Покоряя Город Грез. Часть Третья

Проводы Тома
(Отрывок)
Том обладал одним качеством. Что бы он ни делал, всегда влипал в какую ни будь историю. Каждый раз. И таких историй о его похождениях хватит на три книги. Вот одна из них…

На фоне финансового кризиса началось поголовное сокращение штата во всех компаниях. Увольняли одни росчерком и без никаких, на то объяснений. В суд подавать не имело смысла, так как местное представительство закона было завалено по горло такими вот жалобами. В расход пустили и моего друга Тома. То как мы отвоёвывали его паспорт, который компания не хотела выдавать, это рассказывать долго. Расскажу лишь день его отъезда.

Настал час отъезда моего друга домой. Долгие и нудные сборы были закончены, и вот я, Том и еще один наш боевой товарищ, Шурик втроем стоим в подъезде у виновника торжества, что бы подбодрить его и попрощаться. Том был чернее тучи, так как за полчаса до этого, в хлам поругался со своим бывшим кадровиком. Мы ждали машину, которую компания должна была организовать для транспортировки Тома в аэропорт. Машину компания не организовала. Наш друг очень сильно ругался по телефону, он так кричал, что казалось кадровик, слышал бы его так же хорошо, если бы Том матерился без телефона, в небо. Но выхода не было. Надо было ехать на такси. Мы проверили свои карманы и достали из них ничего. Кризис. Это было честно, так как был конец месяца, и у нас не оставалось ничего. Жили мы тогда хуже студентов.

Мы с Шуриком очень сильно тогда испугались, подумав, а вдруг Том не уедет! Шурик побледнел и громко сглотнул слюну. Затем случилось не предвиденное. Шурик вдруг побежал молиться в мечеть, и с одним вопросом – «За что?». Я бы побежал с ним, но он бежал так быстро, что я даже не подозревал, что такой толстячок может так бегать.

Вам покажется невероятным, но Шурик молился так, что Всевышний услышал его молитвы. К нему подсел один пакистанец и поинтересовался, что за беда случилась с этим несчастным, что в молитве он рвет волосы на голове и одежду на теле. Шурик объяснил ему кто такой Том, и ситуацию, в которую мы попали так, что пакистанец прослезился, поняв, на сколько сурова бывает судьба. Пакистанец поинтересовался,  где проживает Том, и услышал в ответ, что где то не далеко по соседству. Сморщив брови, и подумав несколько секунд, он понял, что и его самого в один день может настичь несчастье вдруг неожиданно предложил безвозмездно подвезти виновника беды до аэропорта на своей новой, только что полученной машине. Шурик обнял пакистанца, и назвал его папой.

И вот уже мы трое, и пакистанец с другом катим на маленьком автобусе в аэропорт. Я не знаю, зачем пакистанец взял друга, но я думаю для страховки. Водитель то и дело оборачивался посмотреть на Тома, как бы, не веря в его способности. Но проверять не стал.

Мы успешно докатили до аэропорта, и чтобы не платить за парковку, пакистанец предложил подождать у дороги, а не на стоянке, хотя мне показалось, что он просто готовится дать по газам в случае, если что-то пойдет не так. Вот мы, весело прыгая, с чемоданами на перевес, Шурик спереди, с огромными баулами на голове, а я сзади подгоняя пинками Тома, ворвались в зал провожающих, и на последних секундах запихали его в металлоискатель, закидали его багажом, и уже убега кричали ему счастливого пути и доброй посадки.

Когда мы выбежали из аэропорта у Шурика катились слезы. Мы в бежали в припрыжку по газонам, уварачиваясь от поливалок. Вдалеке мы увидели знакомый автобус и рванули к нему наперегонки. Я уже открыл дверь, что бы залезть первым в машину, как вдруг заметил что-то не ладное. Наш пакистанец объяснялся на не понятном нам языке стоящему около машины полицейскому. Полицейский указал на нас пальцем и громко накричал на водителя, и тут мы заметили - водитель подает нам сигнал рукой, чтобы мы уходили. Шурик сразу замолк, и схватив меня под руку потащил по дальше от автобуса. Мы шли быстро. В пустыню. Ночью.

Полицейский стал звать нас. Мы сделали вид, что нас это не касается и прибавили шагу. Полицейский стал кричать еще громче, мы тоже не отставали и пошли еще быстрее. Когда идти быстрее уже не было возможности, Шурик обернулся. Нам пришлось остановиться. Шурик сделал глупое лицо и указал на себя пальцем, подавая тем самым знак «Извините, это вы к нам обращались?». Полицейский утвердительно кивнул. Шурик в ответ начал смотреть по сторонам, как бы сомневаясь, что обращались именно к нам. А вдруг кто-то еще решил сегодня ночью прогуляться по пустыне. Шурик долго искал. Как назло никого в радиусе километра не было. Нам пришлось признать факт, что обращались именно к нам. Тогда Шурик сделал простое лицо и бодро потащил меня обратно к полицейскому.

Полицейский спросил у пакистанца, знает ли он нас. Он отрицательно помотал головой. Тогда полицейский спросил нас, знаем ли мы пакистанца. Шурик прищурил глаза и стал внимательно рассматривать лицо пакистанца, как бы вспоминая, встречался ли нам прежде пакистанец в этой жизни или нет. Потом четко сказал, что никогда его раньше не видел. Затем полицейский спросил пакистанца на иностранном языке – а какого хрена мы лезли в его машину?... Это была подстава! Пакистанец растерялся, он подумал несколько секунд и вдруг вспомнил Шурика! Шурик, увидел реакцию пакистанца, и тоже сделал вид, как будто узнал в пакистанце близкого друга, после десятилетней разлуки. До меня стало доходить. Полицейский обвинял пакистанца в частном извозе, а это налагается суровым штрафом, как на извозчика, так и на пассажира. Доказать что он вез нам бесплатно не было возможным, и поэтому Шурик и водитель должны были претвориться, что они знали друг друга давно.

Итак, Шурик, узнав в пакистанце старого знакомого, расплылся в теплой, милой улыбке, и уже раскинул руки, что бы покрепче обнять его. Но полицейские вдруг резко спросил Шурика, - как зовут твоего друга, пакистанца?... Это была вторая подстава со стороны полицейского. Он просто издевался над нами. Шурик замер с раскинутыми руками. Он хотел сделать вид, что обознался, ошибся. Но полицейский повторил свой вопрос четко и громко. Шурик, посмотрел на полицейского с таким видом, как будто на месте пакистанца стоял не пакистанец, а Майкл Джексон, и все его просто обязаны знать. Шурик стал махать пальцем в сторону пакистанца, как бы угрожая полицейскому, - вот я сейчас назову его имя, и тебе, полицейскому, будет стыдно в том, что ты сомневался в нашей дружбе.

Шурик махал пальцем. Пакистанец стоял с идиотским видом. Полицейский ждал ответа на свой вопрос. Палец Шурика остановился, и Шурик назвал, вернее не назвал, а как бы, сомневаясь, спросил,
– Хасан..?
Пакистанец, промедлив секунду, вдруг сказал, что его, в детстве все близкие как раз таки и называли Хасаном. Полицейский поднял вверх водительские права Пакистанца и потребовал то имя, которое было прописано в документах, а как называли нас в детстве, клички, дразнилки, обзывалки его абсолютно не интересуют. Шурик попытал удачу еще пару раз, перебирая другие имена, но оба раза был промах.

После третьей попытки нервы пакистанца не выдержали, и он тихо подсказал Шурику свое имя. К сожалению подсказку слышал не только Шурик. Полицейский, оказалось, обладал врожденным развитым слухом, и это только усугубило ситуацию. Полицейский посмотрел на свое отражение в стекле машины, а потом обратился к нам и спросил, не похож ли он случайно на идиота? Мы трое одновременно ответили, что нет. Полицейский повернулся к Пакистанцу и спросил его, назвать имя Шурика. Это была третья подстава.

Пакистанец втянул голову, и хлопая глазами переводил взгляд с Шурика на Полицейского и обратно. Мы ожидали от него большей артистичности. Если Шурик еще пытался кое-как отыграться на сцене, разыгрывая то один, то моментально меняясь, другой персонаж, то пакистанец проявил себя вообще как артист низкой квалификации. Такого позора, от своего давнишнего знакомого Шурик не стерпел, и натянуто улыбаясь, вдруг медленно произнес,
- Да это же я, Шурик!..
Наступила тишина. В этот момент мне показалось, что полицейский просто вытащит табельный пистолет и так же просто, в упор, расстреляет нас троих ночью в пустыне. Полицейский сказал, что сейчас мы все поедим в полицейский участок, и он с нами расправится в самой грубой форме. Сказал он это на своем языке, но очень вульгарно, и поэтому смысл фразы нам был понятен. Он стал толкать нас в машину, и я понял, что настал мой выход. Я остановился, повернулся к полицейскому и начал быстро рассказывать ему все, что произошло с нами за этот вечер с самого начала. Я рассказывал ему на пальцах, жестами, подпрыгивая, используя сподручные предметы, и мимику своего лица. Мое представление было на столь неожиданным и будоражащим, что глаза моих зрителей расширялись, а в некоторых местах, на столько трогательным, что они даже покачивали головами от изумления. Полицейский за две минуты моего живого рассказа, понял, что с нами случилось, что мы пережили, а главное, он узнал кто такой Том. Рассказ получился настолько искренним, что представитель власти поверил мне, и услышал крик моей души. Не переживший такое, не может так играть.

Он повернулся к пакистанцу и Шурику, и спросил, правда ли то, что я ему рассказал. Оба кивнули. Полицейский  поднял голову и проводил взглядом улетающий самолет. Потом подумал и вернул пакистанцу его водительские права, а нам крепко пожал руку, и что-то сказал на арабском языке. Я думаю, что он сказал, что если бы он был генералом, то представил бы нас к наградам…


Немного философии.

Эмираты мне позволили взглянуть на религию и жизнь, в целом, с другого угла.  С одной стороны меня очень коробило то что в этой столь религиозной стране, существуют ночные клубы, пляжи и еще более того дома терпимости. Девушки древнейших профессий обитают в определенных общедоступных местах. Каждый раз, припарковав машину на более чем час можно обнаружить по приходу визитные карточки китайских массажных салонов, на которых изображены девушки приятной наружности и взглядом, обещающим гораздо больше чем просто массаж. Ночные клубы рассеяны везде, и на любой вкус. Исходя из предпочтений вкуса, бюджета и национальным признакам можно составить программу на год вперед, и каждые выходные посещать новые и новые места. Как могло руководство страны позволить столь грубую дозволенность в столь религиозной стране, где мечети находятся на каждом углу.

Но с другой стороны. Несмотря на такой соблазн, люди держатся в определенной моральной узде. Что-то не дает им морально деградировать и развращаться больше дозволенного. Народ по-прежнему остается очень добрым и отзывчивым по сравнению со странами, откуда прибыл я. Если вы остановились на шоссе с включенным авариным сигналом, то первая из пяти проезжающих машин остановится что бы спросить, не нужна ли помощь. Видел не однократно, как местные люди в белых платьях помогали менять сдувшиеся колеса, при чем, было видно, что для них, изнеженных, избалованных комфортом и сервисом, сделать это в пятидесяти градусной жаре было очень трудно. В крайнем случае, если у вас все в порядке, вам предложат бутылку воды. Бутылка воды стоит не так дорого, но если вы посреди пустыни, под палящим солнцем то цена ее возрастает, так же как и уважение к местным людям. Правители стараются быть справедливыми ко всем. Когда я узнал что в местных тюрьмах сидит очень много представителей местного населения, то я был сильно удивлен. При таких деньгах и связях, отмазать своего человека стоит совсем ничего. Но как мне потом объяснили, часто, совершившего преступление человека приводят за руку в полицейский участок его же родственники. Это позволит им смыть позор в своих тесных кругах и как то оправдать его действия. Суров закон, но закон – это правило можно воочию наблюдать в этой непонятной восточной стране. Да местному населению правитель дается много льгот, и благ, но, несмотря на это, старается не испортить их подарками и манной. Разве не хотел бы каждый из нас что бы и его правитель, президент, король, создавал условия, давал низкопроцентные кредиты, пособия, и льготное жилье. Разве не хотели бы и мы, чтобы закон был одинаков для всех. Слушая речи местного шейха, можно услышать много обещаний и помпезных высказываний. Но в отличие от других, он действительно это делает. Кидает дерзкие вызовы и так же дерзко начинает их исполнять. Именно этим можно объяснить то, что за сорок лет, им удалось из пустыни сделать экономический и стратегически важный пункт торговли и бизнеса. Конечно, можно оправдывать это нефтью. Но неужели наши государства не обладают ресурсами и природными богатствами? Возможно, обладают, и даже большими, но тут вопрос стоит не «что иметь», а как «честно распорядиться и не украсть». Мне как то удалось присутствовать на встрече дорожно-транспортного ведомства и представителей зарубежных коллег. Когда местные представители озвучили свой годовой бюджет, то гости были просто шокированы, что вызвало дикий смех гостей и неразумение принимавшей стороны. Бюджет был относительно одинаковый, только здесь, в эмиратах этого хватило, чтобы в сжатые сроки создать одну из самых современных систем публичного транспорта – метро, а у зарубежных коллег эта сумма списывается на ремонтно-профилактические работы дорог, которые с каждым годом становятся хуже и хуже.

Может возникнуть впечатление, что я как то излишне восхваляю, то, что видимо глазу. Но прожив здесь относительно долгий срок, и лично столкнувшись с представителями закона, я был поражен, насколько тут соблюдают презумпцию  невиновности. Даже когда мне казалось, что у меня нет шансов, следователь, ведущий это дело, меня подбадривал и помогал советами, куда и к кому обратится. И это при том, что он знал, что у меня нет средств «отблагодарить» его. Что двигало им? Все как в кино, с разницей лишь в том, что это реальность.

Однажды я беседовал с близкими друзьями на тему того, что мы делаем в этой стране. Стоило ли покидать родные дома, что бы мучиться в этих климатически не выносимых условиях и выплачивать огромные счета за жилье и содержание семьи. Тратить огромные суммы на незначительные документы, и сталкиваться со стеной некомпетентных работников госучреждений. Тогда, один из моих друзей сказал то, что если вдруг, не дай Бог, Эмираты объявят военное положение, то он, скорее всего, пойдет добровольцем на защиту этой чужой страны. Здесь, в этой стране он нашел приют в трудный момент его жизни, здесь он нашел свою религию, нашел Бога, и теперь готов отдать должное этой стране. Меня очень тронуло это, ведь зная этого человека очень хорошо, я был уверен, что слов на ветер он никогда не бросал.

Но все эти понимания приходят позже. Первое время, я ненавидел эту страну с ужасным климатом, стеклянными душными зданиями и непонятными людьми с дикими правилами. Затем, туман ненависти начинает рассеиваться, начинаются проясняться некоторые прежде не понятные вещи,  и я начал сравнивать то, что у меня было, и то, что у меня есть. И только потом я начал понимать что имею. Ну и лишь только потом начинаешь ценить то, что имеешь. На это ушло более пяти лет.


Культурный шок.

Еще один фактор, который сводил меня сума, это огромное разнообразие национальностей. Все такие разные, с разными обычаями, порядками и привычками, и всем приходиться уживаться в одном маленьком, тесном месте. Сначала меня сводили с ума индусы. Их тут, наверное, больше всего. С непонятным, клокочущим из горла языком, и постоянно качающимися головами, они порой начинали сводить с ума. Африканцы, которые разговаривали очень громко, невзирая, что в помещении находятся другие люди. Манера речи, мне казалось очень агрессивной, и, глядя в их желтые сверкающие глаза, казалось, что они вот-вот схватят нож и перережут горло собеседнику.  Потом были филиппинцы с их жалобной разговорной речью, потом пакистанцы, египтяне и прочие. Английский язык, который я изучал в институте, мне тут совсем не пригодился в общении на улице. Тут дикая смесь всего. Больше всего меня бесило то, что меня самого принимали за китайца или филиппинца. Но потом до меня стало доходить, что, скорее всего, раз я их всех так не перевариваю, то, вполне логично, если кто-то не может терпеть и мою компанию. Надо всего лишь быть толерантным. Это очень модное на сегодняшний день слово. Потом у меня стали появляться знакомые, а потом уж и друзья разных национальностей. И все это я воспринимал как вполне нормальное явление. Я осознал, что пережил страшную форму культурного шока. Надо просто уважать остальных. Как мне потом сказал коллега индус, я веду себя очень грубо и вальяжно по отношению к начальству. Но я не привык соскакивать со стула, когда входит кто-то из руководства. Я воспринимал это как прислужничество и лизоблюдство. Но это были всего лишь порядки и устои, свойственные любой стране и национальности. К некоторым мы можем привыкнуть, а к некоторым нет. Сейчас у меня много друзей самых разных национальностей. Я побывал на индийских семейных мероприятиях, на филиппинских торжествах, и многих других интернациональных празднествах. И понял, что люди бывают разные, но все по-своему хороши. У иностранцев есть определенные устои, их не надо соблюдать, достаточно их уважать, и все. Но иногда таких порядков бывает слишком много.

Позже. Проработав в корейской компании около двух лет, я понял, что никогда не смогу жить и работать в Корее, хоть это и является моей исторической родиной. Мне воспитанному в советской стране, где внушали, что нет социальных классов и все равны, было трудно привыкнуть к внутренним не гласным порядкам. Я часто отвергал предложение начальства поужинать вместе, и как мне позже объяснили, это было очень грубо и бестактно. Вообще в целом трапеза обладает большим значением в этой восточной стране порядков и обычаев. Приглашая меня на ужин, начальник хотел просто высказать высшую форму доверия и уважения как работнику, а я как младший по возрасту и должности, должен был не только согласиться, но и ярко и с чувством показать как я рад, и насколько это мне льстит. Сказав вежливо нет, я просто ставил крест на своем взаимоуважении. Для того что бы понять насколько это культурная и консервативная страна достаточно знать что в корейском языке нет перевода слов «не знаю». Можно конечно на вопрос сказать «не знаю», но это будет звучать очень резко и грубо, как если бы на вопрос начальства вы ответили «отстань». Если вас, в Корее, к примеру, как-то старший по возрасту невзначай спросил, о том, не знаете ли вы какая сегодня температура воздуха, то вы должны ответить «сейчас проверю». Вы должны будете проверить и сообщить. И в крайнем случае если вопрос был очень трудный, вы должны искать ответ а не найдя, подойти и вежливо ответить что вы очень искали, но не нашли ответа, при этом постоянно кланяясь и извиняясь. Пребывая в командировке в Корее, я как то спросил коллегу, не знает ли он где можно купить адаптер для розетки, так как шнур от моего компьютера не подходил к розеткам. Коллега сказал, что узнает и явился через полчаса вспотевший и с купленным через дорогу адаптером. Деньги брать он не согласился, и лишь часто извинялся. Любой мой вопрос сразу же означал сигнал к действиям, и в конце я даже стеснялся что-то спрашивать, так как мои вопросы заставляли бегать моих коллег. Было очень трудно. Я понимал, что со стороны веду себя как свинья за столом. Мои невольные невинные жесты могли оскорбить присутствующих в зале, где тонкие порядки и обычаи вытачивались тысячелетиями, поэтому мой начальник сразу, представлял меня, говорил, что хоть я и являюсь биологически корейцем, но рос и воспитывался за пределами Кореи. Это сразу объясняло мою «невоспитанность» и выдавало кредит прощения. Но, тем не менее, приходилось ловить на себе взгляды не понимания. Во время разговора, надо постоянно смотреть в глаза начальству или старшему по возрасту, и постоянно кивать, эмоционально показывать, что вы слушаете и понимаете, о чем идет речь. И еще одно, при знакомстве двух людей, спрашивают имя и возраст. И если ваш новый знакомый оказался хоть на месяц старше, то отношение должно быть, как если бы вы общались с ветераном войны, с уважением и послушанием. Я не пил алкогольные напитки, и даже когда ужинал с начальством, постоянно отвергал предложения выпить вместе. Это было очень грубо. Эти все секреты я узнал потом, а тогда во время работы я даже не слышал о них. При всем моем ужасно не воспитанном поведении, мой начальник очень любил меня. До этого он, правда, прожил около пятнадцати лет в Казахстане, и был знаком с вальяжно раскрепощенным видом общения. Но все равно. До сих пор мы общаемся в очень хороших тонах. Я его очень уважаю и стараюсь про возможности обязательно разделить трапезу с ним всякими дорогостоящими экзотическими морепродуктами.

Еще раз подчеркну, Это бесценный жизненный опыт я бы не смог приобрести ни в одной другой стране.


Увольнение.

После работы в торговом центре, я уволился. И вернулся домой в свою страну. Я сильно скучал по своей семье, и дому. Последствия культурного шока не прошли, и все, что было связанно с Эмиратами, меня ело изнутри. И я уехал. Но прожив там пару месяцев, понял, насколько привык к эмиратам, поэтому через три месяца пребывания дома, наконец, таки, купил два билета в страну, из которой когда то бежал. Почему два билета, потому что возвращался я уже не один, а с молодой женой. Мы познакомились в торговом центре, в первый же день моей работы. Тогда, еще тогда не знакомая девушка, моя супруга воспроизвела на меня ужасное впечатление. Она грубила мне, дерзила, и показывал буйный нрав. Но не прошло и несколько месяцев, как я понял, что это человек, с которым мне придется провести весь остаток жизни. Из строптивой, избалованной девушки она превратилась в самого лучшего для меня спутника жизни и подарила мне самую чудесную дочурку на свете. Когда, первый раз я привел ее в свой дом, и спросил, умеет ли она готовить, она с большой уверенностью сказала, что просто сногсшибательно готовит яичницу. Я думал, что это шутка, но так оно и было. Кроме яичницы она не умела готовить ничего. Но уже через полгода совместной жизни она научилась готовить абсолютно все, что я просил. Феноменальной памятью она запоминала все, что я показывал с первого раза. И уже в следующий раз, приготовив еду самостоятельно, ставила меня в тупик. Я начал сомневаться, действительно ли она ничего не умела или же просто притворялась. В любом случае я ни разу не пожалел что женился, хоть по характеру и разгульному образу жизни никогда не был предрасположен к длительным отношениям. Мне не приходилось прежде придавать значения знакам и предзнаменованиям, но то, что мы встретились, считаю было предопределено. После потери самого близкого мне человека, моей матери, я всегда в душе молился о том, что бы она вела меня путем, подсказывала решения из сложных ситуаций. Я просил ее вести меня Вифлеемской звездой к ответам на многие вопросы. В моменты депрессий и душевного угнетения я всегда выходил на улицу и смотрел на звезды. Если я не видел их, то начинал задыхаться. Иногда, из-за высоких небоскрёбов, приходилось пройти пару кварталов, чтобы выйти на открытое место, и увидеть, наконец, небо. Какого же было мое удивление, когда я узнал, что значение имени моей будущей спутницы переводится с тюркского «Звезда».

Поэтому, выбор работы в торговом центре, как я говорил, предопределил мою всю оставшуюся жизнь. За это я отчасти и благодарен Ларе, таинственной девушке, с который мы так и не встретились, и которая помогла мне попасть на эту работу. Я знал, что Лара работает, где то наверху, и исходило ее тайное покровительство и забота.

Еще одним хорошим человеком на этой работе был мой непосредственный начальник, Карина. Она всегда с пониманием выслушивала меня, да и остальных работников. Относилась без всякой шелухи, и никогда не приказывала, а, очень по-дружески, просила. Постоянной просьбой в ее адрес было, то, что я мало улыбался. Мы работали в центре обслуживания клиентов, и нам надо было постоянно улыбаться. Улыбкой, как на рекламе зубной пасты или обложке глянцевого журнала. Лично я не понимал, зачем делать такую улыбку, ведь у меня в голове прочно сидело «Смех без причины, признак не далекого человека». Мне бы самому не понравилось, если бы мой собеседник постоянно улыбался без причины, это бы вызвало ощущение дискомфорта и насмешки. Я предпочитал говорить четко и кратко, но начальство это не удовлетворяло. В стране, где постоянно, что-то продают и покупают должен быть товарный вид. У всех. Тем не менее, после долгих лекций, я научился делать не принужденную добрую улыбку. Да это потребовала некоторых упражнений перед зеркалом, но все же я добился результатов.


Возвращение.

И вот, вернувшись во второй раз в Эмираты, с молодой супругой, я начал строить свою жизнь снова, ведь уезжая в первый раз, я намерено сжег все мосты. Уезжая из страны, как я думал, навсегда, я и не думал возвращаться. Кто же знал, что я так сильно могу привыкнуть к ней. Да, теперь, во второй раз, у меня было опыт. Я знал, что такое Эмираты, но были и другие моменты. Теперь я был не один, а с молодой женой, которая была на тот момент в положении. Первые дни после приезда мы жили у матери Акбара, но затем, заняв денег у самого Акбара, я поехал снимать комнату в самом дешевом районе, Аль Барахе. Мы приехали, и выгрузили все вещи в новой комнате. Хозяйка, сдававшая комнату, приехала и ждала предоплату. Я начал искать по карманам, а потом по всем сумкам и так и не нашел ту сумму что получил от друга. Я потерял деньги. Это было большим потрясением. Я вышел в коридор и сказал хозяйке квартиры, что деньги выронил, но взамен предложил свой паспорт. Хозяйка была очень не довольна, и поставила срок, в течение которого я должен был предоставить оплату, в противном случае нас выселят. Я обдумывал в голове весь свой маршрут, и не мог понять, где же я выронил деньги. С большим стыдом и угнетением, я позвонил матери Акбара, и попросил осмотреть места, где мы сидели перед отъездом. Она очень расстроилась по поводу потери, но просмотрела все места. Денег нигде не было. Мне хотелось заплакать. Ведь теперь я не один, а несу ответственно за человека, доверившего мне свою жизнь, свою судьбу. Весь вечер я провел в молчании, и листал журнал с объявлениями о приеме на работу. Супруга позвонила в прежнюю компанию и ее взяли на работу обратно, причем попросили выходить на следующий день.

На следующий день у меня зазвонил телефон. Звонила мама Акбара. Я ответил, а она захлебываясь начала говорить что деньги, которые я потерял днем раньше, нашлись. Я тут же выбежал на улицу, сел в такси и поехал к маме Акбара. Когда я вышел из лифта, она стояла в открытых дверях и ждала меня, вся взволнованная, и рассказывала, что приходил один парень и спрашивал, не терял ли кто денег. Он нашел их в лифте. Я зашел и стал ждать. Через некоторое время в дверь позвонили. На пороге стоял молодой парень, по одежде которого было ясно, что он работает разносчиком пиццы. Он, улыбаясь, спросил, какая там была сумма, и какие купюры. Я точно сказал ему. Он молча вытащил с кармана сверток денег, протянул мне, развернулся и пошел к лифту. Я тут же вытащил из свертка пятьдесят долларов, догнал разносчика и молча, не обращая внимания на его сопротивления, сунул ему в карман. Эта сумма, которую он нашел в лифте, составляла две его зарплаты. И он вот так молча не то что вернул владельцу, но и искал его. Именно по таким людям я начал судить о всех мусульманах, и именно такие люди заставляют меня уважать их религию. Говоря откровенно, если бы я нашел сумму равную двум моим окладам, то наверняка бы присвоил их, считая подарком свыше. Но этот парнишка, работая разносчиком пиццы на пятидесятиградусной жаре, нашел силы сделать этот шаг.

Я начал поиски работы снова.  Как и в первый раз, я рассылал документы во все компании, но ответов не приходило. Было гораздо труднее, чем в первый раз, так как моя супруга ходила на работу, а я целый день сидел дома и рассылал документы. Меня угнетало. Я готов был лезть на стену. Что бы оправдать себя  старался не сидеть без дела. Я установил программу на лэптоп, которая позволяла писать письма без интернета. Написав до обеда кучу писем, я отправлялся в интернет кафе, где подсоединялся к интернету  и включал рассылку, а тем временем искал и выписывал новые адреса и телефоны. Может, покажется смешным, но для меня, в тот момент, сто дирхам являлись недельным бюджетом. Каждый день я ел две шаурмы, и просиживал два часа в интернете. Я не  мог даже просто сидеть, понимая то, что моя беременная жена стоит на работе. В тот момент, я был согласен работать в Макдональдсе или на стройке. Денег катастрофически не хватало. Я опять назанимал кучу долгов, стараясь не думать, что мне придется их возвращать. Виза туристическая истекала, и мне надо было открыть новую. Просить денег у друзей у меня не поворачивался язык. Мы сидели с женой в одном торговом центре и думали что делать. Был последний день моей визы. Но как говориться чудеса случаются. Ей на телефон пришло сообщение, что ей поступила зарплата. Она не должна была прийти так рано, но она пришла! Пришла за час до закрытия визового отдела. Я успел открыть себе новую визу и слетать в Иран, на ее обновление.

Я не являюсь столь набожным человеком, не смотря на то, что все мои близкие друзья являются верующими людьми. Я был крещен в церкви, и даже хожу в эту церковь на воскресные служения, когда езжу домой. Но сказать, что целиком и полностью я верю в Бога, не могу. Ни одна из религий не отвечает на все мои вопросы жизни. Я считаю, что глупо следовать тому, что не понял полностью, и даже больше, еще большим грехом, так как это уже не вера, а лицемерие. Я искренне завидую верующим людям, у них есть уверенность и надежда. Душой понимаю, что есть какая-то сила, есть разум, который соблюдает закономерности, и помогает в трудные минуты. Иначе как объяснить то, что иногда происходит как по чьему то доброму велению. Еще один случай, который произвел на меня сильное впечатление. Как я уже говорил, сто дирхам, являлись для меня серьезной суммой. Как-то я проходил через Нассер Сквер. Нассер Сквер – это площадь где проходит очень оживленная торговля. Это настоящий базар, куда съезжаются настоящие торговцы, и царит бурная, кипящая атмосфера. Был полдень. Я решил купить шаурмы, но потом, вынув деньги из кармана, решил не тратить и идти домой. Когда я пришел домой, то обнаружил, что деньги выпали из кармана. Да это моя натура. Моя покойная бабушка говорила, что если бы у меня отстегивались гениталии, то я давно бы их потерял. Настроение было испорчено, так как это были, только что занятые у друга, деньги. Я начал так ругать и корить себя, что решил пойти обратно до рынка в самое жаркое время суток пешком по тому же маршруту, в поисках утраченных денег. Конечно, найти их было бы не реальным, но тем самым я хотел наказать себя за расхлябанность и не внимательность. К слову расстояние в одну сторону более двух километров. Я шел, и не обращал внимания на жару. Просто смотрел по сторонам и старался идти точно по той же дороге что и шел домой. Подходя к ларьку шаурмы, который находится в самом Нассер Сквере, в самой оживленной части города, где проходимость составляет более ста человек в минуту, я заметил красную бумажку. Она лежала на самом проходе, в самом видном месте, сложенная именно так как я и складывал. Я подошел, посмотрел по сторонам и поднял свою купюру. Какие силы заставили пролежать эту купюру более двух часов на самом людном месте? Что заставило меня вернуться и проверить? Вот эти вопросы время от времени всплывают в моей голове. А таких случаев в моей жизни очень много, логической объяснение к которым найти очень трудно.

Иной же раз, а я бы даже сказал, гораздо чаще, ситуация складывалась не в мою пользу. Бывает, что в жизни наступает черная полоса, и ты ждешь думая, что скоро настанет белая, а на самом деле это и была белая, а черная только вот настает. Когда я отчаянно искал работу, то все складывалось абсолютно против меня. Автобус закрывал двери перед самым носом, когда приезжал лифт, то в него помещались все кроме меня. Однажды я нашел шикарнейшую компанию и послал документы. Мне пришел ответ, и назначили собеседование. Я был просто в шоке. Я с нетерпеньем ждал этого дня, просто не мог. На другие работы я подавал уже нехотя, мысленно веря в то, что пройду в ту компанию. Настал тот день, и я после долгих собираний двинулся в путь, который был не близок. Я бы сказал, очень не близок. И вот приехав на нужную станцию, я вышел и позвонил в компанию, которая назначила интервью. После долгих гудков, трубку подняла секретарь и начал спрашивать, как пройти к ним в офис. Она долго объясняла, а потом поинтересовалась, по какому поводу я направляюсь к ним. Я с радостью в голосе сказал, что у меня сегодня интервью в вашей компании. Тишина. В трубке было слышно, как она проверяла журнал, а потом спросила, мое имя. Я выдохнул, да-да, это было мое имя. Секретарь добавила, что мое собеседование было вчера. Меня ждали тридцать минут, а потом все… Что все?? А потом они уехали. Я стоял на станции метро, и хотел бы просто раздавить себя. Хотелось исчезнуть, умереть, бросится под поезд и многое-многое другое. Если кто то испытывал меня на прочность, то я можно сказать что дал трещину. Таких горьких моментов разочарований было много и часто..