Последние числа июля 2014

В последних числах июля, в миграционке пришли мои справки, пора было подавать следующие на выписку. И именно тогда я утвердилась в мысли, что с первого сентября я работать больше не буду, уволюсь.

А тут еще приходит главбухша Надя: - А чего вы не говорите, что гражданство поменяли…- Не поняла…. – Я вас в реестре иностранцев видела.
Такую ложь, или как это назвать наезд, от нее я не ожидала. – Тебе наш паспорт показать?
- Да, ладно, колитесь, вы уже россиянка.
Это была последняя капля: - гражданство я не поменяла, но увольняться буду и скоро.
Круглое лицо Нади вытянулось, и она молча ушла. Сказать то я сказала, а все равно переживала. Спрашивается, зачем переживать, если уже все решила, а вот переживала до дрожи в пальцах и с бессонными ночами. И тут сниться мне сон, мой папа мне говорит: - Увольняться собралась? Ну и чего ты так переживаешь?
Папа умер год назад, и значит, я даже его достала на том свете своими треволнениями, но после его слов все изменилось. Я как будто обновилась. За неделю до подачи заявления, сообщила об этом Наде и своей бывшей приятельнице ее заму. Их реакция была ожидаема, угнулись, поныли немного и быстро нашли мне преемника, чтобы я ее за месяц всему научила. Кстати, завершая эту тему, моей преемнице предложили зарплату больше, чем была у меня.

Ожидание неизбежного – наверно что-то подобное пережили все когда-то. Это как отречение от всего надежного, всего тобою созданного, ради вступления в новую непонятно что предвещающую жизнь. 
Работа, поездки на ярмарку, покупатели на квартиру – все это уже не несло каких-то существенных переживаний, все это стало привычным, и до занудства необходимым на тот момент.
Единственное, что меня выбивало из колеи, это поиск документов на мужа. Оказалось в нашей когда-то самой продвинутой поликлинике, за каких-то двадцать лет утратили все, даже документы, которые должны храниться минимум полвека.

Как можно утратить карту, где зафиксировано все о его болезни, которая вызвала инвалидность. Как вообще можно было затерять архив работы медико-социальной комиссии, и потерять все дела людей, которым когда-то присвоили инвалидность.
Да, я сама канцелярская крыса, и я знаю, что без бумажки нигде и никуда. Слова никому не нужны, поэтому какие бы слова я не говорила на новом месте жительства, они бы никого не устроили, а хаять государство в котором прожила двадцать пять лет из-за безответственных руководителей не очень-то хотелось. Это в принципе ничего бы не дало.