны и влететь снова по новой визе. Это был местный закон. Я, конечно, мог остаться и подождать когда выйдет следующая виза, но тогда компания переплачивала бы дороже за саму визу, и вдобавок пришлось бы платить штрафы за простой, которые составляли не малую сумму. На работе мне сказали, чтобы я не брал с собой много вещей, так как по прилету в другую страну, мне уже вышлют визу по факсу в сам Аэропорт. Вся процедура должна была занять один день.

Я прилетел в Киш. Это соседний остров, принадлежащий Ирану, где побывали практически все, кто живет в Эмиратах. Я подошел к приемной и спросил, не пришла ли виза. Девушка в приемной спросила мое имя, и не найдя в пачке только распечатанных бумаг моего имени покачала головой.

Я подождал еще пару часов, и понял, что рабочий день в Дубае закончился, и визу, скорее всего не вышлют.

Чтобы не оставаться ночевать в аэропорту, я отправился в отель, куда эшелонами отправляли очередной поток прилетевших из Эмиратов. Киш находится в мусульманской стране, где очень чтут порядок. Поэтому прилетевшим девушкам, прямо в аэропорту, выдают некий бесформенный мешок-балахон. По городу можно передвигаться только в нем. Очень забавно наблюдать, как разодетые по последней моде девицы с удивлением на лицах натягивают эту накидку. Они сразу съеживались, одевали очки, и шли по аэропорту уже совсем другой походкой, не такой как в Дубае.

Я договорился с таксистом, и он подбросил меня до ближайшего отеля Аль Фараби. В приемной была толпа народу, но умелые работники работали очень быстро, и уже через минут десять я держал бумажку, с написанным номером коттеджа и комнатой. Отель или мотель, представлял собой целый комплекс, состоящий из множества двухэтажных коттеджей, повсюду расставленных топчанов и большой развлекательной площадкой по центру. Если Дубайский аэропорт напоминал межгалактическую станцию, то Аль Фараби походил на межгалактическую тюрьму. Насколько я понял, люди тут ждали визы уже по очень много недель, а то и месяцев. Многие сидели неподвижно с уставшим видом, держали во рту кальян, а из носа медленно выходил дым. Кто-то вяло играл в какую-то настольную игру, кто-то тихо общался, а кто-то сидел и играл с телефоном. Огромные лысые мужики играли в бильярд, и от света тусклых фонарей, их лысины сверкали мокрой росой от пота. Температура воздуха была пониже чем в Эмиратах, но зато влажность просто сжимала. Если посмотреть на осветительные лампы, то можно было видеть некое сияние вокруг. Это был некий туман.

Я нашел свою коттедж, отыскал комнату, и вошел. В комнате было около восьми кроватей, половина из которых были пусты. Я лег на свободную койку и расслабился. Спать не хотелось, поэтому полежав не много, я решил немного прогуляться. Спустившись на площадку, я увидел пустующий бильярдный стол, и решил сыграть в партию с парнем, который ждал игроков. Игра началась. От густой влажности я начал потеть. Потеть обильно. У меня намокло все, и кий скользил по руке, словно мазанный маслом. Он выскальзывал при ударе и улетал далеко со стола. Я наклонился для очередного удара, и почувствовал, как с подбородка часто капает пот. Играть было невозможно. Любые движения заставляли потеть. Поэтому и люди вокруг сидели бездвижно, чтобы не конденсировать лишнюю влагу.

Я обошел территорию и пошел в номер. Так как сменной одежды не было, я прямо в душе простирнул свою одежду, повесил сушиться на стуле, и лег спать.

На следующее утро, размяв деревянную одежду, я пошел проверять, не пришла ли виза. Виза не пришла. Я отправился на кухню, где раздавали поесть. Попал в час пик, когда кафе завалила толпа филиппинцев. Они всегда держались стаями и старались общаться только друг с другом. Подошла моя очередь к раздающему столу, где молодой иранец быстро орудуя поварёшкой, разливал еду. Я услышал, как он перекидывается шутками с коллегами, и решил блеснуть знаниями персидского языка. Я заговорил с ним. Эффект был просто поразительным. Для него филиппинец, говорящий на персидском, было открытием. С этого момента я получал особую большую порцию, и денег за еду с меня, в этом кафе, не брали. Я ел исключительно то, что повара готовили для себя. Особую еду. Даже когда я опаздывал, и двери были закрыты, для меня открывали заднюю дверь, где щедро кормили своей едой.

Я прождал в этом заточении две недели, и познакомился с кучей людей. Некоторые ребята были тут по три месяца, некоторые по полгода, и все ждали визы, как амнистии. Мы сдружились, и каждый день засиживались на топчанах до поздней ночи. У каждого была своя история, как он попал на этот остров, и как застрял.

Я помню, как сильно удивился, когда увидел что мой сосед по комнате каждый день ходил на рыбалку, и ловил мелких с ладонь рыбешек. Он их чистил в ванной, а потом относил на кухню, приносил обратно уже изжаренными и молча ел в уголке. Он постоянно стрелял сигареты, и просил попить воды. Меня это реально напрягало, пока один из русских парнишек не сказал, что видит его каждый раз, как прилетает в Киш уже на протяжении года. Он жил в мотеле больше года. Без денег. Без визы. Без документов. Администрация сжалилась над ним и не выгоняла его на улицу. А в ресторанах по вечерам ему отдавали немного еды. Великодушный народ эти иранцы.

Еще что запомнилось в Аль Фараби, так это то, что каждом номере был телевизор, и, включив определенный канал, можно было видеть списки тех, чьи визы пришли. Очень удобно. Не надо ходить в приемную каждый раз, достаточно переключить канал.

По истечению двух недель, мне сообщили, что я должен открыть себе иранскую визу. Это местный закон. Я нехотя начал собирать документы и узнавать куда идти и прочее. Я уже стоял в очереди по оплате пошлины за иранскую визу, как в приемную влетел один из моих новых друзей и не крикнул, что моя виза вышла! Я поскакал в ближайшую авиакассу за билетом. В кассе сообщили, что ближайшие свободные места через два дня. Я начал объяснять, что если не вылечу сегодня, то мне придется открывать иранскую визу, что мне совсем делать не хочется. Уставшая кассирша пожала плечами. Тогда я впустил в ход свою магическую способность. Я заговорил на персидском. Эффект наверное такой же как и у Маугли, который говорил «Мы с тобой одной кровью. Ты и я». Кассирша расширила глаза и спросила, откуда китаец может знать их язык.

Через пять минут, я сидел в кресле, у менеджера авиакассы, и рассказывал ему на персидском языке, про то, как мой дед бежал из Южной Кореи, во время второй мировой, в Россию, и как потом его депортировали с России в Центральную Азию, и как я попал в Таджикистан и как я выучил таджикский, а значит и персидский язык и почему у меня узкие глаза как у китайца. Я рассказывал и посматривал на часы, так как знал что вылет через два часа. Менеджер слушал с упоением, и постоянно повторял, чтобы я не волновался. Мне подливали чаи и кормили конфетами. Я выглядел как мальчиш-плохиш который за варенье и печенье предал всех своих и выдал семейные тайны. Меня доставили в аэропорт на личном автомобиле менеджера, проводили до самолета, и вручили паспорт с билетом за полчаса до вылета.

Я возвращался в Киш еще несколько раз, и от этого города у меня остались только хорошие воспоминания…